Драконоборец (джен)

В дорогу собирались быстро, но все равно выехали только к вечеру. Слишком о многом нужно было позаботиться — оставить распоряжения Невиллу, чтобы он мог управлять текущими делами вплоть до возвращения хозяев, написать сэру Роджеру, что Ричард с его дочерью решили съездить в Тилфорд, навестить леди Эмилию — такая ложь казалась обоим куда более разумной, чем сообщать отцу Алисон, что его дочь отправилась возвращать меч короля Эдварда в компании своего мужа и сэра Гильома. Ну и, наконец, необходимо было собрать все необходимое для путешествия.

Была первая половина марта, то есть днем, особенно на солнце, было жарко, но при этом дул холодный, резкий ветер, а ночами становилось очень холодно. Вдобавок Эйсли понимал, что в горах зима кончается позже, чем внизу, поэтому с собой пришлось брать множество вещей, которые не требовались Ричарду в его последнем странствии — теплые вещи, одеяла, даже котелок, чтобы иметь возможность согреть воду и выпить чего-нибудь горячего. Гильом, хотя он сам пустился в путь налегке, не взяв с собой даже самого необходимого, не возражал против этих приготовлений, понимая, что это разумно, но при этом выглядел он так, как будто каждая лишняя минута в замке Эйсли была для него пыткой. Впрочем, не исключено, что мученическое выражение лица Гильома было связано с головной болью, которая, несмотря на перечную мяту и лаванду, явно не собиралась проходить.

Именно болью, несомненно, объяснялась та бесцеремонность, с которой Гильом спросил у Ричарда, может ли он найти сбежавшего дракона. Пораженный такой беззастенчивостью Эйсли едва смог сдержаться, чтобы не спросить Гильома, неужели ему еще не хватило его предыдущего опыта общения с Ригелем, и он по-прежнему во что бы то ни стало хочет путешествовать в компании дракона? Но такой вопрос был бы абсолютно праздным. Ричард понимал, что Ригель в любом случае последует за ними. Взрослые драконы — одиночки, они не создают семьи и не живут стаей, но Ригель в этом отношении был исключением из правил. Ричард очень сильно сомневался, что дракон бы согласился отпустить его и Алисон с Филиппом в горы без него даже в том случае, если бы Невилл, Анна и другие домочадцы Эйсли приложили все усилия к тому, чтобы удержать его дома.

— Мне не нужно искать Ригеля, — пожав плечами, сказал Ричард в ответ на вопрос Гильома. — Он сам меня найдет… Но вам придется приложить усилия, чтобы он снова стал вам доверять. Не фамильярничайте с ним, Орси. Не будь вы нашим гостем, ваше приключение почти наверняка кончилось бы трагически. Ригель не тронул вас, но только потому, что это я просил его вас покатать.

— Я понимаю, — серьезно кивнул Железная Рука. — Не бойтесь, Ричард. Я не собираюсь делать глупостей.

Ричард был совершенно прав, когда сказал, что Ригель найдет его сам. Не успели они отъехать от замка даже на пару миль, как Гильом тронул Эйсли за плечо и показал куда-то за деревья. Проследив за его жестом, Ричард увидел сверкающие в темноте глаза. Ригель улегся на земле, положив голову на лапы, и внимательно смотрел на них, а его длинный хвост нервно подрагивал. Ричард остановил коня.

— Ригель! — радостно окликнул он. — Иди сюда, малыш! Не бойся. Никто тебя не обидит.

Гильом негромко хмыкнул. В самом деле, называть Ригеля «малышом» было изрядным преувеличением. От носа до основания хвоста он был ничуть не меньше Турна, на котором ехал Ричард, а лапы дракона, хоть и бывшие значительно короче лошадиных ног, были широкими и крепкими — и завершались внушительными когтями. Если бы дракон этого пожелал, он мог бы одним движением сломать сюсюкающему с ним Ричарду пару костей.

Тем не менее, рассерженным дракон не выглядел; даже совсем наоборот. Услышав голос Ричарда, Ригель вышел из-за деревьев, крадучись и пригибая голову к земле. Вид у дракона был смущенным и почти заискивающим. Ричард спешился, подошёл к дракону и обнял его за шею.

— Ну прости, дружок... Я знаю, Гильом тебя напугал. Но это не со зла.

Ригель уткнулся в грудь рыцаря лбом, позволив почесать себя под челюстью — и Ричард посчитал, что мир в отряде восстановлен.

​ 

По расчетам Ричарда, они должны были добраться до гор меньше чем за неделю. В обычное время неделя — смехотворный срок, но, когда едешь по глухим местам, каждый день по многу часов подряд проводишь в седле и спишь на земле, такое путешествие способно показаться очень долгим.

Состояние Гильома продолжало беспокоить Ричарда и его спутников. Ночами он почти не спал, а если все же засыпал, то во сне так скрипел зубами, что будил своих соседей. Он осунулся и выглядел бледнее, чем обычно, а темнеющие под глазами синяки казались такими огромными, как будто бы Орси сломали нос. При этом все попытки за ним поухаживать Гильома явно раздражали. Одной только Алисон удавалось уговорить его чуть-чуть поесть, и то, скорее всего, потому, что Гильом не считал возможным послать даму к чёрту — но, нехотя проглотив несколько ложек супа, Гильом вскоре уходил из лагеря, и Ричард, потихоньку проследив за ним, увидел то, что и рассчитывал увидеть — сэр Гильом, держась за дерево, негромко чертыхался и сгибался в мучительных позывах до тех пор, пока его не вывернуло наизнанку. Похоже, нежелание немного отдохнуть и полечиться после сотрясения сыграло с Орси злую шутку, но сэр Ричард понимал, что предлагать Гильому повернуть назад было бессмысленно.

— …За нами кто-то следит, — сказал Гильом на третий вечер, когда они подыскали место для привала. — Не исключено, что это враг.

— Я ничего такого не заметил, — усомнился Ричард. — И потом, мы ещё даже не доехали до гор. Откуда здесь враги?..

— Кто знает? Я же вам сказал, что, когда Горгас сменил их прежнего короля, тролли заметно оживились. Может быть, они готовятся к войне и посылают к нам своих лазутчиков.

— Будь рядом враг, Ригель почувствовал бы это первым, — возразил Филипп, и в его голосе слышалась нотка вызова. Ричард давно заметил, что его оруженосца раздражает то, что Гильом ведёт себя так, как будто бы он был их предводителем. По мнению Филиппа, роль руководителей принадлежала Ричарду и Алисон, и ему досаждало, что они не пытаются показать Гильому, что он здесь не главный.

Гильом даже не посмотрел на возражавшего ему Филиппа. Он вообще, большей частью, вел себя так, как будто бы просто не замечал его присутствия.

— Сходите на разведку, Ричард, — сказал он. — Но только тихо. Лучше всего будет сделать вид, что вы просто хотите собрать дров.

— Если вы полагаете, что это нужно, — согласился Ричард, сбросив неудобный плащ и направляясь в сторону деревьев. В отличие от Филиппа, он не возражал против того, что Гильом раздает приказы своим спутникам. Гильом гораздо лучше знал обычаи и нравы троллей, он имел при себе карту, и, хотя дорога к западным горам, в отличие от тролльих подземелий, была хорошо известна людям, само собой получилось, что маршрут до гор тоже прокладывал Орси. Ну и, в конце концов, Железная Рука, в отличие от него самого, участвовал во многих войнах, и Ричард не мог не считаться с его опытом.

Отойдя от костра подальше и делая вид, как будто он высматривает на земле достаточно толстые ветки для костра, Ричард прислушивался к ночным шорохам — и вскоре понял, что Гильом был прав. В лесу определенно кто-то был. Но, к сожалению, уже совсем стемнело, и для того, чтобы разглядеть за деревьями притаившегося тролля — или троллей?.. — требовалось обладать таким же острым зрением, как Ригель. А вмешивать дракона в это дело Эйсли не хотелось. Ригель, в отличие от людей, не признавал ни полумер, ни компромиссов. Если он решит, что за деревьями прячется враг, то может запросто решить, что этот враг — его законная добыча.

Тем не менее, Ричард порадовался, что не успел снять кольчугу и отстегнуть перевязь с мечом.

Рыцарь направился в ту сторону, откуда он услышал шелест, который ни с чем не спутаешь — шелест ткани, который бывает слышен, когда тепло одетый человек неосторожно шевельнется, и холст, шесть и мех придут в соприкосновение друг с другом. Ричард ничего не видел, но не сомневался, что движется в верном направлении — поэтому надеялся, что у скрывавшегося за деревьями лазутчика, кем бы он ни был, сдадут нервы, и он пытается найти себе укрытие получше.

Так и вышло.

Через несколько секунд Эйсли заметил впереди какое-то движение и, бросив ветки, громко крикнул :

— Стой!.. Кто здесь?

Замеченная Ричардом темная тень испуганно метнулась в темноту. Ричард бросился следом, не подумав даже о возможности засады. Впрочем, как и говорил Филипп, будь рядом с лагерем враги, Ригель бы сразу их почуял. А вот одинокого лазутчика, который не намерен был на них напасть, дракон вполне способен был проигнорировать. Дракон слишком привык к присутствию людей, живя в окрестностях их замка, и не обращал на них внимания. К тому же, Ричард и Филипп, боясь, что Ригель, подчиняясь драконьим инстинктам, начнёт таскать у крестьян коров и лошадей, приучили дракона к мысли, что охотиться он может только с кем-нибудь из них.

Ричард прыжками настиг убегающего тролля, успев заметить, что лазутчик был вооружен, как и он сам — у его пояса болтался меч, но тролль, застигнутый врасплох, даже не попытался вытащить его из ножен. Ричард схватил беглеца за длинный темно-серый плащ и наугад сделал подсечку, надеясь свалить его на землю, но тролль оказался неожиданно лёгким, и рыцарь, не рассчитав усилия, упал на землю вместе с ним.

Лазутчик испуганно охнул и забился на земле, пытаясь высвободиться, но Ричард уже сдернул с его головы просторный капюшон — и первым делом понял, что предположение насчёт шпионов Горгаса было ошибочным. Во всяком случае, лицо, смутно белеющее в темноте, было определено человеческим. Причем по виду этот парень был даже моложе Ричарда.

Эйсли опустил руку, потянувшуюся к ножнам.

— Ты кто такой, и почему шатаешься вокруг нашей стоянки? — хмуро спросил он. — Только не вздумай говорить, что просто заблудился! Тут на целый день пути нет человеческого жилья. А кто-нибудь из Братства не стал бы прятаться в темноте.

Беглец сглотнул — и промолчал.

— Не хочешь отвечать? Ладно, дело твоё. Вставай! Пойдешь со мной.

— З-зачем? — наконец-то разлепил губы тот.

— Ну, ты же хотел рассмотреть наш лагерь? Вот и поглядишь. А заодно покажешься моим попутчикам. Может, Гильом сможет тебя разговорить.

— Но почему?! Я не сделал вам ничего плохого!

— Разумеется. Если бы ты сделал что-то плохое, я бы с тобой по-другому разговаривал. А я тебя вежливо приглашаю на нашу стоянку. Раз уж она так тебя интересует. Да вставай же ты!.. — Ричард бесцеремонно вздернул парня на ноги. — Предупреждаю — если снова попытаешься сбежать, я буду считать это доказательством того, что у тебя были недобрые намерения, и тогда уже не стану с тобой церемониться.

Поняв, что спорить бесполезно, пойманный лазутчик уныло поплелся вслед за ним.

Опасным беглец, по правде говоря, не выглядел. Явно не рыцарь, несмотря на перевязь с мечом. По мере приближения к костру стало заметно, что кудрявые волосы, выбившиеся из-под капюшона, были огненно-рыжего цвета, а бледное лицо парня покрывали мелкие веснушки.

"Надо же! Островитянин, — удивился Ричард про себя. Если наружность беглеца не лгала, то родина этого парня находилась на другом конце страны. — Как его сюда-то занесло?"

​

Увидев рыжего островитянина, Гильом прерывисто вздохнул. Ричард сообразил, что этот человек ему знаком, и отпустил костлявое плечо, за которое он придерживал лазутчика, чтобы тот не сбежал.

— Вы его знаете? — спросил он у Орси.

— О да, — сказал Гильом, и его насмешливый тон заставил пленника втянуть голову в плечи. — Сэр Ричард, это Патрик, мой оруженосец. Или, правильнее было бы сказать, оруженосец сэра Колина... который от него сбежал.

— Он что, служит оруженосцем сразу вам обоим? — удивился Ричард.

— Нет, я его отпустил. И попросил своего старого товарища, который был мне кое-чем обязан, взять его к себе на службу. Но Патрик, как видно, посчитал, что ему лучше знать… Как ты меня нашел? — с досадой спросил он.

— Сначала я доехал до замка сэра Эйстли. По дороге спрашивал, не видел ли кто-нибудь рыцаря с красным змеем на котте, и скоро сообразил, куда вы направляетесь. А в замке мне сказали, что вы вместе с сэром Ричардом как раз накануне вечером уехали на Запад…

Гильом скрестил руки на груди.

— И чем же, позвольте спросить, сэр Колин вам не угодил? — спросил он с издевательской любезностью. — Может быть, он недостаточно прославлен, чтобы заслужить такого доблестного сквайра, как вы? Или он не сумел достойно вас принять, когда вы оказали ему честь и перешли к нему на службу?

— Сэр Гильом, ну зачем вы так!.. — пробормотал Патрик. — Я понимаю, что сэр Колин — исключительно достойный рыцарь. И он правда очень хорошо ко мне отнесся, просто… я ведь сразу понял, что ваша поездка должна быть очень опасной, если вы решили меня отослать. И получалось так, как будто бы я бросил вас в самую трудную минуту. Не сердитесь, сэр Гильом… я не хотел оскорбить лорда Колина. Но я хотел поехать с вами.

— Действительно, чего я удивляюсь... Захотел поехать — и поехал. Взял с конюшни лошадь, запасся провизией у лорда Колина...

— Лошадь вы мне подарили, — рискнул возразить оруженосец.

— Верно, подарил. На память. Чтобы при дворе никто не думал, что я был тобой недоволен и решил прогнать. Видимо, не стоило мне этого делать. Не будь у тебя собственной лошади — ты, может быть, посовестился бы украсть коня у сэра Колина, чтобы пуститься в эту авантюру. Ну, раз ты так легко сумел меня найти, то отыскать обратную дорогу в замок лорда Эйсли для тебя тем более будет не трудно...

— Сэр Гильом, вы что!.. Я не хочу!

— А это и не предложение, — возразил Гильом почти ласково. — Это приказ.

— Он же сказал, что не поедет! — встрял Филипп.

— Ещё одна ремарка у меня из-за спины — и ты его проводишь, — сообщил Орси, не оборачиваясь.

Филиппа явно так и подмывало объяснить Гильому, с какой колокольни он чихал не все его угрозы, но Ричард покачал головой, и Филипп, досадливо сплюнув, промолчал.

— Не хочу показаться грубым, сэр Гильом, но разве вы недавно не сказали, что на этих землях может быть небезопасно? — спросил Ричард. — Если тролли в самом деле хотят взять все приграничные с горами области под свой контроль, то ваш оруженосец, чего доброго, может наткнуться здесь на их лазутчиков. Или даже на настоящую засаду. Мне не показалось, что он опытный боец. Думаю, парню будет безопаснее остаться здесь. У нас, по крайней мере, есть дракон...

— К тому же, тут даже без троллей не очень-то безопасно. Помните ту пуму, которую спугнул Ригель? — ни к кому не обращаясь, задумчивым тоном произнесла Алисон.

— Эйсли и дипломатия, — прокомментировал Гильом. — Но, к сожалению, вы в чем-то правы.

После этого замечания Гильома разговор угас, и вопрос об островитянине повис в воздухе. Железная Рука вроде бы перестал настаивать на том, чтобы его оруженосец возвратился в замок Эйсли, но и явного позволения остаться он тоже не дал. Про себя Ричард полагал, что Орси просто считал ниже своего достоинства сразу менять свое решение, и предпочел просто прекратить разговор, но со стороны могло показаться, что Гильом сделал это нарочно — во всяком случае, рыжий островитянин, порывающийся доказать, что он способен быть полезным, переделал почти всю работу в лагере, причем значительно быстрее, чем обычно выполнял ее сам Ричард или Алисон с Филиппом. Патрик привел свою лошадь, которую он оставил в стороне от их стоянки — на лесной прогалине, где он хотел заночевать, — а после этого натаскал дров, разжег костер, принес воды, и, вероятно, приготовил бы и ужин, если бы Ричард не дернул его за подол рубашки. «Хватит уже. Присядь, — проворчал он. — Мы тоже должны что-то делать…»

Орси, явно не считавший, что его оруженосцу пора отдохнуть, довольно ловко отстегнул здоровой рукой перевязь с мечом и пододвинул ее Патрику. «Займись» — коротко велел он. Филипп со свистом вдохнул воздух и посмотрел на Гильома с выражением такого яростного возмущения, что надо было обладать невозмутимостью Орси, чтобы проигнорировать его горящий взгляд. А вот островитянин не расстроился — наоборот, он явно расценил распоряжение Гильома, как разрешение остаться, и просиял от радости. Ричард тоже перевел дух. Похоже, завтра утром, когда придет время двигаться в дорогу, заново поднимать вопрос о Патрике не придется.

​ 

Алисон, дежурившая первой, разбудила его около полуночи, и сонный Ричард неохотно отодвинулся от горячего бока Ригеля. Рядом с драконом ночевать было теплее, чем возле костра. Тем тепла постоянно не хватает, ноги мерзнут, в спину дует — а Ригель был длинным и горячим, и, если пристроиться под боком у дракона, завернувшись в одеяло, спать было даже теплее, чем в кровати в замке. В довершение всего, Ригель полурасправил крылья, прикрывая спящих рядом с ним людей от ветра, и со стороны напоминал наседку, собравшую вокруг себя цыплят.

Когда Ричард покинул свое укрытие, уступив место Алисон, дракон приоткрыл сонные глаза, взглянул на Эйсли, убедился, что ничего интересного не происходит — и мгновенно заснул снова. Ричард поежился от ночного ветра, подбросил в костер несколько толстых веток и подумал, что эти посменные дозоры — просто чушь. Им следовало бы спокойно спать и предоставить Ригелю предупредить их о любой опасности. Это не говоря уже о том, кем нужно быть, чтобы попробовать напасть на их отряд в присутствии дракона… «Это все Патрик виноват» — подумал Ричард про себя. Нельзя же было, в самом деле, сперва хором уверять Гильома в том, что здешние места кишат различными опасностями, а потом спокойно завалиться спать, даже не выставив дозор. Вот и приходится теперь страдать из-за собственной хитрости. Но хорошо уже, по крайней мере, то, что Орси сдался и позволил себя убедить.

Ричард быстро заметил, что на их стоянке бодрствует не только он. Гильом тоже не спал. Причем вместо того, чтобы сидеть возле костра, он привалился спиной к дереву на краю поляны и сидел, глядя в темноту. Со стороны это смотрелось грустно — как будто Железная Рука не просто не мог спать из-за плохого самочувствия и тошноты, а предавался каким-то печальным размышлениям. Ричард помедлил — но потом, не удержавшись, все-таки направился к Орси и опустился на сухую хвою рядом с ним. Он мог бы спросить что-нибудь банальное, в стиле «не спится?..», но предпочел не говорить ничего. В конце концов, если Гильом искал уединения, то они вполне могут просто помолчать.

Орси вздохнул — как будто угадал, о чем он думает.

— Как Патрик? — спросил он.

— Филипп поделился с ним меховым одеялом, так что сейчас оба крепко спят, — ответил Ричард, не особо удивившись неожиданному проявлению заботы. И, чуть-чуть помедлив, с усмешкой признался — Я иногда спрашивал себя — это только мой оруженосец никогда не делает того, что ему говорят? Или это обычное дело?

Гильом поморщился.

— Рискуя окончательно утратить ваше уважение, признаюсь, что молодой человек плюет на мои распоряжения уже не в первый раз. Впрочем, вряд ли что-то может выглядеть хуже того, что вы сегодня уже видели.

— Ну, лично я после сегодняшней только начал вас сильнее уважать, — возразил Ричард. — Моя мать всегда считала, что способность заслужить любовь своих людей — важное качество для лорда. Ваш оруженосец по-настоящему предан вам. Чем это плохо? Было бы гораздо хуже, если бы его ничуть не волновало то, что вы рискуете собой.

— Ваша проблема в том, что вы — хороший рыцарь, но плохой солдат, — пожав плечами возразил Гильом. — Представьте себе, что вы ставите кого-нибудь в резерв во время боя, а он думает — но их же там убьют! — вступает в бой невовремя и губит всю вашу стратегию...

— Может, и так, — не споря, согласился Ричард. — Вам виднее. Но мне ваш Патрик все равно понравился. И я не могу осуждать его за то, что он помчался вслед за вами.

Орси тихо хмыкнул.

— Вы очень добрый человек, сэр Ричард. И ваши друзья тоже. Не скажу, что я хотел бы командовать таким отрядом на войне, но я очень признателен всем вам за то, что вы, имея полное право на меня сердиться за эту дурацкую историю с кражей дракона, согласились мне помочь.

— Просто я понял, почему вы готовы на все, что угодно, чтобы помочь леди Клеменс, — рискнул сказать Ричард. — И причина кажется мне уважительной.

— Даже для кражи или нарушения всех рыцарских традиций?

— Позволю себе думать, что вы просто были не в себе. Но скажите... Вам не приходило в голову, что, если бы леди Клеменс знала, что вы думаете, она, может быть, не отказалась бы от вашей помощи?

Гильом посмотрел на него так, как будто бы не мог поверить собственным ушам — а потом коротко и резко рассмеялся.

— Боже, Ричард!.. Мне ведь не шестнадцать лет. Вы что, действительно считаете, что я страдаю, не решаясь признаться прекрасной даме в своих чувствах? Неужели я и в самом деле выгляжу подобным дураком?..

Эйсли так и подмывало ответить на это, что с момента их последней встречи Гильом и в самом деле вел себя не слишком рассудительно, и что влюбленность плохо сочетается со здравомыслием и логикой. Но в конце концов Ричард все-таки решил, что последний вопрос Орси был риторическим. Поэтому он сказал совсем другое :

— Значит, она... она не любит вас?

Гильом негромко рассмеялся.

— Вы так наивны, Эйсли, что мне, право, жаль вносить сумятицу в ваш ясный и по-детски простой мир. Следить за ходом вашей мысли — все равно что гулять по ровным и посыпанным песком дорожкам в королевском парке. Где уж вам понять, что большинство людей всю свою жизнь блуждает в непролазных зарослях!.. — произнеся всю эту околесицу и еще с полминуты помолчав, Орси все-таки соизволил пояснить — Нет, Ричард, она не сказала, что она меня не любит. Это было много лет назад. Мы были молоды, разгорячены после турнира и вдобавок ко всему навеселе. В общем, мое признание Клеменс ничуть не удивило. Мы провели ночь вместе, прямо в ее турнирном шатре. А на следующее утро она заявила, что это, конечно, было совершено замечательно, но мы слишком разные люди, и что вспышка страсти — это одно дело, а любовь, не говоря уже о браке, куда более сложная вещь, и что мы должны просто забыть случившееся.

— Вот так просто?!

— Вот так просто, — повторил Гильом. И, посмотрев на вытянувшееся и расстроенное лицо собеседника, вздохнул — Идите-ка вы назад в лагерь и ложитесь спать. Так оно будет куда лучше. Почему ваша жена должна мерзнуть одна из-за всей этой чуши? У вас-то, в отличие от большинства людей в этом проклятом мире, все в жизни сложилось наилучшим образом — ну вот и радуйтесь…

— Так я же на часах.

— Ну так тем более ступайте. Хорош "часовой", который оставляет лагерь. Или — знаете что? Ложитесь-ка вы спать. Я разбужу вас, если обнаружу, что я в состоянии заснуть, а до тех пор посторожу за вас. Так будет лучше. Все равно ни на что более полезное я сейчас не гожусь.

​