Монстр с нежным сердцем (джен)

Постепенно Гарри разобрался, как разговаривают фестралы. Оказывается, он так поднаторел в легилименции, что стал слышать беззвучных и, по сути, немых хтоников. Ведь фестралы по своей природе не только невидимы, но и неслышимы. Всё равно что тень, для сравнения: её иногда видно, но никогда не слышно…

Маленький Марволо очень привязался к Гарри, а тот заслуженно считал мальчика самым идеальным напарником. От него никаких особых усилий не требовалось, лишь мелкая помощь с подарками, а детей мальчик в костюме котёнка очаровывал не хуже эльфа.

В восемьдесят первом году Найджел Блэк запросился было в отставку, мотивировав свое решение тем, что становится похожим на королеву Викторию — сидеть на троне до упора и никого не пущать! А он всё-таки не пёс, чтобы сено сторожить, и поэтому пришло время уступить дорогу молодым. Ну, или желающим.

Гарри предложенную кандидатуру мягко отклонил и долго, ласково убеждал Блэка посидеть ещё пару-десяточку лет. Его мотивация была проста, как тапок — он любил Найджела и просто не представлял никого другого на его месте. Посопротивлявшись для порядка, Блэк сдался и, пряча улыбку за ворчанием, порвал заявление об уходе. А Гарри, удержав на троне любимого директора и тем самым ловко избежав рутинно-бумажно-сидячей работы, счастливо усвистел в голубые свободные дали, выполняя очередные поручения Джона Дервента. Причем любые, даже такие пустяковые, как крыса-невидимка, которое на деле вышло очень серьезным.

Пришел, значит, запрос Джону разобраться с проблемой на ферме близ Грантауна, где фермерам вот уже неделю не давал покоя какой-то неуловимый зверь-невидимка. То есть его слышали, несколько раз воришку вспугивали и гоняли фермерские собаки, но на глаза зверь так никому и не попался. Была одна подробность, о которую все спотыкались: чрезвычайно узкая нора, в неё не мог пролезть ни один терьер. В конце концов эта зверушка всех так достала, что на очередном фермерском совете приняли решение: вызвать из столицы человека с пинчерами-крысоловами. Так-то своими силами норку разрыли поверху в мягких слоях грунта, а глубже не получилось, помешали твердые породы. Кто-то шибко умный предложил взорвать нору динамитом, но умника заткнули аргументом в виде отнорок и частной земельной собственности. То есть хозяин угодий покрутил у виска и посоветовал энтузиасту засунуть взрывчатку себе в жопу. Норка-то не абы-где находилась, а на самой ферме, аккурат позади курятника, куда и повадился мелкий вредитель…

Пинчерозаводчика из Инвернесса встретить и препроводить к проблемной ферме Джон подрядил Гарри де Нели, как самого исполнительного своего помощника, с охоткой берущегося за любую работу. А Гарри брался за всё, что предложат, наверстывая тем самым свою глупую прошлобудущую оседлость. Ну и, разумеется, затем, чтоб не сидеть и не пылиться в кабинете.

Крот хоть и скорчил недовольную гримасу при виде недоуздка, но покорно всунулся в него после кроткой и вежливой просьбы Гарри. А что поделать, если за ради человечьего спокойствия положено надевать эти опостылевшие ремешки для выезда. Ладно, спасибо, что в рот ничего не пихают. С этой философичной мыслью Крот дождался, пока его заседлают, подождал, когда Гарри покрепче усядется, после чего подобрался и мстительно растряс хозяину кости в бешеной пляске. Гарри с тем же удавьим спокойствием терпеливо снес конский балет, слившись с жеребцом в одно целое — зря его, что ли, Кентавром прозвали? А что лошадка бесится, так это нормально, мало ли, в деннике застоялась. Свободная и здоровая животина от безделья и на воле способна закостенеть на почве переизбытка адреналина, который домашней лошади как раз некуда выплеснуть. Постоянный-то тонус им в дикой среде обеспечивают волки и койоты, против коих скакуны сражаются всю жизнь.

Растормошив себя и хозяина, Крот успокоился, подобрал ноги под корпус и сдал затылок, став тихим и послушным лапушкой: излишки сброшены, нервы приведены в порядок — можно двигаться! Гарри на это лишь хмыкнул, глядя, как отлипают от стен волшебники, вжавшиеся в них при первых хореографических па безумного мустанга. Забрав повод потуже, Гарри дал коню понять, что дальнейшие шутки недопустимы, ибо им предстоит сотрудничество с магглом, так что будь добр вести себя адекватно. На что Крот неодобрительно всхрапнул, выражая свое сугубо лошадиное мнение насчет трусливых йеху. Гарри вздохнул и послал своенравному жеребцу последнее предупреждение — пригнул голову к груди сильным нажатием капсюля на храп. Получив удушку, конь присмирел, не желая вредить любимому хозяину. Обычно люди после такого сдаются и зануздывают строптивца, так что Крот тоже в чем-то меру знал и понимал, в каких рамках лучше оставаться.

Заводчик из Инвернесса показался с западного тракта во второй половине дня. Правда, сначала Гарри его услышал и только потом увидел, когда тот показался из-за поворота. Ехал он на подводе, уставленной клетками, в которых на всю округу звонко голосили минидоберманы — свирепые и юркие пинчеры. Среди них непонятно как затесался лохматый рыже-черный терьер. Вот его голосок выделялся на общем фоне, как колокол над велосипедными звоночками, оглушал так, что в ушах зазвенело при приближении.

Впечатленный вокалом, Гарри невольно присмотрелся к певцу и изрядно припешил, узнав в нем прародителя йоркширских терьеров. В его облике всё ещё отчетливо прослеживались черты клайдесдейл-терьера, пейсли-терьера и скай-терьера. Но, судя по голосу, это был уже устоявшийся йорк весом чуть больше семи килограмм. Гарри ностальгически вздохнул, вспоминая голосистых крох своего времени, когда йорк весил всего кило три и спокойно умещался за пазухой. Вот этого «здоровяка», по крайней мере, в куртку не упихнешь. Не позволит. Потому что не игрушка, а воин, храбрый и страстный…

— Привет, парень. Ты, что ли, проводник? — поздоровался-спросил заводчик, придерживая першерона.

— Да, сэр, — отозвался Гарри. — Велено провести вас и ваш груз в целости и сохранности до Грантауна.

— Черт знает что… — буркнул мужик и, хлестнув коня, разворчался: — Во всём Грампиане горы как горы, и только этот район северо-восточных Абердин почему-то считается самым опасным на всём протяжении пути. Аномалия тут какая, что ли?..

Гарри вынужденно промолчал, покосившись на горного великана вдали, который чуть шевельнулся, повернув голову в их сторону. Маггл услышал отдаленный гул камнепада, посмотрел, как с горы катятся-осыпаются обломки и как гора окутывается облаком пыли, ругнулся и ускорил коня, подняв его в тяжкий галоп. Отъехав подальше и поглубже в долину, он остановил коня и, обернувшись к клеткам, истошно проорал:

— Да умолкните вы там, блохоловы несчастные! Из-за вашей акустики лавины в горах сходят, шмакодявки вы занюханные!..

— Простите, это не из-за собачек горы волнуются, — поспешил вмешаться Гарри. — Это район здесь такой опасный: можно ехать как угодно тихо, но всё равно вам на голову свалится кусок породы. Просто так, безо всякой причины.

— Правда? — чуть успокоился мужик, отведя руку от сердца. Словно в доказательство слов Гарри позади телеги со зловещей непреклонностью приземлился обломок скалы размером с киоск, рухнувший с неба из ниоткуда. Собачки почтительно примолкли, поджав обрубки хвостиков, заводчик спал с лица, глядя на валун, интимно прилегший к задку подводы.

— Говорят, тут великаны водятся, — как бы невзначай дополнил Гарри, невозмутимо сидя на таком же спокойном коне. — Шалят временами.

На сей раз мужик безоговорочно поверил проводнику и дальше ехал онемевшим, выпучив глаза на затылок и сжимая поводья в трясущихся руках. В клетках сидел очень тихий и задумчивый груз. Но это отнюдь не помешало собачкам заняться своим делом сразу по прибытии на место, ведь пёсики не пьют виски и профессию не пропивают, в отличие от заводчика, который срочно потребовал пинту. Приняв на грудь и занюхав самым мелким пинчером (таким образом Гарри нечаянно узнал, почему «шмакодявки занюханные»), пришел в себя и спросил, какие у них на ферме проблемы?

— Да вот… — заломил руки неоднократно ограбленный хозяин. — Цыплят таскают. Не то ласка, не то крыса вконец обнаглевшая, не представляю больше никого, кто в эдакую щель пролезет! Хорь-то крупнее будет, на куницу тоже погрешить не могу, она ж с кошку…

— А может, кошка? — уцепился за вариант гость. — Кошки-то те ещё пролизы, под дверь и в стакан просачиваются.

— Так следы-то не кошачьи! — с жаром возразил фермер. — А как есть крысячьи, с пальчиками! Вот ей-богу, если б не размеры, решил бы, что ребёнок шалит!

В мозгу Гарри щелкнул переключатель сирены, во всю мочь заблажив: «Полундра! Мистическая тварь!», далее он вскочил было, чтобы по-тихому отозвать владельца и предупредить, но тут же понял — опоздал. Во дворе звоночками зачастили пинчеры, перекрывая бас фермерских собак. Терьер почему-то молчал.

Причина его молчания выяснилась через минуту, когда народ высыпал на улицу и переместился к закутку позади курятника. В раскуроченную нору яростно таранились колли и пинчеры, земля из-под их лап летела прямо фонтаном… Акустика пинчеров была настолько невыносима, что норный обитатель не выдержал атаки и выскочил в отнорок, стратегически прорытый в чистое поле ярдах в двадцати от фермы. Выскочил и угодил в зубы терьеру, который виртуозно прикинулся картофельной кочкой. Услышав грызню, колли и пинчеры рванули туда, за псами заторопились одураченные люди. Но, увы, псы были шустрее, так что фермеру и заводчику всего лишь мокрое пятно от хищника и досталось. И только Гарри признал в кровавых ошметках останки садового гнома, магического паразита. Поглазел на них и поставил в уме галочку: изучить гномиков получше. Что-то он не слышал, чтобы они у Уизли цыплят таскали.

Так или иначе, а пинчерозаводчик свою репутацию оправдал — его собачки с задачей справились. Хищник, кем бы он ни являлся, был найден и обезврежен практически сразу, а это очень хорошая реклама для хороших собак. Чем заводчик и воспользовался, начал спихивать фермеру парочку «самых плодовитых и лучших». Ну, фермер уши и развесил, будучи под впечатлением, согласился взять, отказавшись при этом от терьера, сказал, что таких на всех окрестных фермах пруд пруди. Что, в принципе, было правдой, у каждого второго землевладельца на участке находились охотники на грызунов — терьеры и таксы. Просто на данной ферме ситуация малость вышла из-под контроля, эх жаль, быстро собаки вора разорвали, так и не поняли, кто цыплят-то таскал!

Поняв, что лохматика не удаться спихнуть, заводчик с недовольным ворчанием сцапал собачонку за шкирку и грубо зашвырнул в клетку. Такое… м-мм, мягко говоря, обращение, весьма не понравилось Гарри, который, в отличие от хозяев собак и ранчо, зачел работу именно терьера. Ведь это он, лохматый умничка, засел в засаду у отнорка, по каким-то своим умозаключениям сообразив, в какой ход ринется паразит, вспугнутый пинчерами.

А догадавшись, что заводчик считает йорка дворнягой, Гарри принял решение спасти представителя молодой породы. Откашлявшись, он с независимым видом поинтересовался:

— А чем этот пёс вам не угодил?

— В стандарты не уложился. На всех выставках провалился! — тут же начал изливаться жалобой заводчик. — На выставках собак в Великобритании йорки начали демонстрироваться только в шестьдесят первом году сперначала как «грубошерстный той-терьер» и «ломошерстный скотч-терьер». Ну что за идиотство с этими названиями?! Потом бац, и снова споры! И только семь лет назад, в семьдесят четвертом, новая порода получила официальное название — йоркширский терьер. Вот эта вот дворняга! — палец заводчика экспрессивно ткнулся в предмет обсуждения. — Уж сколько я в него надежд и денег вложил, растил, холил, и нате вам, провалился по всем пунктам: вес большой, и длинный-то он, как скай-терьер, и шерсть у него не та! В общем, разочаровался я с этими собачонками, надо было весь помет в прорубь спустить, а не оставлять очаровашку на выставку…

— Сколько вы за него хотите? — скрипнул Гарри желваками.

Наглеть мужик не рискнул — попросил вполне приемлемую цену. Во всяком случае, энной суммы у Гарри оказалось в наличии, так что драмы не пришлось устраивать. Проследив же за тем, как заводчик вытряхивает из мешка труху и солому для понятно каких целей, предпочел вмешаться, чтоб не унижать собаку хотя бы этим.

— Позвольте мне самому забрать его из клетки.

Мужик нехотя посторонился, Гарри подошел и, открыв дверцу, извлек терьера, сразу же ощутив ребрышки под тонкой шкуркой и совершенно пустое пузичко. Заводчика он провожал уже с ненавистью, когда тот поспешно всунул покупателю в руки какие-то бумаги, швырнул мешок в опустевшую клетку и, вскочив на облучок, хлестнул коня, направив того в сторону тракта на Грантаун. Злобно посверлив взглядом спину удаляющегося мерзавца, Гарри перевел глаза на оставленные ему документы — собачья родословная. На память тут же пришел другой документ, в котором говорилось о сопровождении клиента до фермы. Что ж, свою часть работы Гарри с честью выполнил. Правда, с одним нюансом — он приобрел собачку…

— Надеюсь, Джон не будет ругаться?.. — пробормотал Гарри, усаживаясь в седло и пристраивая пёсика перед собой. Йорк вытянул шею и вывернулся назад, а чтобы лучше видеть, уперся лапками в плечо Гарри и с тоской посмотрел вслед старому хозяину.

— Слушай, он тебя не стоит, не грусти о нём, — очень серьезно сказал Гарри пёсику. Зашуршал пергаментом. — Давай посмотрим, как тебя зовут… — нашел и прочитал с недоверием: — Майкольм Йорк Роксмур-Кавендиш? Не чересчур ли?.. По-моему, с тебя Майкла хватит. Согласен?

Терьерик искоса лизнул Гарри в подбородок, согласен, мол, не мешай, и продолжил грустно смотреть в ту сторону, в которой исчез его прежний хозяин. Собаки преданны даже таким…

— Прости, Майкл, — вздохнул Гарри и тронул Крота. Проезжая мимо одной фермы, он притормозил, чтобы купить немного мясного фарша, который и скормил Майклу. К его облегчению, пёсик не стал отказываться и с благодарностью поел. Что-то он всё-таки понимал. И как ни больно ему было от расставания с хозяином, пустое брюшко он предпочел наполнить.

Джон, слава богу, ругаться не стал, только брови поднял, видя довесок, с которым на сей раз вернулся его помощник. Зато дети и хогвартские собаки инициативу Гарри одобрили, с восторгом кинувшись знакомиться с новым постояльцем. Особенно он понравился беременной Кендре, которой ну очень пришелся по душе милый смешной растрепка.

Дождавшись, когда Майкла перестанут тормошить и тискать, Гарри свистом подозвал пёсика к себе.

— Пойдем, Майкл, покажу тебе наши хоромы. Знакомься, это Хогвартс, ты не бойся, если вдруг услышишь его магию, вреда она тебе не причинит.

Внимательно слушая Гарри, терьерчик деловито сновал перед ним челноком, от стены к стене, и обстоятельно нюхал каждое пятнышко, искренне заинтересовавшись новым своим местом обитания. Его храброе сердечко, дрогнувшее сперва от предательства хозяина, сейчас снова билось в полную силу, преисполнившись здравого оптимизма, которое подарило ему это удивительное здание, полное дружелюбно настроенных детей и собак. Столь же основательно йорк обследовал и личные покои Гарри, Соломона и Зейна. Определив по запаху комнату Гарри, Майкл тут же облюбовал себе мягкий подоконник, который и занял, вопросительно поглядывая на нового хозяина — можно? И тут же понял — можно. Гарри не стал гнать собачку во двор или сажать в клетку…

Гарри привез Майкла в Хогвартс ранней осенью, так что к зиме йорик полностью обжился, став всеобщим любимцем. Глядя на веселого растрепку, старожилы Хогвартса порой диву давались: и как им в голову не пришло поселить в замке маленькую активную собачку?

В декабре настал день, которого Гарри так ждал и одновременно страшился: рождение Альбуса Дамблдора. Прибыв в родильное отделение Мунго вместе с Рамом, Перси и Брайаном, Гарри вскоре обнаружил, что нервничает не меньше законных отца и дедушек — свои ногти он грыз с таким же точно энтузиазмом, как Перси.

Наконец в приемный покой вывалился взмыленный акушер и озарил ожидающих обалделой улыбкой.

— Мальчик!

Ой! Расплакавшись по обыкновению, Рам обессиленно повис на Гарри, а Перси и Брайан с радостными воплями бросились обниматься, славя свои новые долгожданные статусы отца и деда.

Имя новорожденному, что интересно, придумали не сразу, и Гарри стал нечаянным свидетелем столь знаменательного события. Его, как самого ближайшего друга семьи, допустили в палату к роженице вместе с новоиспеченными отцом и дедушками. Кендра, усталая, но безмерно счастливая, встретила их радостной улыбкой. Туго спеленутый младенец лежал тут же, в специальной люльке.

— Он такой светленький! — умиленно сообщила Кендра. — Глазки, как у папочки, а носик, как у меня!

Гарри с любопытством глянул на тонкий и прямой нос Кендры — никакого сравнения с кривым крюком Дамблдора будущего. Хотя, если вспомнить, то нос ему на похоронах брат сломал… Чуть передернувшись, Гарри подошел к люльке — посмотреть на малыша. Ну что сказать, младенец как младенец, красный, сморщенный, на сплюснутой черепушке легкий белый пушок. Носик пуговкой и совсем не кендровский. Хотя матери виднее…

— Как это по-английски, Уайти? — щебетала тем временем счастливая мамочка. Более практичный папочка предложил вариант поблагозвучнее:

— Альбус.

— Хорошо, но следующий ребёнок будет Уайти! — покладисто согласилась и тут же предложила упрямая Кендра.

— Э… Только Альбус? — осторожно вклинился Гарри, подразумевая Альбуса-много-имен-Дамблдора. — Второе-третье имя будете давать?

— Зачем? — удивился Брайан. — Нет в нашей семье такой традиции — давать детям по два-три имени. Меня всю жизнь Брайаном звали, как и отца моего — Вульфа.

— Да, как и я — Персиваль, — вставил Перси. Рам Радж Никум скромненько промолчал, никак не возникая и не давая о себе знать. Гарри покивал, предпочтя согласиться. Вполне возможно, что гордый Альбус сам налепил себе «лишние» имена для придания веса и значимости себя любимого. Тем более, что ни отца, ни деда ко времени становления его директором в живых уже не было.

— Гарри, мы выживем? — с опаской спросила Кендра, следя за лицом друга семьи и замечая все оттенки настроения.

— Если останетесь в Хогвартсе! — поспешно ответил Гарри. Да, эгоистично, но лучше так, чем допустить канонные события. Подумав, он решился приоткрыть толику запретной тайны. — Скажите мне, каким дегенератом надо быть, чтобы жить в маггловском городе, в доме, ничем не защищенном, даже высоким забором, не говоря уж о банальных Фиделиусе или антимаггловских чарах, и какой надо быть матерью, чтобы к ним на задний двор влезли трое мальчишек и изнасиловали маленькую девочку? Причем необратимо и абсолютно непоправимо, так, что отец в бешенстве убил малолетних гадёнышей и загремел в Азкабан, где и умер вскорости, а вдова и дочка ненадолго его пережили…

Сказал и закусил губу — упс, кажется, он наболтал лишнего… А так как он, говоря, смотрел поочередно на Перси и Кендру, то сами понимаете, к кому относилось всё вышесказанное. Маги это, во всяком случае, отлично поняли и без труда связали взгляды со словами.

— Вот от чего ты нас защищаешь… — задумчиво протянул Рам. Подошел, обнял друга и заглянул в глаза, заговорив проникновенно: — Ты кое-что не заметил, брат мой Гарри. А именно: дегенератами они стали после гибели Хогвартса. Понимаешь, хороший мой? — вдумчиво поцеловал Гарри в пунцовую щеку и продолжил: — В твоём прошлобудущем погибли Хогвартс, многие волшебники, обессилел Хогмунд, что-то случилось с Фелиной, с троллем, с самой магией, наконец… Те волшебники, что выжили после пожара, видимо, так и не оправились от удара. Предположим, что это было так, и у Перси с Кендрой просто не достало сил на хорошую защиту дома, возможно, они стали очень слабыми магами, что не удивительно после случившегося с Хогвартсом. Но пришел ты, Гарри, и всё исправил. Ты спас всех нас, спас Хогвартс, наших детей… И знаешь, что ещё?.. — тут Рам хитро прищурился, вбуравливаясь в растерянные глаза Гарри своими прекрасными очами.

— Что?.. — завороженно выдохнул де Нели. Рам снова интимно зашептал в щеку:

— Никто не умер с момента твоего появления. От старости, я имею в виду. А ведь многим из нас уже далеко за двести! Понимаешь, брат? Джону Дервенту, например, в день твоего появления исполнилось сорок три, с тех пор прошло шестьдесят лет, а Джон так и остался сорокалетним. А наш Батя? Он должен был уйти на Радугу как минимум пятнадцать лет назад, а вместо этого бегает два собачьих века подряд, без малого тридцать лет! Признайся, ты у Мерлина долголетие только для себя просил?

Договорив, индус отодвинулся, а Гарри ошеломленно уставился на родное лицо, впервые замечая, как молодо выглядит Рам Никум для своих восьмидесяти лет. От изумительного понимания перехватило дыхание. Неужели?.. Рам не зря сделал акцент на Бате — ведь собаки столько не живут.

Счастье захлестнуло с головой, и Гарри тихо, облегченно рассмеялся, начиная понимать, что в чем-то переборщил в просьбе к Мерлину и вместо личного долголетия для себя подарил его всем. По крайней мере тем, кого он любит…