Согласно рецепту (гет)

Апрель 1999 года

Вокруг всей деревни, вдоль узкой, но живописной речушки, потом через небольшой перелесок — обратно к дому. Ветер и барабанный стук сердца в ушах. Под ногами — асфальт, песок, трава. Низкие серые домики вдоль дороги, на утренних улицах — никого. Густая кипа деревьев вдали от деревенских строений.

Чем быстрее Эбби бежала — тем лучше. Можно было представить хотя бы на миг, что она способна оставить измучившие ее мысли позади. Правда, они все равно возвращались.

Если ты сегодня не отправишься на ужин в «Нору», то смело можешь наколдовывать себе медаль «Предательнице года».

Я совсем не уверена, что буду желанным гостем.

А ты поживи еще пару лет в заточении и в молчании, и, когда Фред собственноручно нашлет на тебя убивающее заклятие, тебе сразу станет легче. Совесть больше мучить не будет по крайней мере.

Я почти год отказывалась от всех приглашений. И теперь должна заявиться как ни в чем не бывало?

Вот именно, что должна. Ты уже обещала. И если хочешь искупить вину, то сейчас — самое время. Потом будет просто поздно.

Если уже не поздно…

Девушка наконец остановила свой сумасшедший бег возле двери дома и согнулась пополам, пытаясь успокоить дыхание и колотье в боку. Сегодня она действительно бежала чересчур быстро, будто ее преследовала целая туча разъяренных пикси.

«Пока ты себя совсем не возненавидела — не поздно. Ты их любишь, а они — тебя».

Эбби резко повернула голову в сторону покрытой утренней росой скамьи под кустом жасмина. Конечно, там не было Джорджа, который, снова шутя с девушкой, будто вкладывал ей в голову эти слова.

Его там не было.

Но Эбби так показалось.

Стараясь больше не смотреть на скамью, девушка скрылась в доме. У нее было еще целых полдня, чтобы отыскать немного храбрости для встречи с семьей Уизли.

Эбигейл появилась за калиткой около шести вечера, когда дом, полузапущенный сад и широкие поля вокруг «Норы» уже тонули в весенних семерках. Волшебница помедлила за оградой, с трепетом любуясь освещенными окнами первого этажа. Там снова собиралась многочисленная семья Уизли и ждала в гости близких друзей. Миссис Уизли хлопочет на кухне, ворча по поводу мужа и одного из старших сыновей, опять задержавшихся на работе. В маленькой гостиной спешно накрывается стол и идет шумный обмен последними новостями. Хорошими новостями. Потому что война закончилось, и все должны быть счастливы...

Эбби поудобней перехватила свою ношу и направилась по узкой тропинке ко входу. Все внутренности скрутились неприятным узлом: она очень хотела и одновременно боялась увидеть лица своих друзей. Выдержит ли она упрек и обиду в их глазах? Уже слышались громкие голоса — в доме смеялись и будто спорили о чем-то. Но не успела волшебница ступить на крыльцо, как входная дверь распахнулась.

— Я же говорила, что она обязательно придет!

Джинни буквально слетела по ступенькам к Эбби — сияющая, радостная. Не ответить на ее улыбку было невозможно. Девушка немедленно провела гостью в дом, схватив ее за свободную руку. Вокруг Эбби замелькали родные лица: Рон, Гермиона, Гарри, Билл и Флер, Полумна… Зазвучали приветственные возгласы, засверкали улыбки. Эбигейл почувствовала чудесную легкость, напоминающую светлое пушистое облако.

В гостиную по скрипучей лестнице спустился Фред, не отрывая спокойного взгляда от гостьи. Он молча кивнул Эбби, будто слегка приободряя. Волшебница кивнула в ответ, благодаря — за понимание, за приглашение.

— Почти все уже в сборе, — все так же радостно сообщила Джинни, окидывая взглядом компанию и забирая из рук Эбби букет садовых цветов и картонную коробку с печеньем. — Папа и Перси, сама понимаешь, — вечные трудяги. Но скоро должны быть.

— Я так счастлива всех вас видеть! — искренне и просто произнесла Эбби, ловя себя на мысли, что не может налюбоваться своими друзьями. — Я очень скучала и… Простите меня все. Простите, что пропала.

Возможно, зря она это сказала.

Все замолчали и застыли на своих местах, хотя улыбки лишь слегка потускнели. А Джинни сжала пальцы ее левой руки в знак поддержки.

Из кухни в гостиную стремительно вошла миссис Уизли. За последний год эта всегда полненькая женщина заметно похудела, на лице прибавилось морщин — извечных следов переносимого горя. И волшебница будто стала еще ниже. А вот глаза светились все так же ярко, хотя теперь в них, как на дне глубокого и спокойного источника, поселилась, кажется, вечная тоска.

— Эбигейл… — Миссис Уизли пересекла гостиную, попутно снимая с груди цветастый передник и отправляя его взмахом волшебной палочки обратно на кухню, а потом крепко обняла Эбби.

Девушка точно знала, что не заслужила тепла этих объятий. За горло душил горячие слезы. Она вернулась домой.

* * *

Впервые за целый год Фред мог внимательно рассмотреть Эбигейл. Она не изменила своему пристрастию к обыкновенной магловской одежде, как и все младшие Уизли. Сегодня она была облачена не в строгое офисное одеяние, как пару дней назад, а в черные джинсы и свободную бежевую блузку. А пальто сменила на вязаный кардиган, который в приступе галантности помог снять Рон. Только сейчас Фред заметил, что Эбби подстригла свои длинные волосы. Теперь они едва касались плеч, и девушка то и дело заправляла выбивающуюся волнистую прядь за ухо.

Фред все же узнавал в ней прежнюю Латимер, свою соседку, подругу… девушку брата.

Такую близкую и родную. Просто потерявшуюся на время.

И несмотря на то, что Эбби снова была под крышей «Норы», она все еще была где-то далеко. Нужно было многое вспомнить, многое построить заново.

Только если они оба этого захотят.

Он спустился в гостиную как раз в тот момент, когда вся компания вышла поприветствовать ее. Девушка с действительно счастливой улыбкой смотрела на всех и явно не могла подобрать нужные слова. Поэтому, встретившись с волшебницей взглядом, Фред просто кивнул, сигнализируя, что все будет хорошо.

Парень знал, что его мама беспокоилась об Эбби почти так же, как о собственных детях, и нисколько не удивился этим крепким родственным объятиям. Наконец-то Молли Уизли сама сможет выспросить, как поживает Эбигейл, и не станет больше мучить Фреда, который рад был бы ответить, но совсем не знал, чем жила подруга весь этот год.

И вечер пошел своим чередом. Все переговаривались, выполняя указания суетившейся миссис Уизли.

— Это же Reflexio Affectus! — восторженно провозгласила Полумна, наблюдая, как миссис Уизли призывает к себе Манящими чарами вазу и помещает в нее букет цветов, принесенный Эбби. — Они цветут круглый год, но их очень трудно вырастить. Очень капризные растения!

— Refle… Что? — не понял Рон.

— Reflexio Affectus. — Гермиона, как всегда, пришла на выручку. — Меняют свой цвет и иногда даже физическое состояние в зависимости от настроения присутствующих в комнате.

— Моя мама — прирожденный садовник, — пояснила Эбби Полумне. — Благодаря ей я смогла вырастить анимапланты в своем небольшом саду.

Рон хотел переспросить, что такое анимапланты, но Гермиона ткнула его локтем в бок:

— Это то же самое, Рон. Просто обиходное название.

Полумна вызвалась оберегать вазу, пока стол не будет накрыт и можно будет определить букет на его законное место. Девушка со свойственным лишь ей любопытством рассматривала пышные бутоны, рассыпавшиеся, подобно миниатюрным фейерверкам, тонкими лепестками. Когда Эбби только вошла в «Нору», цветы сверкали белизной, но сейчас букет стал разноцветным.

— Похоже, мы все в разной степени обрадованы, удивлены, может, немного встревожены… Они как будто растерялись, — задумчиво изрекла Полумна, то поднося цветы к лицу, то отодвигая их на расстояние вытянутой руки.

— О нет. Это все эмоции нашего Ронни, который не может определиться, с какого блюда начать сегодняшний ужин, — нарочито серьезно произнес Фред, аккуратно умещающий обеденный стол рядом с диваном с помощью волшебной палочки. — Мучительнейший выбор!

Рон пустил в полет через всю комнату скатерть, которая ощутимо хлестнула Фреда по затылку своим белым краем-крылом. Гермиона и Эбби, смеясь, подхватили летающую скатерть с разных концов и тут же постелили ее на столе.

— Ну все! Ты сам напросился! — заявил Фред довольному Рону. — Теперь я сделаю все, чтобы тебе не досталось твоего любимого пирога с почками.

— Ты же его терпеть не можешь, — напомнил Билл, удобно устроившись в кресле и наблюдая, как девушки раскладывают приборы на столе.

— Зато я знаю, кто обожает абсолютно всю выпечку нашей Ма, — ухмыльнулся Фред и кивнул на входную дверь, за которой раздавались голоса припозднившихся.

В крохотную прихожую вошли еще четверо волшебников: мистер Уизли, сутулившийся еще больше, чем обычно, Перси, бережно поддерживающий под руку низенькую, с одуванчиковой копной волос под старомодной шляпкой, тетушку Мюриэль, и высокий парень, выглядывающий кого-то среди собравшихся в «Норе» гостей.

— Арон! — вскрикнула Эбби, роняя очередную вилку на стол.

Фред улыбнулся, переглянувшись с Биллом, тоже посвященным в этот небольшой секрет, как и все Уизли.

— Обманщик! Ты же написал мне, что останешься на пасхальные каникулы в Хогвартсе!

— Сюрприз! — провозгласил сияющий, как золотой галеон, парень и раскрыл объятия для сестры, с которой не виделся с начала учебного года.

Арон, казалось, вымахал с сентября еще больше. Шестикурсник уже был выше Эбби, но пока так и не сравнялся в росте с Фредом, о чем втайне мечтал со второго курса. Пока все кругом в который раз за вечер приветствовали друг друга, Фред тоже подошел к Арону и обменялся с ним рукопожатием.

— Мой маленький друг, для тебя есть ответственное задание: никакого пирога с почками для Рона. Я серьезно, — решил уточнить Фред в конце.

— Даже если не серьезно — Арону только повод дай, — убежденно произнесла Эбби. — А я-то еще расстраивалась, что до лета тебя не увижу из-за моей зимней командировки. И давно вы сговариваетесь за моей спиной?

Фред картинно округлил глаза и произнес одними губами: «Не признавайся».

— Эмм… С тех пор, как я решил стать преданным учеником, а затем преемником Фреда и… — Арон запнулся на миг, — Джорджа.

Парень хотел пошутить и вызвать возмущение сестры, которая не прочила Арону карьеру шутника Хогвартса, но вместо этого сам смутился и замолчал.

— Все в порядке. — Фред, мельком переглянувшись с Эбби, хлопнул Арона по плечу. — На имя Джорджа не наложено табу.

Уже прошли те месяцы, когда Фред не мог произносить или слышать из чужих уст имя брата. Всякий раз он ощущал невидимый удар под дых, отправляющий его в пропасть. Самым сложным было сохранить спокойное выражение лица. Как и в те моменты, когда мама по ошибке называла имена близнецов подряд, по старой доброй традиции, или тянулась ставить второй столовый прибор рядом с Фредом.

Уже прошли те месяцы…

Вскоре все заняли свои места за столом в маленькой, но уютной гостиной. Во главе, конечно же, посадили тетушку Мюриэль с одного конца стола, а с другого — отца семейства, уставшего после суматошного дня в Министерстве, но все равно счастливого. Джинни усадила рядом с собой Гарри и Эбби, а Фред занял место напротив.

Беседа текла оживленно. Особенно после того, как Билл отправил по периметру стола бутылку вина, по очереди склонившуюся над каждым бокалом (правда, бокал Арона, повинуясь волшебной палочке Эбби, бутылка решила пропустить). Одно блюдо сменяло другое — миссис Уизли не могла не устроить сегодня настоящий пир. Рон налегал сразу на все, вызывая понимающие улыбки Гарри и Гермионы, привыкших к непомерному аппетиту друга.

Фред видел, что Эбби еле успевает отвечать на вопросы Джинни и Гермионы. Сами девушки вместе с Ароном с удовольствием рассказывали Латимер новости из Хогвартса. Ее интересовало буквально все: от профессорского состава (в котором в качестве стажера теперь числился Невилл) до новых изданий, поступивших в библиотеку (здесь разошлась Гермиона) и проделок брата (Арон скромно обрисовал свои успехи и неуспехи, вскользь упомянув о нескольких наказаниях). Гарри и Рон увлеченно рассказывали о своей подготовке в мракоборческом центре, а Полумна делилась сенсационными результатами очередной экспедиции, в рамках которой она исследовала морщерогих кизляков.

Сам Фред в беседе участия почти не принимал, все больше слушал, хотя и понимал, что это совсем не характерно для него прежнего. Время от времени он бросал какую-нибудь шутку или ироничный комментарий, а потом замолкал так же внезапно, уделяя внимание жаркому у себя в тарелке.

Негласным поводом для сегодняшнего сбора был их с Джорджем день рождения, который первого числа они не отпраздновали даже в семье. Но Фред был рад, что Билл вовремя остановил отца, собравшегося поднять бокал и произнести тост явно в честь именинника. Тем более что в последний год в «Норе» как можно чаще старались собираться широким кругом по поводу и без: после всего пережитого эти встречи с родными и близкими друзьями были необходимой отдушиной, напоминанием о том, что жизнь продолжается и что они по-прежнему все вместе. Мюриэль, которая за время войны не раз выручала своих «неугомонных Уизли», теперь тоже была частой гостьей в «Норе», хотя менее брюзжащей и раздражительной от этого не стала.

Фред заметил, что Эбби изредка и будто сама того не желая кидала взгляд в сторону входной двери, которая хорошо просматривалась с ее места. Ожидала чьего-то прихода? Однако девушка быстро спохватывалась и возвращалась к куску пирога или бокалу вина, при этом мгновенно взглянув чуть выше и левее плеча Фреда.

Ему хотелось сказать Эбби: «Я тоже его жду. Постоянно». Если бы хватило смелости.

Но вместо этого Фреду пришлось отвлечься на вопрос Полумны, произнесенный, как всегда, в полурассеянной-полумечтательной манере:

— Давно хотела тебя спросить. Как идут дела в магазине? Я бы очень хотела там наконец побывать.

Фред на секунду представил Полумну среди калейдоскопической пестроты, шума и гама «Всевозможных волшебных вредилок» — она бы идеально вписалась в эту атмосферу.

— Как идут дела? Если вкратце, то — благослови, Мерлин, совиную почту!

— Ты теперь хозяин совиной почты? — серьезно уточнила девушка.

— Ну, можно и так сказать… Я еще не открывал магазин после того, как в Косом переулке побывали Пожиратели смерти. Многое нужно привести в порядок... Я отправляю заказы по почте прямо из нашей квартиры. Соседи не в восторге от количества совиного помета, но их радует, что на чердаке больше ничего не взрывается. — Фред сделал глоток из своего бокала. — Пока.

— Получается, что вы творите там, где живете, и живете там, где творите. Это здорово! — похвалила Полумна, не замечая, что путается в местоимениях «ты» и «вы» на протяжении их короткого диалога. А Фред ясно слышал эту разницу и надеялся, что никто не вздумает Полумну поправлять.

— Скорее, вытворяем. Вытворяли… — ухмыльнулся Фред и с громким стуком поставил бокал на стол. — Я вернулся к нашим с Джорджем прежним разработкам. Нужно довести их до ума. Возможно, удастся выпустить и что-то новое.

Полумна серьезно кивнула, потом склонила голову набок, обвела глазами стены и потолок, будто прислушиваясь к чему-то, и беззастенчиво сказала:

— Джорджу понравится, что ты не забрасываешь ваше дело.

Сказала так, словно погибший мог наблюдать за своим братом. Словно он был живой.

Фред молча смотрел на Полумну, чувствуя, что все сидящие рядом, в свою очередь, не сводят глаз с него. Но парень не успел ничего ответить, потому что в разговор вклинился Рон.

— А еще Джорджу точно бы понравилось, если бы ты, Фред, поскорей начал разгребать завал в магазине. Когда я последний раз там был, «Вредилки» больше напоминали чулан Филча, в который запустили дюжину шутих.

Под конец своей внезапной тирады Рон несмело улыбнулся, осознав, что ступил на тонкий лед.

— Не рассуждал бы ты о том, чего не знаешь, — резко ответил Фред.

Если в задумчивые слова Полумны хотелось верить, то слова младшего братца, произнесенные мимоходом и будничным тоном, всколыхнули знакомое холодное раздражение. Время от времени кто-нибудь в семье выдавал что-то подобное, и не очень тесно друживший с тактом Рон грешил этим больше остальных.

За столом все притихли.

— Фред, родной, я думаю, Рон хотел сказать… — Миссис Уизли потянулась через Флер к сыну, желая успокаивающе коснуться его ладони своей. Фред сделал вид, что не заметил этого.

— Я знаю, что хотел сказать наш Ронни. Что он, видимо, знает Джорджа лучше меня. Меня, который посмел подвести своего брата и партнера и не открыл магазин на следующий же день после осады Хогвартса. Все верно?

Фред говорил, не повышая тона, но гневом дрожало каждое слово. Он чувствовал, что перегибает палку, что разозлился на ровном месте, но ничего не мог поделать. Он очень хотел увидеть сейчас выражение лица Эбби, увидеть и понять — она с ним согласна: никто не может знать, что понравилось и что не понравилось бы Джорджу. Кроме них. Фред знал, что на эту злость имели право только они вдвоем, даже не родители — такие любящие, добрые и замечательные, но понимающие и чувствующие далеко не все.

А потом волшебник вспомнил, что Эбби целый год отгораживалась от него, не желая и словом обмолвиться о Джордже, и ожесточение снова взяло верх. Он старательно не отводил глаз от Рона.

Букет анимаплантов, стоящий прямо напротив Фреда, начал меняться: лепестки покрылись сетью алых пульсирующих прожилок.

— Вовсе не верно... — Рон стушевался и побледнел. — Просто я хочу, чтобы ты поскорей вернулся к своему любимому делу. Как и все здесь.

Благодаря последним словам Рон явно хотел заручиться поддержкой родных и друзей. Но мистер Уизли, Билл и Перси погрузились в мрачное и сосредоточенное молчание, по опыту зная, что если гроза все-таки должна разразиться, то лучше ей не мешать. Остальные не знали, куда деться.

— Боюсь, братец, что мне нет дела до того, чего хочешь ты, — бросил Фред, все также пронзая Рона взглядом, ожидая следующей реплики, чтобы разозлиться по-настоящему. — Кажется, тебе хорошо сидится в мракоборческом центре?

— Прекрасно! Вот только мы там не просто сидим…

— Я и не сомневаюсь, что ты еще иногда на обед отвлекаешься. Теперь у тебя с самооценкой все в порядке? Уже начинает переливать через край чувство собственной значимости?

Теперь Рон стал покрываться пунцовыми пятнами, цедя сквозь зубы:

— А ты уже начал покрываться плесенью в своей чердачной каморке? Сутками оттуда не вылезаешь и якобы «занимаешься разработками». А когда приходишь домой, как с цепи срываешься!

Гарри попытался незаметно толкнуть друга под столом.

— Да что такое? Я не прав разве?

Миссис Уизли бросила на мужа умоляющий взгляд. Мистер Уизли нервно поправил очки и обратился к младшему сыну, смотря при этом на Фреда, застывшего будто под воздействием Обездвиживающего заклятия:

— Рон, ты уже давно рвешься в Косой переулок. Если ты и правда так переживаешь, просто предложи Фреду свою помощь в магазине. А перебранки за столом устраивать совсем не обязательно.

— Да я ведь рад помочь! — обрадовался Рон.

— Только появись на пороге нашего магазина — тебя будет ждать по-настоящему жаркий прием! — В словах Фреда прекрасно была слышна угроза, а не приглашение.

И тут голос подала Мюриэль, церемонно отложив в сторону вилку:

— Никогда не любила большие сборища, но семейные ужины — это отдельная история. Самое интересное происходит, когда все начинают говорить в глаза друг другу то, что действительно думают, правда, Джиневра? Ты сегодня надела очень короткое платье. Так к чему же это я?.. Ах, да. Ничего не могу сказать про ваш этот магазин безделушек, Фредерик… С ним можно, конечно, смириться, если он так же будет приносить приличный доход. Вы с братом не собирались забывать про свою лавку даже когда прятались у меня в доме. И я до сих пор нахожу совиные перья и пергаменты с какими-то каракулями! Так и не прибрались за собой, безобразники! А нормально поговорить можно было только с этой дочкой Латимеров, которая была с вами. Она хотя бы слушать умеет…

— Тетушка, Эбигейл сидит с нами за одним столом, — напомнила Джинни.

— Да, я знаю, Джиневра, — отмахнулась Мюриэль, нисколько не смутившись. — И я еще тогда сказала Молли, что следующая свадьба в «Норе» будет свадьбой Джорджа и дочки Латимеров. Вы бы видели, как ваш сын и брат светился рядом с ней. Точно говорю — свадьба у них была делом решенным! И вы, — Мюриэль указал пальцем на Фреда, не верящего своим ушам, — два прохвоста, точно устроили бы гораздо более веселое празднество, чем у вашего старшего брата!

Флер, прикрыв рот ладонью, издала совсем не характерный для нее странный хлюпающий звук, не зная — плакать ей или возмущаться.

— Да! Я бы хотела присутствовать на этой свадьбе. — Мюриэль не унималась и обратилась напрямую к Эбигейл. — Мне жаль, деточка, что все так получилось. Вы были превосходной парой. То есть ты, конечно, со своей родословной со стороны отца могла бы найти и другого кого… Хотя не после вашего семейного скандала, разумеется… А вот неуемную энергию Уизли ты точно направила бы в нужное русло. Его старший братец знает, о чем я говорю.

Мюриэль заставила всех забыть о недавней ссоре, но вряд ли кто-то обрадовался смене темы.

Фред наконец встретился взглядом с Эбби и понял, что слова старой колдуньи вернули девушку туда, где все они были вместе. Она словно боялась того, что еще может сказать Мюриэль, и одновременно хотела, чтобы светлые воспоминания не испарялись. Фреду даже показалось, что Эбби перестала дышать: он почти с нежностью вспомнил об этой забавной привычке подруги — задерживать дыхание, когда она страшно волновалась из-за чего-либо.

А анимапланты между ними снова преобразились. Бутоны стали голубыми, покрылись тонкой корочкой льда и теперь издавали едва слышный печальный звон, касаясь друг друга. Цветы теперь отражали их общую звенящую грусть.

— А чем ты занимаешься, деточка? — вдруг спросила Мюриэль.

Фред и Эбби медленно отвели взгляд друг от друга.

— Я работаю в «Аркануме», — совладав с голосом, спокойно ответила Эбби, но пальцы нервно касались столовых приборов рядом с тарелкой.

— Работаешь на этого стяжателя Кройдена? Хм… Мне казалось, Джордж что-то говорил про твою работу преподавателем в Хогвартсе.

Эбби задумалась на секунду, на губах появилась печальная улыбка.

— Это были только разговоры и совсем не всерьез. Джордж просто обмолвился, что из меня вышел бы отличный преподаватель.

— И был абсолютно прав! — встряла Джинни, видя, что с подругой творится неладное. — Это ведь ты на собраниях ОД научила Рона накладывать Щитовые чары, да? При том, что он активно сопротивляется любому обучению в принципе. Кто-нибудь еще хочет пирога?

— Сядь, Джиневра, ты мне мешаешь, — заявила Мюриэль. — Наверное, возвращение в Хогвартс для многих очень болезненно. После той грандиозной битвы… Ты поэтому не захотела там преподавать?

— Дело не в этом… Мне очень нравится моя нынешняя работа. Мистер Кройден принял меня сразу после выпуска, я многому научилась у него. И поверьте мне, его кем угодно можно назвать, но только не стяжателем. «Арканум» — это не сокровищница артефактов, как некоторые думают.

— Ну разумеется, — снисходительно поддакнула Мюриэль. — Каждый лукотрус свое дерево хвалит. А в Хогвартсе наверняка каждый камень будет напоминать о том, что случилось. Ты ведь была рядом с Джорджем, когда он погиб?

И вот — снова.

Этот разговор.

Эти воспоминания.

Фред на миг прикрыл глаза, стараясь, как больной морок, прогнать вызванную вопросом тетушки картину. Эбби заметила, как Фред судорожно сжимал в кулаке правую руку. Таким она видела его только в ту ночь, когда они все на площади Гриммо ожидали известий о раненом мистере Уизли: Фред так же старался не раскрывать лишний раз рта, чтобы не кидаться на всех со злостью, вызванной жгучей тревогой.

Сама Эбигейл не собиралась больше отвечать Мюриэль.

Не могла.

Волшебница просто откинулась на спинку стула, пытаясь справиться со сбившимся дыханием.

В этот миг Гермиона слишком сильно сжала фарфоровую чашку и та треснула прямо у девушки в руках. Испугавшись внезапного звука, Эбби вздрогнула и все-таки уронила на пол вилку.

— Ох… Простите, я не хотела…, — пробормотала Гермиона.

— Ничего страшного, дорогая, — тут же засуетилась миссис Уизли, вскочила со своего места и подошла к смущенной гриффиндорке. — Ты не поранилась?

Эбигейл была рада, что может использовать этот маленький переполох и скрыться ненадолго с глаз. Она почти сползла со стула, присела рядом, но поднимать вилку не спешила, а так и застыла над ней, будто забыв, что нужно делать дальше. Сочувственные взгляды все еще были направлены на девушку, когда она снова заняла свое место. Небольшую царапину Гермионы мигом залечили и уже начали что-то шумно обсуждать.

Прекрасно понимая, что ее притворное спокойствие вряд ли кого-то обманет, Эбби все равно достала волшебную палочку и затараторила:

— Миссис Уизли, я могу попробовать восстановить ваш фарфор без следов трещин. Со старинными сервизами это всегда сложнее, они очень хрупкие и неохотно подчиняются чарам, но я знаю пару секретов. К нам в «Арканум» иногда просто груду черепков приносят. А мы должны вернуть ценность в первозданное состояние. И лишнюю посуду тоже помогу убрать... Не беспокойтесь, мне совсем не сложно!

Эбби в несколько взмахов палочкой заставила подняться в воздух раненую фарфоровую чашку, опустевшие тарелки. Грязная посуда, уместившись на подносе, послушно поплыла за девушкой на кухню, а чашку она бережно понесла в руках.

Фред даже не пытался прислушиваться к болтовне, которая стихийно разлилась вокруг. Он знал, что все вздохнули с облегчением. Сколько времени еще потребуется для того, чтобы за именами Джорджа, Люпина или Тонкс не следовало разговора об их гибели? Иногда у них получалось. Но скорбь пока не до конца превратилась в светлую грусть.

На кухню порывался пойти Арон, не на шутку встревоженный состоянием сестры. Но Фред, тоже поднявшийся из-за стола, положил руку на плечо парня, молча сообщая, что сам проведает Эбигейл. Арон согласно кивнул и опустился на стул, рассеянно уставившись на бокал тыквенного сока перед собой.

Волшебник точно не знал, что скажет Эбби и нужно ли вообще что-то говорить. На кухне девушки не оказалось, зато на плите пыхтел чайник, который она заколдовала, а затем, скорее всего, забыла. Проходя к двери, ведущей на двор, Фред снял чары с надрывающегося чайника. А Эбигейл он нашел стоящей посреди сада, который еще не успел бурно зарасти травой и оттого выглядел сиротливо — как и сама девушка, съежившаяся на пронизывающем ветру, но не желающая возвращаться в теплый дом.

Эбби обернулась и посмотрела на Фреда, неверным шагом спустившегося с невысокого крылечка. Парень помимо своей воли заметил, что ее глаза и щеки были сухими. Девушка все еще держала в руках фарфоровую чашку, распавшуюся на три крупных осколка. С досадой в голосе она произнесла:

— Представляешь, не могу вспомнить нужного заклинания. Я была уверена, что знаю, а сейчас — из головы вылетело.

— Судя по всему, простым Репаро здесь не обойтись?

— Нет. Осколки это скрепит, конечно, но трещины останутся.

Фред тоже не отрываясь смотрел на чашку в дрожащих пальцах Эбби и вспомнил очередную расхожую фразу о том, что время лечит, которую слышал в последний год очень часто. Может, время и затягивает раны, но болеть они точно не перестают.

Парень приманил через открытое кухонное окно вязаный плед миссис Уизли и заставил его аккуратно обернуться вокруг плеч Эбигейл. Подходить к ней он почему-то не спешил.

— Спасибо. Знакомый плед... Но мне не холодно совсем.

— Ага. И поэтому ты так стучишь зубами, что наверняка на том берегу реки слышно.

Почему они могут говорить о чем угодно, только не о самом главном?

— Фред, я…

— Вот вы где! — В сад вышла, кутаясь в шаль, миссис Уизли. — Фред, Биллу нужна твоя помощь. Он предложил какую-то игру, а для нее нужно устроить место: убрать стол, что-то придумать со стульями… И еще уговорить Мюриэль. Пожалуйста, помоги в гостиной.

Миссис Уизли дотронулась до предплечья сына и ласково улыбнулась. Фред понял, что его отсылают. Он опустил руки в карманы джинсов и просто не стал перечить. Ведь все равно можно поступить по-своему.

— Хорошо, мам, — кивнул Фред и вернулся в дом.

В гостиную, разумеется, он не пошел: там и без него хватало умело колдующих рук, да и возмутителю спокойствия вряд ли обрадуются так скоро. Едва оказавшись на кухне, парень трансгрессировал на несколько этажей выше, не утруждая себя подъемом по лестнице. Комната Фреда и Джорджа все еще была комнатой Фреда и Джорджа: две застеленные кровати, отметины от взрывов и странного вида кляксы на стенах и потолке, целые башни из коробок с экспериментальными материалами.

Почти не глядя, точно зная, где искать, Фред быстро выудил из ящика видавшего виды стола шнурок телесного цвета — Удлинитель ушей, — перемахнул через узкие кровати и оказался у окна, выходящего в сад. Волшебник решил, что позволит совести помучить себя позже, а сейчас ему просто необходимо было услышать, о чем мама говорит с Эбби. Он осторожно, скрывшись за шторой, приотворил деревянную створку окна и поместил в образовавшуюся щелку Удлинитель.

Сердце отбивало барабанную дробь. Что он хотел услышать, какое объяснение получить — Фред сам еще не знал.