Реквием по мечте (гет)

«If you lose hope, somehow you lose the vitality that keeps life moving, you lose that courage to be, that quality that helps you go on in spite of it all. And so today I still have a dream»— Dr. Martin Luther King, Jr.

Ты слишком долго была сильной.

Северус держал Гермиону за руку, когда наконец веки ее затрепетали, и она медленно открыла глаза. Он позвал Поппи, которая сразу же заявила, что это «хороший знак» с видом опытного знатока. Гермиона была в отключке три дня. Три долгих дня. Когда в больничное крыло наведывался Поттер с его идиотской свитой, Северус предпочитал прятаться в тени и ждать, когда эта компания кудахчущих куриц уйдет восвояси. Но в те моменты, когда в больничном крыле оставались только он и Поппи, Северус садился у ее кровати и не выпускал ее ладонь из своей.

Поппи связалась со специалистом из Св. Мунго, стоило только им с Поттером ворваться в двери больничного крыла, едва не сорвав их с петель, неся на руках Гермиону, которая на тот момент уже окончательно потеряла сознание. Тяжело дыша, они громко потребовали, чтобы их драгоценному грузу немедленно была оказана всевозможная помощь. По словам Поппи, этот специалист был своего рода ортопедом для волшебников, сродни маггловскому врачу.

Что бы это, черт возьми, не означало.

Выслушав Поппи, Поттер неопределенно кивнул, но понял ли он смысл того, о чем она говорила, Северус не знал. Да и, в конце концов, ему было плевать. Единственное, о чем он мог думать, пока этот худощавого телосложения мужчина тыкал в ее колено своей палочкой, так это о том, что если он своими действиями нанесет Гермионе какой-нибудь непоправимый вред, то он собственноручно убьет этого клоуна-ортопеда на месте. А когда целитель положил свои тонкие, длинные пальцы, похожие на лапки паука, на нижнюю часть бедра Гермионы, чтобы проверить наличие там повреждений, Северус чуть не лишился чувств.

— Когда закончите ее ощупывать, не будете ли вы так любезны сообщить нам диагноз? — огрызнулся Северус, и в его темных глазах вспыхнула ярость.

— Северус, перестань, — неодобрительно шикнула на него Поппи, прищелкнув языком.

Новости были не очень хорошими, но Северус уже мысленно успел подготовить себя к наихудшему, так что после его собственных накрученных мыслей это казалось почти что облегчением. Когда цепкие пальцы целителя ослабили свою хватку на травмированном колене Гермионы, он лишь покачал головой, а глубокие морщины, которые перечеркивали весь его лоб, стали еще глубже.

От этого молчаливого жеста Северусу показалось, что его сердце выпрыгнет из груди.

— Есть некоторые необратимые повреждения, — начал целитель, повернувшись к небольшой группе людей, состоящей из Северуса, Гарри и Поппи. При этих словах Северус неловко поежился. — Я сделал все, что смог, без замены коленной чашечки. Я могу с уверенностью заявить, что ходить она сможет, хотя, боюсь, что она теперь всегда будет хромать.

Хромота.

По сравнению с другими ужасающими альтернативами, что рисовало Снейпу его воображение, это было наименьшим из зол, и он мог бы даже рассмеяться от радости.

С того момента прошло три дня. Три бесконечно долгих дня, в течение которых он то и дело цеплялся за ее влажную от пота руку, в то время как Поппи возилась с простынями. И в этот самый момент Гермиона медленно, с трудом открыла глаза.

— Гермиона? — он тяжело дышал, словно каждый вздох стоил ему неимоверных усилий, чувствуя на себе пристальный взгляд Поппи.

Несколько мгновений Гермиона рассеяно моргала, очевидно, пытаясь понять, где она находится, пока взгляд ее, наконец, не остановился на Снейпе.

— Воды, — прохрипела она.

Северус собирался достать свою палочку, но Поппи опередила его, наколдовав высокий стакан с водой. Свободной рукой Гермиона хотела потянуться к стакану, но ей удалось поднять ее лишь на несколько дюймов над кроватью, при этом ее пальцы била мелкая дрожь, обусловленная общим истощением организма. Увидев это, Северус отпустил ее ладонь, повернулся к Поппи, забрав у нее стакан, и с большей осторожностью, чем можно было себе представить, просунул руку под голову Гермионы, мягко приподнимая ее и помогая ей принять полусидячее положение, пока ее потрескавшиеся губы не обхватили край стакана.

Когда прохладная жидкость полилась ей в горло, Гермиона поперхнулась и закашлялась, отплевываясь от лишней воды и одновременно пытаясь заглотить побольше воздуха для глубокого вдоха. Со второй попытки ей удалось все-таки сделать пару мелких, но таких жадных глотков. Северус передал стакан обратно Поппи, выглядя при этом заметно обеспокоенным.

— Гермиона? — снова нерешительно позвал он, с тревогой вглядываясь в ее лицо своими обсидиановыми глазами.

Наконец, когда ему удалось поймать мягкий взгляд ее усталых глаз, она улыбнулась ему слабой, вымученной улыбкой, и ему показалось, что он сейчас расплачется.

— Северус, — прошептала она.

Она потянулась к нему насколько хватило сил ее ослабленному организму, а когда руки Северуса обхватили ее тело, она так отчаянно вцепилась в ткань его черной мантии, словно черпала в ней силу. Поппи продолжала назойливо маячить рядом и не сводила с них глаз. Дыхание Гермионы сбилось, он чувствовал, что она пытается подавить рвущиеся наружу рыдания. Спустя мгновение он понял, что эту битву она проиграла. Северус продолжал сжимать ее в своих крепких, но удивительно нежных объятиях, безмолвно желая, чтобы Поппи наконец вспомнила о приличиях и оставила их наедине. Через несколько минут судорожных рыданий и всхлипов Гермиона почувствовала, как по задней стенке глотки поднимается желчь и, замолчав, поднесла ладонь ко рту. Решив, что и так дала паре достаточно времени, Поппи сделала шаг вперед и откашлялась, привлекая к себе внимание.

— Гермиона, дорогая, мне нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов. Как ты себя чувствуешь? Ты понимаешь, где ты сейчас находишься? Тебе все еще больно?

Нахмурившись, Гермиона кивнула.

— Х-холодно, — только и сумела прошептать она.

Северус тут же попытался сотворить согревающее заклинание, но пальцы Поппи железной хваткой сомкнулись вокруг его предплечья, удерживая его от необдуманных поступков.

— Нет, — резко сказала она. — У нее жар.

— И ты ждешь, что она, сидя здесь, замерзнет до смерти? — прорычал Северус.

— Она уже столько пережила, — проговорила Поппи, сердито поджав губы, — что сможет выдержать немного холода, Северус, уверяю тебя. А теперь будь любезен, позволь мне делать мою работу.

— Конечно, если есть что-то, что ты можешь для нее сделать…

Не обращая больше внимания на бывшего школьного зельевара, Поппи вновь повернулась к своей пациентке.

— Гермиона, — позвала она мягким голосом, хотя в этот момент Гермионе казалось, что тон ее голоса звучит снисходительно, будто она увещевает пятилетнего ребенка. — Озноб скоро пройдет. А теперь скажи мне, чувствуешь ли ты дискомфорт где-нибудь еще, кроме колена?

Гермиона задумалась, прислушиваясь к своим ощущениям. Ее колено сейчас, как это ни странно, не болело, лишь немело и покалывало, чего совсем нельзя было сказать об остальных частях ее тела, которые словно пережили набег стада кентавров.

— Я чувствую себя точно также как в прошлый раз, Поппи, — тихо ответила Гермиона.

Северус, внимательно следивший за каждым ее движением, побледнел. Его глаза внимательно следили за тем, как мелко дрожали ее руки, учащенным дыханием и вздрагиванием ее тела под простыней, покрытого испариной.

В его сознании поднималась паника.

— Поппи, ей становится хуже, — проговорил Северус, не выпуская из рук холодную ладонь Гермионы. — Ты должна что-нибудь сделать.

— Северус, — неожиданно резко процедила сквозь зубы Поппи, — если ты будешь мешать мне заниматься моим пациентом, то я буду вынуждена немедленно удалить тебя из больничного крыла. Уверяю тебя, я вполне способна сама позаботиться о мисс Грейнджер. Более того, Мерлин знает, сколько раз мне приходилось вытаскивать тебя из таких состояний, так что мне кажется, моя квалификация в данном вопросе более чем достаточная, — обвиняющим тоном закончила она.

И тут Северус почувствовал, как тонкие пальчики слабо сжали его ладонь.

— Все будет хорошо, — успокаивающе прошептала Гермиона. — Я в порядке.

Северус сглотнул подступающий к горлу ком и в который раз внимательно осмотрел изможденные черты лица Гермионы.

— Северус, — сказала Поппи, снова положив свою руку на его предплечье, — мне нужно, чтобы ты отошел от кровати. Я хочу произвести полный осмотр.

С большой неохотой, но все же он повиновался, наблюдая за тем, как целительница делает пасы волшебной палочкой, останавливаясь через различные промежутки времени и бормоча что-то себе под нос. Наконец, покачав головой, она быстро ринулась к шкафу и достала оттуда два небольших флакона.

— Ты здорово нас напугала, Гермиона, — хмуро проговорила Поппи, возвращаясь к кровати и откупоривая один из флаконов. — Выпей это, дорогая. Должно помочь от озноба. — Затем, многозначительно посмотрев на Северуса, она сказала, обращаясь уже к нему: — Если что-то понадобится, я буду в своем кабинете. Постарайся не волновать ее слишком сильно, Северус. Ей нужно отдыхать.

Поппи собрала несколько белых уже использованных простыней с соседней кровати и быстрым шагом вышла, остановившись у дверей лишь для того, чтобы бросить на них хмурый взгляд через плечо. Когда ее шаги стихли, Северус повернулся к Гермионе, которая не отрываясь смотрела на него.

— Гермиона, — прошептал он, до сих пор не веря в то, что она пришла в себя.

От внезапно начавшегося головокружения Гермиона зажмурилась, и в уголках ее глаз вновь блеснули предательские слезы. А потом она вдруг почувствовала прикосновение ладоней к своим щекам, его большие пальцы мягко коснулись ее скул, а дыхание защекотало лицо, когда он заговорил:

— Мне очень, очень жаль.

Она открыла глаза, и на ее бледном лице отразилось замешательство.

— Тебе не за что извиняться, — тихо ответила она, превозмогая снова подкативший к горлу ком.

— Нет, есть, — мрачно ответил он, убирая руки от ее лица. — Я должен был быть там.

Жесткие нотки, сквозившие в его голосе, удивили ее.

— Это произошло по моей вине, — с досадой ответила Гермиона. — Я утратила бдительность. И теперь в голове я постоянно слышу голос Грюма.

На ее замечание Северус коротко улыбнулся уголками губ и снова посерьезнел.

— Что, — осторожно произнес он, а затем покачал головой, будто передумал. То ли ему было трудно подобрать слова, то ли правда, которую он собирался ей поведать, была слишком суровой, Гермиона не знала.

— Что с тобой произошло в том лесу? — наконец тихо спросил он, словно решившись. Челюсть его была плотно сжата, а сам он, казалось, подготовился к чему-то ужасному.

Гермиона сделала глубокий вдох, шумно выдохнула и закрыла глаза.

— Л-люциус, — заикаясь, произнесла она вполголоса через несколько мгновений тишины.

Брови Северуса резко сошлись на переносице, желваки заработали, а на виске забилась синяя жилка. Но тем не менее он терпеливо ждал, когда она продолжит, не желая на нее давить.

Прошло немало времени, прежде чем Гермиона открыла глаза, а когда это произошло она увидела перед собой лицо явно разгневанного Северуса. Ее взгляд потеплел, стоило ей увидеть его.

— Я не знала, увижу ли тебя еще когда-нибудь. — Он вопросительно изогнул черную бровь, и на его лице отразилось замешательство. — Я не… — Гермиона попыталась объяснить, но слова будто застревали у нее в горле, не желая озвучивать ее мысли. — Я не знала… — Она сделала глубокий вдох и попыталась начать снова: — Я была уверена, что Люциус убьет меня. Я… я не ожидала помощи от Драко.

Северус одарил ее мрачной улыбкой.

— Я тоже. — А затем добавил, словно не смог удержаться: — Удивленное выражение лица Поттера можно было бы назвать комичным, если бы не ситуация.

Гермиона грустно рассмеялась, и несмотря ни на что, ее смех был ангельской музыкой для его ушей.

— Я не сомневаюсь, — сказала она, стараясь не разрывать зрительный контакт. Ей казалось, что когда она смотрит в одну точку, то головокружение почти проходит, и ей становится лучше. — Я бы отдала свой единственный экземпляр Истории Хогвартса, чтобы увидеть вас вместе в тот момент.

Северус усмехнулся и провел мозолистой рукой по своим черным волосам.

— Не было никакого способа найти тебя. Я, в отличие от некоторых, не ограничен гриффиндорской гордыней.

— Нет, — согласилась Гермиона. — У тебя просто слизеринское упрямство.

Северус еще раз усмехнулся и в глубине его черных глаз появился легкий блеск. Очевидно, он был рад, что с ее чувством юмора ничего не случилось.

Голова его пульсировала, а сердце колотилось с бешеной силой, что, наверное, отразилось на его лице, потому что Гермиона смотрела на него с тихим удивлением.

— Как ты себя чувствуешь? — неуверенно спросил Северус. — Тебе сильно… больно?

Она вновь посмотрела в его темные глаза, которые он старался спрятать за темными прядями волос, обрамляющими его лицо, и удивилась тому, насколько нежным может быть этот суровый мужчина.

Как я раньше могла тебя бояться?

Гермиона не ответила сразу, прислушиваясь к своему телу.

— Я чувствую себя… нормально. Но мое колено… — она запнулась, а затем покачала головой. — Люциус… он, он сделал со мной что-то такое, о чем я никогда не слышала раньше и не видела ничего подобного.

Северус резко вскинул голову и внимательно посмотрел на нее мрачным взглядом, вмиг его спокойствие словно улетучилось.

— Что он с тобой сделал?

Гермиона от его неожиданной реакции и ярости в его голосе вздрогнула и отстранилась от него, но потом, будто опомнившись, поняла, что он злился не на нее.

— Это какая-то странная форма круциатуса. Я… я никогда… — она попыталась сглотнуть слюну, но ее рот словно высох в одно мгновение. — Это было… бесконечно хуже, чем настоящее непростительное, — призналась она.

Северус, не мигая, смотрел на нее, вена на его виске снова вздулась, и усилием воли он пытался взять себя в руки.

— Я думаю, что это концентрированная форма проклятья, — поспешно добавила Гермиона, внезапно почувствовав себя неуютно под его взглядом. — Похоже, что оно фокусируется на одной точке. И вся сила заклинания сосредоточена в одном месте. — Она опустила взгляд на свои дрожание руки и сжала их в кулаки. — Мое… мое колено.

Северус едва заметно кивнул, все еще не совсем взяв под контроль свои эмоции.

— Волдеморт… экспериментировал с чем-то подобным, прежде чем Поттер его уничтожил. Очевидно, Люциус научился этой технике у своего прошлого хозяина, — гневно прорычал он. — Твое колено осматривал целитель из Св. Мунго, пока ты была без сознания, — тихо сказал он минуту спустя. — Он сказал, что ты должна полностью поправиться… но…

Он замолчал и неуверенно посмотрел на белую простыню на кровати Гермионы.

— Что? — спросила она, стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия.

Северус вновь посмотрел на нее глубоким, изучающим взглядом.

— Он сказал… — Северус взял ее маленькую руку в свою, — что скорее всего ты теперь будешь хромать.

Хромать?

Она кивнула, словно на автомате, сердце ее замерло, и она была бесконечно рада, что это всего лишь хромота, а не что-то более серьезное.

— О-о-о, — простонала она дрожащим голосом.

— Гермиона…

— Все в порядке, — небрежно отмахнулась она. — Я не так тщеславна, чтобы быть настолько обеспокоенной этим. Я понимаю, что мне повезло, если это, правда, единственное последствие тех адских пыток, с которыми мне придется столкнуться.

Разумеется, ночные кошмары не в счет.

Северус лишь молча кивнул, хотя что-то в его взгляде подсказывало ей, что он не совсем верит ее последним словам.

— Авроры? — спросила Гермиона, прочистив горло. — В замке что-нибудь нашли?

На мгновение взгляд Северуса задержался на ее лице, словно прожигая его.

— Поттер возвращался туда дважды, с ним было две команды авроров. К сожалению, они не смогли обнаружить это место.

Гермиона нахмурилась, слегка пошевелив коленом, отчего в темных глазах Северуса заплясал огонек беспокойства.

— Но как это может быть? Гарри ведь был там. И ты тоже. Разве ты не смог отыскать это место еще раз?

Северус неловко поерзал на стуле возле ее кровати, засмотревшись на нитку, свисавшую с подушки Гермионы так, словно ничего важнее для него в эту минуту не было.

— Я… не покидал Хогвартс с тех пор, как мы вернули тебя обратно.

— Ох-х-х, — пробормотала она, не зная, что еще сказать.

Он оставался с ней все это время? Тепло, распространившееся в груди при этой мысли, ошеломило ее, тронуло до глубины души.

— Северус, я…

Но он вдруг резко подался вперед, так что его лицо оказалось в паре дюймов от ее, наклонил голову и нежно поцеловал ее в лоб, на мгновение прижавшись к ней своими тонкими мягкими губами.

— Гермиона, — в его голосе было столько боли, — ты единственная, кто может привести авроров в замок. Ты… единственная, кто бывал внутри него, за границами маскировочных и охранных чар. — Он тяжело вздохнул и покачал головой. — Никто другой не сможет найти точное место расположения замка.

Сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз от этой мысли. Она больше не хотела приближаться к этому лесу — черт, да у нее вообще не было никакого желания снова отправляться в Германию. Что, если Люциус вновь увидит ее? Он, конечно, захочет завершить то, что начал в подвале, и Гермиона была совершенно уверена, что не сможет выдержать еще одну встречу с ним. Но в глубине души ее мучило чувство долга. Если она приведет авроров к логову Упивающихся смертью, война будет закончена. Больше не будет ни одной унесенной жизни. Больше не будет ни одной невинной жертвы.

Она могла положить этому конец.

Облизав губы кончиком языка, Гермиона хмуро свела брови на переносице и посмотрела на Северуса.

— Ты пойдешь со мной?

Северус выглядел немного обескураженным ее вопросом, но ответил сразу же:

— Я бы ни за что не отпустил тебя одну. — Он посмотрел в высокое готическое окно, не в силах встречаться с ней взглядом. — Я бы вообще не отпустил тебя… если бы не крайняя необходимость. Я не оставлю тебя, обещаю.

Гермиона кивнула и слабо улыбнулась.

— Но сначала ты должна выздороветь, — сказал Северус, поворачиваясь к ней и вновь встречаясь с ней взглядом. — А авроры тем временем продолжат свои поиски. Возможно, тебе вообще не придется никуда отправляться.

— Да, — ответила Гермиона, не особо веря в его слова.

— Гермиона, — прошептал Северус, и в его глазах отразилось все напряжение последних нескольких дней. — Я… я хотел сказать тебе…

— Гермиона? — воскликнул с порога Гарри, не веря своим глазам. — Гермиона! Мадам Помфри не говорила мне, что ты пришла в себя!

Гарри быстрыми шагами пересек пустую больничную палату, подошел к ней с противоположной от Снейпа стороны и радостно поцеловал в щеку.

— Мерлин, Гермиона, — произнес Гарри уже более серьезным тоном, — мы не отходили от тебя ни на шаг. Как ты себя чувствуешь?

Гермиона попыталась как можно более жизнерадостно улыбнуться ему, в то время как лицо Снейпа превратилось в зловещий оскал.

— Со мной все будет в порядке, Гарри. А как ты? Северус говорил, что ты возвращался в Германию.

Гарри кивнул.

— Да, но мы не смогли ничего найти. Я просил Сне… э-э-э, профессора Снейпа к нам присоединиться и помочь, — сказал он, кивнув в сторону Северуса, неподвижно замершего на своем месте, — но он практически не покидал больничное крыло с тех пор, как ты оказалась здесь.

Гермиона посмотрела на Северуса с нежной улыбкой на губах, хотя он этого и не видел, потому что, покраснев от смущения, поспешил отвернуться.

— Как только я смогу выйти отсюда, думаю, я вернусь туда вместе с вами.

Гарри кивнул, слегка нахмурившись.

— Джинни тоже заходила раз или два. Она хотела убедиться, что, когда ты проснешься, тебя будет ждать большая стопка книг. — Для подтверждения правдивости своих слов он поднял со стула для посетителей большую сумку и потряс ею в воздухе, ухмыльнувшись. — Здесь есть даже несколько выпусков журнала «Трансфигурация сегодня», она сказала, что тебе должно понравиться.

Гермиона негромко рассмеялась.

— Джинни слишком хорошо меня знает. Передай ей мою благодарность.

Гарри усмехнулся.

— Передам.

— Поттер, — резко проговорил Северус, прерывая наступившую тишину, — мне нужно с вами поговорить.

Гарри выглядел немного испуганным, но уже через несколько секунд восстановил свое самообладание и ответил:

— Конечно. — А затем, повернувшись к Гермионе, сказал: — Я скоро зайду еще. Кстати, Рон тоже вчера был здесь. Скорее всего, он зайдет еще завтра. Мы все очень волновались.

Он наклонился к ней и еще раз поцеловал в щеку. Гермиона улыбнулась.

— Спасибо, Гарри. Пока.

Северус посмотрел на Гермиону долгим взглядом, а потом поднялся со стула и вышел в коридор Хогвартса вслед за Гарри.

— Никаких новостей? — спросил Северус, как только Гарри закрыл за ними деревянные двери больничной палаты.

Гарри покачал головой и нахмурился.

— Нет. Но мы должны быть начеку. На снегу повсюду остались наши следы. — Почесав затылок, он добавил: — Странно, что ни один из этих ублюдков нам не попался. Очевидно, они видят нас.

Северус кивнул, глядя на мерцающий факел поверх головы Гарри.

— Люциус затаился и ждет. К несчастью для нас, он не глуп. Он точно знает, что делает.

Гарри снова потер затылок.

— Значит, вы уже рассказали Гермионе? О том, что ей нужно вернуться в Германию?

Северус хмуро глянул на него.

— Ей еще нужно как следует восстановиться. Пусть авроры пока прочесывают местность. Не нужно заставлять ее возвращаться туда так скоро, когда воспоминания еще слишком свежи в ее памяти. Она… через многое прошла.

Гарри кивнул.

— Я знаю. Ее колено… она что-нибудь об этом говорила?

Северус моргнул.

— Она… сказала, что будет рада, если это единственные последствия, с которыми ей придется столкнуться. Но я думаю, что для нее это гораздо важнее, чем она хочет показать.

— В этом вся Гермиона, — вздохнул Гарри, слегка качнув головой.

— Действительно, — согласился Северус.

— Я думаю, вы понимаете, — сказал Гарри, приподняв одну черную бровь, — что только что у нас с вами впервые состоялся цивилизованный разговор.

— Не испытывайте судьбу, Поттер.

Гарри улыбнулся.

— Хорошо, не буду. — Он повернулся, намереваясь уйти, но остановился на полпути, словно о чем-то вспомнив, и обернулся. — Профессор, я… я хотел поблагодарить вас. Гермиона… — он сделал паузу и с деланным интересом стал разглядывать носы своих аврорских ботинок. — Она в течение долгого времени была одинока. Теперь я вижу… что вы сможете о ней позаботиться.

Если Северус и был поражен последней фразой Гарри, то ни словом, ни жестом виду не показал. Вместо ответа он просто кивнул, слегка склонив голову на бок, и открыл дверь, намереваясь вернуться в больничное крыло. Он обогнул угол, за которым скрывался кабинет Поппи и увидел Гермиону, стоящую возле огромного окна, за которым тихо падал снег, и наблюдающую за ним в отражении.

— Кажется, вы с Гарри смогли поладить, — заметила она, не поворачивая головы.

Северус снова сел на тот же жесткий стул, стоящий у ее кровати.

— В последнем выпуске «Ежедневного пророка» со дня на день появится информация, что ад действительно замерз.

Она отвернулась от окна и, посмотрев на Северуса, улыбнулась мягкой улыбкой. Подойдя к нему, она протянула руку и взяла его огрубевшую ладонь в свою.

— Я знала, что ты придешь за мной.

Северус нервно сглотнул и кивнул.

Гермиона опустила взгляд и посмотрела на их переплетенные руки. Казалось, его длинные тонкие пальцы поглотили ее маленькую ладонь, но каким-то странным образом она идеально вписывалась в его ладонь.

Ее большой палец коснулся подушечки его указательного пальца как раз в тот момент, когда двери в больничное крыло в очередной раз с шумом распахнулись.

Северус раздраженно скрипнул зубами, разворачиваясь на стуле.

— Поппи, если ты так настаиваешь на… — начал он, но увидев вновь вошедшего тут же осекся.

В дверях больничного крыла стоял главный аврор Уильям Бакли в компании темнокожего мужчины, который Северусу не был знаком.

— Северус Снейп, — вежливо поприветствовал его Бакли и кивнул в знак признательности. — Должен признаться, что я удивлен видеть вас здесь.

— И почему же, Бакли? — спросил Северус, едва сумев сдержать саркастичные интонации, норовившие сдобрить ядом его вопрос.

Бакли неопределенно пожал плечами и прошел вперед, второй мужчина последовал за ним.

— Это ведь вы нашли Гермиону, не так ли?

— Да, — резко ответил Северус, выдергивая свою руку из хватки Гермионы, когда Бакли и его спутник подошли ближе.

Бакли задумчиво кивнул.

— Да. Поттер рассказывал, что вы были практически незаменимы.

Мужчина справа от него хрюкнул.

— Неужели вы здесь только для того, чтобы петь мне дифирамбы, Бакли? — процедил Северус, поднимаясь на ноги.

— Я, конечно, всегда хвалю там, где похвала необходима и заслуженна, но нет. Причина моего визита не в этом. — Его взгляд метнулся к больничной койке. — Я пришел поговорить с Гермионой.

— Она еще не совсем оправилась, — прорычал Снейп.

— Тогда, возможно, вам следует помочь ей побыстрее прийти в себя, — мрачно проговорил другой мужчина, что до этого предпочитал молчать.

— Возможно, мне следует поставить вас на место, — опасно тихо прошипел Снейп, сверкнув глазами и покрепче сжимая свою палочку.

— В этом нет необходимости, — спокойно ответил Бакли. — Нам просто нужно поговорить с Гермионой и выяснить все обстоятельства ее похищения, чтобы мы смогли продолжить дальнейшее расследование. Сейчас это крайне важно.

Северус нахмурился, раздраженный тем, насколько сильно отношение этого человека напоминало ему Дамблдора.

— Поскольку этим делом занимается аврорат, то я вынужден просить вас уйти, Снейп, — сказал темнокожий мужчина, так и не представившийся, неприятно ухмыльнувшись.

Резкий ответ уже готов был сорваться с языка Северуса, как вдруг Гермиона, устраиваясь на своей кровати, быстро заговорила:

— Со мной все будет в порядке, Северус. Я уверена, что им хватит пары минут. — Она многозначительно посмотрела на Бакли. — Я… очень устала.

Бакли кивнул.

— Разумеется.

Северус с минуту сверлил взглядом, полным ненависти, Бакли и его напарника, словно они были гриффиндорскими первокурсниками, но потом взгляд его переместился на Гермиону и потеплел. Гермиона, не отрываясь, смотрела в его глаза.

Все хорошо, мысленно твердила она. Со мной все будет хорошо.

Еще несколько мгновений он смотрел на нее, прежде чем неохотно кивнуть, а затем, развернувшись на пятках, вышел из больничного крыла в вихре развивающейся за его спиной черной мантии.

— Гермиона, — мягко начал Бакли, глядя вслед Снейпу, — мы все так волновались за тебя. Я очень рад, что ты снова с нами.

Гермиона отвела взгляд от дверного проема, за которым только что скрылся Снейп.

— Спасибо, сэр.

Бакли опустился на стул, который еще недавно занимал Северус, а темнокожий волшебник остался стоять позади него, скрестив руки на груди.

— Я не хочу показаться неблагодарным или грубым, но мне нужно знать обо всем, что ты видела и что пережила во время своего плена.

Гермиона медленно кивнула в знак того, что понимает, о чем идет речь, хотя в животе у нее завязался тугой узел при упоминании о ее заточении. Сама мысль о том, чтобы пересказывать кому-то все то, что заставил ее пережить Люциус, казалась ей ужасной.

— Каким образом им удалось тебя схватить? — спросил Бакли, пока его спутник доставал перо и пергамент. — За тобой следили?

Гермиона качнула головой, пытаясь правильно сформулировать свои мысли.

— Это был Дэш. Дэш Блэкуотер. — В какой-то момент в ее голове мелькнула мысль рассказать о том, что она, Гарри, Северус и Минерва подозревали, что в Ордене Феникса есть предатель, но, услышав два тяжелых вздоха при упоминании имени Дэша, решила отказаться от этой идеи. Нет смысла рассказывать им о прошлых подозрениях, которые теперь в любом случае стали явью.

— Он оказался предателем, — осторожно подбирая слова, продолжила Гермиона, — хотя, на самом деле, это была не его вина.

— То есть, он не виноват? — недоверчиво спросил стоявший волшебник. — Как, черт возьми, он может быть не виноват?

Гермиона нахмурилась и с яростно горящими глазами выплюнула:

— Его жена магглорожденная, и Люциус угрожал убить ее и его детей, если он не станет им помогать. А теперь скажите мне, — она угрожающе наклонилась вперед, прищурившись и глядя на темнокожего мага, — вы бы поступили по-другому?

— Я бы проинформировал…

— Достаточно, — твердо сказал Бакли, подняв руку. — Не мешай, пожалуйста, Келик.

Мужчина крепко стиснул челюсти и кивнул.

— Пожалуйста, Гермиона, продолжай.

Гермиона сделала глубокий вдох и продолжила:

— Как я уже говорила, его шантажировали. После того, как он привел меня к Люциусу, его пытали и… он рассказал мне все, что произошло. Я слышала столько отчаяния и сожаления в его голосе. Я знаю, что он говорил правду.

— Это будет решать Министерство, — твердо заявил Келик.

— Решайте, что хотите, — ответила Гермиона, прежде чем Бакли снова успел вмешаться. — Дэш мертв.

На лице Келика отразилось удивление, о чем говорила приподнятая бровь, которую тот, впрочем, быстро опустил, взяв себя в руки.

— Как мертв? — спросил Бакли, записывая что-то на куске пергамента.

Гермиона уже открыла рот, намереваясь рассказать обо всем, что было ей известно, но вдруг перед ее глазами возник образ Драко Малфоя.

— Я… я не совсем уверена. Я только видела его тело. Это все, что я знаю.

Бакли кивнул, не переставая строчить пером по пергаменту.

— Его семье нужна защита. Люциус угрожал им расправой и будет преследовать их, пока не убьет. Единственная причина, по которой он их так долго не трогал, была в получении информации от Дэша. Их нужно немедленно спрятать.

Бакли кивнул и взмахнул своей палочкой, которая, словно по волшебству, в мгновение ока оказалась у него в руках. С ее кончика сорвался ослепительно белый луч света, который, увеличиваясь в размерах, постепенно приобретал очертания маленького, но довольно мощного медведя. Прослушав сообщение, что бормотал ему Бакли, он исчез сквозь стенку больничного крыла.

— Мы защитим их, — заверил он Гермиону.

— Отправьте их в Австралию, если понадобится, — пробормотала она, вспомнив о своих собственных родителях.

Бакли кивнул, и на его обветренном морщинистом лице появилась мимолетная улыбка.

— Есть ли что-нибудь еще, Гермиона? Какие-то другие детали, которые аврорату необходимо знать?

Гермиона закусила потрескавшуюся нижнюю губу и откинула голову на подушки.

— Единственными людьми, которых я видела, были Люциус и… Драко — хотя я не уверена, что Драко настолько опасен, как это может показаться аврорату. Всей этой безумной операцией определенно руководит Люциус. Полагаю, остальные Упивающиеся смертью приходят в замок лишь тогда, когда он их вызывает.

Бакли снова кивнул, делая пометки в своем пергаменте.

— Хорошо. Думаю, на этом пока все, Гермиона. Спасибо. Отдохни немного, а когда ты пойдешь на поправку, я, конечно же, потребую полный подробный отчет обо всем, что произошло. Пока что нашим приоритетом будет семья Дэша. — Он поднялся со стула и направился к выходу, а Келлик, как послушная собака, последовал за ним. — Мы рады, что ты снова с нами, — повторил он перед тем, как дернуть на себя дверную ручку.

Гермиона смотрела им вслед, прищурившись, и думала о том, что Келлик был абсолютно невыносимым человеком. Как только дверь за ними закрылась, она снова откинула голову на подушки и закрыла глаза, чувствуя, что болезненная пульсация в колене начала усиливаться. Она сделала глубокий вдох, ожидая, когда сон сморит ее. Проспав три дня подряд, она с удивлением обнаружила, что вымоталась за каких-то несколько часов бодрствования. Должно быть, в следующую минуту она уже крепко спала. И поэтому не слышала, как снова тихо открылась и закрылась дверь. Она уже не слышала скрип стула по каменному полу и не видела, как на него опустился человек. Она не почувствовала, как длинные тонкие пальцы аккуратно заправили выбившуюся прядь волос ей за ухо, а тонкие губы прижались к ее лбу в нежном поцелуе. И, конечно же, она не услышала, как глубокий, бархатный голос прошептал в темноту:

— Я не могу без тебя, Гермиона. Я… я тебя люблю.

«Если вы теряете надежду, вы теряете жизненную силу, которая заставляет жизнь двигаться, вы теряете смелость быть, то качество, которое помогает вам идти вперед, несмотря ни на что. И поэтому сегодня у меня все еще есть мечта».

— Доктор Мартин Лютер Кинг-мл.