Город из Лепестков Хризантем (гет)

— Привет, Лис. — решила заговорить я.

Лис молчал.

— Ты говоришь, чтобы я шла с тобой?

И каково было мое удивление, когда вдруг лис кивнул.

— О боже! — я прикрыла рот рукой от накатившего меня удивления. — Ты меня понимаешь?

Лис кивнул.

— А говорить умеешь?

Лис кивнул.

— Ты мне скажешь, где Костя? — спросила я.

Лис отрицательно покачал головой. Слышать это было больно, пусть даже от лисы, я взяла себя в руки и продолжила говорить:

— Тогда, ты, наверное, меня отведешь?

Лис кивнул, затем встал и затрусил по снегу не оборачиваясь. Я поспешила за ним.

Лис увел меня со двора в сторону частного сектора, высокие здания отползали все дальше в стороны, подальше от дорог и большого скопления людей. Потом свернул в проулок с грунтовой дорогой; здесь фонари встречались все реже, казалось, гуща ночи колышется прямо над моей головой. Он вел меня темными местами на грани света и тени, лишь изредка оборачиваясь, поглядывая, не отстала ли я. Пот уже лил с меня ручьем, пару раз я поскальзывалась и падала, и тогда мне приходилась быстро ковылять на хромых ногах, чтобы не упустить из виду лиса.

«Какой же он некультурный, — думала я, стирая рукавом капли пота со лба. — Как далеко я убежала от дома, как буду возвращаться посреди ночи, если этот лис окажется лишь моей больной фантазией, плодом измученного воображения?»

Мне было все равно. Меня вела за лисом слепая вера в призрачную надежду увидеть Костю. Да, где-то в глубине души я отдавала себе отчет, что бегу за призрачным лисом неизвестно куда.

«Может, я сошла с ума, может, это сон или наваждение?»

Я свернула за угол очередного дома и резко остановилась, неуклюже потеряв равновесие, но, схватившись за водосточную трубу, повалилась на стену ограды. Раскрыв рот, я обомлела от того, что увидела: я очутилась в двух шагах от того самого перрона, что видела во сне, и передо мной на рельсах стоял тот же самый желтый, обшарпанный трамвайный вагон. Я протерла глаза, подозревая, что это все нереально, что все это сон. Тогда я обернулась назад — позади меня в нескольких метрах от серой колыхающийся травы, как и в моем сне, я видела лежащий на асфальте снег, октябрьскую ночь, чувствовала холод. Тогда я ущипнула себя и почувствовала боль.

— Не сплю, — прошептала я.

Куда я иду? Я спрашивала себя, не веря в то, что я видела. Но возвращаться я не думала.

«Этот перрон — шанс снова увидеть Костю», — решила я и полетела, как мотылек. А лис подошел к двери трамвая, и тут же они, скрипя, открылись! Я несмело поднялась на ступеньку и почувствовала дуновение свежего летнего ветерка, услышала, как шелестит высокая трава. Тело мое пропиталось легкостью, из головы унеслись тревоги и страхи, грудь наполнилась невесомостью, я оставила все сомнения, пошла навстречу неизвестности, чтобы снова увидеть Костю.

Лис увидел, как я иду к нему, кивнул и начал меняться. Я не слышала раньше ни сказки, ни легенды о том, какими могут быть заколдованные лисы, потому как раньше подобным вещам не было места в моей жизни, а сейчас передо мной удивительная лиса одним своим киванием вводила меня в ступор. В следующую секунду произошло все довольно стремительно — его тело стало увеличиваться в размерах, лиса окутал вихрь черного дыма, искрящегося маленькими молниями, неожиданно вытянулись в стороны человеческие руки и ноги. Скоро дым перестал трещать, его клубы завертелись воронками, и их словно засосало в глаза и рот маски, что оказалось надетой на лицо лиса-человека.

Оборотень не спеша снял маску, показав мне человеческое лицо, и я увидела молодого человека лет двадцати, высокого, плечистого и стройного, но худощавого, на мой взгляд, а еще у него был шрам на все лицо, и это меня напугало.

Одет он был в облегающий темно-синий многослойный костюм, похожий на одеяния японского ниндзя, ткань украшала некрупная вышивка в виде завитков сиреневого цвета, напоминающих облака.

На меня сверху смотрел отрешенный безучастный взгляд, Лис молча протянул мне руку из вагона, а я как зачарованная, не чувствуя опасности, молча приняла его приглашение и не оборачиваясь шагнула в вагон. Там я села на первое сиденье, из окна все еще был виден лежащий у деревянного дома снег, выглядел он как пейзаж на выцветшей картинке, но я уже не хотела туда, я хотела вперед, мчаться по странной дороге, которая должна была привести меня к Косте.

Двери закрылись, вагончик заскрипел плохо смазанными колесами и, понемногу набирая скорость, покатил куда-то вперед, оставляя перрон позади. И только когда за окном осталась лишь беспроглядная темнота, я позволила себе оглядеться, чтобы лучше видеть, кто и на чем везет меня к Косте.

* * *

Вагончик все катился и катился, монотонно стучали колеса, а пейзаж практически не менялся — все то же бесконечное поле зеленой травы, слегка колышущейся под легким ветерком. Все те же облака, не спеша плывущие по голубому небу. Изредка вдали я замечала какие-то постройки, деревянные крыши домов с кирпичными дымящими трубами, однако их очертания размывала белесая дымка, и я допускала, что это мираж, какой могут видеть путешественники в жаркой пустыне. У меня было предостаточно времени пофантазировать, из всех вариантов мне бы подошел тот, котором трамвайная дорога являлась своеобразным мостом между мирами, некой кроличьей норой, через которую могли передвигаться только те, кто знали, как ею пользоваться. Я думала, что будет, если бы я захотела сойти на середине пути.

«Ступлю ли я ногами на твердую землю, почувствую ли, я как трава щекочет мне ноги, или провалюсь в то, что может находиться между мирами, между реальностями, словно бы это все декорации, чтобы путники в пути предались раздумья? А что может быть между мирами, если не космос? А это — летящий космический корабль, преодолевающий расстояния между вселенными?» Однако обстановка подсказывала, что я явно не на космическом корабле.

Может быть, это мосты из материи, которые могли преодолевать лишь существа, над которыми не властна физика — духи, например. Я обернулась и посмотрела на одиноко сидящего мужчину со скрещенными на груди руками, он заметил мой взгляд, но не отреагировал, только его лисьи уши на голове повернулись ко мне, чтобы лучше меня услышать.

— Ты дух? — спросила я не столько из любопытства, сколько чтобы развеять дорожную скуку. Но больше из любопытства.

Лис молчал и не двигался, сиреневая маска покоилась у него на коленях. Тут я заметила: у него на поясе висела еще одна маска, только с желтыми полосками и узорами.

— А ты с помощью маски в лиса превращаешься? — мне вдруг ужасно захотелось развязать ему язык.

Но лис молчал и демонстративно меня игнорировал.

И тогда, я решила идти в атаку — смелость, как говорится, города берет. Я прошла несколько свободных мест, что нас разделяли, и села рядом с ним.

— Скажи, как это, превращаться в лиса? А у тебя хвост остается?

И не дожидаясь ответа, я слегка откинулась назад и заглянула ему за спину. И вправду — там, где заканчивалась спина, из-под одежды торчал самый настоящий пушистый черный хвост. Любопытство превзошло все рамки дозволенного, и я медленно потянулась пальцами к хвосту, и лис тут же перехватил мою руку, грубо схватив меня за запястье:

— Не трогай! Или я… — голос его был по-командирски суровый, и я поняла, что он не шутит.

Пусть попытка убедиться в реальности хвоста этого человека-лиса провалились, я смогла немного растормошить своего угрюмого соседа.

— Хорошо! — произнесла я виновато. — Прости. Я больше не буду пытаться потрогать твой хвост…

Затем я улыбнулась широко-широко, скрывая хитрый план, который пришел мне в голову:

— Но при одном условии! — я подняла вверх указательный палец. — Я задам тебе один вопрос.

Прошла минута, вторая.

«Ладно», — подумала я, теряя терпение, и предприняла очередную попытку дотронуться до хвоста, особо не скрывая своих намерений.

— Ладно, — раздраженно произнес лис, когда я почти дотянулась до хвоста. — Видимо, ты не отстанешь. Спрашивай.

Я послушно сложила руки на колени, чтобы он их видел.

— А скажи, ты и вправду дух, и это маска помогает тебе превращаться в лиса?

— Это уже два вопроса. Выбери один, — сердито произнес лис.

— Хорошо-о-о, — задумавшись, протянула я, — ты действительно дух?

— Да! — сказал лис как отрезал.

— А ты превращаешься в лиса с помощью этой маски? — не унималась я, показывая пальцем на его маску, что покоилась на коленях.

Лис промолчал.

«Лимит исчерпан, — подумала я, — он снова будет молчать».

— Да, я понимаю, — я специально заговорила виновато-жалостливым голосом и, честно признаюсь, это потребовало от меня серьезных усилий, — ты уже ответил на первый вопрос. Но мне так страшно, одиноко и тревожно, сидеть одной и молчать так угнетает...

Тут я специально умолкла, выдержала грустную паузу, опустив печальные глаза к полу. Лис продолжил молчать.

И тут я подумала: «Кто ты: мой провожатый или мой надзиратель?»

— Ладно тебе, — я игриво улыбнулась, — полагаю, ехать нам еще долго, так почему бы нам не провести это время за разговорами, нежели отмалчиваться по углам? Я предлагаю нам с тобой сыграть в одну игру, суть ее проста — если я выиграю — я задам тебе один вопрос, а если выиграешь ты — то ты волен спрашивать меня о чем угодно. Согласен?

Лис молчал.

Опять я ждала минуту, вторую, третью, и только на четвертой парень повернул ко мне голову и пристально взглянул в глаза, будто душу мою рассматривал; я опешила от таких перемен и смотрела в ответ на его него широко открытыми глазами. В них не было злости, скорее, там было ожидание или вопрос, который он пытался для себя решить, неверное: говорить со мной или нет.

— Хорошо! — произнес он нехотя мягким низким голосом. — Давай сыграем.

С огромным облегчением я захлопала в ладоши, как это делают малые дети.

— Итак, игра называется «Камень, ножницы, бумага»!

Мальчик-лис недоуменно посмотрел на меня, эта забава была ему незнакома, пришлось повозиться, объясняя ему правила. Он оказался смышленым малым и схватил суть на лету.

— Камень! Ножницы! Бумага! Раз, два, три! — скомандовала я, и мы выкинули пальцы.

У него оказались ножницы, а у меня камень.

— Победила! — констатировала я со сдержанной радостью, не выдавая того, что внутри ликовала и готова была пуститься в пляс.

— Хорошо, задавай свой вопрос, — холодно процедил лис, явно удрученный поражением.

— Мы не представились еще друг другу. Как тебя зовут? Ведь у духов могут быть имена?

— Куроко!

— А я Александра! Приятно познакомиться! — и я протянула ему раскрытую ладонь. — Но можешь звать меня просто Саша. Могу я звать тебя по имени?

Куроко немного растерялся, немного поколебавшись, протянул свою руку в ответ и кивнул. Так мы обменялись рукопожатиями.

В следующей партии победил уже он. И этому я тоже была рада, ведь в игре, результат в которой зависел от случая, как я ни пыталась, не сумела придумать, как смухлевать так, чтобы лис во втором раунде именно выиграл, а я проиграла. К счастью, удача была на моей стороне.

— Молодец, — похвалила я его. — Задавай свой вопрос!

— Скажи, Саша, завещание Цинь Шихуанди удалось сберечь от подделывания? Мне было приказано стеречь его…

Я оторопела от подобного вопроса и смотрела на Куроко огромными, как два блюдца, глазами.

— Э-э-э, — протянула я, вспоминая историю. — Прости, Куроко, — промямлила я, так и не откопав в своей голове ничего на эту тему. — Я плохо учила историю в школе. Я только помню, что был такой император в древности.

Лицо Куроко омрачилось.

— Древности… Позволь тогда еще вопрос, вне игры?

— Ну, раз я не смогла ответить на твой вопрос, даю тебе бонус. Задавай!

— А какой у тебя там сейчас год? — после некоторого колебания робко спросил Куроко.

— Две тысячи пятнадцатый.