Дом, который построил Рон (джен)

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Глаза открылись с трудом, будто песка в них насыпали. Он тихо поднялся с кровати, боясь разбудить чутко спящую Гермиону. Поежился: в доме было холоднее, чем в подземельях. На кухне перегорела лампочка, и долгую минуту мужчина вспоминал, каким заклинанием зажигают огни, а затем произнес:

— Люмос.

Желтый свет осветил кухню. Машинально он включил радио, поставил на плиту турку с кофе, разбил несколько яиц на сковороду, добавил в блюдо бекон и накрыл посуду крышкой, а после подошел к окну. За стеклом, забрызганным каплями дождя, стоял густой серый туман. Он уловил отражение: долговязый почти старик с белеющей когда-то рыжей головой. Так серебрила зима головы родителей перед смертью — за месяц-другой они поседели и уснули в студеный снежный вечер. Заныло сердце то ли от раннего прощания, то ли от того, что только на похоронах их большая семья Уизли встретилась вместе.

—…А теперь о погоде, — заговорил жизнерадостный ведущий радио. — В ближайшие дни ожидаются дожди и ветер до пятнадцати метров в секунду. Наши синоптики передают грозу.

«Тогда стоит поставить чары по периметру Норы, иначе мы все вымокнем», — подумал он и сел писать пригласительные письма. Со смерти родителей прошли три года — три года их семья не собиралась вместе, находя бездарные причины для отказа на его приглашения. В этот раз он станет действовать радикальнее, как мама: будет посылать сотни громовещателей, пока гость не явится. Может, ему в этом поможет Кэс? Она прекрасно ладит с артефактами.

Разложив яйца по тарелкам, он налил себе кофе и стал ждать. Тик-так. Тик-так.

«Дракловы часы! — он презрительно посмотрел на циферблат. — Когда вернусь из магазина, выкину их к мерлиновой заднице!»

Наверху раздался громкий вскрик, а следом — топот ног. Опять опаздывает. Наверное, будет злиться за лишние десять минут сна и завтрак, но, задери его гиппогриф, в последнее время Гермиона похожа на поднятую из могилы банши, а не на здоровую женщину.

— Почему ты не разбудил меня, Рон?! — десять баллов мистеру Уизли за точное предсказание. — Я снова опаздываю!

— Ты вернулась из Министерства в четыре часа утра, — спокойно пояснил Рон, ставя перед ней завтрак. — Никто не погибнет, если ты нормально поспишь и поешь.

— У меня нет на это времени! На носу безумно важный проект, и каждая минута на счету.

Она проговорила это на ходу, в два укуса проглотила завтрак, в один глоток осушила кофе и, взмахнув палочкой, убрала следы сумасшедшего дня и короткой ночи: одежда идеально чистая, волосы уложены в строгий пучок, а на лице приятный макияж, делающий его прекрасную жену моложе и свежее. Быстро выхватив из-под его пера письмо с приглашением, Гермиона нахмурилась:

— В моем планере этого нет.

В доказательство своих слов женщина показала исписанный встречами планер. От одного вида мелких букв у Рона потемнело в глазах.

— Повторяю в сотый раз: то, чего нет в планере, быть не может.

Дальше по логике Гермионы вопрос должен был быть закрыт — так Министр легко ставила на место невесть что о себе возомнивших аристократов. Рону всё это было нипочем — он упорно шел за Гермионой.

— Ты можешь выделить хотя бы несколько часов на встречу? Я не прошу тебя участвовать в подготовке — это я беру на себя. Наша семья не виделась три года, Гермиона!

Гермиона резко развернулась, направила палочку ему в грудь и припечатала:

— Я занята, Рон. В отличие от тебя, прохлаждающегося в магазине, от которого одни убытки только, и не знающего, чем себя занять во время безделья, я занимаюсь важными вещами. Заседание… разговор окончен.

Камин вспыхнул, поглощая Гермиону. Не меняя тона, она быстро пройдется по министерским чиновникам, распекая их за лень и взяточничество, встретится с дипломатами, подпишет сотню бумаг для сирых и убогих, а ночью, когда в Министерстве останется только одна охрана, лучшая ведьма столетия и министр магии, Гермиона Грейнджер, перенесется домой. Без сил она упадет в костюме прямо у камина. Чары спадут с нее, и блистательная ведьма превратится в уставшую замарашку.

Порой Рон ненавидел тот день, когда Гермиона решила участвовать в избирательной кампании.

* * *

Тик-так! Тик-так!

Рон поморщился: часы в кафе будто выбивали в его мозгу дырку. Дырку в мозгу также выбивали расходы в магазине: «Вредилки» полгода работали в минус. Первое время магазин держался на плаву за счет сбережений, но сейчас оплачивать аренду было нечем, и разъяренный Малфой снова будет орать, что отберет главное детище Уизли. Блевательные батончики, зачарованные перья, бомбы-вонючки — детей и взрослых этим давно не удивишь. Нужно что-то новое, по-настоящему волшебное.

Несмотря на славу лентяя, Рон хорошо соображал: при нем у магазина был золотой век. Полгода он работал над ларцом счастья — проектором счастливых воспоминаний. Зачем волшебникам ларцы счастья, если есть омуты памяти и легилименция? Воспоминания в омуте и при легилименции со временем теряют свою силу и красоту, они лишены вкуса и запаха — ты будто смотришь хорошее магловское кино. Ларец счастья погрузит полностью разум во временную иллюзию: в ней будут звук, вкус и радость.

Рон закрыл глаза и представил летний вечер, догорающий на краю зарослей камыша закат, услышал громкий гомон близнецов, ворчание Перси, почувствовал вкус маминого пирога. Ларец счастья будет подобен кружке пряного какао — в промозглую серость Лондона он согреет своим теплом и светом. Чем не радость: оказаться на мгновение в самом идеальном дне на свете и снова вернуться в строй?

«Мы не можем всё время жить в иллюзиях!» — загудел внутренний голос, но Рон отмахнулся, справедливо считая, что немного счастья не повредит почти старику. К тому же он не будет сразу выводить на продажу новые ларцы счастья — вначале сотни часов испытаний и тестов, задери его гарпии, если с ларцом будет что-то не так.

На стол Рона упала черная тень. Её обладатель, облаченный в кровавую мантию с острым золотым значком на груди, был высок и бледен. Если время позволило Рону Уизли начать седеть, носить клетчатые рубашки с пятнами от красителей, то Гарри Поттера оно не пощадило: надело на мальчика-который-выжил стальную броню главы Аврората.

Гарри резко отодвинул стул и сел напротив Рона. Уизли продолжил обедать, поглядывая на друга. Несмотря на напускную суровость и холодность, Гарри выглядел разбитым — покрасневшие глаза и тени усталости на лице. Рон знал, с чем это связано, но мстительно решил молчать.

— Рон, — хрипло произнес Гарри. — Пожалуйста, помоги мне.

На цветном бланке было написано: «Уведомляем вас, Гарри Поттер, что двадцать седьмого ноября состоится заседание суда по поводу расторжения вашего брачного договора с Джинни Поттер в девичестве Уизли». Рон поморщился: он ненавидел лезть в отношения Гарри и Джинни. С виду они казались идеальной семьей: глава Аврората и журналист спортивного журнала вместе посещали светские мероприятия, счастливо улыбались на снимках и участвовали в благотворительности. Умные дети, дом в центре Лондона и слава семьи национального героя — чем не повод для радости?

— Джинни давно говорила, что уйдет, но я не верил ей. У нас и раньше были разногласия, но теперь я не знаю, что делать.

Удивительно, но глава Аврората был абсолютно слеп, когда дело касалось собственной семьи: дети давно перестали ждать его возвращения, а красавица жена завяла, как цветок, оставшийся в пустыне без воды. Рон хотел осудить Джинни за это: всю жизнь мечтала выйти замуж за Гарри Поттера, так будь добра радоваться редким приходам и вскользь оброненным словам приветствия! Не получалось. Перед глазами вставали уставшая и выжженная разочарованием глупой детской любви Джинни и светящаяся от счастья она же, заглянувшая к нему на прошлой неделе в магазин. «Ты знаешь, Рон, теперь я абсолютно счастлива!» — рассмеялась она.

— Гарри, — подбирать слова было сложно, но Рон продолжил: — Отпусти её. Ты потерял Джинни давным-давно.

— Рон, это ведь шутка? — друг нервно рассмеялся, взлохматил волосы и заговорил: — Я никогда не замечал, что дома бывает так пусто. Она ушла, и я… Рон, я не могу без неё. Вы ведь тоже были на грани развода с Гермионой? Так и у нас всё выйдет. Только помоги мне.

Рон молчал. Он не знал, что ему делать. В тысячный раз повторить слова о том, что семья это не про одну фамилию и штамп в министерском бланке, а про работу друг с другом, совместное время и разговоры, про умение понимать и слышать другого? Так и мозоль на языке заработать недолго, да и Гарри снова не услышит.

— Ты проиграл, Гарри.

Гарри сгорбился в кресле и закрыл лицо руками. Мерлин, что с ними сделало время: глупый старик, пытающийся учить других разуму, мальчик, проклявший себя одиночеством, и ведьма, пойманная в ловушку времени.

* * *

Закрывая за собой дверь, Рон почувствовал: в магазине кто-то есть. Из двери в лабораторию шел свет. Уизли осторожно отпер её, готовый в любой момент вспомнить прошлое аврора и устроить хулигану хорошую взбучку, но замер на месте. Около котла с чем-то сладким, завернувшись в лоскутное одеяло и шмыгая носом, сидела Кэс. Его единственная и любимая внучка.

— Я в этом котле основу для блевательных батончиков варил.

— Ха, тогда пошлю какао мистеру Малфою. Он оценит, — гнусаво произнесла Кэс.

— Для Хорька мне не жалко лучшего чесоточного порошка. У зверей часто бывают блохи.

Кэс несмело улыбнулась. Взмахнув палочкой, Рон призвал пироги, которые он хранил на «особый» случай. Какао в смешных кружках, пирог с яблоком — вкуснее за этот день ни Рон, ни Кэс ничего не пробовали. Рон не докучал внучке с вопросами: захочет — сама расскажет, зачем её сегодня искал Хорек. Но глядя на покрасневшие глаза и мелко подрагивающие пальцы, он жалел, что не набил по-магловски Хорьку рожу.

Рон встретил Малфоя сразу после ухода Гарри — Хорек пулей ворвался в кафе и потребовал загадочную «её». Рон сразу заявил, что с арендой пока туго, но через месяц он всё отдаст, особенно те баснословные проценты. «Какой драклов месяц?! За этот месяц, нет, за день эта девчонка сбежит к щенку избранного, и от нее мокрого места не останется!» — раскричался на всё заведение одетый с иголочки Драко Малфой и продолжил поиски.

У Малфоев забота странная, чего стоили только одни рассказы Розы, как Хорек пытался нанять отряд авроров для ее защиты во время беременности. Они тогда долго смеялись над мнительностью Малфоя. Жаль, что теперь все свои родительские инстинкты Малфой направил на Кэс. Поскорее бы Роза и Скорпиус завершили тот проект в Мунго и вернулись жить в поместье, а не на работу, иначе быть беде.

Кэс громко высморкалась, почесала, точно как Рон, нос и спросила:

— Плохо сбегать от проблем?

Рон задумался. Мудрый дед тут же сказал бы: «Это ужасно, ты никогда не справишься со своими демонами, если будешь вечно от них бегать, ибо избегание не есть путь решения проблемы!» Это было в какой-то книге Гермионы. Он сам сбегал в прошлом и сейчас мечтал оказаться хоть на мгновение в детстве, где не было осенней серости и головной боли.

— Ты можешь сбежать, но когда-нибудь тебе придется вернуться.

— Зачем?

Кэс нахмурила светлые брови. Она не понимала: что может быть плохого в том, чтобы раз и навсегда порвать с мистером Малфоем? Нет нудных лекций о важности чести семьи Малфой, нет скучных вечеров среди аристократов, нет глупых запретов, ограничивающих бурную и опасную фантазию. Экспериментируй круглые сутки — сказка, а не жизнь! Рон помнил себя в радикальные шестнадцать: тогда всё было просто, ибо есть правые, а есть виноватые. Другого не дано. Со временем он научился видеть: мир не черный и не белый. И чаще всего за принятые сгоряча решения следует расплата.

— Потому что позади останутся люди, которые дороги тебе. И ты можешь не простить себе, если с ними что-то случится.

Кэс презрительно фыркнула и потянулась к рюкзаку, с которым она любила путешествовать — Гермиона специально зачаровала его так, что в нем мог уместиться целый слон. Чем бы ни была вызвана ссора, но Хорек не заслужил своевольного побега внучки на неделю как минимум.

— Кэс, выбирай: либо возвращаешься к мистеру Малфою, либо пойдешь к нам с Гермионой. Не делай такие удивленные глаза. Малфой не стал бы зря орать о твоей безопасности.

— Ты его не знаешь! — горячо воскликнула Кэс и, взмахнув руками, чуть не выбила кружку из рук Рона.

— Может быть, но когда Малфой рычит, что ты хочешь влипнуть в неприятности, я скорее поверю ему, чем тебе, обожающей попадать в сомнительные приключения. У тебя… два часа, чтобы предупредить своих знакомых, а после я жду тебя дома, либо срочно зову Гарри или Малфоя.

К удивлению Рона, Кэс спокойно ушла, решив не будить лихо, пока оно тихо. В том, что девушка вернется через два часа, Рон был уверен: Кэс знала о способности Рона и его знакомых находить людей даже под землей. Мужчина допил какао — оно отдавало приятным мятным привкусом, наверное, в какао-порошок попало несколько листиков — и приступил к эксперименту. Ларец счастья ждал его.

* * *

Сощурив глаза, он отсыпал пыльцу фей на поверхность шкатулки. Ровно десять пылинок — не больше и не меньше — иначе быть беде. Рон еще раз моргнул, но мир продолжал немного двоиться и плыть, будто он не спал неделю.

Пять, шесть, семь… Рука дрогнула. Он судорожно попытался сосчитать, сколько пыльцы улетело. Нужно начать эксперимент заново, а лучше прекратить — с ним происходит что-то не то…

Широко зевнув, мужчина сонно проморгался и, так и не закончив пересчет пыльцы, добавил следующий компонент. Он быстро отмерял, измельчал, доводил до кипения и мешал против часовой стрелки ровно тридцать семь раз катализатор для ларца.

До полуночи оставалось меньше минуты, когда Рон снял с огня катализатор и обработал им ларец. Из ларца повеяло могильным холодом.

БИМ-БОМ! Рон стукнул палочкой по ларцу, закрыл глаза и провалился в кроличью нору.

* * *

— Рон! Ро-о-он! Иди есть.

Рон вскочил с кровати, чуть не поскользнулся на разбросанных на полу карточках из шоколадных лягушек и, перепрыгивая через скрипящие ступеньки, оказался на кухне. Было шумно: мама в старом фартуке подпевала Селестине Уорлок и жарила порцию мяса, Джинни, нацепив на голову корону, разговаривала с зеркалом, близнецы пытались тайком подмешать в специи придуманную ими гадость, но бдительный Перси треснул их учебником по зельеварению и продолжил читать.

На застеленном яркой скатертью столе были любимые Роном пироги. Он отрезал себе кусок, несколько раз принюхался — пахло теплой булочкой и мясом со специями. Зажмурив глаза, он откусил пирог, боясь, что и в этот раз не смог правильно рассчитать количество приправ и пережарил лук.

— Мама! — женщина вздрогнула от его крика, Рон широко улыбнулся и, запихнув в себя целый кусок, добавил с набитым ртом: — Фкуфно!

— Ронни, подавишься. Прожуй, а потом говори.

Некогда было прожевывать, он, как голодный, накинулся на еду. Мерлин, сколько лет он не пробовал настолько вкусный, сочный и незабываемый пирог? Глаза защипало, он позорно шмыгнул носом, боясь разреветься, как девчонка. Джинни точно на смех поднимет!

— Ронни, сынок, луком пахнет? — заквохтала мама. — Я сейчас окно открою.

— Это не лук… Я так давно не ел твой пирог, что забыл, какой он на вкус.

— Сынок, я приготовлю этот пирог столько раз, сколько ты захочешь.

Мама улыбнулась ему. Их мама безумно красивая: огненно-рыжая, будто солнцем поцелованная. Но Рону почему-то казалось, что эти волосы давно белее снега и тоньше шелковой нити, будто редкая морозная вязь, застывшая на почерневшем от старости дереве.

— Почему ты рыжая? — разговоры резко стихли, все настороженно смотрели на него. — Почему Фред и Джордж до сих пор живы? Почему Джинни готовится встречать Гарри, она же устала ждать его с работы? И почему твой пирог такой вкусный?

Братья и сестра молчали. Мама прижала губы к его лбу и ахнула:

— Милый мой, у тебя жар! Сходи, проведай отца — развеешься на улице. Глядишь, и болезнь сойдет.

Близнецы воскликнули в унисон:

— Нам нужен малыш Ронни для одного дельца!

Заметив в руках близнецов подозрительные разноцветные конфеты, Рон стремглав бросился на улицу. Закат алым маревом горел на горизонте, шумел камыш, потревоженный ветром, а в пруду плескалась рыба. Ожиревшие садовые гномы злобно зыркали из-за кочанов капусты. На их поляне для квиддича лежало несколько чистометов, наверное, братья и Джинни играли, пока Рон спал. Что было вдали, Рон не видел — вставал густой синий туман.

Папа возился в гараже. Рон с ностальгией посмотрел на старенький форд, которому папа залез под брюхо. Отец потянулся за гайкой, но та укатилась от него прочь. Рон быстро поймал её и подал обратно.

— А, Рон, поможешь мне?

Рон кивнул, и притянул к себе ящик с инструментами — он мог с закрытыми глазами починить любую машину, ведь ему часто приходилось по-магловски путешествовать с Гермионой, детьми и потом внучкой по стране.

Инструменты упали из обессиливших рук. Рон смотрел на свои маленькие слабенькие детские руки — руки его одиннадцатилетнего я. Он попятился назад и больно ударился спиной, что-то упало на пол, разбившись. Быстро ощупывая свои карманы, Рон с ужасом понял: у него не было волшебной палочки! Зажмурившись, Уизли попытался выстроить ментальный барьер, но все было тщетно: он по-прежнему стоял в иллюзорном гараже. «Так не должно быть! — лихорадочно думал Уизли. — Ларец должен был меня сразу выпустить!»

— Рон, что с тобой? — забеспокоился иллюзорный отец.

— Не подходи ко мне! — зарычал Рон и схватил осколок разбитого стекла.

Какое чудовище он создал?! Отец… существо, играющее роль его отца, искренне беспокоясь, попыталось обнять его, но Рон был быстрее — быстро ударил осколком по руке и замер от ужаса.

— Что ты такое?

Монстр зашипел, заскрежетал длинными когтями, и вцепился в Рона. Уизли закричал: могильный холод заморозил его тело, а демонические красные глаза смотрели прямо на него.

* * *

— Рон! Ты как?

Мальчик застонал — голова болела. Он пощупал её, на макушке росла здоровенная шишка. Перемазанный в машинном масле, отец пояснил:

— Ты поскользнулся. Хорошо себя чувствуешь?

Рон кивнул головой и громко шмыгнул носом. Мир перед глазами стал размытым, будто он нырнул под воду.

— Сынок, — папа прижал его к промасленной груди, начал гладить по спине. — Ты теперь дома.

Да, всё так — он вернулся домой.

* * *

Шли дни, сменяя друг друга, как кадры в магловском кино. Рон почему-то всегда просыпался на закате, долго отмывался от розыгрыша близнецов и помогал маме с готовкой. Каждый день был похож на прошлый, но Рону это нравилось — он был счастлив дома.

Однажды вечером Рон сидел на ветке дерева, свесив ноги вниз, и грыз яблоко, и раздался невообразимый грохот, будто кто-то обрушил небо на землю. Следом возникла боль — Рон схватился за голову и зажмурил глаза, перед которыми плясали черные точки. Что-то угрожающе зашипело, послышался звон рвущихся струн.

Звуки резко стихли. На земле, озираясь по сторонам, стояла невысокая девушка. «Точно Малфой!» — скривился Рон, готовый кинуть в противную девчонку огрызок, но что-то останавливало. На ней был длинный синий свитер, очень похожий на те, что вяжет их мама, с вышитой буквой «К», юбка и магловские кроссовки. Рон резко приземлился вниз, и недо-Малфой чуть не взвизгнула, когда он грозно спросил:

— Кто ты?

Голубые, прямо как у Рона, глаза расширились, кожа побледнела так, что можно было рассмотреть россыпь светлых веснушек. Девчонка хрипло произнесла:

— Я Кэс.