Миссия «Найти Учиха» (гет)

Сакура бесконечно была рада за своих друзей. Здорово, когда все так хорошо складывалось. Наруто и Ино действительно как будто были созданы друг для друга. Вместе эта парочка вытворяла такое, что невольно проникнешься уважением и ужасом. Хитрые идеи Яманака, умноженные на преданную исполнительность Узумаки, — тот ещё адовый коктейль.

Сай и Хината представляли собой образец семейных отношений. Лишенный семьи, а затем выращенный в тяжёлых условиях парень готов буквально пылинки сдувать с дражайшей супруги. Да, с пониманием и выражением чувств у Сая по-прежнему было крайне трудно, только ничего из этого в клане Хьюга и не требовалось. Его не выражающее ничего лицо пришлось там как раз кстати. Даже фальшивую улыбку можно было не использовать, оставив за закрытыми дверями лишь очень редкую и искреннюю для Хинаты. Можно и не рассказывать, насколько это её устраивало.

После Нового года вернулась молодая чета Акимичи. Затем вроде как и Киба смог договориться с Тамаки, и та всё-таки переехала в Коноху. Маэми и Рок Ли вышли на новый уровень освоения силы юности, так как в конце февраля радостный Гай-сенсей на дикой скорости носился по всей деревне с маленьким зелёным трико и во весь голос кричал, что скоро станет дедушкой.

Сакура очень радовалась, что у её друзей всё хорошо, и ей совершенно нечему завидовать. Рано или поздно она все равно найдет Шисуи, хотя бы ради того, чтобы задать ему взбучку. Она бы и думать о нём забыла — ей хватало своих забот. Сидеть и страдать по пропавшему Учиха не входило в её планы совершенно. Да только где уж там! Кошмары не переставали её мучить. Практически каждую ночь она прыгала с обрыва и тонула. И это ужасно выматывало.

Ещё больше раздражали сочувствующие взгляды друзей. Иногда хотелось просто крикнуть: «Ребята! Очнитесь! Я не чувствую себя ущемленной из-за того, что у вас все хорошо!» Тем не менее, теперь на встречи с друзьями Ино стала всегда приглашать какого-нибудь свободного парня, из-за которого все себя чувствовали неуютно, а больше других — Сакура, потому что вместо отдыха после очередной бессонной ночи и непростого рабочего дня ей приходилось уделять внимание абсолютно неинтересному ей человеку. Поэтому она просто начала отказываться от этих встреч. До часа Луны ещё почти полгода, и она не знала, как выдержит это время.

Ближе к её дню рождения Сакура практически валилась с ног от бессилия. Кошмары настолько усилились, что окончательно перестало помогать снотворное. Шизуне проводила обследование, но ничем не могла помочь. В библиотеке Харуно с горем пополам нашла информацию о том, что её кошмары могли быть обусловлены сильным желанием родственной души быть рядом.

«Очень, блин, здорово!»

* * *

Когда Сакура едва не отключилась во время операции, Шизуне вынуждена была отстранить её от работы. Като отправлила Харуно на месяц на больничный, настоятельно требуя в течение отпуска побольше времени уделить медитации и, возможно, пропить успокаивающих трав. Других вариантов у Сакуры не было, поэтому она уныло поплелась к Хироко-сан.

Старушка радостно встретила Сакуру, но, видя её усталость, сразу начала причитать и искать ей нужный травяной сбор. А потом и вовсе предложила пожить у реки, мол, место здесь целебное, и от работы отдохнёшь, а то гляди, до чего себя довела. Даже домик свободный неподалеку есть — живи и радуйся. Сакура сказала, что подумает, хотя в душе понимала, что вряд ли она решит тут жить. Но, уже уходя от Хироко-сан, почувствовала, что её буквально тянет магнитом к реке. Она поддалась желанию и уселась на берегу, а затем начала медитировать. А через несколько часов впервые за много дней почувствовала себя отдохнувшей.

Вот так и получилось, что Сакура решила провести свой отпуск в маленькой хижине на берегу реки. Каждое утро она медитировала, затем тренировалась, ела и снова медитировала. Кошмары не проходили, но ей действительно стало легче в этом месте. Ей нравилось это место, его тишина и природа, что её окружали. А ещё ей нравился Мизуко-сан.

Сакура сама не понимала, почему так ждала, когда тот присоединится к её медитации, или составит ей компанию на тренировке, или вечером, за неспешной беседой, разделит с ней травяной чай. В нем не было ничего особенного, да и красавцем, как Саске или Какаши, его не назовешь, хотя сложно разобраться, если не видишь часть лица. Но именно он почему-то всегда находил удачные слова, которые могли её подбодрить или успокоить.

Иногда Сакура не понимала, как у Мизуко получалось так правильно двигаться. Она не чувствовала в нем ни грамма чакры, но при этом он выполняет движения не менее искусно и плавно, чем Генма или Какаши. И тогда она спросила:

— Мизуко-сан, а кто был вашим наставником?

Тот неловко почесал затылок:

— Честно говоря, Сакура-сан, я не знаю. После этой травмы я не помню ничего до того момента, когда матушке удалось меня выходить. Я же тогда больше полугода даже в сознание не приходил. Так что все, что было до этого, я не помню, а матушку эти вопросы огорчают. Получается, что я некоторые вещи просто знаю, а откуда, мне не ведомо.

На секунду Сакуре захотелось осмотреть его мистической ладонью, но Мизуко этого не просил, а ей не хотелось портить отношения. Поэтому она просто взяла его за руку, выражая жест поддержки. У Мизуко немного краснело лицо, но Сакуру больше удивило другое: ей пришлось практически заставить себя отпустить его ладонь. И это не являлось нормальным. Только к вечеру она поняла, что весь день чувствовала себя отлично и практически ни разу не вспоминала о Шисуи.

С этого дня кошмары перестали быть выматывающими. Теперь это больше походило на простые сны о воде.

Сакура раздумывала над своим отношением к Мизуко, а затем начала наступление. Она сама инициировала совместное времяпровождение, не отказывая себе в «случайных» прикосновениях. Каждый раз, когда у него краснело лицо, или дёргался кадык, или нервно двигалась рука, Харуно испытывала такое вселенское удовлетворение, что иногда сомневалась в собственной адекватности. Она по-прежнему отрицала очевидное, но где-то в глубине души уже понимала, как называется то, что с ней сейчас происходило. У Харуно все ещё был страх быть отвергнутой, но почему-то казалось, что в этот раз все будет по-другому.

* * *

Отпуск близился к концу, и Сакуре нужно было возвращаться на работу. Конечно, она могла попробовать остаться жить здесь, но это очень далеко, а когда работаешь в госпитале, иногда каждая секунда бывает на счету. Это занимало её мысли, когда она услышала стук в дверь. На пороге стояла Хироко-сан.

— Сакура, деточка, как хорошо, что ты меня послушала! Выглядишь гораздо лучше!

— Спасибо, Хироко-сан, — поблагодарила Сакура. — Вы что-то хотели?

— Да, милая! Мне бы цветы первоцвета собрать, да за ними день дороги в одну сторону да день в другую. Так-то, Мизуко у меня самодостаточный парень, только вот как-то неспокойно мне его одного на два дня оставлять. Может, сможешь прийти его проведать? Может, пообедаете вместе. Я видела, что вы неплохо поладили.

— Да, конечно, Хироко-сан, — смущённо ответила Харуно.

— Ну и славно, деточка, — обрадовалась старушка. — Я тогда сразу и отправлюсь в дорогу. Раньше уйду, раньше вернусь.

Хироко-сан пошла по своим делам, а Сакура уже было собралась в гости к Мизуко, когда увидела на окне АНБУ.

— Харуно-сан, Хокаге вызывает.

Сакура поняла, что если за ней послали, дело плохо. И действительно, оказалось, что целый отряд АНБУ попал в засаду, и сейчас трое из них в тяжёлом состоянии. Весь день она и Шизуне не выходили из операционной, но к вечеру жизни троих шиноби уже были вне опасности. Като отметила, что отпуск прошел Сакуре на пользу, и отпустила её восвояси.

Сакура заторопилась домой, надеясь успеть разделить с Мизуко хотя бы ужин. Быстро приняв душ, она надела своё лучшее платье, хотя и прекрасно понимал, что нет абсолютно никакой разницы, во что она одета.

Она пришла как раз когда Мизуко собирался сесть ужинать. Тот выглядел немного удивлённым её визитом, но определённо обрадовался, что она пришла. Пара разделила нехитрый ужин, а затем Сакура заварила травяной чай. Они сидели на ступеньках дома, слушали вечерние песни цикад, пили чай и неспешно беседовали. Сакура подсела ближе и положила голову на плечо Мизуко, обнимая его руку. Даже ночного света от только появившиеся луны было достаточно, чтобы разглядеть румянец мужчины.

— Сакура-сан, вы уверены, что это нормально для друзей, так сидеть?

— Скорее всего, не особо. Но дело в том, что я и не хочу с тобой дружить.

Харуно почувствовала, как у Мизуко участилось сердцебиение, и нервно ожидала его ответа.

— Сакура, но у тебя же есть родственная душа, — хрипло ответил Мизуко.

— Да, есть. И когда мы познакомимся, я уверена, что мы или станем отличными друзьями, или вообще не будем общаться. Веление судьбы — это здорово, но я буду творить свою судьбу сама.

И она, на свой страх и риск, поцеловала Мизуко. Несколько секунд он явно был обескуражен, но затем начал неумело отвечать. Всё внутри Сакуры ликовало, сердце стучало как бешеное, а мозг помахал ручкой и ушёл в неизвестном направлении. Сакура продолжала целовать Мизуко, одной рукой перебирая светло-серые волосы, а другой поглаживая сильные руки и подтянутый торс. Она слышала, как быстро он дышит, и положила его руку себе на талию, имитируя поглаживающие движения. Его рука сначала скользила несмело, но уже через несколько секунд уверенно начала гладить тело девушки. Когда же он начал ладонью исследовать её грудь, Сакура услышала первый стон и вдруг поняла, что сама же его и издала.

— Прости, я сделал что-то не так? — срывающимся голосом спросил Мизуко.

— Нет, ты делаешь всё отлично, — голос Харуно звучал не лучше. — Но я хочу переместиться в комнату.

Мизуко постарался взять себя в руки, встал и уныло потащился к креслу, чтобы продолжить общение в их обычном месте в доме. Но у Сакуры появились совершенно другие идеи на этот вечер, тем более, теперь, когда она видела, насколько сильно ему понравилось её целовать. Она потянула его за руку к кровати, снова слыша, как у него резко участилось дыхание. Она усадила Мизуко, а следом сама села к нему на руки, лицом к лицу. Сакура вновь принялась целовать Мизуко, руками оглаживая его плечи и шею, и возликовала, когда почувствовала, что его руки тоже не бездействуют. Харуно знала, что сегодня произойдет ровно столько, сколько она позволит. Как хорошо, что она уже все для себя решила. Поэтому одна её рука уже опускалась все ниже и начинала гладить мужской пах. Сакура услышала первый несдержанный стон Мизуко.

В комнате был темно, потому что ему свет не нужен, а Сакура хоть и действовала уверенно, но по большей части инстинктивно, поэтому всё равно стеснялась. Сегодня ей будет достаточно видеть лишь очертания в свете луны. Она расстегнула платье, направляя руку Мизуко. Воздух стал тяжёлым, тело — невозможно горячим, и Сакура изо всех сил пыталась ухватиться за остатки рассудка. Пока она ещё хоть что-то соображала, ей нужно было помочь снять ему футболку так, чтобы он не зацепил повязку на глазах. Харуно всё-таки удалось сделать это, и последние крупицы рассудка отправились вслед за мозгом.

* * *

Следующим утром Сакура проснулась первой, но совсем не торопилась вставать. Она проанализировала свои ощущения и поняла, что ей хорошо и комфортно, как никогда в жизни. На кой ей сдалась родственная душа, если она могла испытывать такие чувства рядом с этим мужчиной? А ещё она вдруг поняла, что сегодня, впервые за долгое время, ей не снилась вода.

В голове голосом Ино прозвучало: «А я тебе говорила! Вот что секс животворящий делает!»

Сакура весело хмыкнула и собралась направиться в душ, но позорно не смогла выпутаться из простыни. Она, хихикая, дёрнула оную и тем самым раскрыла Мизуко. Тот повернулся, не желая просыпаться, и вдруг Сакура видит то, что в одночасье меняло всё.

На внутренней стороне его левого бедра, на всегда скрытом от посторонних глаз месте, красовалось имя «Харуно Сакура».