Заложники чести (гет)

Прибыв ближе к обеду в Нору, Гермиона, в девичестве Грейнджер, теперь уже Уизли, сразу отправилась на поиски свободного и желательно удобного стула, полностью игнорируя наставления своего мужа.

Последнее время ей все труднее давалась аппарация, да и все остальное, если быть честными: начиная с элементарного подъема с кровати и заканчивая обязательными пешими прогулками. С каждым днем девушку все больше раздражала собственная беспомощность — сейчас Гермиона без мужа или магии не могла даже шнурки завязать. Ее живот стал таким огромным, что девушка не могла разглядеть собственных ног и это обстоятельство раздражало больше всего. И как это всегда бывает у девушек в ее положении, все свое раздражение и злость она вымещала на самом беззащитном в этой ситуации человеке — своем муже.

— Фредерик Гидеон Уизли, если ты сию секунду не найдешь мне подходящий стул и вкусную воду, то я умру прямо здесь так и не разродившись! — Без лишних слов молодой человек ретировался на поиски вкусной воды и удобного стула, прекрасно понимая что чтобы он сейчас ни принес, его жена все равно останется недовольна.

Любого другого мужчину такое поведение сильно злило бы, но Фред был счастлив и горд, прощая своей жене абсолютно все, ведь она носила под сердцем ЕГО ребенка. Это осознание напрочь сносило крышу Фреду.

Когда Гермиона сообщила ему о своей беременности, Фред заплакал. Он просто не смог сдержать эмоций, и пусть это была мужская скупая слеза, после того, как он немного успокоился, Фред заставил Гермиону поклясться что об этом ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не узнает Джордж. Парень терпеливо сносил все капризы, всякий раз счастливо улыбаясь, когда в конце дня нежно обнимал свою любимую жену и целовал растущий с каждым днем живот.

— Вот, держи, самая вкусная вода и самый удобный стул. Присядь на него, а я, если что, его трансфигурирую так, чтобы он стал идеальным, — Гермиона присела на стул и довольно улыбнулась, наконец-то вытянув свои отекшие ноги.

— Спасибо, мой герой!

— Ты отдыхай, хорошо? А я пойду найду своего близнеца.

Как только Фред исчез из поля видимости, Гермиона вытащила палочку и принялась трансфигурировать стул. Если бы это сделал Фред, она бы потом всю свадьбу мучилась от чувства вины за то, что его третирует и изводит своими капризами. (Иногда Гермиона всерьез опасалась, что Фред не вытерпит и уйдет от нее)

Но была и другая причина — стул действительно был удобным — просто, после утреннего письма, пришедшего от Панси, у Гермионы подозрительно разболелась поясница. Боль была не такая, как всегда: спину периодически потягивало и эхом отзывалось в низу живота. Девушка боялась признаться даже самой себе — кажется, она сегодня родит. Эта мысль пугала ее до чертиков, что уж говорить про Фреда. Узнай он об этом — поднял бы такую панику, что свадьбу сразу же отменили и всей дружной компанией отправились в Мунго принимать роды. Но самым пугающим было не предстоящее родоразрешение, хотя оно тоже пугало, страшнее всего было то, что потом Фред бы обвинил во всем Панси, спуская на нее всех собак, а этого Гермионе хотелось меньше всего.

Панси прислала ей такое душещипательное письмо, из-за чего Гермиона все утро прорыдала, что естественно не укрылось от ее мужа, и девушке пришлось ему все рассказать.

Панси выходила замуж. В тот же день, что и Джордж. И она, в отличии от Джорджа, связывала себя узами брака с человеком, которого даже не уважала. Известие о помолвке Джорджа окончательно разбило Панси сердце, ведь она до последнего надеялась, ждала… Любила… От того, как Панси прощалась со своей любовью у Гермионы разрывалось сердце. Ее подруга резала себя по живому, отдавая себя тому, кому не принадлежало ее сердце. И Гермиона была уверена, что любовь к младшему близнецу Уизли, Панси пронесет через всю свою жизнь, даже на смертном одре шепча заветное имя.

— Привет, оценила цветочное решение? — Джинни подошла к девушке и развела руками указывая на интерьер.

— Да. Очень красиво, но слишком ароматно.

Про ароматно Гермиона не лукавила. В воздухе стоял стойкий и навязчивый аромат лилий. Когда Анджелина узнала про «вражду» своей будущей сестры с розами, то тут же заменила их белыми лилиями. Они украшали все вокруг: столы, расположившись в простых стеклянных вазах; стены, обвивая их словно плющ; скатерти, посуду, алтарь, люстры и даже пол — куда ни глянь, везде были лилии; их даже можно было разглядеть в нарядах подружек невесты! Но Анджелина, в своей войне с розами пошла еще дальше — она даже заменила ткань шатра, прежде украшенную еле заметными розами, и запретила дарить ей розы. По мнению Гермионы это было чересчур, но она благоразумно помалкивала, понимая что это все было сделано ради нее.

— Ты уже видела невесту? — Спросила Гермиона, вглядываясь в слегка тревожное лицо подруги.

— Да, она хорошенькая. Знаешь, я видела Джорджа… — Но что случилось с Джорджем Гермионе не удалось узнать, так как их прервал Фред, подошедший поцеловать своих девочек.

* * *

Спустя пару часов начали прибывать гости. Гермиона не следила за тем, кто к ней подходил, чтобы выразить свое почтение и кто что говорил. Девушке просто было не до них: она пыталась абстрагироваться от ноющей боли в пояснице, накатывающей все чаще, в то же время пытаясь скрыть это от окружающих и украдкой просила малыша потерпеть немного, чтобы не срывать свадьбу так нежно любящего его дяди Джорджа. Получалось плохо.

Малыш никак не соглашался ждать, все настойчивее желая увидеть белый свет. Гермионе приходилось все чаще дышать и все ослепительнее улыбаться, обманывая мужа, который постоянно спрашивал о ее самочувствии. Облегчение пришло, когда по проходу к алтарю прошла невеста. Ее появление немного отвлекло девушку.

Анджелина была ослепительна. Ее темную кожу окутывало легкое, практически невесомое платье, слегка собранное на талии жемчужным поясом. В темные волосы были вплетены сотни перламутровых жемчужин различных оттенков. Венцом всего образа были лилии. Они цвели на платье, перекликаясь с цветами, украшавшими прическу и все помещение. Создавалось впечатление, что Анджелина светилась жемчужным светом, наполняющем все вокруг и каждого из присутствующих. Джонсон всегда была красивой, но сейчас, в данную минуту она была настоящей красавицей; той, о которой пишут сказки, той, ради которой переворачивают мир.

У Гермионы от ее красоты перехватывало дыхание и боль отступала. Девушка никогда и никому не признается, но Анджелина была прекрасней Флер в день ее свадьбы. А глаза светящиеся счастьем заставляли присутствующих умиляться красотой невесты.

Совсем иначе дело обстояло с женихом. Никаких, даже призрачных, намеков на счастье в его глазах не было. В этом Гермиона могла поклясться — она миллион раз видела это самое счастье в глазах собственного мужа. И этот, столь заметный контраст для Гермионы, не был заметен остальным, отчего девушка горько усмехалась, думая что никому не известно, какая драма сегодня происходит. Никто не заметил что произносимая женихом клятва насквозь фальшива и наиграна; что в его глазах отчетливо промелькнули горечь и вселенская печаль, когда девушка стоящая рядом ответила согласием. Гермиона заметила и это разрывало ей сердце.

Может, именно поэтому, несмотря на свою боль и желание уйти, Гермиона пригласила жениха на танец, воспользовавшись своим преимуществом беременной.

— Ты любил ее? — без лишних предисловий спросила девушка жадно вглядываясь в лицо близнеца, чтобы поймать даже малейшую эмоцию.

— Гермиона, пожалуйста, не надо…

— Ответь!

— Да! Я любил ее! Может быть и сейчас люблю, но это тебя не касается, слышишь? И давай больше не будем говорить об этом, тем более на моей свадьбе! — злобно прошептал Джордж, сильнее чем следовало сжав ее локоть.

— Она до сих пор тебя любит! Ты знал? — не реагируя на сигналы остановиться, продолжила свой допрос Гермиона.

— Гермиона, я знаю! Хватит мне об этом напоминать!

— У нее сегодня тоже свадьба… — Это высказывание стало последней каплей в терпении Джорджа, он бережно, но настойчиво проводил Гермиону до ее стула и исчез в толпе не сказав больше не слова, а девушка только сдавленно пискнула от боли.

— Гермиона? — Шепотом обратилась к ней, сидящая рядом Джинни. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Джинни, срочно позови свою маму. Только так, чтобы паники не возникло.

Без лишних вопросов девушка исчезла, оставив Гермиону наедине со своей болью, как физической так и душевной. Чтобы хоть как-то облегчить свое состояние она медленно, с трудом поднялась со своего места и так же медленно побрела в сторону выхода из шатра, по дороге умудряясь с улыбкой отвечать подходившим гостям.

— Гермиона , детка, что случилось? — Бережно взяв девушку за руку, Молли помогла ей выйти из зала.

— Молли, время пришло, — со слезами в голосе прошептала Гермиона. — Нельзя чтобы Фред узнал, он ведь сорвет свадьбу своей паникой.

— Детка, это последнее, что должно волновать тебя сейчас. Сможешь сама дойти до Норы? — получив в ответ утвердительный кивок,женщина продолжила: — Когда дойдешь, поднимайся в нашу с Артуром спальню, хорошо? А ты, Джинни, оставайся здесь и сделай так, чтобы Фред действительно не остановил свадьбу. А я скоро подойду, — с этими словами женщина направилась обратно в шатер, а Гермиона побрела в Нору, старясь при этом выглядеть непринужденно.

Молли не заставила себя долго ждать, войдя в комнату сразу после Гермионы. Вслед за ней впорхнула Флер и принялась накладывать заклинания. Миссис Уизли же полностью занялась рожающей: она постелила ей постель, помогла переодеться и уложила ее, чтобы осмотреть.

— Гермиона, детка, почему ты молчала? Ты же уже в родах! Флер, готовь полотенца и дай ей зелье, мы скоро родим! — продолжая что-то шептать себе под нос, Молли поспешила переодеться в более удобную одежду, успевая попутно давать Флер наставления.

После того как Гермиона выпила зелье она перестала нормально соображать. Думая, что ей было больно до этого, девушка очень жестоко ошибалась. Как только последняя капля зелья достигла ее желудка, девушку накрыла волна такой боли, что она не сдержалась от крика. Время потянулось со скоростью вечности в секунду. Краем сознания Гермиона отмечала, что Молли и Флер ей что-то говорят, но девушка их не понимала. Ее накрывала паника. С ужасом для себя Гермиона вместо голосов своих помощниц слышала Белатриссу, нашептывавшую ей на ухо ужасные вещи, как в страшный день их пребывания в Малфой-Меноре. Гермиона кричала и умоляла не трогать ее, все больше проваливаясь в тот страшный день.

— Гермиона, родная! Ты в безопасности, — любимый, тревожный голос, словно проводник вывел девушку из состояния животной паники. — Гермиона, посмотри на меня!

— Фред?

— Да, это я. Я буду рядом с тобой, слышишь?

— Мне больно…

— Гермиона, прекрати! — Неожиданно одернула ее Флер. — Твоему ребенку сейчас не легче. Прекрати мотать сопли на кулак и тужься! Я хочу попробовать торт!

Эта гневная отповедь благотворно повлияла на Гермиону. Она постаралась взять себя в руки и уже на третей потуге комнату заполнил крик новорожденной девочки и довольные возгласы Фреда.

* * *

Лежа на кровати в легкой полудреме, Гермиона прислушивалась к разговору близнецов, старательно делая вид, что она спит.

— Посмотри, какая она красивая, — прошептал Фред, не сводя влюбленного взгляда с ребенка, лежащего в его надежных отцовских руках.

— Конечно, она красивая, ведь ее дядя просто красавчик! Как ее зовут?

— Роза.

— Гермиона решила, что ей необходима хоть одна роза, на которую у нее нет аллергии?

— Ну что-то вроде того, — улыбнулся Фред, но тут же ,скрыв улыбку, он внимательно посмотрел на своего брата. — Джордж, ты ведь все еще любишь Панси?

— У вас это что, семейное что-ли? — но после недолгой паузы Джордж вздохнул, признавая правоту брата. — Я бы все отдал, чтобы все сложилось по-другому, но…

— Что но? Я просто не могу поверить, что ты добровольно обрек себя на брак с нелюбимой женщиной!

— Она беременна, Фред! Под ее сердцем мой ребенок! Я не брошу ее. И чтобы ты не думал, ее я тоже люблю. Но не так…

— Почему ты раньше не ушел от нее? Почему не боролся за Панси?

— Потому что ее отец грозился убить ее, если мы будем вместе! Он сказал, что лучше убьет собственную дочь, чем позволит осквернить свой род нашей кровью! — Гермиона закусила губу, поняв наконец-то Джорджа и осознав глубину той любви, которую нес в своем сердце мужчина. Отец Панси запросто убил бы родную дочь, пытаясь сохранить свою репутацию.

— Вот ублюдок! — Воскликнул Фред, отчего Роза недовольно пискнула.

— И не говори, — кивнул Джордж, улыбнулся племяннице и вышел из комнаты.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая сладким посапыванием младенца. Спустя пару минут после ухода Джорджа, Гермиона почувствовала как кровать рядом с ней прогнулась и раздался тихий шепот Фреда:

— Ну что? Утолила свое любопытство?

— Вполне, — грустно ответила Гермиона, решив для себя что никогда не расскажет об этом Панси, просто отпустит всю ситуацию. В конце концов, Джордж и Панси взрослые люди и сами несут ответственность за свои поступки. И как бы девушка за них ни переживала,она просто не имеет никакого морального права вмешиваться в их отношения. Поэтому Гермиона поклялась себе, что больше никогда не заговорит об этом ни с Панси, ни с Джорджем. Так же девушка решила что закроет глаза на их тайные встречи и не расскажет о них даже мужу, полностью взваливая на себя муки совести.