Уроборос (джен)

Ночь не принесла облегчения. Очередной кошмар: каменные стены, пролитая кровь, мёртвые тела.

Иккинг резко распахнул глаза, озираясь и быстро дыша. Нащупав посох, всадник замахал из стороны в сторону, пытаясь найти опасность. Но всё было тихо.

Осознав, что это был лишь сон, Иккинг опустил посох и с еле слышимым стоном провёл ладонью по лицу. Усталость от долгой работы никуда не ушла, а проспал он, судя по падающему в вежу свету, не особо долго. Они закончили к закату и вернулись с рассветом. Сейчас же, похоже, полдень.

Иккинг повернул голову в противоположную сторону. Хелен мирно сопела, крепко спя. Спокойное глубокое дыхание, заметное лишь по вздымающейся груди. Тонкие руки скомкали шкуру, словно обнимая её с разных сторон.

Всадник всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что ему совсем не хочется отводить взгляд. Хочется вечно смотреть на её лицо, так неаккуратно сейчас перечёркнутое ярко-рыжей прядкой. Встав, Иккинг, ступая по брошенным на пол шкурам, подошёл к девушке и аккуратно убрал её за ухо.

Хелен, приоткрыв глаз, осознала, что это свой, и снова уснула. Иккинг отдёрнул руку, осознавая, что он сделал. Нет, он не должен, не должен.

Быстро переодевшись в уличное, подхватив посох и скользнув на улицу, всадник огляделся. Деревня жила, но люди затихали, проходя неподалёку от их вежи, и лишь отойдя, возобновляли разговор. Иккинг привык к подобному. Его здесь считают едва ли не богом, особенно, когда драконы перестали нападать на людей и лодки. Негласное перемирие, установившееся на время, пока всадник ковал хвосты и лечит их вожака. Но, хоть доверие было завоёвано, всегда неподалёку был хотя бы один вой. Конкретно сейчас такой дракон дрых ближе к окраине на пару с Урсой. Беззубик караулил своего брата неподалёку от входа.

Ушные отростки чёрного дракона поднялись, стоило тому услышать шаги. Зелёные глаза открылись.

— Спи, братец. Я пройдусь немного, — одними губами ответил Иккинг. Фурия, понимая причину подобного, подняла крыло, предлагая поспать под своим боком. Всадник покачал головой. Дракон в ответ поднялся на лапы, и, широко зевнув, потянулся. Весь его вид после выражал готовность следовать за своим двуногим братом хоть на край света.

Иккинг покачал головой. Дракону бы спать, а не за ним шататься.

Всадника давно уже не беспокоило тавро, что растянулось по его груди тёмным пятном. Его мучила другая отметка, что глубоко въелась в суть всадника и не отпустит до конца жизни. Порою, когда Иккинг сожалел об этом, он вспоминал, что в той жизни всё было хуже: он потерял мать на двадцать лет и отца на всю оставшуюся жизнь, принял ответственность за свою деревню. Там не было добродушного Бьёрна, не было яркой Хелен.

«А здесь?» — зашептал внутренний голос. — «Ты потерял их на долгие годы, даже с братом виделся по часам».

«Здесь они живы и дома, в безопасности», — отрезал всадник, двигаясь меж веж вглубь деревни. — «И я их увижу. Просто надо немного подождать».

Всадник всё так же грезил возвращением домой, на Олух, к родителям, брату, подруге. И, скрепя сердце, каждый раз откладывал. Нужно было решить проблему здесь, а после — рваться домой. Если бы душа не кричала, он бы и вовсе отложил возвращение до полного поражения Драго. Но это было бессмысленно — Блудвист знает, кто он и чей сын. Даже если он не покажется на острове, ничто не мешает Драго атаковать и использовать близких, как слабость. А так Иккинг сможет их защитить.

Не в первый раз он представлял воссоединение, пролистывал в голове разные варианты. Сердце на некоторых сжималось от боли. А вдруг они его не узнают? Вдруг не захотят с ним знаться, посчитав, что бросил? Или что они вовсе… мертвы.

Последний всадник старательно отгонял. Деревня была на территории фурий после победы Беззубика, ни один дракон не осмелился бы напасть. А от людей викинги точно отобьются — зря, что ли, Иккинг их обучал?

Взгляд упал на Беззубика, молчаливой тенью следующего по левую руку. Его раны хорошо заживали, даже виднелись маленькие островки будущих чешуек по краям. Однако там, где кандалы глубоко впивались в шкуру, чешуя никогда не вырастет, выставляя шрамы напоказ. Всё, что Иккинг мог сделать для своего брата — готовить специальную мазь, что защищала кожу, и наносить её на раны. С этим, так-то, хорошо справлялась и слюна фурии, но до затылка дракону доставать было всё же сложновато. Но был ещё один плюс — Беззубик неплохо так набрал в весе за время пребывания у сородичей. Причём не жира — мышц.

Обойдя очередную вежу, Иккинг остановился. Впереди стоял Эрет, о чём-то переговариваясь с вождём. Охотник, заметив всадника, призывно махнул ему рукой.

— Как раз о твоём наконечнике говорим, — заговорил Эрет, когда всадник и вождь приветственно кивнули друг другу.

— Что-то выяснилось?

Эрет покачал головой.

— Ни у кого из знакомых олмен⁽¹⁾ Арн никогда не видел подобного. Можно было бы спросить на совете вождей, чьё это, но мешают этому две вещи: племя своего члена не выдаст, особенно если спрашивать напрямую. Убийство или ранение дракона никогда не было у нас преступлением. И вторая, ближайший совет будет только в начале осени, то есть через полтора месяца.

Иккинг задумчиво нахмурился. Его преследовало иррациональное желание найти того, кто напал на смутьяна, и отомстить ему. И, если бы не разум, он бы даже не подумал выяснять, кто первый напал и чья вина. Хотя, он нутром чуял, эта история приятной не будет.

— Но, — продолжил тем временем Эрет. — Завтра Верена отправляется на их собрание. Возможно, тебе удастся узнать что-нибудь от других нойд? Тебя, конечно, не пустят к самому сейду, но ты сможешь расспросить их после.

— Сейду? — немного удивился Иккинг. — Разве сейд это не?.. — он асинхронно пошевелил пальцами в воздухе, словно перебирая нити.

— Имел ввиду священное место, — быстро пояснил Эрет. Иккинг кивнул в ответ.

— Что ты будешь делать, если узнаешь, кто ранил дракона? — вмешался в разговор вождь. Крепко сложенный мужчина, проживший половину века. Седые волосы перемежались с темно-коричневыми, а голос, слегка хрипловатый, был твёрдым, как гранит.

— Не уверен… что-то во мне хочет отомстить тому, кто ранил дракона. Но перед этим я должен узнать всю историю. Как это случилось? Почему? Не хочу лезть, не разобравшись, — Иккинг отвечал медленно, тщательно подбирая слова. Он уже неплохо говорил на языке саамов, но всё же словарный запас был ещё небольшой.

Вождь слегка наклонил голову набок, прищурив глаза.

— В тебе говорит их кровь, ведун. Ты коадтэ хенки драконис, и это ведёт тебя.

Арн ненадолго задумался, после чего добавил:

— Приходи на праздник зуахко. Мы будем тебя ждать.

Кивнув на прощание, вождь двинулся прочь от того места, где они только что говорили. Иккинг перевёл взгляд на Эрета:

— Что значит «коадтэ…» и «зуахко»?

— Коадтэ хенки драконис. Дословно сложно перевести, но суть: «ты связан душой с драконами», причём связан — «переплетён, стал частью». Как волосы в косе. А праздник зуахко — праздник Севера. Борьба, гонки на оленьих упряжках и на самих животных, — Эрет кивнул головой вбок, предлагая пройтись, и сам начал идти.

— Раньше, до этой войны с драконами, съезжались со всех деревень. Мастера выставляли свои лучшие творения, а оленеводы — лучших зверей и их потомство. Девки и парни гуляли на площади, устраивали соревнования, кулачные бои, — Эрет мечтательно улыбнулся.

— А в полночь нойды жгли костры с травами, и духи спускались на землю. Кому-то давали совет, кого-то — судили. Но зачастую они просто танцевали с нами.

Эрет тоскливо вздохнул.

— Эх, хорошее было время. Жаль только, с начала войны всё прекратилось.

— Ты его застал? — спросил удивлённо Иккинг. Он думал, война здесь идёт не первый десяток лет.

— Ага. Мне девятнадцать было, когда эта война началась. Точнее, началась она гораздо раньше, но именно, чтобы вои выселили всех — началось только три года назад.

Всадник задумался. Если война была вялотекущей, то, выходит, её обострила попытка убийства вожака?

— Люди как-то прознали про левиафана. Попытались убить, — Иккинг, не заметив одну из опор чьей-то вежи, споткнулся. Тут же за шкирку его схватил Эрет, ставя обратно на ноги. — Спасибо. Так вот, попытались его убить, но не получилось. И вои начали вытеснять людей, расширяя территорию и безопасную зону. Заодно воровать еду и сокращать поголовье, чтобы прокормить вожака. Я прав?

Эрет с минуту молчал, обдумывая.

— Скорей всего, да. То есть… — он замолчал, потирая затылок и явно не желая договаривать. Иккинг кивнул. Обоим это было ясно без слов.

— Теоретически, если я вылечу воев, то всё может вернуться на круги своя… почти. Они явно к себе людей не подпустят. Но, скорей всего, перестанут воровать.

Была идеалистическая мысль на грани фантастики, что вои и саамы смогут ужиться вместе, если сойдутся. Однако очень быстро Иккинг её отбросил — как фурии не смогут жить на одной территории с викингами (той её части, что считают гнездом), так и вои не смогут с саамами. У всех слишком разные мировоззрение и ценности. Да и два разумных хищника, живущие бок о бок, никогда не смогут жить мирно, за малым количеством исключений. Такой дракон очень редко согласится пойти за человеком, быть ведомым, не ведущим. Беззубик был исключением — он отошёл, позволил Иккингу вести в его мире и вёл в своём, насколько это было возможно. Но они очень хорошо понимали друг друга, чтобы было иначе. Немногие достигают подобного даже с представителями своего вида, не то что совершенно другого.

«Драконы всегда умели говорить, просто мы их не понимали».

— Иккинг! — упрёк со стороны Эрета, что снова ловит падающего всадника за шкирку. — Ты в каких облаках витаешь, что о каждый выступ спотыкаешься?

Иккинг махнул рукой, мол, не бери в голову.

— Так что там про собрание целителей?..

* * *

— То есть ты уходишь с Вереной, духи знают, на сколько?

Иккинг кивнул, раздумывая, имеет ли смысл брать что-то, кроме еды и одежды. На Беззубике они быстро долетят, так что, в целом…

— А что насчёт яйца? Ты возьмёшь его с собой? — Иккинг честно почесал в затылке, молчаливо и честно отвечая: «не знаю».

— Оно давно должно было вылупиться… я не понимаю. Дракончик жив, сама слышала, как царапался, — Хелен кивнула. Неожиданный звук перед сном напугал их обоих.

— Я, конечно, слышал, что скриллы могут впадать в некое состояние сна, если вокруг достаточно холодно… возможно, это на него повлияло? — взгляд всадника невольно упал на яйцо, лежащее в гнезде из шкур. Белое, с небольшим фиолетовым отливом, оно походило на диковинный камень или дар богов.

— Давай рассуждать логически, — Иккинг не был уверен, что сейчас способен на это, но всё же кивнул.

— Очень агрессивный вид драконов, чаще всего одиночек, — прикрыв глаза, он перечислял по памяти то, что успел прочесть в «Книге драконов». — Не менее опасен, чем ночная фурия. Можно было бы сказать, что берсерки, но они не теряют разума. Жить не могут… без молний.

Догадка, простая, всплыла на поверхность.

— Похоже, ему нужны молнии, чтобы вылупиться… но где нам их взять?

— Шкуры! — воскликнула Хелен. Поймав непонимающий взгляд, пояснила: — Шкуры… маленькие молнии, если сильно тереть расчёсанную шкуру об неё же. Тебя они никогда не били?

Иккинг сжал губы. Против воли промелькнули воспоминания о грязных шкурах из плена, которые никогда не чистили. Его держали по принципу: «Лишь бы не помер», и то не считая последних дней.

— Прости… — всадник отмахнулся. Мол, пустое.

Он не знал, что девушка просыпалась по ночам от его криков или пробуждений. Что успокаивала сны, держа голову и гладя по отрастающим волосам, стараясь не разбудить, но отогнать кошмар. А она и не говорила об этом.

— Давай попробуем, как ты сказала. Нужен… — Хелен, опережая вопрос, протянула Иккингу гребень с частыми зубцами, взяв себе такой же, — спасибо.

Они взяли каждый по шкуре, и, положив их на согнутые ноги, принялись вычёсывать. Через несколько минут Иккинг, стукнув себя по лбу, взял посох и вышел из вежи под недоумённый взгляд Хелен. Но вскоре всё прояснилось — внутрь вошли пятеро детей, три девочки и два мальчика. Каждый из них нёс по гребню в руке.

Работа пошла быстрее. Дети расчёсывали шкуры до относительной гладкости, а Иккинг и Хелен быстро чесали шкуры друг о друга, тут же разряжая их в яйцо.

Солнце клонилось к закату, когда яйцо, наконец, начало раскачиваться. Дети тут же побросали работу, с разинутыми ртами смотря на чудо. А Иккинг вспомнил одну интересную вещь…

— Все наружу, быстро! — толчками всадник погнал всех из вежи. Если большинство драконьих яиц взрывались из-за защитного механизма, заложенного природой (даже взрослому дракону раскаленная острая скорлупа спокойно пропорет шкуру), то как вылуплялся скрилл Иккингу знать не хотелось.

— Ложись-ложись-ложись! — Иккинг и сам упал, утягивая Хелен и какого-то из мальчиков-помощников вниз, стараясь прикрыть собой. В этот же миг чёрная тень накрыла всю троицу.

Яркую вспышку всадник увидел даже сквозь крылья Беззубика. Он слышал свист осколков и молился, чтобы никто не пострадал.

Сложил крылья Беззубик только через минуту, позволяя Иккингу оглядеться. Вежа Хелен и Эрета была вся изрезана, чувствовался запах палёного.

— Ты в порядке, не задело? — Беззубик успокаивающе пророкотал, мол, всё хорошо, не переживай. Быстрый осмотр подтвердил его «слова». Всадник вернул взгляд на бывшее жильё.

«Как бы не загорелось ничего», — нашарив рукой посох и поднявшись на ноги, Иккинг подошёл к бывшей веже, жестом останавливая остальных.

Внутри, сидя на шкуре, растерянно озирался маленький дракончик. Белоснежный, с фиолетовыми прожилками, он немигающим взглядом уставился на Иккинга. Маленький носик беспокойно дёргался, впитывая запах. Быстро окинув взглядом помещение и не найдя признаков будущего пожара, всадник вернул взгляд на детёныша.

— Малыш… — дракончик дёрнулся, вслушиваясь в незнакомые звуки. Иккинг, встав на колени, протянул к нему ладонь. Скрилл, кажется, не возражал, и всадник аккуратно коснулся шипастой спины. Дракончик дрогнул, но не отшатнулся. Медленными, уверенными движениями, Иккинг начал гладить детёныша. А тот вдруг заурчал в ответ, потираясь рогатой головой о руку.

— Хелен, — негромко позвал он девушку. Та заглянула через вход. Увидев чужую голову, скрилл тут же оскалился, поднимая шипы. Иккинг успокаивающе погладил его, — Принеси немного рыбы. Он, наверное, голоден.

Скептический взгляд девушки, брошенный напоследок, очень чётко передал её мнение о степени «голода» дракончика.

А в голове Иккинга, тем временем, сменяли друг друга мысли: от «как починить все пострадавшие вежи» и «куда поселить Хелен и Эрета» до банального «как назвать дракончика».

1) В данном случае — уважительное обращение к мужчине

Вернуться к тексту