Родственные души (гет)

Сакура не была трусихой. Она всю жизнь работала над собой, и осталось крайне мало вещей, которые могли действительно её напугать. Тем не менее, были люди и события, которых она разумно предпочитала опасаться. Например, сознательно злить Шишо. Или совать руку в осиное гнездо. Или пылающий Тодороки, который направлялся к ней явно не с целью поздороваться.

— Яги-кун, спасибо большое! Но мне пора…

— А ну иди-ка сюда, Харуно! — прогремел Старатель.

— Вот прямо уже совсем пора, — поспешила добавить та и бросилась наутек.

Тошинори недоуменно уставился на Сакуру, а затем развернулся.

— А, Старатель…

— Ну, конечно! Только тебя ещё не хватало, — прорычал в ответ Тодороки. — Сделай одолжение — свали к черту!

— Послушай, — нахмурился Яги, преграждая собой путь другому мужчине, — обо всем можно договориться…

— Это ты меня, послушай! — рявкнул в ответ Энджи. — Вот когда тебе Мирай устроит трёхнедельный ад, тогда и придёшь со своими тупыми советами.

Тошинори на пару секунд завис, обдумывая услышанное, а затем несколько ошарашенно протянул:

— Оу…

— Сейчас я ей такое «оу» устрою!

Энджи вновь попытался преградить собой путь.

— Старатель, бить женщин недостойно героя!

— Да свали ты уже к чертовой бабушке! Тебя забыл спросить, что мне делать, — раздражённо ответил тот. — Не собираюсь я её бить, а тебе сейчас всеку разок, если ты не перестанешь мешать «счастливому» воссоединению родственных душ.

Яги поднял ладони вверх и отступил в сторону. Сакуры к этому времени и след простыл.

* * *

Ладно, наверное, прятаться в Академии было не лучшим решением. Ожидаемо, что к девяти вечера Сакуру добровольно-принудительно отправили домой. Ещё более ожидаемым был по-прежнему очень злой Старатель. Похоже, не стоило всё-таки надеяться на то, что за пару часов он немного остынет. Уж не с его, в самом прямом смысле слова, пламенным нравом. Сакура не спешила с ним встретиться и специально выбрала максимально отдаленный от него выход. Не то чтобы Тодороки этого не предполагал и не то чтобы он не мог отследить её передвижение. Оставалось только надеяться, что ей не сильно достанется за разрушенный полигон, на который она сейчас направлялась.

— Тодороки, давай поговорим, — несмело предложила Сакура.

Энджи сузил глаза, в то время как огонь на его голове вспыхнул с новой силой.

— Ах, теперь ты поговорить решила? Три недели отравляла мне жизнь, а теперь мы говорить будем? — злобно протянул он. — Обязательно, Сакура-чан.

Харуно просто пятой точкой чувствовала, что от этого «Сакура-чан» ничего хорошего ждать не стоило.

— Обязательно поговорим. Вот я тебя сейчас выпорю хорошенько, а потом поговорим.

Вот на этом месте Сакура и перестала убегать. Все чувство вины, которое хоть немного, но терзало Харуно, в тот же миг испарилось. Он собрался сделать, простите, что?

— Посмотрите, пожалуйста! Какие мы нежные, — издевательски протянула она, надевая привычные перчатки без пальцев и откидывая сумку в сторону. — А тебе корона не жмёт, Ваше Индюшачее Величество?

Раздавшееся рычание было отличным ответом. Тодороки, в принципе, рассчитывал, что поймать её будет не просто, потому что уже видел, как девчонка спаррингуется, уворачиваясь от противника с лёгкостью, которую могли дать только очень и очень много часов тренировок. Вот чего он не ожидал, так это что её удар правой отбросит его на несколько метров. По ощущениям отчётливо чувствовалось, что у него сломано как минимум несколько рёбер. Но ещё меньше он ожидал, что в какой-то момент Сакура ударит в землю и расколет её, вновь отбрасывая и дезориентируя Старателя.

«Черт возьми, что у нее, вообще, за причуда? Хотя, пожалуй, стоит озаботиться этим вопросом позже, потому что прямо сейчас, похоже, не только ему хотелось снять напряжение посредством хорошей драки».

* * *

— Сиди смирно, я сказала!

Тодороки раздражённо уставился на Сакуру.

— Ты сломала мне три ребра! На мне целого места нет! Как ты хочешь, чтобы я сидел спокойно?

Сакура закатила глаза.

— Можно подумать, что ты меня по головке погладил, — демонстрируя свои ссадины, огрызнулась она. — Сейчас закончу с ожогом на руке, и примусь за твои ребра, принцесса.

Энджи тяжело вздохнул.

— Ты не можешь по-человечески, да? Нормальные люди, знаешь ли, пытаются понравиться или хотя бы поладить с родственной душой.

Харуно скептически хмыкнула и подняла бровь.

— Вот от тебя это вообще странно слышать, мистер «Поднимайся и пошли». Подними руку.

Старатель, морщась, поднял нужную конечность.

— Допустим, я действительно иногда слишком быстро перехожу к сути дела.

— Серьёзно? Ты соизволил, наконец, поздороваться только в третью встречу.

— И ты поэтому три недели меня изводила?

Сакура нахмурилась и ничего не ответила.

— Женщины такие странные, — едва слышно пробубнил Старатель, а затем более громко добавил: — Ну хочешь, я буду здороваться с тобой каждый раз, когда мы будем пересекаться? А ты закончишь этот цирк. Я даже могу спрашивать, как у тебя дела.

«Осталось только, чтобы он ещё фальшиво улыбнулся, и получите-распишитесь, ваш Сай номер два готов», — мысленно простонала Сакура.

— Да Ками, мне все равно, будешь ты со мной здороваться или нет! Просто я хочу, чтобы ты понимал, что, независимо от того, как сложится у вас с Рей, конкретно между нами быть ничего не может.

Взгляд Энджи вдруг стал очень серьезным.

— С чего это такая категоричность?

— Не хочу тебя обидеть, Тодороки, но, как бы это сказать, у нас совершенно разные ценности и взгляды. Я не верю в обязательную связь родственных душ. Каждый сам строит свою жизнь. Мы просто не подходящие друг другу люди.

— А вот этот мудень рогатый, об которого ты так задорно терлась, подходящий, значит?

Сакура густо покраснела.

— Ничего он не мудень рогатый. И я об него не терлась! Яги-кун просто показывал мне приемы самообороны.

Выражение лица Старателя было бесценным.

— Если ты вдруг забыла, то прямо сейчас ты продолжаешь сращивать переломы на моих рёбрах, которые от тебя же и пострадали. И это при том, что ты на тридцать сантиметров ниже меня и фактически весишь в три раза меньше. Я скорее поверю, что этот утырок у тебя учился.

Харуно надула щеки и поджала нижнюю губу.

— Зато он добрый и внимательный. И очень милый. И, в отличие от некоторых, не сосредоточен только на том, чтобы пробиться в топ и стать героем номер один, — пробурчала она.

Старатель ошарашенно уставился на Сакуру.

— Ты серьезно, вообще? Потому что если ты и сейчас издеваешься, то я всё-таки найду способ, как изгалиться и хотя бы отвесить пинок-другой твоей тощей заднице.

— Да теперь-то, что? Что же ты сложный такой!

— Сакура, назови геройское имя Тошинори.

— Я не знаю. Он сказал, что не делает ничего интересного. Я же говорю — для него это не важно, как и его рейтинг в топе.

Она правда не понимала, почему Энджи смотрит на нее как на идиотку.

— Он не пытается занять первое место, потому что оно и так его. А скромное геройское имя Тошинори — Всемогущий.

Сакура внешне застыла, при этом не прекращая свою работу.

— Да, ладно! Быть того не может… Он же даже выглядит по-другому.

— Да-да, а нормальные медики не обладают нечеловеческой силой и не дерутся так, как будто всю жизнь только этому и обучались, — парировал Тодороки. — И это я сейчас ещё очень щедро промолчу о том, что я практически уверен, что никакой амнезии у тебя нет и не было. Не говоря уже про все странности твоей причуды. Зачем зря волновать Комиссию, да, Сакура-чан?

Харуно устало выдохнула.

— Что ты опять от меня хочешь, Тодороки?

Тот в ответ только поджал губы.

— Ничего нового. Мы возвращаемся к нашему первоначальному плану, только без твоего цирка. Мои планы не изменились, Так что, уж придется потерпеть злобного, невнимательного и неприятного меня, пока чета Химура не уверится, что мы достаточно времени поломали комедию.

— Ты говорил — месяц! — встрепенулась Сакура.

— Зато ты не говорила, что будешь все это время третировать меня в собственном доме! — рявкнул в ответ Старатель. — А теперь, внимание, поднимайся и пошли! Мне ещё с Землекопом договариваться, чтобы он привел в порядок полигон.

* * *

Утро Сакуры началось не с кофе.

— Давай вставай, королева йоги.

— Какого биджу, Тодороки? Пять утра…

— Резче, Харуно, резче! Поднимаешь свои маленькие кости и тащишь их в тренировочную. Твою дурь нужно пускать в правильное русло, а тренироваться полезнее в паре.

— Я никуда не пойду.

Энджи равнодушно хмыкнул.

— Тогда я просто вынесу тебя. Заодно и разомнемся, пока будем бодаться по дороге в тренировочную комнату.

— Я убью тебя, — простонала Сакура.

Тем не менее, Старатель оказался прав, и тренироваться в паре с ним было гораздо эффективнее, особенно после практически ничего не значащих тренировок с Фукукадо. К семи утра на счету у куноичи были хорошая тренировка и долгий горячий душ. Осталось только нормально позавтракать, наконец, не опостылевшим раменом, и можно будет сказать, что утро удалось. Тодороки как раз принялся поглощать свой завтрак, так что можно было не переживать, что они могли мешать друг другу.

Сакура уже направилась к холодильнику, когда Энджи обратился к ней:

— Возьми накрытую крышкой тарелку и садись. Кофе в турке.

— Э? — удивлённо переспросила она.

— Что тебе не понятно, Харуно? — раздражённо протянул Старатель.

— Все понятно, — поспешила заверить та. — Просто с чего вдруг?

— Захотел и сделал! Я не обязан отчитываться! Не нравится — не ешь!

Сакура хмыкнула, но отказываться от завтрака, который оказался очень даже хорош, не стала. Наверняка же Тодороки бесится только из-за того, что она неумышленно сравнила его с Всемогущим. Будь это кто угодно другой, Энджи и бровью бы не повёл.

— Послушай, мелкая…

— Я тебе сейчас опять ребро сломаю, — процедила Сакура.

— И это твоя благодарность за вкусный завтрак? — насмешливо протянул он. — И кто ещё тут у нас злобный и неприятный?

Куноичи закатила глаза и направилась прочь из кухни.

— Я сегодня буду утром проезжать мимо академии, — продолжил Старатель. — Могу тебя подвезти.

Что-то в глубине души Сакуры отчётливо ныло о том, что она ещё успеет пожалеть о своих словах касательно Всемогущего.