Forgiveness (гет)

Дела шли так, что не иначе талисман от самой Принцессы Шишки работал.

В общем-то, это и впрямь было объяснением всего, если бы не одна малышка-шишка, то он, быть может, и не взялся менять всю идею.

Одному Теону вполне хватало продаж коллекционных вин. На Севере дело шло хорошо — деньги в этом огромном холодном куске страны появились внезапно и недавно, люди, которые еще лет десять назад ничего сложнее крепленых настоек из хвои и пива из мыла не пили, теперь осознали, что им нужно что-то другое. По большей части он продавал не алкоголь, алкоголь он ненавидел всей душой. Он продавал образ жизни, причастность к эстетике дорогой жизни и вкус. Дорогим вином еще никто не спился.

Продавать вообще оказалось очень легко, достаточно чувствовать, кому и что нужно, жаль только, он раньше не знал о том, что такое скучное дело не для героев вполне ему подходило.

А северяне все-таки оставались собой и готовы были щедро платить за причастность к красивой жизни, чтобы показать всем, что они далеко не такие дикари, как о них думают. Хотя никто о них и не думал, но этого им лучше не рассказывать. Все-таки, как ни крути, сам Теон северянином не был, и так им и не стал, и легко мог смотреть на них со стороны. Может, он бы и уехал с этого чопорного куска льда и почти вечной зимы, где за что ни возьмись, отдавало такими воспоминаниями, что и дышать больно, но каким-то образом Север снова засосал его в себя.

Однако смотря на то, как дела идут прямо сейчас, Теон мог предположить, что через несколько лет удастся расшириться до того, чтобы присутствие его самого на Севере было и не нужно.

Интересно. Джейн вообще хоть когда-нибудь была где-то?

В любом случае, для этого требовалось расширяться, и плодоносный Дорн с винокурней в каждой деревне шел навстречу. Дорнийцы, особенно виноделы, фермеры и прочие селяне, воспринимали свое потрясающее вино как нечто само собой разумеющееся: есть Дорн, есть солнце, есть виноград, есть вино, есть жизнь. Дорнийцы определенно умели жить, и это умение было посложнее продаж. Продать можно было все что угодно, в этом Теон был твердо убежден, а вот с остальной жизнью у него куда менее удачно что-то получалось.

Каждая деревня, буквально каждый двор имели свой особый рецепт, выращивали свой особый виноград и имели свою уникальную историю. На самом деле копаться во всем этом и выискивать те самые брильянты, что выстрелят, было поистине интересно. Было бы, не желай он как можно быстрее разделаться с Дорном и вернуться туда, где расставить все точки хотелось больше всего.

И туда, откуда в его телефон вот уже вторую неделю бесперебойно сыпали очень важные новости о том, что сегодня в дом залетела самая толстенькая очень сонная божья коровка, с мамой они придумали самое новое сочетание красок, и требовалась его незамедлительная помощь с выбором юбки.

Еще бы во всех этих живописных селениях связь чуть чаще появлялась. Каждый раз, поймав-таки сеть и получая столп накопившихся сообщений от Мелиссы, что-то очень необычное замирало внутри. Не без горького чувства вины, но этот омут с ним был навсегда.

Он действительно вспомнил о девочке, беременность которой Джейн скрывала, только на дне самого последнего пекла. Маленький Сурок даже не подозревал, что она начала спасать своего бестолкового отца гораздо раньше, чем он с ней познакомился. Когда день за днем горишь в бесконечном аду, сознанию нужно за что-то цепляться, отчаянно нужно; его единственной соломинкой была та девочка, от которой он же сам и просил Джейн избавиться. Это было так очевидно и так странно одновременно.

А потом он вывалился из этого ада. Будто на самом деле можно оттуда выпасть.

Сколько-то времени ушло только на то, чтобы побороть отчаянное желание стереть себя из жизни, сколько-то, чтобы признать, что в жизни ты остаешься и ее нужно собирать по кускам, а самому — становится чуть более похожим на нормального человека. Ни одной маленькой девочке не нужен отец-чудовище, от вида которого снятся кошмары.

А потом появилась одна деятельная малышка, которая безо всяких сомнений определила его в свою жизнь.

В прошедшую неделю он умудрился впихнуть столько всего, что и на три бы хватило, и все равно казалось, что он торчал в Дорне не чуть более двух недель, а целую вечность. Посмотрев билеты, он понял, что может быть в Винтерфелле либо сегодня поздно вечером, либо завтра днем. Ну что же, Мелисса будет уже спать, а вот Джейн можно и разбудить. Джейн, не отправившую ему за это время ни одного сообщения от себя. Вот и сейчас она просто прочитала, что он будет вечером. Холодная северная девчонка.

Подъехав к дому, он увидел, что свет горит, несмотря на поздний час. Все-таки она его ждала.

Дверь была не заперта, явно чтобы не будить Мелиссу, хотя в этой картонной двери вообще смысла было мало, все, что она могла, скрипеть.

Теон попытался открыть ее как можно медленнее, но в тот же момент был буквально оглушен:

— Папа!

Мелисса, точно заправский сурок, в секунду запрыгнула на него.

— Эй, ты чего не спишь?

Не сказать, что этот факт на самом деле его расстраивал, но он-таки не ожидал.

— Ну же я тебя жду, — очень серьезно надула щеки девочка.

Когда он смог рассмотреть что-то за макушкой одного большого любителя обниматься, Теон увидел, что в гостиной тут и там разбросаны шарики, на столе стоит пирог, а Джейн сидела за столом и тихо-тихо, почти незаметно, но все-таки улыбалась.

— У вас какой-то праздник? — растерянно спросил он.

Интересно, на кого-то еще четырехлетки смотрели как на идиота? Мелисса даже сонными глазами заморгала от вопроса.

— Ну, ты же приехал! — и аж по лбу себя хлопнула, подтверждая, что услышала невероятную глупость.

— Серьезно? — тихо усмехнулся он, не совсем, конечно, спрашивая Мелиссу, просто…

Это было чем-то вообще не из его мира, определенно никто нигде и никогда не делал из его появления праздника, и точно никто нигде и никогда его не ждал. С шариками.

— Мелисса, ты обещала — один кусочек пирога, и пойдешь спать, помнишь?

Голос Джейн выдернул из того замешательства, в которое он впал.

— Да-да-да! Идем есть пирог! А ты любишь пирог с яблочками? Мой любимый!

— Мой тоже… — об этом он узнал только что.

Пирог. Пирог казался уже совсем… совсем похожим на дом?

— Не смотри на меня так, — тихо сказала ему Джейн, разрезая этот самый пирог, — идея точно не моя.

«Нет уж, буду на тебя смотреть».

На самом деле сурок буквально засыпал, и даже яблочки свои осилить не мог.

— Идем спать. — Теон поднял ее из-за стола и понес к комнате.

— Мама, — потянулась она за Джейн.

«Ладно, мама так мама».

Джейн взяла дочь за руку и тоже попыталась отвести ее в спальню.

— Ну нет, — и устало, и недовольно заявил сурок и протопал обратно к Теону, потянув за палец его, а потом и Джейн, поведя за собой их обоих.

Укладывать Мелиссу долго не понадобилось, едва та замоталась в свое пушистое одеяло и подмяла под себя Мистера Зайца — поздний час взял свое.

— Иди сюда, — он подхватил эту вредину, как только они вышли от дочери.

Сколько уже можно было делать вид?

— Стой, стой, Теон, нужно поговорить… — что-то там пробормотала она в его руках.

— Да, да, да. Джейн! Я хочу семью. Настоящую семью, ты, я, Мелисса, у нас все для этого есть. Семью, дом, что там еще должно быть, — горячо частил он, унося ее наверх и даже не желая слушать, что она там несмело шепчет.

Впервые в жизни все было очевидно, и все встало на свои места.

— Дом? Семью?.. — выдохнула она

— Дом, с тобой, этими твоими пирогами и….

— Я должна тебе что-то сказать…

Ай в пекло, самыми лучшими словами было просто занять эти губы, не давая им бормотать какую-то ерунду. Она ведь и сама именно этого и хотела.

«Ох уж эта маленькая сабочка, которую всегда немного насилуешь, якобы ей совсем ничего не нужно, а сама буквально вспыхивает под твоими руками, еще больше не оставляя сомнений о том, что же с ней делать».

— Скажешь, обязательно скажешь, завтра все и скажешь, — ну что там у нее могло быть такого важного? У них будет еще много времени поговорить.

Сейчас он просто хотел эту холодную недотрогу.

Хотел огромную черту между всем до этого момента и будущим.

Это была не жажда секса во имя плоти, он хотел, чтобы она была его. По-настоящему его.

Она и была его, может единственной точкой в жизни, на которой сходилось что-то правдивое, теплое, живое. Настоящее.

И больше он не намерен был ничего терять.

— Мама! — крик Мелиссы буквально врезался в сознание.

Открыв глаза, он понял, что Джейн в кровати нет, за окном какое-то утро, а внизу определенно странный шум. Более чем странный.

И в том, что он увидел, спустившись, тоже не было ничего нормального.

По дому ходили какие-то люди и что-то записывали в свои планшеты, разглядывая все вокруг. В дверях стояла какая-то баба в офицерской форме и с хищным довольным прищуром разглядывала Джейн и упаковывала какие-то бумаги в свой планшет.

Джейн же дрожала перед ней буквально каждой клеткой, с застывшим ужасом на лице и полнейшей пустотой во взгляде.

— Была еще неделя… Она говорили… Еще неделя…. — Джейн остолбенело повторяла что-то офицеру.

— Мисс Пуль, боюсь, вы ошибаетесь, у нас есть решение Управления.

— Где Мелисса?

Ее не было нигде. И никто из этой ненормальной толпы не удосужился ответить.

— Где она?!

Джейн повернулась к нему, пошатнувшись, и выдавила из себя какой-то бред:

— Они… они забрали Мелиссу…

— Какого… Вы вообще кто? Что здесь происходит? Где моя дочь?!

— Старший офицер Министерства Опеки Вестероса — домен Север, Барбри Дастин, — заявила бабища. — Нам поступило сообщение от коллекторского управления о том, что гражданка Джейн Пуль не может более исполнять родительские обязанности в должном объёме в связи с изъятием у нее недвижимости в пользу банковских обязательств. Несовершеннолетняя Мелисса Пуль направленна в организацию по содержанию несовершеннолетних Министерства Опеки Вестероса — домен Север, — проговорила все это одним предложением она. — Сожитель? — бросила она, оглядев Теона сухим кивком.

— Я отец Мелиссы, какого черта вы забрали ребенка без моего согласия?

Он сейчас правильно все услышал?

Баба с сомнением повела бровями.

— У несовершеннолетней Мелиссы Пуль нет отца, — заявила она, не изменяя своей хищной ухмылочке.

— По-вашему она, что, из пробирки появилась?!

«Это все какой-то бред, который просто не может сейчас происходить».

— По-моему, — омерзительным тоном отозвалась офицер Барбри Дастин, уткнув нос в свой планшет, — единственный официальный опекун Мелиссы Пуль — мисс Джейн Пуль, лишенная родительских прав приказом номер 18720934\8 Министерства Опеки Вестероса — домен Север, от сегодняшнего числа.

— Это моя дочь! — Они сейчас серьезно все это говорят? — С каких пор детей забирают коллекторы?!

— Мисс Джейн Пуль не может более исполнять родительские обязательства в связи с потерей необходимых условий для проживания и содержания несовершеннолетнего, — с готовностью повторила офицер.

Он все так же не мог осознать происходящее, с трудом понимая, что эта сука несет.

Но, что бы она ни несла, Мелиссу они уже уволокли. Мелисса уже у них.

Это осознание медленно заполоняло собой.

— Но если вы настаиваете на своем отцовстве, можете обратиться в медицинское учреждение для установления родственной связи и запросить родительские права в регламентированном порядке. Вот памятка, — с улыбкой, которой можно было людей травить, сука протянула ему какой-то листок. — Государство заботится о своих детях, — елейно добавила она, кивнув, видимо, показывая, что сообщить ей больше нечего.

Он медленно развернулся, пытаясь на самом деле уложить то, что сейчас произошло.

Государство заботится о своих детях.

Государство заботится о своих детях.

Я, честный гражданин Вестероса, полный любви и верности своему государству и его Управлению…

В полном тумане, не глядя на копошащихся коллекторов и уж точно не имея сил по-настоящему посмотреть на Джейн, которая стекла куда-то по стене в том же бестолковом ужасе, в котором отдала дочь, он прошел в ванну.

Клянусь до последнего дня уважать и чтить закон и порядок…

Расческа, зубная щетка, заколка…

Он все это уже однажды видел.

Он это уже видел.

Они влетели в дом, выбив двери. Его нашли даже в том шкафу, кто-то другой нес сестру. Сестра вырывалась и вопила, отца положили на пол, мать рыдала.

Больше он никогда не увидит никого из них. Позже он узнает, что это мать их и вызвала, сдав все, что творил некогда неприкасаемый отец, после того, как он в очередной раз избил их.

Позже он узнает, что она спрыгнула.

Закон и порядок моей страны превыше любых моих желаний…

— Мисс Пуль, — за спиной он услышал, как один из коллекторов обратился к этой безмозглой, посмотреть на которую сил у него не было, — вы должны покинуть помещение в течение шести часов, вы имеете право сохранить за собой вещи личного пользования.