Мост в рассвет (джен)

Всё ещё один год назад.

Сирин очнулась так резко, словно её ударили электрическим разрядом. Только не здесь… Сон был с нею ещё несколько мгновений, но вспыхнул и погас быстрее, чем она смогла его осознать. Шея затекла, а затылок одеревенел — вполне предсказуемо, если провести несколько часов, прислонившись к твёрдой стене.

Некоторое время Сирин пыталась вспомнить, где она находится и как сюда попала. Мелькнула и исчезла, не вызвав особых эмоций, мысль, что она, возможно, умерла. Какая, в сущности, разница, если по ту сторону Моста можно так же ходить и говорить? Если она вообще ходила и говорила раньше.

Она с интересом огляделась, впервые ясно осознавая происходящее с тех пор, как очутилась в этом странном мире. События, которые здесь развернулись не так давно, тоже казались сном, только более свежим: выходки неподражаемой Алконост, толпа с факелами, пронизанный болью разговор с Хранителем Моста… Сирин прижала к виску пальцы, но не ощутила ничего особенного, только заныл свежий шов на щеке.

И вдруг — искрой — Зимний крест! Что это?! Сирин поспешно стянула одежду, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон в мутноватом зеркале. Белая, будто светящаяся кожа без единого изъяна, плавные линии фигуры, волосы до талии… Она определённо молода. И достаточно красива — Сирин впервые ощутила досаду, что ей, возможно, рано было переходить через Мост. Она последний раз окинула себя взглядом — ничего похожего на отметины или шрамы на теле, ничего похожего на крест, в существовании которого Алконост так рьяно убеждала Городничего. Птицедева лгала? Зачем?.. Опять вопросов больше, чем ответов.

Напоследок Сирин поднесла к глазам запястья. Браслеты. Она почти и забыла о них. Широкие металлические полосы плотно охватывали запястья, сколько Сирин себя помнила — то есть примерно с этой ночи. Но она была уверена, что в забытой жизни она не снимала их никогда.

Сирин попыталась сдвинуть один браслет — бесполезно. Если под ним что-то и есть, без ножниц по металлу здесь не обойтись. Со вздохом она опустила руки, и браслеты прохладно коснулись кожи бёдер. Сирин вздрогнула и мигом натянула шаровары и тунику.

Комната была пуста, видимо, хозяйка упорхнула куда-то по своим дивным делам. Сирин улыбнулась, припомнив её словечки. И тут же всплыли в памяти Печати молчания и забвения, вопросы про Явь, какое-то пророчество… Да, даже если она и умерла, проблем и здесь хватает. Это даже как-то… привычно.

Сирин встала и подошла к окну Скворечника. Никого уже не было у корней ясеня, похоже, что Ярр сдержал слово. В Скворечнике мило и безопасно, но, интересно, сможет ли она спуститься вниз с такой же лёгкостью, как это проделал Ярр? Крыльев или помела у неё нет. Она взглянула в старинное трюмо и покачала головой. То же сделало и её отражение. Надо ещё будет привыкнуть к себе такой, с синим шрамом в пол-лица и идущими от него бледнеющими изломами. Но судя по тому, как выглядят некоторые представители местного населения… Новый внешний вид только поможет сойти за свою.

Сирин присела на подоконник и перекинула через него ноги. Как высоко!.. Зато видно весь этот странный город, ей повезло оказаться в самой высокой его точке. Сирин обнаружила широкий карниз, идущий по всему периметру с внешней стороны Скворечника, и обошла кругом. Ей хотелось познакомиться с городом ближе, раз уж придётся здесь какое-то время пожить. Душно пахну́ло в лицо незнакомыми запахами, смешанными с запахом дыма. Но если бы Сирин знала, как ощущается на коже ветер, она бы удивилась царящему здесь полному штилю.

Город стоял на пяти холмах, обнесённый частоколом. На центральном, самом высоком холме и рос старый ясень, меж толстых ветвей которого приютился Скворечник. И ещё четыре холма окружили срединный крестом. На трёх из них высились совершенно непохожие друг на друга здания: узкий, высокий дом на том холме, что стоял ближе всех к Мосту, приземистый и надёжный — с правой стороны, мельница — с левой. А последний холм пустовал, и даже отсюда было видно, что его вершина и склоны поросли травой — Сирин почти слышала, как сухо колышутся помертвевшие стебли.

Она опустила взгляд, чтобы рассмотреть ближайшее окружение. Ясень цеплялся корнями за самый край плоской, будто срезанной гигантским ножом верхушки холма. А в центре расположился обширный зловеще-чёрный круг в кольце восьми остроконечных столбов и с возвышением по центру. "Как алтарь для жертвоприношений", — мелькнула пугающая мысль, но Сирин поспешила её отогнать. Наверное, какое-то священное место. Сейчас оно пустовало. Город словно уснул, давая ей возможность присмотреться к себе, а после — выплеснуть из своих домов любопытствующих, враждебных, равнодушных и, возможно, даже гостеприимных жителей. Одна только Алконост стоит многих. Подождать её и попросить показать город? Или попробовать хоть что-то сделать самой?

Вот проходит совсем близко толстая ветка, можно схватиться за неё, а потом вон за ту, чуть пониже… Сирин прикинула свою будущую траекторию, попутно заметив, что из мельницы на соседнем холме идёт дымок неестественного цвета. Даже отсюда было слышно, как внутри что-то неровно стучало и лязгало, нарушая раскатами причудливого эха тишину. Чаще, резче, громче… И через несколько секунд из окон коротко рванулись лучи холодного света. Ударились о низкие тучи и погасли. Внутри мельницы грянул взрыв, повалил густой сизый дым. Кто-то начал сыпать витиеватыми проклятиями — хорошо, что слов не различить.

Сирин прищурилась и стала разглядывать эту собранную из разных материалов, похожую на лоскутное одеяло мельницу. А может, вовсе не мельницу. Снизу вгрызались в землю сваи из дерева, несомненно, очень прочного и долговечного. Выше — крупные блоки из белого камня, потом кирпич, опять дерево, и венчал сооружение полукруглый купол из медных листов, на котором и крепились крылья. Ни дать ни взять — ветряная электростанция посреди старинного города, чужеродная, но покрытая таким же налётом времени, как и все здания вокруг.

В окне уже прояснилось от дыма, и Сирин разглядела маленькую фигурку, которая деловито сновала туда-сюда, махала руками… и, видимо, и издавала эти ругательства. Рядом незыблемо стояло ещё одно существо, в два раза выше, и молча внимало ругани. Потом маленький человечек махнул рукой и ушёл в глубь комнаты. И через минуту лязг с каким-то надрывным скрежетанием возобновился.

Это любопытно — там же явно какие-то механизмы. Кажется, единственные в этом доисторическом городе. Сирин автоматически оглянулась и отметила, что ни на потолке, ни на стенах Скворечника нет ничего похожего на привычные строгие продолговатые лампы. "Привычные", хм-м.

Вряд ли сильно продвинулся и тот экспериментатор, но Сирин всё равно захотелось заглянуть в его "лабораторию". Для этого надо слезть в дерева, спуститься с холма, подняться на другой… И надеяться, что маленький учёный окажется дружелюбным. Если верить Хранителю Моста, её не тронут.

Алконост назвала её одежду странной, но шаровары кремового цвета, похожие на юбку, длинная тёмная туника с разрезами по бокам, схваченная широким поясом, — это одеяние хотя бы не будет стеснять движений при попытке спуститься. Сирин украдкой провела рукой по ткани. Прочная, хоть и тонкая, будто излучающая тепло. И никаких следов крови из раненой щеки. Одновременно Сирин поняла, что не мёрзнет, хотя чувствует холод воздуха. Преимущество нежити?

Недолго думая, она схватилась за ветку. Ноги повисли над пустотой. Сирин попыталась раскачаться, чтобы дотянуться до следующей ветки, но неожиданно слабые руки ответили дрожью, и Сирин поняла, что если качнётся сильнее, то просто сорвётся. Кажется, это будет самый короткий спуск с этого дерева… И самое короткое посмертие, если это оно. Впрочем, возможно, здесь нет проблемы остановить кровь при открытом переломе…

И когда сведённые в судорожном усилии пальцы уже почти разжались, Сирин услышала внизу удивлённое пыхтение. Она чуть развернула голову… Этого хватило — пальцы сорвались. Кто бы там ни был, может, он захочет поймать свалившуюся с неба Незваную… По лицу хлестнуло ветками.

Она упала на что-то одновременно мягкое и упругое, только резануло болью бедро. Пронзительный мяв — откуда?! Сирин не удержалась и скатилась на мостовую. Стремительно поднялась на дрожащие ноги, оглядела себя… Вроде цела. Только в районе правого бедра растекался жар, наверное, будет синяк. Но это не так страшно, как могло бы быть…

Тот, на кого она упала, барахтаясь, неуклюже поднимался. И когда он встал во весь рост, Сирин поняла, что это то самое грузное и высокое существо из дома изобретателя. Как он успел сюда доковылять? И только мимолётное сожаление взметнулось и увяло. Её мог бы поймать Хранитель Моста.

— Спасибо, — настороженно поблагодарила она. — Прости, что упала на тебя так внезапно…

Существо заторможенно смотрело на неё сквозь падающие на глаза космы коричневой шерсти и почёсывало внушительный живот. Похоже, он и смягчил падение.

— Я Сирин, — продолжила она. — Си-рин. Новенькая. — Он что-нибудь понимает?

— Сирин, — повторил местный житель. И вдруг вскинул лохматую голову, отставил ногу назад и стукнул себя кулаком в грудь. — Молот.

— Очень приятно, Молот, — улыбнулась Сирин, в свою очередь прижала руку к груди и склонила голову. — Ты мне очень помог. Может быть, даже спас. Спасибо тебе!

— Я… спас, — ошалело повторил Молот, подёргав шерстистыми плечами. — "Спасибо"? — Он совсем по-детски улыбнулся, словно Сирин сказала ему что-то неслыханно приятное, и засунул мохнатые ручищи в карман кожаного фартука. И тут из сумки Молота раздался всё тот же мяв, который Сирин услышала при падении.

— Кто там у тебя? — Она с интересом склонилась к сумке. Кажется, когда-то люди любили мяукающих существ… Они были пушистыми.

— А? — Молот воззрился на свой бок и несколько секунд размышлял. — Котёнок. Чёрный. Кладезь ругается. Хотел отдать Йагиль. Она тут? — Он задрал голову и посмотрел на Скворечник.

— Нет, к сожалению. — Сирин тоже посмотрела наверх. — Но я рада, что ты пришёл. Можно?.. — Она протянула руку к сумке.

— А? Да… — Молот расстегнул пряжки удивительно тонкой работы и бережно вытащил оттуда взъерошенного чёрного зверька, который раскрывал ярко-розовую пасть и надсадно мяукал. Сирин сразу почувствовала, как потеплело на сердце, живом или неживом, неважно. Видимо, люди и правда любили таких существ — с острыми ушками и мордочками, большими глазами… Сирин приняла тёплый комочек на ладонь. Ай! И острыми коготками! На пальце показалась капелька крови. А вот это нехорошо. Как это странно — не помнить саму жизнь, но помнить её детали. Всё равно что смотреть на разбитую мозаику, пытаясь по разрозненным кусочкам восстановить целую картину.

Сирин прижала палец к губам, машинально потёрла саднящее бедро… И с ужасом поняла, что удивительная ткань родом не из этого мира её обманула. Из кармана фартука Молота торчал топор лезвием кверху. И она напоролась на него, а ткань её одежды сплела волокна обратно… Если бы так же могла срастаться кожа! Сирин расширенными от ужаса глазами наблюдала, как кровь вытекает из-под штанины на босые ноги. Переступила — остался на светло-серых булыжниках мостовой отпечаток в форме узкой стопы.

Первое правило при ранениях — не шевелиться. Второе правило — ждать, когда придут тебе на помощь. С кровеостанавливающим, которое почти не работает, с хирургическим клеем, оставляющим грубые шрамы… Третье правило… Забыла.

Молот, очевидно, что-то понял по её испуганному лицу, потому что небрежно запихнул набедокурившего котёнка в сумку и взял Сирин под локоть — в его ладонь поместились бы обе её руки.

— Пойдём, — пропыхтел он. — У Кладезя есть Мёртвая вода. — Последние два слова были сказаны с оглядкой, заговорщицким шёпотом.

Удивляться или спорить — терять драгоценное время. Она истечёт кровью. Сирин беспомощно посмотрела на Молота. Первое правило. Не шевелиться.

А он постоял, постоял, соображая, — и подхватил её, перебросил через плечо и огромными шажищами погромыхал к мельнице-лаборатории.

Вниз. Вверх. Путь она запомнила отрывочно. Ощущала лишь, как кровь стекала по бедру, капала на кожаный фартук Молота, путалась в его шерсти… Из сумки на поясе Молота неслось отчаянное тонкое мяуканье, и Сирин чувствовала, что они с котёнком сродни — слабые и беззащитные. Если всё сложится благополучно… Если удастся остановить кровь… Надо будет взять зверька себе. Упросить Йагиль. Сирин даже начала придумывать котёнку имя, когда Молот остановился перед толстой деревянной дверью и свободным плечом отворил её.

В помещении было полутемно. Пахло не так чтобы знакомо… Но всё равно эти запахи казались роднее, чем ароматы трав, дерева, земли… Машинное масло, каменный уголь, калёный металл — память выискивала и выдавала полузнакомые слова в ответ на витавшие здесь запахи.

Молот не остановился на первом этаже, а понёс Сирин выше по широкой винтовой лестнице по центру. Сирин с трудом повернула голову и увидела, что лестница пронзает всё здание снизу доверху. И оттуда на них уже взирала макушка хозяина дома.

— Кого это ты тащишь? — без обиняков спросил он. Голос у него оказался громким и дребезжащим и западал на буквах "о".

— Да вот… — поразмыслив, изрёк Молот и словно бы с удивлением посмотрел на плечо, где болталась Сирин. И тут же всполошился. — Помочь надобно. Мёртвой водой окропить.

— Нету Мёртвой воды, нету! Не появилась! Теперь до следующего Марина дня и ждать нечего! А у нас дело такое, сам знаешь, рваные раны случаются… А ежели опять змеюки поползут?!

Молот шумно почесался. Подумал. Снова почесался.

— Я ей отдам свою часть, Ум, — наконец выдал он. — Она упала на мой топор. А я уж как-нибудь…

Ум всплеснул руками. В сумке у лица Сирин безнадёжно и заунывно мяукнул котёнок. Она сделала движение — надоело висеть вниз головой — и Молот осторожно поставил её на пол. Она покачнулась, но удержалась, схватившись за густую шерсть.

Теперь Сирин видела нерадушного и прижимистого изобретателя в полный рост. Во весь его рост — вполовину её. Маленький человечек в измятой шляпе, со всклокоченной шевелюрой, но очень аккуратно уложенной бородой, с запачканными чем-то чёрным руками, которые он упёр в бока. Ноги обуты в переплетённые в шахматном порядке полоски… коры? Линялая одежда под таким же, как у Молота, кожаным фартуком.

— Ум Кладезь, — негостеприимно представился он. — Ты кто такая будешь? — И тут же, не слушая ответа, накинулся на Молота: — Сколько раз говорить тебе, бестолочи, не разводить тут кошатник! Помнишь, как шестерни чистили?! Пригрелась не на месте… — Он хотел было почесать бороду, но вспомнил про грязные руки и пригладил торчащие волосы. — Н-ну? — обратился он к Сирин, будто она его задерживала.

Перед глазами у неё лопались тёмные круги, ноги дрожали, но она собрала силы, встала прямее и слегка склонила голову.

— Сирин. Новенькая.

"Новенькая" звучит лучше, чем "Незваная".

К её удивлению, Ум Кладезь никак не отреагировал ни на явно широко здесь известное имя, ни на второе утверждение и хмыкнул:

— Новенькая, значит… И сразу Мёртвую воду подавай! — Он посмотрел вниз, где из ноги Сирин уже натекла целая лужица крови.

Молот рядом обеспокоенно переступил с ноги на ногу и вздохнул.

— Ладно уж, — смилостивился Ум и всё-таки пригладил бороду. — Будет вам Мёртвая вода. Идите под купол, сейчас приду.

Молот, как пушинку, опять подхватил Сирин на плечо и понёс наверх, где медный купол бросал на лица тёплые блики.

— Здесь хорошо, — пояснил он, пожевал губами, подбирая слово, и добавил: — Звонко. Жаль, ветра нет, чтобы Мельница пела…

Здесь и правда был звонко. Казалось, тронь красноватый металл с причудливыми отражениями фигур — и он запоёт гулко и мелодично. Восемь маленьких круглых окошек пропускали сероватый свет. И там, где рассеянные лучи пересекались, в самом светлом месте, стоял маленький трёхногий столик со стеклянным фиалом посередине. Молот снова поставил Сирин на ноги и мелкими шажочками, будто с почтением, стал приближаться к столику.

Фиал был больше, чем наполовину, пуст. И в нижней его части серебрилась жидкой ртутью Мёртвая вода. Сирин отчего-то затаила дыхание — попутно отметив, что оно есть. Послышались быстрые шаркающие шаги, и Ум Кладезь резво схватил фиал.

— Я сам! Давай свою рану! Это тебе не ведьмина синька! — Он резко качнул подбородком на шрам на щеке Сирин, о котором она уже успела позабыть.

Пришлось стянуть через голову тунику, чтобы её длинные по́лы не мешали, обнажить бедро… Сирин нервно усмехнулась: хорошо, что Мост пропустил её не только с плотью, но из с бельём. На бледном бедре сочилась кровью глубокая рана.

— Не смертельно, — равнодушно заметил Ум Кладезь. — Стоило Мёртвую воду тратить… Зашить — и всё… — Он всмотрелся в рану и прищурился. — Впрочем… — Не говоря больше ни слова, он вытащил из фиала плотно пригнанную пробку и капнул немного блестящей жидкости прямо на порез.

Боль затекла в тело кусачей змеёй и огнём разбежалась по жилам. Сирин вскрикнула. Восемь окошек превратились в шестнадцать из-за вытекших слёз.

— Ничего, ничего, — услышала она, как сквозь туман, голос Кладезя. — Будешь как новенькая. Новенькая… — Он неловко сжал её запястье и поставил остатки Мёртвой воды на столик.

Пелена перед глазами поредела, и Сирин осмелилась взглянуть вниз. Рана действительно затянулась с поразительной быстротой, остался только узкий белый шрам, гораздо более незаметный и аккуратный, чем на лице. Одежда отталкивала от себя любую грязь и жидкость, так что ни следа не осталось, кроме дорожки кровавых капель на полу. Молот рядом вздохнул с явным облегчением и заулыбался мохнатым ртом. Сирин потрепала его по плечу.

— Ты уже дважды спас меня, — сказала она, улыбаясь.

— Смотри, как бы от счастья из шкуры не выпрыгнул, — проворчал Кладезь, сам пряча улыбку в бороду, которая растрепалась и стала похожа на его шевелюру. — А ты, э-э…

Сирин спохватилась и подобрала с пола одежду. Но надеть её она не успела — дверь внизу с оглушительным стуком ударила в стену. И через несколько секунд под куполом возник пропахший дымом, истрёпанный Ярр.

— Мне нужна Мёртвая вода, — сказал он после секундной заминки, скользнув взглядом по Сирин, и бросил на пол связку змеиных шкур. — Нашествие. Второе за два дня.

* * *

Нашествие было молчаливым. Сирин никогда бы не подумала, что та тишина утра, пустота улиц — вкрадчивый обман. И если напрячь слух, то различишь низкое безостановочное шипение, словно бьются о берег ласковые волны. Какая странная аналогия! Она никогда не слышала волн.

— Они поползли на исходе ночи. Сразу по всему берегу. Никогда не было так много… Комендант дежурил у Моста, — отрывисто пояснил Ярр, в три широких шага подойдя к столику с Мёртвой водой. Он поднял фиал и поднёс к глазам. — Мало.

— Мало, — сдержанно согласился Кладезь. — Но у нас есть ещё три холма, — добавил он с явным намёком.

Ярр сжал фиал в костяных пальцах и досадливо заметил:

— Вы же знаете, что большинство выхлебало её уже на следующий день после появления. Йагиль и Алконост пытались лечить Сирин, настоящую Сирин. — Снова этот пронзительный взгляд ночных глаз. — У них не осталось. Городничий постоянно режется, когда бреется. — На лице Ярра отразилось неодобрение пополам с чем-то ещё. — Я… рассчитывал пополнить запас в этом году.

— Так кто ранен? — деловито поинтересовался Кладезь.

— Городничий. — Ярр уже скользил вниз по лестнице с фиалом в руках. — Укусили, прежде чем я успел отогнать змей.

— М-да, — значительно протянул Кладезь и потеребил бороду, когда Ярр стремительно вышел из Мельницы. — Сдаётся мне, этим дело не кончится. — Он задумчиво поглядел на Сирин. — Оделась бы ты, девица. Смотреть срамно.

Сирин вспыхнула и поспешно привела одежду в порядок. На душе было неспокойно. Она попробовала пройтись — рана отозвалась только чувством натяжения свежей кожи. Удивительно. Им бы такое чудо! Куда? Кому — “им”?..

Сирин сделала шаг вниз по лестнице. Никто её не остановил. Может, здесь будут только рады, если она уйдёт? Она обернулась. Молот грустными глазами смотрел на неё. Кладезь насупился. Что ж…

— Спасибо, что вылечили меня. — Сирин старалась говорить легко и весело, но в горле застрял комок горечи и тревоги. — И… до встречи?

Она коснулась рукой стены и стала медленно спускаться. На лестнице было темновато, и она услышала, как сверху что-то щёлкнуло. И вдруг сначала красноватым угольком, а потом всё ярче и ярче разгорелась на стене самая настоящая лампочка. Маленькая, тусклая, но, несомненно, электрическая. Луч другого мира в этом обветшалом городе…

Сирин смотрела на неё и щурилась, но всё равно смотрела, как заворожённая. Даже протянула руку, как другу, хотя точно знала, что нельзя касаться и можно обжечься… И вдруг лампочка ослепительно вспыхнула и взорвалась. Темнота навалилась с новой силой, неотвратимая, как прощание. К ногам посыпались мелкие осколки. А Кладезь наверху заворчал:

— Проклятый каолин. Ни черта долго не горит… Надо веточку бузины что ли зауглить…

— А как же вольфрам? — не задумываясь, выдала Сирин.

На несколько секунд повисла пауза.

— Вольфра-ам, — мечтательно повторил Кладезь. — Добыть трудно, но возможно… в спокойные времена. Твёрдый, тяжёлый, трудно переплавить…

— Склоны Огненной реки, — пробубнил Молот.

— Да знаю я! — отмахнулся Кладезь. — Это может оказаться стоящей идеей… — Он накручивал на чёрные пальцы пряди когда-то аккуратно уложенной бороды, но сейчас его это явно не занимало. — Вопрос, откуда ты… — Кладезь по-молодецки сбежал на несколько ступенек вниз и остановился так, чтобы не слишком задирать голову, глядя на Сирин. — Откуда знаешь? — В его круглых глазах сквозил новый интерес, хотя вряд ли он касался самой Сирин. — Что ещё знаешь?!

Она растерялась. Некоторые вещи казались ей логичными и неоспоримыми, как дыхание, но это если не пытаться их вспомнить. Как то, что нить у старинной лампы накаливания делалась из вольфрама… Но вот так, навскидку…

— Если бы я увидела что-то ещё из ваших… изобретений… я бы, может, смогла вспомнить, — осторожно ответила она.

— Да? — слишком уж оживился Кладезь. — Ну тогда пошли в лабораторию! — Он с явным удовольствием выговорил последнее слово, и Сирин ощутила на запястье, повыше браслета, крепкую хватку маленьких твёрдых пальцев.

Но увидеть чудеса техники этого мира ей не довелось. Вновь открылась входная дверь внизу, на этот раз тихо, и кто-то неслышно поднялся по лестнице. Сирин почувствовала, как в темноте её на ощупь взяли за другое запястье.

— Кто это? — только и смогла прошептать она.

Вошедший обогнул её и встал на несколько ступенек выше, так, чтобы падал сверху свет. Сирин узнала Йагиль и выдохнула с облегчением. Но та сочувственно свела брови, и это не успокаивало. В тот же миг в приоткрытое окно сунула голову Алконост.

— Полундра! — возвестила она. — Сюда идёт целая процессия! Голубчик Городничий очень убедительно изображает из себя полумёртвого. Точнее, мёртвого больше, чем совсем.

Йагиль обошла Сирин и настойчиво потянула её вниз.

— Подожди, а мои изобретения? — запротестовал Кладезь, который так и не отпустил другую руку Сирин. — Она мне нужна! — Он испепелил взглядом сначала почему-то Алконост, потом Йагиль.

Последняя только пожала плечами и отвернулась. А Алконост боком заглянула в окошко и прошипела:

— Сейчас кинут твою… новоиспечённую подмастерье в Огненную реку, вспыхнет ярче, чем твои пампочки.

— Лампочки, — убито поправил Кладезь и отпустил руку Сирин.

— Пойдём, — смягчилась Алконост. — Поможешь её отстоять.

— А почему вы́ заступаетесь за меня?! — не выдержала Сирин. Ей надоело, что её перетягивают туда-сюда жители какого-то отсталого мира.

Йагиль дёрнула плечом и посмотрела на подругу.

— Я навестила сестрицу Гамаюн, — кратко ответила Алконост, глядя уже не на них, а куда-то вниз. — Выходите! Прятаться — значит признать, что вы нечисты! — Крыло с золотыми перьями закрыло на мгновение обзор и пропало, оставив лишь круг серого неба.

Сирин позволила увлечь себя вниз. Что за… чёрт, правильно? Кажется, она начинает жить по правилам этого мира. Это легко, если не помнишь свой собственный.

Они с Йагиль выскочили на улицу почти бегом — с лестницы прямо за дверь. Но опоздали. Там уже действительно собралась целая делегация. На носилках безжизненно покоился Городничий — тот самый, кто уже требовал выдать Сирин у подножия ясеня. И за ним — видимо, весь город. У Сирин перехватило дыхание. Как в страшной сказке, если бы она знала доподлинно, что такое сказки. Бледные, синюшные, зеленоватые, серые лица. Покрытые шерстью морды. Рогатые головы. Когти и копыта. Глаза — красноватые, белёсые, чёрные, как уголь, светящиеся зеленью… Сирин затравленно огляделась — ночных глаз не было. Обожглась о враждебные взгляды. Йагиль успокаивающе её сжала запястье. С шумом опустилась на мостовую Алконост, и толпа качнулась назад. А Городничий застонал, приподнялся на локте и указал на Сирин дрожащим пальцем, испачканным тёмно-красным.

— Она принесла проклятие в наш город… Её надо убрать! — плаксиво сказал он и снова якобы бессильно откинулся на носилки.

— Ярр же полил этот овощ Мёртвой водичкой, — с отвращением сморщила нос Алконост. — Чего он выёживается?

— Маловато, видать, осталось, как мне, Старому Бесу, думается, — заметил мужичок с козлиной бородкой и небольшими рогами. И пронзительно глянул выцветшими глазами на Сирин. — Вну́чек с дружочком видели, как Молот закинул девицу на плечо да и снёс к Уму. И кровушка с неё капала. Так, Ситничек?

Он завёл руку за спину и вытолкнул перед собой бесёнка лет одиннадцати. Впрочем, какой тут может быть возраст…

— А я что, я ничего… — стушевался Ситничек, покрывшись пятнистым румянцем. — Это всё Косохлёст. — Он просительно посмотрел в толпу, и Сирин увидела чернолицее существо, лохматое, с рожками и хвостом. Резанула насмешливая белозубая улыбка. Стало быть, улицы были не совсем пусты…

— Комендант сам виноват, не надо было весь год лить Мёртвую воду понапрасну на личико, — фыркнула Алконост. — Лучше бы внутрь принимал. Всем было бы спокойнее. А когда она действительно понадобилась, у него и не осталось, у глупыша. — Птицедева обидно, кудахтающе засмеялась.

Городничий повернул голову к ней и прожёг неприязненным взглядом. Бесполезно. Взгляды отскакивали от золотых перьев солнечными зайчиками. И тогда Городничий снова поднял дрожащую руку и указал на Сирин — резко и обвиняюще.

— Змеи пришли за ней. Уже дважды! Она не должна была перейти Мост во плоти. Нужно вернуть Огненной реке её жертву… Иначе будет хуже… для всех.

Сирин замерла, слушая эту речь. А когда случайно глянула на Старого Беса, то вздрогнула: глаза его налились кровью, а тянущиеся к ней узловатые руки тряслись от предвкушения.

— Ты уж прости, моя ягодка… — проблеял он. — Пепел к пеплу.

Йагиль замычала что-то, мяукнул котёнок… Сирин стремительно развернулась и увидела Молота и Ум Кладезя.

— Прочь. От неё, — прорычал Молот и недвусмысленно показал Бесу и остальным топор в огромном кулаке.

— Да, — сварливо поддержал его Кладезь. — Она может оказаться ценным кладезем… хм-м. Ценнее, чем кажется на первый взгляд!

— Неповиновение! Я хочу сделать лучше! Для всех! — ожил укушенный Городничий и привстал на носилках. По его жесту четыре шкафообразных вурдалака пошли на Сирин.

Алконост предупреждающе раскинула трёхметровые крылья и зло прищурилась.

— Петь хочется, — процедила она.

Городничий скрипнул зубами и зажмурился. Бес-дед с достоинством заткнул уши пальцами, его примеру последовали остальные. "Вну́чека" и "дружочка" и след простыл.

Сирин панически оглядывалась. И правда Незваная… Дня здесь не прожила, а одна часть города ополчилась на другую.

И тут раздался другой голос — тот, который она неосознанно всё надеялась услышать. Только один Ярр сможет примирить враждующие половины — нет, вовсе не половины, на её стороне лишь несколько жителей — города. Только его они послушают.

— Подожди. — Хранитель Моста поднял руку, обращаясь к Алконост. И та недовольно закрыла рот, в знак возмущения клацнув зубами. Толпа притихла в ожидании.

Ярр прошёлся по кругу, что-то покачивалось в его руке, Сирин не сразу поняла что… Выглядел Хранитель Моста устало, даже измученно, если возможна ещё бо́льшая бледность этого обрамлённого тёмными волосами лица. Концы жилета дымились, рукава рубахи и штанины зияли мелкими дырами.

— Что-то и правда случилось, — мрачно сказал он и швырнул на центр пустого пространства между защитниками Сирин и остальными кипу змеиных шкурок, перевязанных ещё одной. Горожане отшатнулись с воплями ужаса. — Никогда ещё они не заходили так далеко. Словно обезумели… — Сирин заметила, что с пояса Ярра свисает похожий на ломаный серп клинок.

— А я о чём?! — совсем оживился Городничий и спустил ноги с носилок. — Надо вернуть им Незваную! — Большинство горожан поддержало его одобрительным гулом.

Ярр долго смотрел на него, потом вытащил из кармана опустевший фиал, сунул в руки опешевшему Кладезю… Сирин пыталась поймать взгляд ночных глаз, но Ярр на неё не смотрел.

— Я, Алконост, моя сестра Гамаюн, Йагиль, э-э, — птицедева глянула на хозяина Мельницы, — мастер Ум Кладезь и кузнец Молот против! Что, съел? — дерзко обратилась она к Городничему. — Ярр? — И раскрыла крыло, словно призывая на свою сторону да и покончить наконец с этой комедией.

— Что сказала Гамаюн? — поинтересовался у птицедевы Ярр. Слишком равнодушно — у Сирин внутри всё оборвалось. Почему она решила, что он будет её защищать? Здесь жители его города, а она… просто Незваная. И та искра интереса, которую она разглядела в ночных глазах, относилась не к ней — к Яви. Чувства окружающих били ключом перед внутренним взором Сирин даже без касания: бойкий злой азарт Алконост, мрачная решительность Молота, надежда Кладезя, трусливая расчётливость Городничего… Но эмоции Ярра клубились где-то за непроницаемой стеной.

Сирин оглядела своих немногочисленных заступников. Ум Кладезю тоже нужна не она, а ключ к технологиям Яви. Алконост защищает её по каким-то понятным лишь ей причинам — тем же самым, по которым она подарила чужачке имя почившей сестры. Йагиль, возможно, просто следует за более активной подругой. Молот — существо, истосковавшееся по похвале… Станут ли они упорствовать из-за какой-то Незваной? Или сдадутся?

— Пророчества Вещей птицы нельзя выносить за пределы её Гнезда, — высокопарно ответила Ярру Алконост.

— Но про Незваного гостя почему-то узнали все, причём в кратчайшие сроки, — заметил Ярр.

— Ясно как день! — усмехнулась Алконост. — Потому что про это прознал голубчик Комендант! Я же, — она благопристойно склонила голову, — свято блюду традиции.

Городничий вскочил с носилок и гневно раздул ноздри. А Алконост продолжила серьёзнее, глядя на одного лишь Ярра: — Скажу только, что рано нам решать судьбу Незваной. Если это действительно она. А далее на моих устах Печать молчания. — Она решительно провела указательным пером по губам.

А ведь они и правда сейчас решают её судьбу, изумлённо поняла Сирин. Всё это не странный сон.

Тишина наполнила воздух. Даже зубастые бледнолицые существа с красными глазами выглядели задумчивыми и пристыженными. И вдруг в этой тишине раздался протяжный сердитый мяв.

— Ох-х! — воскликнул Молот и небрежно заткнул топор за пояс. Отстегнул пряжки и осторожно вытащил из сумки взъерошенного чёрного котёнка. Таких уместилось бы штуки три на натруженной ладони кузнеца. Молот хотел было отдать котёнка Йагиль, но тот заверещал, и Молот замер. Подумал немного. И решительно протянул руку Сирин. И едва только она несмело провела пальцами по пушистой головке, котёнок заурчал громко, как живот лешего.

— Мне кажется, это знак, — умилилась Алконост.

Йагиль тронула Ярра за предплечье и двойным кивком указала в сторону пустующего холма.

— За Пустой холм и дальше? Лес? — уточнил он вполголоса. Ведунья кивнула. — Я тоже думал… А ты?.. — Она снова кивнула. Ярр коротко кивнул в ответ, словно принял решение.

— Навь-Костра не убивает тех, кто преодолел Мост! — Голос, вроде бы негромкий, но глубокий и всепроникающий, казалось, был слышен на всех пяти холмах.

— Но… — начал зарвавшийся Городничий, косясь в сторону Огненной реки.

— Я с этим справлюсь, — холодно осадил его Ярр и указал костяным пальцем на клубок мёртвых змей, который расклёвывал и ворошил лапой ворон. — Посланница Яви останется неприкосновенной. — Он обвёл взглядом сограждан. Спорить никто не решился. Городничий нарочито громко вздохнул и сложил руки на груди в знак того, что он сделал всё, что мог, чтобы было лучше для всех, но его не послушали. Захихикали и зашептались русалки. Старый Бес тёр слезящиеся глазки и охал. А вот группа волколаков вполне одобрительно взвыла. — Незваная будет жить в Тёмном лесу, за городской стеной. — Городничий повеселел. А Ярр впервые посмотрел Сирин в глаза и тихо объяснил: — Тебе там будет безопаснее, за две стены от Огненной реки. А здесь слишком много недоброжелателей. Да и доброжелатели могут проявить излишнее рвение. — Он стрельнул взглядом на стаю поджарых волколаков. Задумался о чём-то… И снял с пояса один из пугающих серповидных клинков. — Вот, возьми. Чтобы ты не думала, что Навь-Костра не умеет принимать гостей. — Он взял её за запястье, вложил в раскрытую ладонь оружие и сомкнул на нём её пальцы.

Сирин опустила взгляд на подарок. От изогнутого лезвия веяло одновременно угрозой и защитой — всё дело в том, куда оно направлено и насколько умела держащая его рука. Клинок напоминал хищный клюв, а в том месте, где у птицы должен быть глаз, вилась причудливая вязь. Ручка, кажется, была обмотана всё той же змеиной кожей, выдубленной и спрессованной. И снизу из неё торчало лезвие покороче. Опасное оружие! Прежде всего для той, чьи раны не рубцуются.

Сирин подняла глаза на Хранителя Моста, силясь найти объяснение, сочувствие… Но он лишь кивнул и добавил: — Йагиль тоже живёт в Тёмном лесу, она научит. — И снова отвернулся от Сирин.

Молот всунул ей во вторую руку свою сумку, куда снова затолкал вопящего котёнка, и спрятал лапищи за спину. И Сирин позволила Йагиль себя увлечь — прочь от звероподобных навь-костринцев, от хоть какого-то подобия города и от неудобного, угловатого чувства разочарования, поселившегося в душе. “Посланница Яви”, “Незваная”… Ярр вручил ей опасный для жизни предмет. Но даже не назвал её по имени.

* * *

— Не, ну каков подарочек! — громко вещала Алконост, летя как можно ниже над верхушками деревьев, чтобы не терять ни минуты общения. — Что за тайное послание заложил наш Ярр в этот ножичек? "Тебя могут убить"? "Рассчитывай сама на себя"? "Твоя жизнь мне безмерно дорога"? Хм-м… "Хватит уже быть такой испуганной, мне нравятся решительные девушки"?

Она задумалась, едва не приложила указательное перо к подбородку, как палец, и забыла взмахнуть крыльями.

— Проклятье, — ругнулась она, двумя сильными взмахами выравнивая полёт. — Не хватало ещё кости переломать в этом буреломе, а Мёртвой воды-то…

Сирин со всей возможной осторожностью несла серп — почти на вытянутой руке. И искренне надеялась, что применять его ей не придётся. Тёмный лес снаружи казался непролазным, жутким, полным загадочных звуков и шорохов. Но Йагиль, видимо, знала какие-то тайные тропы. Потому что примерно через час хаотичного плутания (нет, это Сирин думалось, что хаотичного) они без происшествий вышли на поляну.

— Ну вот ты и дома! — пропела Алконост. — Ты в восторге? Я тоже! Изба знатная!

Сирин задрала голову и посмотрела на высившуюся в двадцати метрах над землёй "избу". Память, которая, как видно, хранила кучу полезной и бесполезной информации, но скрывала главное, выдала, что изба — это архаичный деревянный дом. Только кто придумал поставить его на эти две толстые рубчатые сваи? Защита от землетрясений?.. И как туда забираются? Почему-то после сегодняшних приключений с попыткой слезть с дерева рисковать не хотелось. Тем более, с острыми предметами. Чёрт (как легко и быстро привязалось это слово!), да даже если ей скинуть верёвочную лестницу, сил подняться по ней как будто уже не осталось…

Йагиль тем временем как-то по-особому постучала по сваям и сделала несколько поглаживающих движений. Сваи ответили мелкой дрожью и ах-х!.. Сирин отпрянула — сейчас её раздавит эта чёртова "изба"! Но тут одна из свай оторвалась от земли, повернулась вокруг второй… И Сирин увидела, что вовсе это не сваи, а огромные ноги, точнее, трёхпалые птичьи лапы! Они развернули избу так, что показалась дверь, согнулись в "коленях" и с грохотом опустили дом на землю.

— Удобно, правда? — весело спросила Алконост. — Снизу никакой шальной волколак или упырь не достанет!

Йагиль уверенно отворила незапертую дверь и жестом пригласила Сирин следовать за ней. Она сглотнула и, наклонив голову, чтобы не задеть низкий проём, вошла.

От стен веяло древностью. Тёмные бревна казались надёжными и прочными, как камень, но почему-то излучали не холод, а тепло. Внутри избы пахло сушёными травами. Когда через дверь кое-как протиснулась Алконост, в комнате сразу стало светлее, и Сирин разглядела связки трав, развешанные по стенам, деревянный стол, лавки под ткаными половиками, какую-то бадью с торчащей из неё палкой в углу, белёную печь с металлическими котелками… Кстати…

— Вы здесь что-нибудь едите? — спросила она.

— Хм, а ты хочешь? — Алконост с интересом воззрилась на неё.

Сирин прислушалась к себе. Сколько она здесь находится? Двенадцать часов? Сутки? Конечно, стрессовое состояние, адреналин… Но…

— Нет, — нехотя признала она.

— Вот! — довольно осклабилась Алконост. — Нормальная же нежить! А кто-то сомневался… Я тебя просвещу, голубка моя. Есть мы можем — не помрём, — она расхохоталась собственной шутке, — но не нуждаемся в этом, как живые дохлики! Зато медовухи я бы прям сейчас жахнула! — Она мечтательно прикрыла глаза.

— А зачем здесь посуда? — поинтересовалась Сирин, беря в руки закопчённый котелок.

— Для отваров, для зелий, — охотно пояснила Алконост. — Думаю, Йагиль пора, хм-м… — Она быстро глянула на немую и получила отрицательный жест. — Обучить преемницу. То есть помощницу! А то под окнами очередь не стоит… — закончила она уже тише и как-то сникла.

Сирин не обратила внимания. Она избавилась наконец от опасного подарка, положив его на лавку, подошла к окну и упёрлась взглядом в стену стволов. Вечерело. Мелкая морось сделала воздух серым. Значит, теперь вот так… В окружении лесных стен, как раньше в окружении прозрачных. Без необходимости принимать пищу, чтобы хоть как-то отмерять бесконечные дни. Без яркого света, потому что об электричестве здесь мечтает один-единственный маленький человечек. Незваная и ненужная. Тяжкий комок безысходности вышел из груди долгим вздохом.

Занятая своими невесёлыми мыслями, Сирин вздрогнула, ощутив у бедра шевеление — позабытый в сумке, мяукнул котёнок. Она быстро справилась с мудрёными пряжками и позволила ему высвободиться из плена.

— О, и кошку в дом можно пустить! — оживилась Алконост. — Только вот дом не нов… Смотрите-ка, он уже освоился! Кис-кис-кис! — Она протянула к котёнку крыло, но тот выгнулся, зашипел и в один миг взлетел Сирин на плечо.

Алконост почему-то многозначительно посмотрела на Йагиль.

А та щёлкнула пальцами — и пол под ногами задрожал. Сирин судорожно схватилась одной рукой за раму, а другой придержала котёнка, чтобы тот не сорвался, хотя вряд ли в этом была нужда — он мёртвой хваткой вцепился в ткань её туники. Стена леса стремительно уходила вниз. Изба снова встала на ноги, поняла Сирин.

Сразу стало светлее. Йагиль тронула её за плечо и показала пальцем в окно. И Сирин увидела, что тучи разошлись, и в прореху пробрался солнечный луч. Там, в вышине, был ветер.

— Всё зависит от точки зрения, — довольно сказала Алконост, щурясь в свете низкого солнца. — Приятно быть на высоте.

— Да… — выдохнула Сирин, заворожённо глядя ввысь.

Она в первый раз в своей жизни, любой жизни, видела солнце. Повернула голову к плечу, где сидел чёрный котёнок, на грудке которого красовалась изогнутая белая полоса, больше всего напоминающая оружие Ярра.

— Я назову его Ветер.