Вторая История (гет)

Say my name

So I will know you're back

You're here again for a while

Oh, let us share

The memories that only we can share

Together

Tell me about

The days before I was born,

How we were as children

*

Your hands keep still

You just don't know that I am here

It hurts too much

I pray now that soon you'll release

To where you belong.

*

Please, say my name

Remember who I am

You will find me in the world of yesterday

Within Temptation Say My Name

— Ты... ты должен казнить меня, верно? Я хочу, чтобы это был ты...

— Я... Я не должен. Король Севера должен был, но я не король, Теон.

— Ты помнишь мое имя... Убей меня! Прости меня!..

— Я был там, там ничего нет. Нет ни Старых Богов, ни Утонувшего, ни Семерых, ни Огненного бога. Ничего. Тебе не нужно туда.

— Ты правда умирал?..

— Да. А ты?..

— Я… я… я ждал тебя. Но Старые Боги есть! Они позвали меня, позвали по имени! Бран, он позвал меня!.. Он...

— Бран? Бран позвал тебя?

И Теон рассказывал ему все, все с самого начала, словно бы эти слова сидели в нем все это время. Слезы обжигающим потоком катились по лицу, говорить было слишком больно, но он должен был все рассказать.

Он слишком долго молчал.

— Прости меня!..

И Робб обнял его.

По-настоящему.

* * *

В дверь его старой комнаты постучали. Робб всегда долго стучал, потом спрашивал, а потом медленно заходил. Кажется, Робб считал его спятившим или что-то вроде того. Но, к сожалению, рассудок Теона был абсолютно ясным.

Робб прошел до середины комнаты, поймав направление взгляда Теона. Он некоторое время сосредоточенно смотрел, склонив голову то на один бок, то на другой.

— Нет, — наконец изрек он, усаживаясь на пол рядом с Теоном.

— Чего нет?

— В этой стене, что ты разглядываешь, вот уже столько времени, нет ни единого ответа.

— А где есть?

Робб задумчиво опустил голову, посмотрев на него.

— Если бы я знал, Теон. Если бы я знал.

— Я до сих пор не понимаю. Как ты... Ну...

— Как я был мертв, а стал жив? Я тоже, — глубоко вздохнул Робб, — мне самому кажется, что это все не по-настоящему. Я хожу, дышу, думаю и должен что-то делать. Я помню лишь пламя, яркий огонь, лицо Джона и страшный крик той женщины. Красной жрицы. Север позвал его — Джон истинный король.

Джон не хочет мне рассказывать ничего более. Жрица вошла в огонь, и я видел ее лицо, а из огня вышел уже я.

Я был абсолютно нагим на том снегу, но чувствовал, как жар разливается по венам, словно оживляя их.

Смертью платят за жизнь, и Красная Женщина принесла себя в жертву, во славу Избранного. Лед выбрал пламя, а пламя выбрало лед.

Робб усмехнулся, словно бы рассказывал не собственную историю.

— И волки, — продолжил он. — Тысяча волков во главе с Нимерией собрались тогда, они пришли к Джону. Север позвал его.

Лохматый повёл и Рикона с Ошей за ними, а после волки домчали нас до Винтерфелла. Это магия, Теон, магия, в которой я ничего не понимаю. Но Джон упорно твердит одно — магия закончилась, а нам нужно жить дальше, заново, строить новую жизнь, новый Вестерос. Теперь есть Королева на Юге и Король на Севере, и ни один язык, не смеет оспорить их право. Хм... Будто сказка Старой Нэн, — мрачно добавил он, покачав головой. — А я не знаю, как жить, если ты уже умирал.

Я помню все до того момента, как почувствовал нож под ребром. Я помню всех, кто был со мной. Они погибли, мои лорды, солдаты. Мать. Серый Ветер. Они погибли, а я жив, — говоря это, Робб то напускал на себя нарочито бодрый вид, то словно уходил куда-то глубоко в себя. — Это все как будто не по-настоящему, — повторил он. — А знаешь, что по-настоящему? То, что лорды меня ненавидят. Они терпят меня в собственном доме только из-за Джона, они ненавидят меня, и мне нечего сказать им в ответ.

— Робб... Если кто-то в этом мире и достоин второго шанса, то это можешь быть только ты. Ты...

У Теона не было слов, чтобы сказать. Он никогда не мог их найти рядом с Роббом, но Робб был самым чистым и достойным человеком, что он когда-либо знал.

— А ты? Разве ты не заслуживаешь второго шанса? — спокойно спросил Робб.

— Я закрываю глаза и вижу их. Мальчишек с мельницы, их мать, солдат с Пайка, Ров Кейлин...

Они все словно стояли перед ним безмолвными ледяными призраками, а иногда он слышал их крики, свои крики и чувство неизгладимой вины острыми зубами впивалось в душу раз за разом.

— Ты думаешь, я не вижу? — помолчав, отозвался Робб. — Тысячи, тысячи солдат, крестьян, лорды. Они все стоят передо мной. Всегда. Я погубил их. Я не хотел ни их смерти, ни войны, — взгляд Робба снова стал стеклянным. — А сколькие стояли перед отцом, когда он закрывал глаза?

Они оба молча зависли на этой мысли.

— Но я хочу все исправить. Все, что в моих силах. Я собираюсь поехать в Речные Земли, туда уже снаряжен отряд, сопротивляться на месте уже практически некому. Мне нужно туда, — Робб сделал паузу. — Фреи должны умереть.

На этих словах в глазах Робба буквально заплясали чертики.

— И я должен найти ее... Жиенну.

— Жиенну? — переспросил Теон.

— Мою жену, — в голосе Робба появилось неподдельное тепло. — Она... Она — это единственное, во что я верю сейчас. Я обязан найти ее. Быть может, у нее под сердцем мой ребенок, — на этих словах Робб легко, но искренне улыбнулся. — Когда... Когда я уехал, оставив ее, мы еще не знали, так ли это, и...

Он крепко зажмурил глаза, не в силах продолжить.

— Я поеду с тобой, — неожиданно даже для самого себя отозвался Теон.

Он хотел помочь Роббу, он тоже хотел все исправить, хотя бы то, что было возможно.

— Хорошо, — кивнул Робб, положив руку Теону на плечо. — Но я пришел за другим. Люди Станниса. С ними непросто. Они шли сюда войной, но Станниса больше нет, и они сдались. Они слишком слабы, чтобы продолжать, по правде, у них и добраться сюда едва были силы. Джон согласился их принять.

Теон медленно кивнул, но этот жест скорее означал непонимание.

Что ему с того, что Винтерфелле стало еще на несколько сотен людей больше?

Признаваясь честно, он вообще был не готов видеть людей, знакомых или нет. Неважно, знал ли он кого-нибудь прежде, его позорную историю предателя знал, наверное, каждый.

— Там, вместе, с ними... — Робб замялся, словно подбирая слова.

Он точно считал Теона спятившим.

— Там твоя сестра, — выпалил он, наконец. — Она попала в плен к Станнису. Но она в порядке. Даже очень, — хмыкнул Робб. — И она требует увидеть тебя.

Аша... Что-то тяжелое и надсадное качнулось в груди Теона.

— Требует? Ну да, Аша не умеет просить, — согласился он. — Ты можешь пойти со мной?..

* * *

Она сидела перед столом, спиной к двери, сложив ногу на ногу, со стальной выправкой и железной осанкой.

Непоколебимая.

Интересно, сколько времени прошло бы до того, как она перерезала бы горло бастарду? Минута? Две?

— О, братец! — воскликнула Аша с деланной радостью, одновременно изучая его взглядом.

Теон был уверен, что этот взгляд не упустил ничего.

— А что, без хозяев совсем нельзя разговаривать? — насмешливо пропела она, кивнув в сторону вставшего возле двери Робба.

Возможно, ее колкости могли бы задеть Теона, но нет.

Он понял, что ему абсолютно безразлично, что о нем будет думать Аша Грейджой, лорд Бейлон, Пайк и Железные острова.

— Ты хотела о чем-то поговорить.

— Ты поедешь со мной на Острова, — не моргнув глазом объявила сестрица. — Отец умер. Можешь не изображать сожаление. И ты поедешь со мной.

— Нет, — коротко ответил Теон.

Аша выглядела так, будто ей самой казалось, что она ослышалась.

— Ты должен присутствовать на вече, — припечатала она. Аша очевидно, даже не предполагала отказ. — Я обязана продолжить дело отца, и для этого мне нужен ты.

А вот эти слова ей явно не доставляли удовольствия.

Она помолчала, глядя на не изменившегося в лице Теона.

— В конце концов, я из-за тебя попала в этот чертов плен вместо того, чтобы бороться с Вороньим Глазом! — гневно вскрикнула она.

Теон грустно усмехнулся.

— О милая сестра, я не заслуживаю таких жертв. Отправляйся на острова, я уверен, у тебя все получится и без меня.

Аша глубоко вздохнула, набрав полную грудь. Она, по-видимому, боролась с волной гнева, охватившей ее после этих слов.

— Ну, разумеется, недостоин, — прошипела она. — Но ошибкой всех богов ты носишь имя моего отца, и поэтому...

— Мое имя — не ошибка, — все тем же ровным тоном, глядя сквозь сестру, оборвал ее Теон. — И я никуда не еду.

И он вышел из кабинета.

* * *

— Вы словно дети! Безумные дети! — рассерженно бросил Джон, отшвырнув перо, едва только услышал о Речных Землях. — Туда уже отправился отряд, с Амбером во главе. У меня нет сомнений считать, что они упустят что-либо важное.

— Пусть Амбер руководит, сколько ему вздумается, если нужно, я поеду туда простым солдатом, — всплеснул руками Робб.

— Но ты не простой солдат, Робб Старк, — железным тоном остановил его Джон. — И я скажу тебе прямо: не все были бы рады видеть тебя в отрядах.

Робба словно окатили ледяной водой.

— Я и так знаю, что они меня ненавидят, я вижу это каждый день. Лояльность лордов тебе дороже меня?!

— У меня нет ничего дороже тебя, — уже совершенно спокойным тоном, словно ребенку, ответил Джон. — Но я не вижу повода отказываться от лояльности лордов. Они принесли новую присягу королю и этому дому, и я ее принял.

— У Фреев ты тоже примешь присягу?! — со злостью выпалил Робб.

— Мы это уже обсуждали.

— Я поеду туда! И ты не можешь...

— Могу и буду, — твердо отрезал Джон. — Ты останешься в Винтерфелле.

Он подошел вплотную к Роббу, глядя прямо в глаза.

— Ты уже был там. И я не могу отпустить тебя снова. Доверься нашим разведчикам.

Эти слова, кажется, все-таки остудили порыв Робба. Спустя пару минут напряженного молчания он раздраженно бросил:

— Что с этой бабой и ее ублюдком?

Джон глубоко вздохнул, пристально посмотрев на брата.

— Я должен поговорить с ними обеими, узнать, что им известно. Все, что они могут рассказать.

Теон вздрогнул. Обеими. Джейни и Уолда.

— Не нужно спрашивать Джейни, она все равно ничего не знает. Ее просто привезли сюда и ничего не сказали.

Он понимал, что подобный разговор не пройдет для нее без следа.

Для себя Теон решил больше не попадаться ей на глаза, и, возможно, так ей удастся все забыть.

— Я... — он сглотнул. — Я сам тебе все расскажу.

— Хорошо, расскажешь, — помыслив, ответил Джон, — в любом случае, это не самая насущная из проблем, — добавил он, возвращаясь за стол.

Судя по пристальному взгляду Робба, тот явно был недоволен ответом, а судя по тому, как тщательно Джон игнорировал этот взгляд — он явно не желал продолжать разговор.

— Вот именно, Пуль — не проблема. Она из Винтерфелла, ее отец погиб с нашим отцом, а вот эта... — прошипел Робб.

— Я не собираюсь казнить женщину с младенцем на груди, — отрезал Джон.

— Это не младенец, брат мой, это отродье Болтона и Фрея! А Фреи должны умереть, — снова произнес эти слова Робб.

— Мы не можем вырезать всех Фреев, даже если бы собирались! В каждом доме Вестероса сотню лет были браки с Фреями. Фреи везде — на Стене, в Цитадели, во всех Королевствах, в Вольных Городах! Что я, по-твоему, должен делать?!

— Старки никогда не обменивались браком с Фреями, — припечатал Робб.

— А Талли? — резко оборвал его брат.

Робб в ответ только шумно задышал, поднимая и опуская грудь.

— Если тебе так это нужно, возьми нож и убей младенца сам.

— Ты знаешь, я ведь сделаю, я не понимаю, что останавливает тебя. У меня тоже мог быть сын, ты думаешь, они его пощадили?! — гневно закричал Робб, сжимая костяшки добела.

— А ты хочешь поступать как Фрей или как Старк?..

— Сегодня ты проявишь милость, которую никто из них не заслужил, а завтра это отродье вырастет и захочет мести.

— Ты боишься детей? Разве так поступал отец?

— Я хочу справедливости, — горячо прошептал Робб.

— Я тоже, и, видят Боги, я понимаю твои чувства. Робб, я...

— Не говори мне, что ты понимаешь. Не твоей матери они перерезали горло, — не своим голосом бросил Робб.

Возможно, он и сам не ожидал, что произнесет эти слова, и теперь между братьями словно бы повисла тревожная молния.

— Я принял решение, — тоном без единой эмоции, глядя в одну точку, отозвался Джон, а Робб резко развернувшись, отправился прочь.

* * *

Джон поднимался в башню с тяжелым сердцем.

Он принял решение, но и сам до конца не был уверен. Можно ли вообще хоть в чем быть уверенным, если ты король?

Что, если Робб прав, а он не видит очевидного? Он должен был понять эту женщину, здесь и сейчас.

Уолда Фрей содержалась в башне, на ее перемещения был наложен арест, служанка и стража выбиралась исключительно из доверенных людей Старков, но все же менялась ежедневно.

В условиях разбитого Винтерфелла и это было сложно. Но Джону ни разу не донесли о какой-либо ее попытке выбраться из башни. Она ни с кем не разговаривала, была тиха и покорна, как сообщала стража.

Спустя три ночи, как они вошли в Винтерфелл, Уолда родила, раньше срока, однако ребенок, по словам прибывшего уже позже мейстера из Последнего очага, оказался здоров и жизнеспособен.

Амберы одолжили Винтерфеллу мейстера, пока новый чедовек из Цитадели будет добираться до Севера.

Мейстер здесь был просто необходим, замок нужно было восстанавливать и делать чертежи и расчеты, раненые прибывали, да и то, что Рикон знал, как разделать лягушку камнем, но не умел читать, признаться пугало Джона.

Сообщив, что у них в доме "хворых и безграмотных не водится", лорд Последнего Очага отправил человека в Винтерфелл.

Амберы — верные вояки, суровые, как сам Север.

"Хотелось бы доверять и им", — мрачно подумал Джон, подойдя к двери.

Он понимал одну простую вещь: он сможет доверять лордам, когда они будут доверять ему. За последнее время дом Старк не дал им защиты, но, на печальную удачу, никто другой тоже не дал. То, что северяне все еще приносили присягу ему, говорило только о том, что они все еще верили в их отца. А еще в тысячу волков и трех драконов. И в то, что король Джон поднял одного-единственного из тысячи мертвых северян.

Едва он вошел в покои, леди Уолда упала на колени, крепко прижимая ребенка к груди.

За время, проведенное в башне, она заметно похудела, осунулась и словно бы стала старше своих шестнадцати лет.

Уолда издала протяжный всхлип, вдохнув и забыв выдохнуть, когда Призрак ткнулся носом в сверток.

Джон закрыл глаза, не так он собирался начать этот разговор.

— Призрак, уйди, ты пугаешь, — он настолько привык к своему волку, что, забываясь в мыслях, даже не замечал, что тот тенью следует за ним по пятам.

Призрак, обиженно фыркнув, развернулся к двери.

— В-в-ваше величество... — едва выговорила Уолда.

Джон подал ей руку, и она, поняв это по-своему, поспешила ее поцеловать.

— Встаньте, — спокойно произнес он. — Я полагаю, вы знаете, о чем я хочу поговорить с вами?

Она отрывисто кивнула.

— Я... Я могу вернуться в Близнецы, — с готовностью выпалила она.

— Боюсь, что это невозможно, миледи.

Она протяжно выдохнула, опустив голову, коснувшись носом лба младенца. Она поняла все правильно.

— Мой отец... Братья... Сестры...

— Уолдер Фрей-старший, как нам стало известно, скончался мгновенно, приняв яд. Что касается других ваших родственников... Я скажу вам прямо, миледи, многие мужчины будут казнены, часть — отправится в Дозор, — Джон сглотнул. — Поверьте, там сейчас нужны люди. У них будет шанс. Что касается девушек — часть отправится в септы, возможно, кто-то выйдет замуж, дети и юные леди отправятся в разные дома Вестероса.

— Вы милосердны, мой король, — дрожащим голосом проговорила она.

— Леди Уолда, вы понимаете, что ваша ситуация в некотором роде особенна?

— Скажите, а Русе... Он еще?..

— Нет.

Слезы градом посыпались из-под опущенных ресниц.

— Дредфорт?.. — тихо спросила она.

Джон глубоко вздохнул.

— Скажите...

— Дредфорт будет разрушен. До основания.

— Жаль... — качнула она головой. — Это был хороший замок, крепкий. Он мог бы еще послужить.

— Он послужит, леди Уолда. Его обломки останутся на месте, дабы служить точкой в этой длинной истории. И напоминанием. Всем, кто захочет забыть, — твердо произнес Джон.

Неожиданно Уолда рассмеялась в голос, перемежая смех со всхлипами.

— Простите... — наконец собралась она. — Просто... Просто... Когда мой дед платил за меня большое приданое, только ленивый не сказал, что я того не стою. А он приказал молчать глупцам, что не могли сосчитать размер будущего наследства его правнука. И вот его наследство обернулось прахом. Кто теперь прав? Я не знаю, мой король, меня выдали замуж, и я была честной и верной женой своему мужу. Я делала только то, что должна была, и ничего кроме.

— Мы все делаем то, что должны, леди Уолда. Скажите, вы в курсе, какие были планы у вашего мужа? С кем вел переписки? К чьему мнению прислушивался?

— Я понимаю, что вряд ли вы мне поверите, но Русе, он... он не тот человек, который что-либо хотел обсуждать. Был. Да, был. Я ничего не знаю, честно, — последние слова она уже буквально пропищала дрожащим голосом. — Мой муж... Мой отец, мой дед... Это мир мужчин и он... Он тоже мальчик, — она опустила взгляд на сына, глотая слёзы. — Я с самого начала молила богов о дочери, но здесь, на Севере, мои боги, похоже, забыли меня. Я умоляю вас!..

Она снова упала на колени, прижимая ребенка.

— Он ничего, ничего не сделал, совсем ничего! Он просто... родился…

Ему вновь пришлось поднять ее на ноги.

Он надеялся, что не совершает ошибку.

— Леди Уолда, вы покинете Север вместе с сыном, — твердо произнес Джон, и она посмотрела на него будто на божество. — Вы отправитесь в Королевскую Гавань. Вам найдут место и средства на первое время, и никогда, слышите, никогда ни вы, ни ваш сын не должны покинуть пределов города.

Она часто задышала:

— Спасибо, спасибо, ваше величество!

— Чуть позже вам найдут брачную партию, вам сообщат, — добавил Джон.

На этом он считал разговор состоявшимся, но Уолда неожиданно округлила глаза.

— Нет! — буквально выкрикнула она и тут же, сама испугавшись своей дерзости, съёжилась под его взглядом.

Джон непонимающе смотрел на нее.

— Вам нужно новое имя, — с нажимом произнес он, — и содержание.

— Простите, простите, ваше величество, — снова сбивчиво зашептала она. — Но... Но я уже была замужем, я... — она явно не осмеливалась найти слова, чтобы продолжить. — Я хотела бы сохранить верность своему мужу, — смущенно, заливаясь краской, едва пробормотала она, словно напоминая о том, что она всего лишь шестнадцатилетняя девчонка.

Джон пристально посмотрел на нее, задумавшись. Что он сейчас услышал? Как это расценивать? Порыв сердца юной вдовы, или все же Робб был прав?

Возможно, она и сама поняла, сколь двусмысленно звучала ее нечаянная храбрость.

Решившись отмереть и поднять глаза, Уолда торопливо зашептала:

— Дом Дарри был разрушен во время восстания Роберта Баратеона. Я могу взять фамилию матери, мало ли безвестных Дарри разных ветвей бродят по свету?

Джон продолжил внимательно слушать. Его молчание, несомненно, пугало Уолду, и она снова перешла на всхлипы.

— Он никогда, никогда ничего не узнает! — прижимая ребенка, продолжила она. — В Королевской Гавани много богатых дам, я умею шить, там всегда нужны портнихи хотя бы из мелкой знати, — сбивчиво шептала она.

Джон хранил молчание.

— Я правда умею хорошо шить, — принялась убеждать Уолда, она снова смущенно опустила глаза. — В Близнецах нам всегда говорили, что чем ты некрасивее, тем лучше должна владеть женскими науками. Я очень хорошо умею шить, — ее глаза опять наполнились слезами. — А когда были смотрины, не только приданое... — пробормотала она уже куда-то в пол, и вряд ли Джону, сбившись на рыдания.

— Но и ваши работы были высоко оценены, — завершил за нее Джон, дав успокоиться. — Вы отбываете завтра на рассвете, леди Дарри. Ваш муж, межевой рыцарь, погиб в Речных Землях, обстоятельств вы не знаете, как и не знаете, к кому он нанимался.

Уолда закивала головой, внимательно запоминая.

— Мой муж, межевой рыцарь, погиб в Речных землях, обстоятельств я не знаю, к кому нанимался — тоже, — старательно повторила она. — А мой сын... Ваше величество, можно я назову его Джоном?..

— В стране много Джонов, — кивнул молодой король. — Джон Дарри.

"Последнего Болтона назовут в мою честь, какое же безумие".

Джон был уже в дверях, когда Уолда окликнула его.

— Мой король, я обещаю, он будет самым преданным подданным вашего величества, — дрожащим голосом проговорила она.

— Вы храбрая девушка, леди Уолда, и я вам верю, — обернулся Джон. — Но свое доверие я оказываю лишь единожды. Доброй ночи.