Crescent (джен)

— По-твоему, это — аллергия? — Катлер оглянулся на стол, попутно вспоминая, что признаки аллергической реакции — слабость, кожный зуд, стридор — развиваются в организме в первые пятнадцать минут, а при посмертном вскрытии, особенно если прошло несколько часов, данные часто неспецифичны.

— Смертельная анафилактическая реакция, — уточнил Бен. И неожиданно продолжил безэмоциональным речитативом: — Остановка сердца может вызываться прекращением дыхания, прямым действием химических медиаторов анафилаксии на сердце или шоком. Восемь процентов случаев смертельной анафилактической реакции имеют отек гортани, пятьдесят два процента — отек глотки у тех, кто умер сразу.

Слова и цифры были до оскомины знакомыми.

— Ты что, читал учебник судебной медицины?

— Все учебники полицейской Академии. — Бен уставился на него без улыбки.

Катлер, сдавший судебную медицину только с третьей попытки, похолодел, если это можно было сделать в рефрижераторе. Гения ему только не хватало. Во сколько лет Моцарт написал свои первые симфонии? Где-то как раз в возрасте Бена...

— Тебе там все понятно?

— Нет, — неохотно признался Бен. — Но это пока.

Можно было выдыхать. Но и без гения услышанное все равно оставалось удивительным. Когда Белройз упоминал о самостоятельной подготовке ребенка, Катлер подумал, что тот пачкает всем домашним руки краской, снимая отпечатки пальцев, ползает с лупой по лестницам, может быть, даже уговорил сводить себя в тир с настоящим оружием. Теперь отчасти стало понятно беспокойство родни: в возрасте Бена стихи с табуретки читают, а не учебники судебно-медицинской экспертизы. За последнее опекунов могут и привлечь, как за ненадлежащее исполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего.

— Зато честно, — похвалил он ответ. — Твоя версия очень неплохая и тоже имеет право на существование. Наличие аллергической реакции проверяется анализом триптазы через полчаса от начала реакции, пиковая концентрация в крови через три часа, период полураспада два часа. Для следствия важнее то, что триптаза определяется даже посмертно. Вот только вряд ли такой анализ можно сделать прямо здесь.

— Можно, — уверенно отозвался Бен. — Я просил, чтобы в лабораторное меню входили все исследования из списка к учебнику, триптаза там точно была.

— Где просил? — не понял Катлер.

— Там, где машину делали.

Катлер сдержал улыбку. Ну, не фея-крестная, но что-то в этом роде.

— Позвонил и попросил? — уточнил он на всякий случай. — А куда именно позвонил? Где делают корпуса машин или электронику?

— Производителю, — судя по интонации, Бен посчитал вопрос глупым. — И послал ему учебник. А он отправил это исполнителям.

— То есть согласился?

— Конечно.

— Действительно. — Катлер представил стоимость такой машины, превышающую рамки годового бюджета полицейского участка раза в три-четыре. — Почему бы ему не согласиться? Давай попробуем.

Лабораторное меню здесь было на голосовом управлении, для удобства, когда руки заняты или в перчатках. Голос тоже распознавался любой, если произносил названия исследований правильно.

— Телу на столе провести анализ на триптазу, — громко сказал Катлер, думая, чем утешать ребенка, когда выяснится, что его обманули. — Сообщить о результатах.

Против ожидания стол ожил, игла выскользнула из держателя и нырнула под пленку, панель замигала цифровыми показателями.

— Исследование начато, — доложил электронный комментатор.

Бен сложил губы трубочкой. Катлер вытер ладони о край термопледа, сунув замерзшие руки под мышки — холод пробрался уже и под отражающую поверхность, которая грела, только если человек двигается. Он больше ничему не удивлялся.

Если аллергия подтвердится, чем она могла быть вызвана? Насекомых в Ботаническом саду нет, как нет их на всем Аяксе, один из плюсов искусственного небесного тела. Химикат? Где он его взял? В лаборатории? Нет, Нелли бы засекла его там. С собой принес? Допустим. Купил в магазине или сам сделал. И поперся к оврагу, чтобы там… что? Суицид? Обряд какой-то провести? Вредительство? Следов нет. Да и глупо как-то: заросли непролазные, темнеет рано. Суицид можно и дома осуществить, со всеми удобствами и с прямой трансляцией виновнику, если таковой имеется. Скорее уж просто сорвал какое-то ядовитое растение в саду, пока болтался по дорожкам. На территории много кустов с ягодами, мог сорвать одну и бездумно положить в рот. Хотя какой нормальный человек будет есть незнакомые ягоды? Ему тридцать шесть, возраст, в котором уже все знают про собственное здоровье и риски. Слабоумным не был, раз права получил. Сам бамбук не аллергенен. Рядом с телом не нашли ничего, кроме водительской карточки. В карманах пусто.

Электронный голос снова подал признаки жизни.

— В образце обнаружено превышение концентрации триптазы.

— Отклонение от нормы?

— Более сорока нанограмм на миллилитр от нормального значения менее одиннадцати нанограмм на миллилитр, — голос был равнодушен к судьбе усопшего.

— Возможные причины отклонения?

— Мастоцитоз; острый миелобластный лейкоз; миелодиспластические синдромы; гиперэозинофильный синдром; аллергия…

— Достаточно. — Катлер потер глаза, которые, оказывается, тоже умеют мерзнуть, и взглянул на Бена — нос красный, пора вынимать ребенка из холодильника. — Да, твоя правда, аллергия в том числе. Но чтобы точно поставить диагноз анафилактического шока, нужна либо история аллергии, либо…

— Свидетели коллапса и смерти после попадания аллергена в кровь, — опять отбарабанил Бен по учебнику и неожиданно чихнул.

Катлер взял его за локоть и потащил за собой на улицу. После проклятого рефрижератора тут показалось даже тепло. Бен скинул капюшон с головы и уставился на него умоляющими глазами.

— Джон, если он умер не в полночь, а шесть или восемь часов назад, у нас есть свидетель коллапса!

— Если она свидетель, должна была вызвать скорую.

— Но не вызвала.

Катлер закусил губу. Если видела и не вызвала, то это заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению вследствие своей беспомощности. Полно делинквентов, которые любят животных, но ненавидят людей. А здесь и кошки нет, только растения. И про тропинку солгала.

Бен смотрел на него выжидательно, а Катлер думал еще и о том, что если она видела начало приступа, то эти странные пять часов попросту дожидалась смерти Веллера. Возможно, для того чтобы забрать то, что его убило. Они были знакомы? Он мог искать встречи наедине, а она либо не хотела, либо притворно согласилась, зная о его особенности и взяв с собой аллерген. Потому и овраг — место не туристическое, посторонних нет. И следов насилия тоже. Что же она делает сейчас? Ждет, пока они уедут? Или есть какой-то третий выход из сада, и она уже взяла билет на Мумбаи и несется в транспортном тоннеле к стартовой площадке ближайшего борта?

Пад принял звонок от Алисы.

— Нелли Полоз направляется в вашу сторону, — зевая, доложила она. — Встретишь? Или мне ее придержать?

— Встречу, — сказал Катлер, в глубине души радуясь, что объявлять Нелли в розыск не придется. — А ты иди в машину.

Нелли Полоз в длинном плаще выскользнула из калитки и сделала несколько шагов по тротуару. Катлер торопливо скинул с себя термоплед, вместе с падом сунул в руки Бену, подтолкнул мальчика в направлении салона, а сам догнал Нелли и перекрыл ей дорогу.

— На два слова, мэм.