Уроборос (джен)

Иккинг потерял счёт дням. Пытаясь поначалу считать, он быстро сбился — зарубки делать было нечем и негде, как и делать что-то иное для подсчёта. Не последнюю рубашку на нитки же распускать! Только по наполнению бурдюка он и мог считать, и то примерно.

«Когда уже закончится этот бесконечный путь?» — мальчика утомляла постоянная качка, от которой отчасти спасал только гамак. В нём Иккингу приходилось проводить почти всё время, не занятое едой и походами к Беззубику. К экипажу или на палубу его больше не выпускали, вероятно, чего-то опасаясь. Приходилось коротать время сном или раздумьями, поскольку Эгилл постоянно пропадал куда-то, запирая его на ключ. Иккингу оставалось только смириться с этим — отмычку сделать тоже было не из чего, а украсть хоть что-то не представлялось возможным.

Ночами, когда ему не спалось, Иккинг закрывал глаза, пытаясь представить что-то. Иногда это было ночное небо с яркими точками-звёздами и остроносым месяцем. Теплый вздымающийся бок рядом, мощное дыхание, треск костра. Гладкая кожа перепонки под пальцами, единственное, что отделяет от холодной земли. Круг света, за пределами которого может быть всё, что угодно. Но страха нет — рука сжимает Инферно, привычно поглаживая холодную металлическую рукоять и крестовину в виде драконьей головы.

В другие дни это была комната, наполовину утонувшая во тьме. Свеча изменяет тени, заставляя их принимать самые разные очертания. Множество изрисованных листов пергамента разбросано по столу в творческом беспорядке, угольный карандаш лежит неподалёку, пачкая сухую древесину стола. Из угла смотрят добрые зелёные глаза, намекающие, уставшие. Веки медленно опускаются, и своими действиями дракон предлагает последовать его примеру. Тихий вздох согласия, и свет гаснет, окуная мир во тьму. Под спиной — мягкий матрас, сверху — тёплая шкура. Слышится мерное дыхание драконьего брата с другой стороны комнаты.

Сейчас Иккинг как никогда ощущал тоску по дому. По родителям, брату, родной деревне, по прошлому и настоящему. По той связи с Астрид, что почти истёрлась здесь, превращаясь в тонкую нить. Иккинг любил её, действительно любил. Но здесь была не его Астрид, не смелая женщина, сквозь огонь и воду следующая за мужем, с которой они пережили драконью войну и захват острова. Маленькая, капризная девочка, что в каждой бочке пыталась быть затычкой, показать, что она сильная, даже когда это и не нужно.

«Такое ощущение, что она пытается что-то кому-то доказать!»

Акламар.

Мысль прошлась в голове, будто ветер, запутываясь в крючках, словно нечесаная шерсть, и оставляя на них клочки. Иккинг нахмурился.

«Акламар?» — слово… нет, имя казалось знакомым, но таким далёким, словно из прошлой жизни. Но Иккинг не помнил никого с таким именем.

— Ак-ла-мар, — мальчик покатал его на языке, словно пробуя. Было в нём что-то странное, но что?

— Астрид, Акламар. Акламар, Астрид, — неосознанно возникшую ассоциацию со знакомством Астрид и Беззубика Иккинг мысленно отодвинул, пытаясь вглядеться в эти имена. Но связи между ними не видел.

«Бред какой-то… ударили по голове, когда ловили, вот и мерещится всякое. Наверняка так звали кого-нибудь из торговцев из прошлой жизни, а я раздуваю смутьяна из жути!» — Иккинг перевернулся на бок, выбрасывая мысль из головы.

Небольшой радостью стала утренняя новость о том, что Беззубику слегка ослабили оковы — теперь он мог немного вертеть мордой, двигать лапами и приоткрывать крылья. Иккинг был искренне рад это услышать, однако, призадумавшись, понял, что плывут они действительно долго.

«Беззубик оставался без движения только при сильном ранении, и то не больше двух недель. О Тор, куда же нас везут, раз мы так долго плывём?!» — Иккинга начинало пугать, а найдут ли они дорогу домой? Уж в том, что они смогут сбежать, он не сомневался. Не впервой выкручиваться из подобных ситуаций.

* * *

Через несколько дней Эгилл пришёл к Иккингу в каюту не с пустыми руками — наёмник положил на кровать комплект новой одежды, пригрозив, что если мальчик её испортит, то новую ему никто не выдаст. Когда же мужчина ушёл, Иккинг с удовольствием стянул пусть и любимое, но старое тряпьё, надевая новое. Закончив с переодеванием, мальчик стал рассматривать, что именно ему выдали.

Крепкая домотканая тёмно-серая рубаха (он видел похожую у Эгилла, только тёмно-коричневого цвета), добротные штаны из того же материала. Поверх всего этого предполагалось одевать меховую жилетку из, кажется, шкуры барана, и меховой же плащ, сделанный, похоже, из брата барана-жилетки. Новыми ботинками его не снабдили, по-видимому решив, что и эти пока сгодятся.

«Ну, — Иккинг взглянул на тряпки, — теперь я могу отсчитывать дни»

Вытянув нить с краю, мальчик огляделся, прикидывая, куда можно было бы её привязать. Самым подходящим местом ему показалась верёвка, на которой висел гамак.

Порадовавшись, что цвета каната и нити отличаются, Иккинг аккуратно влез на свою кровать и осторожно привязал первую ниточку.

Дни тянулись всё так же медленно, но теперь Иккинг хотя бы мог их считать. Когда количество привязанных ниточек стало ровно тридцать три, они, наконец, приплыли.

Утро началось с топота множества ног, выкриков на другом языке. Протерев глаза, Иккинг спрыгнул на пол, быстро умывшись небольшим количеством воды. Сделав пару глотков, мальчик повесил бурдюк обратно, одновременно вслушиваясь в окружение. И впервые за время путешествия слыша звук прибоя. В груди что-то ёкнуло. Иккинг до сих пор не знал, зачем он нужен Драго.

«Если я ему нужен для приручения драконов… бред полнейший. Он ломал их силой, если я правильно помню слова ребят. Зачем ему я?»

Эгилл пришёл за ним через несколько минут. До его появления Иккинг успел намотать тряпки чуть выше запястий, пряча их. Тряпки-тряпками, но эту одежду ткала его мама, и расставаться с практически единственной памятью о доме Иккинг не спешил. Их же ещё можно отстирать от следов рыбы, верно?

— Идём, — наёмник кивнул в сторону прохода. Привычно положив руку на плечо, он повёл мальчика к выходу. Иккинг закрыл глаза, чтобы его не ослепило ярким светом, но солнце не ударило по внешней стороне век — открыв глаза, мальчик посмотрел на небо. То было скрыто полотном серых туч, тянущихся от одного края горизонта до другого. Холодный ветер дул откуда-то справа, растрёпывая невидимой рукой волосы Иккинга. Мальчик сильнее закутался в тёплый плащ. А впереди был огромный каменный утёс.

Долго его держать на палубе не стали, уводя через причал к двери, вырезанной, казалось, прямо из стены. Задрав голову вверх, Иккинг подумал бы, что вершина утёса вклинивается в небеса, разрезая их, если бы сам не летал ещё выше…

Небо скрылось за каменным потолком, и каменная дверь отрезала путь к воспоминаниям. Вздрогнув, Иккинг с тихим вздохом вернулся к реальности. В груди защемило — неизвестно, когда он в следующий раз увидит небо и почувствует ветер.

Каменными лабиринтами его привели к Драго. Он стоял возле крепкой, но неприметной на вид двери. Кивком отпустив Эгилла, он обождал минуту, пока наёмник отойдёт подальше.

— Твоя задача, — начал он, открывая живой рукой дверь, — заставить его слушаться меня. Мне всё равно как, он должен подчиняться мне беспрекословно.

Их ждал тёплый приём — ледяные шипы, словно вырастающие из пола, направляющиеся в их сторону, но останавливающиеся в нескольких метрах. Иккинг, зайдя внутрь и обходя странную баррикаду, уже знал, кого увидит. Маленький серый смутьян, немного выше Иккинга, скалил свои зубы. Его шкуру украшали шрамы, особенно был заметен тонкий, идущий через весь лоб от брови к темно-красной короне.

Иккинг успел увидеть замешательство в глазах детёныша, когда малыш увидел его. Однако, когда сзади появился Драго (Иккинг увидел его тень), то эмоции дракона сменились на злость, и снова ледяные глыбы полетели в них, отрезая путь к детёнышу.

— Чем… чем вы его били? — спросил слегка охрипшим голосом Иккинг, поворачиваясь к мужчине. Тот, выйдя за дверь, вернулся с длинной палкой, конец которого сильно напоминал гарпун⁽¹⁾.

— Дайте. И выйдите за дверь, хлопнув ею, — Драго поднял бровь. — Да, так надо! И он меня не убьёт, не дотянется.

Драго все ещё колебался. Иккинг попытался надавить:

— Если вы хотите, чтобы он вас слушался, делайте так, как я говорю! — он не знал, откуда взялась наглость, но мальчик уже сейчас был готов пойти на многое, чтобы вытащить и себя с Беззубиком, и этого детёныша отсюда.

Поколебавшись, мужчина отошёл, вставая возле двери.

— Совсем выйдите! Если вы будете рядом сейчас, то ничего не получится. Мне нужно время, чтобы он начал вам… вас слушаться.

Ещё минута, и Блудвист, наконец, скрывается за дверью. Иккинг облегчённо выдыхает, выходя за ледяную баррикаду, благо своеобразная арена (и, похоже, дом малыша) была относительно круглой. Взгляд дракончика снова наполняется злостью, но мальчик успевает первым — отбрасывает палку, и, подойдя к ней, топчет. Это палке не навредит, но поможет в завоевании доверия.

Я не такой, как они.

В глазах детёныша — недоумение. Иккинг понимает его — Драго не раз бил этой палкой малыша, пытаясь заставить бояться. И в прошлой жизни у него это вышло — мальчик помнит взгляд серого смутьяна. Загнанный, требующий чужой боли и крови, беспрекословно подчиняющийся, лишь бы не получить ещё боли.

«Похоже, ты крепче самого себя в этом мире».

Иккинг делает шаг вперёд, но дракончик пятится — если маленький человек смог победить эту штуку так легко, значит, он сильнее, и его надо бояться!

Иккинг стукает себя по лбу, останавливаясь и садясь на холодный пол, благо плащ был почти до земли и заменил сидушку. Сейчас остаётся только ждать, медленно приучать дракона к себе.

Детёныш, с опаской смотря на него, отходит в сторону, и Иккинг видит толстую цепь, идущую от его лапы к кольцу, что вбито примерно в центре комнаты. Дракончик натягивает звенья насколько позволяет длина и ложится на пол, подобрав лапы под себя, не сводя напуганного взгляда с Иккинга. Сам же мальчик внимательно разглядывает юного смутьяна.

Показавшийся поначалу серым, малыш оказался по цвету как грязный песок. Коротенькие шипы вдоль хребта заканчивались маленькими тёмно-красными пятнышками, как и небольшая «борода». Короткие бивни были длиною с ладонь Иккинга, и примерно такой же толщины. Крылья-плавники на спине забавно топорщились, а на хвосте и передних лапах были совсем коротенькими.

Всю идиллию портили шрамы, которых было слишком много для такого детёныша. Один был под крылом, словно вырвали чешую с мясом. Край второго Иккинг увидел на боку. Вероятно, он уходил под светло-голубое брюхо. Третий — на спине, между зубцами. Что было на другой стороне, мальчик, увы, рассмотреть не мог — сначала надо отучить детёныша бояться себя.

Иккинг помнил шрамы Беззубика с прошлой жизни. Один оставил лично он, к собственному сожалению, про остальные же мог только догадываться.

«Но Беззубик — мой ровесник, а сколько этому малышу, наверное, и года нет», — Иккинг поднял взгляд на детёныша. Тот лежал всё так же скованно, но страх в голубых глазах не спешил отходить прочь. Иккинг негромко вздохнул.

«Рыба нужна… и шкуры, много шкур. Ему же, наверное, холодно спать так, прямо на полу»

Минуты текли незаметно. Словно стало проще дышать, когда Иккинг оказался за пределами тесной каюты, наедине с драконом.

«Надо дать ему имя… Он ведь прямо как йотун! Такой же ледяной и большой, — Иккинг по новой разглядывал дракончика, раздумывая. — И такой же озлобленный житель каменных бесплодных скал… Ну ничего, это мы обязательно исправим!»

В глазах Иккинга зажегся азартный огонёк. Есть цель, и уже намечаются первые способы её достижения.

«Брата Локи сразу стоит отбросить… самого Локи тоже… хм, ветряной Кари? Или Мимир? Нет, не подходят… Может, Снэр? Кари повелевал ветрами, Логи — огнём, а Снэр⁽²⁾ — морем⁽³⁾… говорят, он такой же древний, как и вечные снега на вершинах скал. М, стоит подумать. Нарви? Хрюм? Точно нет. Эгир? Йотун мирового моря, дружественный асам, приглашающий их к себе в гости и сам идущий на их зов. Спокойный, словно море… и девять дочерей имел с женой, каждая с именем-волной».

Перед Иккингом встал нелёгкий выбор — Снэр или Эгир? Снэр ему нравилось, но что оно таило под белым слоем? Снег укрывает скалы, скрывает дыры и пропасти. Эгир, как море, прятало не меньше — опаснейших драконов, ледяные ловушки, водовороты.

«Снэр — внук Кари, брата Эгира… Повелитель океана или властитель снежных вершин?»

Иккинг крепко задумался.

«Если хорошо подумать, то мы с Беззубиком, выходит, Логи и Кари? Повелитель неба, порождение молнии и самой смерти, и повелитель огня, уже-не-хромоногий Иккинг Стоиксон», — Иккинг усмехнулся одними уголками губ. Имя выбралось само собой.

«Ну, будешь, малыш, Снэром», — в груди приятно потеплело, а настроение потихоньку ползло вверх. До возвращения домой оставалось всего ничего — приручить малыша, дождаться, пока тот достаточно вырастет, чтобы передвигаться на большие расстояния, сбежать втроём… и найти путь обратно. Так, мелочи.

1) Иккинг не в курсе названия стрекала, поэтому и описывает его сугубо через ассоциации

Вернуться к тексту

2) Иккинг спутал Хлера (он же Эгир) и Снэра из-за созвучности имён, однако неосознанно поправил самого себя в дальнейшем рассуждении

Вернуться к тексту

3) Фраза взята со страницы Википедии: «https://ru.wikipedia.org/wiki/Снэр_(мифология)» с небольшими изменениями

Вернуться к тексту