Уроборос (джен)

Всё могло быть иначе

Бонус из старой версии, не вошедший в историю по причине неканоничности (по отношению к сюжету АУ).

Иккинг смотрел на мир вокруг, но видел другое: вот они бегут наперегонки до стойл с драконами. Близнецы ударяют друг друга по шлемам, умудряясь не тормозить. Рыбьеног едва выдерживает темп, начиная задыхаться. Да и сам Иккинг, признаться, тоже. Вот уже взрослые всадники приземляются на свободное пространство, стягивая поклажу, чтобы сразу же занести в дом. Вот он, ребёнок, играет с братом, пытаясь победить в схватке на деревянных мечах.

Первый шаг даётся с трудом. Пройти сквозь воспоминания, теперь уже, кажется, иллюзии не случившегося здесь прошлого.

Случившегося не с ним.

«Я лишь винтик, что выкинули, заменив», — Бьёрн рос в полной семье, пусть и порой тоскуя до черноты по брату. Валка осталась в деревне, Стоик — жив. Даже второй ребёнок есть.

А его — нет. И Иккинг чувствовал себя призраком, таким же, какие сейчас бегают перед его глазами, поднятие воспоминаниями. Они уходят, стоит пройти мимо, стоит попытаться отвлечься от смеха, криков. И он уходит, прижимаемый к земле тяжёлой сумкой и крепко вцепившись пальцами в посох.

Викинги живут, как и тогда, ходят, разговаривают, уворачиваются от неосторожных драконьих движений. Коротким взглядом провожают тощую фигуру, едва ли привлекающую внимание, и отвлекаются на свои дела.

Тихо шуршат перья в сумке, еле слышно стукаются там же друг о друга элементы доспехов. Иккинг не оборачивается, переходя мост и углубляясь в лес.

Он заканчивает вплетать перья в волосы, когда в овраг спускается Бьёрн.

— Куда ты? — в голосе — нотки растерянности. Он не знал, зачем брат его позвал, но то, что видит — пугает.

— За край ныне известной карты, в Дикие земли, — отвечает Иккинг, подбирая очередное перо.

— Я с тобой! — нахмурился Бьёрн. Всадник качает головой, позволяя прядям выскользнуть из пальцев.

— Олух — твой дом.

— Но ведь и твой тоже!

— Нет, — отрезает Иккинг, глядя брату в глаза. Холодный взгляд быстро теплеет. — Давно уже нет. Не думаю, что мне стоит объяснять, почему.

Бьёрн недовольно поджал губы, но не возразил. Они оба знали — отрезанный ломоть к хлебу не приставишь.

— Что ты сказал родителям? — пальцы дрогнули, но продолжили движение.

— Отец… не принял моего решения, — вильнул Иккинг, — мама всё поняла, хоть и не хотела отпускать. Но душа победила. Бьёрн, — голос всадника резко стал серьёзнее. Пальцы отпустили волосы, голова выровнялась.

— Я всё ещё твой брат, был им и буду. Ты всегда можешь попросить меня о помощи. И я сделаю всё, чтобы помочь, всегда откликнусь. Когда найду место, которое смогу назвать домом — пришлю весточку. Может, кто-то из нас навестит второго.

"… и только от тебя зависит, как мы сейчас расстанемся».

Иккинг стоял, облокотившись о замершего дракона, расправив плечи. Уверенный в своём решении, отказывающийся отступать или менять его.

Сделав два шага, Бьёрн крепко обнял брата широкими руками.

— Доброго пути, — еле слышно. — Не умирай, пожалуйста, больше.

Нервный смешок от Иккинга.

— Этого я обещать не могу, — руки брата сжались крепче. — Но обещаю сделать всё, что в моих силах! — торопливо добавил всадник. Бьёрн хмыкнул, отпуская младшего и отходя на пару шагов.

* * *

Тихий шелест листьев в лесу, лёгкий ветерок, бегающий по ним. Сквозь лес шли четверо: мужчина, два ребёнка и женщина. Семья, было ясно: сыновья до ужаса походили на родителей. Природа, словно в насмешку, подшутила над двойняшками — они выглядели бы похожими, если бы не разный цвет волос, огненно-рыжий у одного и цвета спелой пшеницы у другого.

Одеты были легко: рубахи и свободные штаны у мужчин, рубашка и удобная юбка с лёгкими штанами у женщины.

— Мам, может, стоило взять хотя бы нож? — один из детей, лет пяти на вид, со страхом в глазах посмотрел на мать.

— Не бойся, драконы нас не тронут. Они знают, что мы родня твоему дяде, — женщина успокаивающе поцеловала сына в вихрастую макушку.

Зашелестели кусты, семья остановилась. Выглянувшего змеевика явно заинтересовали гости. Дети прижались к матери, но в их глазах была заинтересованность, не страх. Они очень хорошо знали этот вид, такие же драконы были у их родителей.

— Чш-ш-ш, свои, — викинг бесстрашно подошёл к шипастому хвосту, занося руку, чтобы коснуться. Дракон, тихо фыркнув, отдёрнул хвост и быстрым шагом двинулся вглубь леса.

Семья продолжила путь.

Сначала они услышали шум крыльев и шелест чешуи, лишь потом увидели скалы. Гнездовье. Драконы, самые разные, были повсюду. И все взгляды были устремлены на людей.

Алвис и Зефир, не привыкшие к такому вниманию, снова прижались к материнским ногам. Бьёрн, на миг замешкавшись, потянулся к внутреннему карману и достал тряпицу. Её-то он и кинул на свободное пространство.

Драконы потянулись к незнакомой вещи с осторожностью. Обнюхав, один из них, пристеголов гортанно заревел, и рёв подхватили остальные.

Астрид успокаивающе гладила сыновей по головам, шепча, что всё хорошо. Но внутри всё же боялась, что что-то будет не по плану.

Фурия, опустившаяся на поляну, разрушила их страхи.

— Беззубик, рад тебя видеть, — Бьёрн двинулся к чёрному дракону, игнорируя оскалы остальных и подобрав по пути тряпку. Беззубик же, уркнув, доверчиво подставил морду под человеческую руку. Драконы успокоились, наблюдая за реакцией вожака.

— А где же Иккинг?

Хлопот крыльев над головой был ответом. Ужасное чудовище приземлилось следом, позволяя чёрной фигуре с посохом в руке соскользнуть на землю. Лишь крепко встав на ноги и оперевшись посохом о землю, наездник убрал руку с чешуйчатого бока.

— Иккинг, — Бьёрн радостно улыбнулся брату. Он знал, тот улыбается в ответ, пускай это не было видно под шлемом.

— Бьёрн! — в голосе Иккинга чувствовалась улыбка. Старший осторожно сжал младшего в объятиях. — Ты ведь прилетел не один? — всадник огляделся, прищурившись.

— Да. Со мной Астрид и сыновья. Думаю, ты помнишь их.

— Конечно, — фыркнул Иккинг. — Как не помнить этих кричащих детишек… — со смешком добавил он.

— Иккинг, — в голосе воительницы слышалась радость и нотки осуждения. Всадник поднял руки.

— Ладно, ладно. Конечно, я рад вашему прибытию, — он повернулся на голос. — Скажете что-нибудь, племяшки?

Но дети молчали, побаиваясь мужчину в чёрных доспехах.

Спохватившись, Иккинг стянул с головы шлем.

— Простите. Привык всё время быть в нём, — на детей смотрели два ярко-зелёных глаза с белёсыми зрачками.

— Не бойтесь. Это Иккинг, ваш дядя, мы вам о нём рассказывали.

Дети, осмелев, подошли ближе. Дядя пугал их, но и восхищал. А шрамы-молнии сразу притянули всё внимание!

Иккинг с усмешкой опустился на колено, чтобы быть на одном уровне с племянниками и дать им получше рассмотреть себя.

— Дядя, а вы слепой? — вскоре робко спросил рыжий. Иккинг покачал головой.

— Не совсем. Я вижу, но очень расплывчато. Скрилл, который ударил меня, оставил мне не только шрамы. Но кое-что пришло только спустя годы.

Всадник выпрямился. Про некоторые проблемы и со слухом ни детям, ни брату знать не обязательно.

— Идёмте. Хелен заждалась вас.

Как всё началось

Иккинг чувствовал крылья, ветер, бьющий в грудь. А после что-то сковало тело, заставило упасть.

— Не люди и драконы начали войну. Всё случилось намного раньше.

Громкие крики, похлопывания по плечам. Фурия узнала их — асов, богов.

— Всё началось с них. Боги, забавы ради, убили моего любимого сына, лучшего из всех сыновей и дочерей. Те сторонились божественных покоев, помня мой опыт. Но это им не помогло.

Иккинг смотрел на занесенный кинжал и вдруг понял — ничто ему не поможет. Не он стоит перед драконом.

Удар был быстрым, но боль вспыхнула в груди ярким цветком. Несколько секунд он ещё мог кричать, прежде чем видение закончилось.

— А люди лишь подхватили развлечение всевышних, уподобляясь им, — Иккинг чувствовал старую боль в голосе Уробороса, когда ты давным давно получил рубец вместо раны, но не забыл, кто её нанёс.

— Мой отец схитрил. Когда Один создавал людей, он подменил Ве, даровав людям кровь и румяна. То, без чего невозможно жить. Отец забрал себе ключик от их тел и душ. И, порой, мы можем влиять на них. На тех, кто ярче всех сияет, — змей зашуршал кольцами, и вскоре его глаз оказался напротив Иккинга.

— Ты не первый, кто братается с драконом, не первый, кто пытается остановить эту войну. Это вечное противостояние детей Одина с моими детьми, которое невозможно завершить повсюду.

— И всё же есть такие же, как и я. Твои дети в телах творений Одина.

Змей молчал, однако Иккинг видел всё то, что он хотел сказать.

— Я не сдамся. Ты сам видишь мою душу, что я не найду покой, пока не разрешу этот вопрос.

— Даже если ради твоего Пути придётся пожертвовать всем?

Иккинг понимал, видел путь с драконьими следами. Семья, любовь — всё это остаётся на земле, покуда он будет в небе. Всегда.

И Иккинг признавался себе, что думал об этом. Было бы больно вновь терять практически всех, кого любил, ради цели. Но Цель вела его, даруя покой. Это были его миры, мир людей, мир драконов. Но на обоих стульях он не усидит. И, если в прошлой жизни ему не оставили выбора, короновав на ледяном пепелище, то теперь обе тропы были ему открыты.

— Подумай над этим, всадник. Подумай над этим, сын.