Вторая История (гет)

Алейна устало облокотилась на стену у кровати и тут же отпрянула от нее, почувствовав холод.

Она провела пальцами по камню, и на них осталась влага — будто где-то были открыты окна впускающие мороз.

Она прижалась лбом к холодному шершавому камню.

"Отец. Ты ведь вырос в этих стенах — помоги мне, пожалуйста".

Он зашел в ее комнату за полночь, и это было странно.

Он был странный. Еще более, чем обычно.

Алейна еще не спала.

Сон вообще настигал ее тяжелым покрывалом только ближе к рассвету, когда она, наконец, теряла бдительность. Сон уносил в мир внутренних демонов, которых и касаться было — словно водить пальцем по бритве: почти не опасно, но очень колко.

Недавно ей снился вой волков.

Дикий, необузданный, непрекращающийся — вой все нарастал в ушах так, что, казалось, перепонки вот-вот лопнут. Алейна, а может быть, и Санса, еще долго не могла выйти из этого сна, будто он настигал ее и в бодрствовании.

А прошлым утром ей снилась королева Серсея: ее трон стоял возле плахи, залитой кровью, ее страшный смех звучал хрипами умирающего Джоффри, а голые плечи украшало дрожащее, будто живое, манто из шкуры Леди.

Это были тяжкие сны, и Алейна их не понимала.

Леди — мертва… Как и Санса. Волки больше не позовут Сансу, потому что волки тоже мертвы.

Что до королевы Серсеи, то складывалось ощущение, что в жизни Алейны ее было больше, чем в жизни Сансы.

Петир буквально помешался на разговорах о том, как Серсея шлет все новые и новые отряды за головой Сансы Старк и все выше и выше поднимает цену за нее.

И вот он пришел в ее спальню, какой-то дерганный и растрепанный, и это было странное зрелище.

— Серсея снова отправила армию на поиски Сансы? — смиренно спросила Алейна.

— Мне неспокойно. Мне очень тревожно, моя девочка, — отрывсто ответил он, даже не слыша ее.

Он выглядел так, как и говорил.

Алейна задумалась, глядя на него.

Что значила его тревога для нее? Освобождение или смерть?

Папа-Петир защитит свою Алейну, но он убивал Сансу.

Алейна послушная девочка, которая радовала своего любимого папу, но Петир боялся Сансу, и они оба знали это.

Но она зависела от него, а он от нее.

Он сел на кровать, разглядывая каждый сантиметр ее лица.

Алейна смущенно опустила глаза с легкой улыбкой.

Он снова поднял ее взгляд на себя, мягко взяв за подбородок.

— Ты такая красивая, моя девочка…

— Спасибо, папа-Петир, — расплылась в счастливой улыбке Алейна.

"Отец, спаси меня!" — кричала Санса, где-то далеко.

Санса и была демоном Алейны.

Он держал ее, вглядываясь в каждую мелочь, а она молила Сансу не подавать голоса.

Он притянул ее еще ближе, и стоило ей закрыть глаза на мгновение, как губы ощутили жадный, властный поцелуй.

Его рука оказалась там, где не должна была, и начала жадно шарить.

— Папа так не делает… — взмолилась Алейна.

— Я сделаю все все, чтобы нам с моей девочкой было хорошо. Чтобы нам никто не мешал. Нас никто больше не найдет, моя милая дочь.

В его глазах плескалось новое безумие, которое раньше не показывало себя.

Он приближался и приближался, повалив ее. Другой рукой он облокотился на стену, но вдруг та соскользнула.

Петир непонимающе оглядел мокрую ладонь и стену и перевел остекленевший взгляд на нее.

— Бежим, — внезапно скомандовал он, соскочив с кровати и буквально стянув ее, крепко схватив за запястье.

— Зачем? Куда?! Что случилось?! — она скользила босыми ногами по полу, покрытому той же ледяной испариной, едва не падая, но он так крепко сжал ее руку, что и вырваться не было возможности, а красное пятно под его хваткой наливалось сильнее и сильнее.

— Они не найдут нас. Они нас не найдут. Не найдут — не найдут — не найдут… — лихорадочно повторял он, уже буквально волоча за собой Сансу.

— Мне больно! Куда мы бежим?!

— А действительно, куда?

За поворотом путь им преградил ухмыляющийся мужчина, поставив руки в боки. На его плече висел свернутый трос. Послышались звуки бьющегося стекла и бегущих мужских шагов.

— Сир Бронн?! — узнала его Санса.

* * *

Он разглядывал эти подрагивающие ресницы, щеки, тронутые розовым румянцем, смотрел, как первый солнечный луч лениво гуляет по ее каштановым волосам, и видел самое красивое, что когда-то было в его жизни — ее улыбку.

Дрожащая улыбка-то ее и выдавала.

— Ты ведь не спишь…

— Вдруг это все был сон — я не хочу его отпускать, — все так же, не открывая глаз, проговорила она.

— Если это был сон — мне он тоже приснился.

— Теон, мы — семья… Ты и я.

Семья...

Семья.

Настоящая. Без оговорок. Его.

Неужели это было возможным?

— Джейни Грейджой, — прошептал он ей в ухо, поцеловав.

Она неожиданно смущенно захихикала, услышав это.

— Что?..

— Меня Санса так дразнила, — улыбнулась Джейни, — дразнила, только чтобы посмотреть, как у меня щеки будут гореть.

— Почему это?

Она усмехнулась чему-то своему, и ее щеки действительно загорелись.

— Ты так ничего и не понял.

Быть может, он ничего и не понимал, но он обнимал ее, чувствуя эти кроткие несмелые поцелуи у себя на шее, думая о том, что в его жизнь вошло что-то совершенно незнакомое, но невероятно прекрасное.

Что-то, что Теон даже не представлял как сохранить, но определенно не хотел отпускать.

— Давай вообще никогда не выйдем из этой комнаты, — предложила она, — мы будем здесь — вместе, и пусть весь мир живет, как ему вздумается.

— Мне нравится.

Некоторое время, которое совсем потеряло ход, они претворяли в жизнь свой план, забыв вчера и завтра, забыв обо всем и обо всех.

— Пойдем. У меня для тебя есть подарок.

— Еще подарок? — удивилась Джейни.

Она замоталась в одеяло и прошла за ним.

В старой комнате Теона обвалилась балка, а за ней и почти вся стена, соединяющая ту с соседней, и проще было оставить все как есть, чем возводить новую стену.

Он провел ее через подобие арки, во что-то вроде гардеробной.

Войдя, Джейни огляделась, широко раскрыв глаза.

— Это мне?..

Она буквально сияла, глядя на ткани, ленты и еще какую-то чепуху.

— Ты волшебник? Скажи мне, ты волшебник? — зачарованно спросила она, не отрывая взгляда от всего вокруг. — Как ты умудрился все это достать?

Она даже запрыгала на месте, восторженно хлопая в ладоши.

— Ты самый лучший мужчина на свете.

Она снова это сказала. А он снова ей не поверил, но было то, во что он верил совершенно точно.

— Я хочу, чтобы ты улыбалась. Так же, как сейчас. Всегда. Я все для этого сделаю.

* * *

Ярким солнечным утром они стояли у ворот Винтерфелла.

Новость пришла столь неожиданно, что и до сих пор тень тревожного сомнения висела в воздухе.

Джон напряженно всматривался в горизонт, пытаясь различить какое-то движение впереди, Рикон нетерпеливо топтался вокруг брата, а Джейни мелко подпрыгивала в ожидании.

Робб же стоял чуть поодаль от них, нервно закусывая губу. Его руку прочно заключила в свою леди Жиенна. Она стояла рядом с ним, глядя исключительно вперед и ни на кого вокруг, своим соколиным взглядом, положив вторую руку на огромный живот, из которого никак не выходил младенец.

Стояла она с таким гордым видом, будто это был момент ее личного триумфа. Хотя Теон подозревал, что это ее обычный вид.

Однако это был первый раз, когда жена Робба была рядом с ними, с того самого злополучного завтрака, и первый раз на памяти Теона, когда она выходила за пределы замка.

Наконец на горизонте показалась фигура девушки на коне, скакавшем во весь опор.

Она явно заметно обогнала своих спутников, и по мере того, как она приближалась, сомнения рассеивались.

Джон облегченно выдохнул, закрыв глаза, а Джейни начала еще более нетерпеливо теребить рукав Теона.

И вот в двадцати шагах от них она буквально слетела с коня, растерянно и возбужденно одновременно, оглядывая всех.

Это была взрослая красивая девушка, совсем не та девчонка, что покинула Винтерфелл когда-то и только медная рыжина растрепанных на ветру волос выдавала в ней себя.

— Санса! — вскрикнула Джейни и буквально бросилась к ней навстречу.

Так они вдвоем и рухнули в снег, обнимаясь, всхлипывая и что-то бормоча друг другу.

Они просто не могли не вызвать улыбки в этот момент.

Наконец справившись с чувствами, они встали, помогая друг другу, и Санса буквально поймала Рикона, заключив в объятия.

— Малыш, малыш Рикон, боги, как же ты вырос! — она, не прекращая, бормотала что-то, сжав младшего брата, но стоило ей только немного отпустить его, чтобы рассмотреть и попытаться поцеловать в щеку, как тот очень деловито положил ей руку на макушку.

— Не нужно. Ты в порядке? — строго спросил он.

— Да, — улыбнулась Санса, глотая слезы.

— Вот и не плачь, — с той же деловитостью Рикон протер ей щеки ладошкой.

— Как скажешь, — согласилась Санса с улыбкой.

Она встала и подошла к Теону.

— Теон, я не верила… — и обняла его.

— Спасибо.

Санса подошла к Джону и замерла перед ним, и он замер. А потом резко буквально сгреб ее, оторвав от земли.

— Джон, ты мой брат. Мой самый настоящий брат, — она крепко сжимала мех на его вороте, повторяя эти слова.

Они долго так простояли, пока Джон все же не решился отпустить Сансу.

Она медленно подошла к Роббу, разглядывая.

— Сестра!.. — подался он к ней, но неожиданно она отступила на шаг, все так же оглядывая того с ног до головы, будто незнакомца.

Робб с непониманием смотрел на нее.

— Они просили меня повторять это день за днем, на потеху всем, радуясь, какая послушная пташка сидит в их клетке, — ледяным, совсем другим голосом начала она, — "Робб Старк — изменник и предатель, и я не знаю родства с ним". И я повторяла. О, я повторяла, раз за разом. Тысячи раз. Повторяла, думая о том, что мой брат придет завтра и перережет горло каждому из них. Но мой брат не пришел. Он выбрал девку в своей постели вместо семьи.

— Они обе, Санса и Жиенна, даже не бросили и взгляда друг на друга.

— У меня, придворного посмешища, оставались синяки от каждой твоей победы. И это все, что осталось от твоих побед, Робб Старк. Я вижу тебя сейчас, живым и с этой девкой, и знаешь что? Робб Старк — изменник и предатель, и я не знаю родства с ним.

Пощечина, с которой Санса завершила свои слова, прозвенела настолько громко, что буквально вырвала всех из оцепенения.

Робб убитым стеклянным взглядом блуждал по земле, не поднимая глаз.

Джон и Теон замерли, глядя на эту сцену, а Санса, замолчав, дрожала, глядя на Робба.

Теон быстро дернул Джейни за рукав.

Та подбежала к Сансе, мягко взяв за плечи.

— Идем, идем домой, — шепнула она ей.

— Домой? — с дрожью переспросила Санса, будто и не верила, что она в Винтерфелле.

— Да, милая, ты дома — все хорошо, идем.

Джейни увела Сансу, а Джон и Теон так и остались стоять, глядя на Робба, смотрящего мертвым взглядом в одну точку.

— Робб… — начал Джон и беспокойно посмотрел на Жиенну.

— Уйдите. Вы оба — уйдите!

Робб все так же не поднимал глаз, а вот его жена вновь крепко обхватила его руку и оглядела их гордым победоносным взглядом, одарив кривой улыбкой.

Им не осталось ничего другого, кроме как с тяжелым сердцем внять его словам.

* * *

Жиенна стояла у окна, устремив острый взгляд на падающий снег.

Робб с болью наблюдал за женщиной, которую любил.

Казалось, она ненавидела этот снег, этот замок и заодно весь Север.

А ведь когда-то она мечтала вместе с ним отправиться сюда и быть его леди Винтерфелла.

— Они злятся на меня. Ты не при чем. Они считают, что это я их предал.

— Предал со мной. Думают, что это я украла тебя у семьи, верно?

Робб смотрел на эти зеленые глаза, в которых едва ли не плескался огонь.

Зеленый огонь ненависти.

Только вот кого она ненавидела? Его? Себя? Его семью?

Он подошел к ней, положив ладони на живот.

Она пронзила его взглядом, таким будто она одна знала что-то, не доступное никому.

— Это твой сын, Робб Старк.

— Я верю, но… что с ним не так?

— С ним все так, — безразлично ответила она, вновь отвернувшись, — так уже было с моим дедом, моя прабабка носила его больше срока, а потом у нее родился крепкий, сильный мальчик. Наверное, она тоже не хотела отпускать его... — задумчиво добавила она, будто бы размышляя вслух.

Робб ее не понимал. Он ничего уже не понимал.

— Почему ты никогда не выходишь на улицу?

Он чувствовал, что что-то важное буквально скользит перед носом, но никак не дает себя поймать.

— Там холодно, — пожала плечами Жиенна.

— Ну… да, — растерянно согласился Робб.

— Давай уедем, — все так же не глядя на него, а только лишь на ненавистный снег, в который раз предложила она.

— Я не оставлю их снова, — тихо, но твердо ответил Робб.

— Я знаю.

Она обернулась. Сейчас перед его глазами вдруг появилась его Жиенна, та, которую он полюбил когда-то, та, которая была достаточной причиной для чего бы то ни было, и та, которую он так редко узнавал теперь.

— А где были они, когда тебе было хуже всего? — она протянула ладони к его лицу, гладя волосы, проводя нежными пальцами по губам. — Когда я лечила твои раны? Когда ты был совсем один?.. Любит ли кто-нибудь из них тебя так же, как люблю я?

Робб тонул в этих ладонях. Мир вокруг угасал — только эти прикосновения, только эти глаза…

Было даже не важно, что она говорит.

Ее голос завораживал, уносил куда-то далеко, туда, где не было вины, раскаяния, расплаты и боли. Только она, только эти глаза…

— Любовь моя, они поймут, успокоятся, дай им время… — бормотал он, сам не веря в то, что говорит.

— У меня нет времени. Когда ребенок родится — я уйду, — Жиенна произнесла это абсолютно спокойно и уверенно, словно давно решила.

Робб потерялся от этой холодной уверенности.

Он уже было открыл рот, чтобы сказать что-то, но она опередила его, подарив ему долгий, чувственный, но такой горький поцелуй.

— Я не хочу тебя терять, — исступленно прошептал он.

— Я знаю, — она ответила ему таким же шепотом, одним движением задернув занавески, не пуская более Север в их спальню. — Знаю.

* * *

Джейни нетвердым шагом вошла в спальню уже за полночь и тут же рухнула ему в руки, всхлипывая и трясясь в рыданиях.

— Девочки выпили слишком много вина? — с иронией разглядывая ее, спросил Теон.

В ответ она только продолжала всхлипывать и бормотать что-то нечленораздельное, елозя носом по его плечу.

— Да, моя леди, так бывает, когда выпьешь больше, чем когда-либо в жизни, — хмыкнул он.

— Я очень-очень тебя люблю, — трогательно всхлипнула Джейни, глотая слезы.

— Это очень-очень грустно, — согласился Теон, передразнивая ее.

Он прекрасно понимал, что встреча с Сансой, с которой они расстались так давно, всколыхнула в ней тысячу чувств. Когда-то они вдвоем вышли из этих стен, и обратный путь для обеих оказался слишком тернистым.

Сегодня они заперлись в комнате Сансы, и Теон с Джоном решили просто оставить этих двоих в покое. Конечно, Сансе куда проще было запереться с Джейни, чем говорить с братом. Хотя бы с одним.

И Джейни действительно выглядела горестно, но это не отменяло того, какой милой она сейчас была.

— Санса… Бедная Санса… — сильнее прежнего зашлась Джейни, уже в настоящих рыданиях. — Как так могло случиться?

— Ну все, все, хватит, все позади, все закончилось, все хорошо, — укачивал ее Теон, крепко обняв, в то время как она, по-видимому, решила зарыться в нем насовсем.

— Ты не понимаешь! У меня есть ты, а она одна, совсем одна! И все эти люди… — разобрать ее речь дальше было уже невозможно.

Теон только глубоко вздохнул, закрыв глаза.

В этом была вся Джейни.

— Санса — принцесса, она дома, ее семья рядом, у нее все будет хорошо. Как она сейчас?

— Уснула, — глухо отозвалась Джейни, шмыгая, — я уложила ее спать…

— Верно. Тебя тоже нужно уложить спать.

— Нет. Я не хочу, — гордо отрезала Джейни, попытавшись завернуться в его рубашку и закрыв глаза у него на плече.

* * *

Он аккуратно постучал в дверь.

В бой идти не так страшно, как стучать в комнату к сестре.

Он так давно ее не видел.

Они расстались, даже не попрощавшись, и сейчас Джон не знал, чего ждать от сестры, которая раньше так часто отворачивала свой взгляд от бастарда. Конечно, в его душе уже давно не было обиды, скорее он стоял перед этой дверью и чувствовал себя просто мальчишкой.

Она открыла.

— Как ты? — мягко спросил Джон.

— В порядке, — смущенно отозвалась Санса, разглядывая пол, — теперь в порядке.

Они присели на ее кровать, и неловкость, которая висела в воздухе, стала почти осязаемая.

Он не знал, что говорить. Прошло столько времени, и столько всего изменилось. Она изменилась. Он изменился.

— Они тебе не понравились? — спросил Джон, только чтобы не молчать, кивнув на тарелку с нетронутыми лимонными пирожными. — Я помню, как ты их любила, и попросил сделать для тебя. Благо чего только не привезли с юга Тиррелы.

— Спасибо, Джон, — улыбнулась она, — но теперь я их ненавижу. Но это ничего, мне, правда, приятно.

— Тебе что-нибудь нужно?

Едва только спешная новость пришла в Винтерфелл, здесь постарались сделать все, чтобы ее комната стала как можно более живой. Маленькая Санса обожала красоту, и Джон надеялся, что уют родного дома приободрит ее.

Она задумалась, смотря то в пол, то на него, нервно закусив губу.

— Нужно, — рвано ответила она. — Я нужна тебе, Джон, — неожиданно выпалила Санса, и Джон совершенно не понял, о чем она.

Санса же, по-видимому, восприняла это по-своему и вдруг вцепилась мертвой хваткой в оба его запястья, заглядывая в лицо.

— Джон, я не шучу, я нужна тебе. Ты теперь король, но ты их не знаешь! Не знаешь всех этих людей, а я видела их — видела, когда они боялись и отца, и меня — их будущую королеву. Видела их, когда они презрительно и бегло отводили взгляд, от придворного ничтожества. Я знаю их, Джон, и я нужна тебе!

Она трясла его за обе руки, горячо выплескивая свои слова, а сама дрожала.

Джон, не понимая, смотрел на сестру.

— Санса, — мягко начал он, — ты — моя сестра, конечно, ты мне нужна, — растерянно проговорил он.

Она замерла, широко раскрыв глаза, словно его слова удивляли ее.

Она недоверчиво заглядывала ему прямо в глаза, будто пытаясь понять, может ли она верить. Джон с ужасом смотрел на ее реакцию.

— Бедная моя девочка, — сгреб он ее в охапку, крепко прижав к себе. — Ты моя сестра, ты очень-очень мне нужна, и ты дома. Мы оставили тебя, но я обещаю, что с этих пор ты в безопасности, пожалуйста, поверь мне.

— Просто так?..

— Просто так.

Она, слушая его, постепенно оттаивала, и вот уже в его руках была настоящая Санса.

Не та маленькая кокетка, что беззаботно бегала по замку в летние дни, но и не ледяная фигура, что вернулась в Винтерфелл с юга.

Она тихонько всхлипывала крепко его, обхватив, а он думал о том, что как раньше уже не будет.

Он не отец.

Он должен это признать.

— Пообещай мне еще кое-что…

— Что скажешь.

— Ты король, и тебе нужны союзы, я понимаю, — кивнула Санса, — но пообещай мне, что ты никогда, никогда не выдашь меня замуж.

Джон грустно усмехнулся.

— Санса…

— Я никогда больше не покину Винтерфелл, — дрожащим голосом, однако твердо заявила она.

"Это совсем другая Санса".

— Я никогда не выдам тебя замуж без твоего согласия, — кивнул Джон.

В ответ она только покачала головой, показывая, что никакого согласия и не будет.

Джон встал, поцеловав ее в лоб.

— Ты дома, сестра, будь спокойна.

О Роббе и обо всем остальном они поговорят позже.

У них еще будет время.

Он никуда больше не отпустит эту леди Винтерфелла.