В темнице у пленника ночи (джен)

На следующее утро все его мысли были не о проверке, а о центаврианском императоре и докторе Франклине. Впрочем, они с мистером Гарибальди единодушно сошлись во мнении, что ничего в пресловутой промзоне не найдут. Вопрос был в том, успели ли центавриане давным-давно все спрятать или на самом деле ничего не затевали. В первом случае оставалась насущная проблема — куда именно? Или где они проворачивали свои дела изначально, если промзона использовалась как отвлекающий маневр? Одно не вызывало сомнений — поездка в Ксонос превращалась в простую формальность. Лу Велш решил сослаться на плохое самочувствие и остаться в столице. Так как центавриане воспринимали его мелкой сошкой и членом проверочной группы, от которого меньше всего стоит ожидать неприятностей, то все министры, гвардейцы и охранники должны были увязаться за императором, Гарибальди и Г'Каром и отсутствовать до самого вечера. А Велш тем временем собирался разведать обстановку в надежде что-нибудь раскопать.

Прошедшая ночь многое дала Г'Кару. Он успел пропустить через себя все впечатления от вечера и полученную информацию. Прожить, переболеть мыслями и эмоциями, которые бушевали у него внутри. Вступить с ними в битву и одолеть, укротить. Чтобы потом спокойно проанализировать, что узнал, и обдумать, как действовать дальше. Это помогло ему трезво мыслить и сохранять хладнокровие во время поездки в Ксонос и событий, которые последовали дальше.

Для начала правильно держаться с Дурлой, не скрывая, что вспомнил их первую встречу, но с безразличной безупречностью и чувством собственного достоинства не давать тому повода использовать это против себя и их миссии. С помощью малозаметных и понятных только им двоим мелочей заставить лицемера чувствовать себя неуютно и нервничать, пока другие министры в ожидании императора обсуждали последствия ночного разгула стихии и эффективность предварительно принятых мер.

Моллари появился с небольшим опозданием. Но внешне не было заметно ничего тревожного. Обычный вид для перебравшего с алкоголем накануне. Он был серьезен и для себя немногословен, но это вполне соответствовало ситуации. Ожидать, что Моллари при Дурле и прочих министрах заговорит о прошлом вечере, не приходилось, даже если бы он все помнил. И Г'Кар гадал, сколько тот забыл? Где точно проходит граница воспоминаний перед приемом, которые препарат захватил, а какие события остались у Моллари в памяти. Сохранилось ли хоть что-то из их вчерашних посиделок? Понять ничего было нельзя. Зато от Г'Кара не укрылась неприязнь, которую у Моллари вызывал Дурла одним только своим видом. Нет, она не имела ничего общего с той яростью и гневом, которые некогда горели настоящим пожаром между ними. Эта неприязнь была отвращением на физическом уровне. Без единого шанса на уважение или хотя бы интерес. Со стороны придраться было не к чему. Но Г'Кар достаточно хорошо знал Моллари, чтобы считать это. Впрочем, Дурла тоже чувствовал подвох в репликах, жестах и действиях с двойным дном, которые предназначал ему император. Видимо, поэтому он и занервничал, когда понял, что Г'Кар вспомнил его активную роль в замене цепей на более прочные. Дурла боялся — если Моллари узнает, того щита, той силы, которая оберегает его от немилости, окажется недостаточно. Значит, при дворе до сих пор помнили об особых отношениях императора и лидера нарнов. Это бодрило и искушало проверить чувство юмора и самообладание министров на прочность.

Но во время поездки в Ксонос стало понятно: Моллари рассеян, мыслями где-то далеко, и суть их такова, что он не на шутку напряжен и чем-то всерьез обеспокоен. Они предсказуемо ничего не обнаружили в ходе проверки — вряд ли дело было в ней. Только один раз Моллари весело сверкнул глазами, когда заметил, как Г'Кар потихоньку доводит Дурлу. Ему определенно понравилось. Но вскоре Г'Кар получил тихое незаметное предостережение:

— Теперь не забывай, что ты значительно поднялся в рейтинге его личных врагов. Не теряй бдительности, этот скользкий тип умеет бить исподтишка и долго вынашивает свои планы мести.

После Моллари неоднократно пытался предупредить о чем-то еще. Но на них всегда было направлено множество глаз, и не меньшее количество ушей старательно прислушивалось к их разговорам. Моллари эта невозможность поговорить терзала и выводила из себя. Чем дальше, тем более нездоровым он выглядел. У него появился какой-то странный то ли тик, то ли спазм: несколько раз Моллари поворачивал голову к плечу непонятным судорожным движением, и на его лице появлялась болезненная гримаса. Г'Кар даже стал подозревать еще один побочный эффект гремучей смеси препарата с термоядерной дозой бривари. Но остальные центавриане, похоже, ничего не замечали или не придавали особого значения.

А вот от мистера Гарибальди тоже не укрылись странности, происходящие с Моллари. И слепоту придворных он толковал как часть спектакля, которая должна была убедить проверяющих, что все в порядке.

— Вы ведь помните, Г'Кар, похожий вид бывал у Лондо, когда его мучили совесть и чувство вины? Он выглядел так, если натворил что-то грандиозное, с чем не мог справиться, и оно выходило из-под его контроля. Нет, центавриане определенно готовят какой-то очень неприятный сюрприз, который пытаются скрыть до поры до времени.

Что ж, конечно, могло быть и так. Но мистер Гарибальди не разговаривал вчера вечером с Моллари и не знал той информации, которую получил Г'Кар. Поэтому не видел другого, тоже вполне реального объяснения: Моллари не помнил, что предупредил об опасности, грозившей доктору Франклину, и о попытках дракхов помешать созданию средства от наночумы. Из-за чего не находил себе места и хотел сообщить об этом снова. Неизвестно, обладали ли теми же сведениями Дурла и его сторонники. Но, скорее всего, решили бы, что для них будет хорошо, если вирус уничтожит одну из наиболее развитых и влиятельных рас Межзвездного Альянса.

Г'Кар начал испытывать все большую тревогу за доктора Франклина. Неизвестно, сколько еще у них оставалось времени до покушения. Казалось, сейчас доктор находился в полной безопасности в тщательно охраняемом исследовательском центре. Но стоило убедиться в этом лично, рассказать Стивену об объявленной на него охоте, проверить, нет ли слабых мест в его защите, и укрепить ее всеми возможными способами. И оставлять Моллари в террариуме Дурлы, когда здесь творилось нечто мрачное, гнетущее, определенно опасное, было тяжело. Императору явно не хватало надежного союзника. Полностью независимого от местного расклада сил и преданного только ему. Г'Кар до сих чувствовал некоторую обиду за отказ от его услуг телохранителя. Моллари и прошлым вечером просил в первую очередь позаботиться о докторе Франклине, о такой симпатичной ему человеческой расе. А от него улетать и не возвращаться больше.

Их борт уже приближался обратно к столице, когда на горизонте показался маленький стремительный флаер. После коротких переговоров он метнулся к ним и состыковался. Дурла поспешно извинился и отправился выяснять, зачем прибыл посланник. Еще больше помрачневший Моллари последовал за ним. А министр развития Кастиг Лионе принялся усиленно вопрошать мистера Гарибальди, каковы же предварительные результаты проверки. Но Г'Кар благодаря искусственному глазу видел, что стоило пилоту флаера произнести первую фразу, Моллари изменился в лице и побледнел. К концу доклада он пришел в самую настоящую ярость. В какой-то момент казалось, что император сейчас душу вытрясет из своего министра национальной безопасности. Но неожиданно для всех схватился за висок, очевидно испытывая сильнейший приступ головной боли.

Лионе, видимо, заметил реакцию Г'Кара и обратился к нему с каким-то высосанным из пальца вопросом. Тот отвлекся, чтобы заявить о своем намерении завершить разговор и позвать мистера Гарибальди. А когда посмотрел обратно, то Моллари уже не было. Как выяснилось, он улетел с пилотом флаера.

— Срочные дела государства потребовали личного присутствия императора, — сообщил подошедший Дурла. — Когда прибудем в столицу, вас проводят в ваши комнаты. Наверняка вам необходим отдых после столь насыщенной поездки.

Отослав слуг, предлагавших свою помощь в нелегком деле восстановления сил, они с мистером Гарибальди отправились проведать якобы прихворнувшего третьего члена команды. Но мистера Велша не было в его комнате. У дверей их и настигло известие, что он не вернется. Его труп нашли в каком-то переулке со следами насильственной смерти. Их сразу же пригласили на опознание.

Очевидно, мистер Велш раскопал что-то важное.

Минувшая ночь очень помогла Г'Кару. Она дала ему возможность свыкнуться со всеми потрясениями, которые принес разговор с Моллари. И принять как данность, что им предстоит еще много испытаний. Перегореть эмоциями и теперь держать себя в руках, чтобы не наломать дров, не угодить ни в чьи ловушки и не потерять драгоценное время понапрасну. И помнить: не стоит делать скоропалительных выводов. Все может оказаться иначе, чем выглядит на первый взгляд. Например, то, что императора Моллари они так больше и не увидели.

Соболезнования от него передал Дурла, ожидавший их в морге вместе с бесстрастным коронером. Министр выглядел очень мрачным и старательно демонстрировал практически идеальную вежливость. Складывалось впечатление, что убийство одного из членов инспекционной делегации и для него стало неожиданной и весьма неприятной новостью. Очевидно, такого рода скандал и конфликт с Альянсом совершенно не входил в его планы. Вернее, грозил их разрушить. Впрочем, ситуация была щекотливой для обеих сторон. Вопрос, почему мистер Велш остался под предлогом плохого самочувствия, а сам, дождавшись темноты, тайком покинул дворец и в одиночку отправился бродить по столице, так и висел в воздухе.

— Опасные подворотни, где велика вероятность стать жертвой преступника, есть везде. И Прима Центавра, как ни прискорбно, не исключение, — констатировал Дурла.

Мистер Гарибальди был объят горем потери и гневом, будто пламенем. И у него не было ни информации, ни ночи, за которую сгорело бы все лишнее. Г'Кар не мог вернуть ему друга. Но в его силах было находиться рядом и стараться уберечь мистера Гарибальди от ошибок, которые никого бы уже не спасли.

Прошлая ночь дала Г'Кару знание, силы и надежду. Не говоря уже о важнейшей задаче. И теперь он ко многому относился иначе.

Г'Кар не удивился, когда в морге неожиданно появился бывший помощник Моллари. Скорее, даже обрадовался: он мог доверять Виру Котто. И тот вряд ли смог бы долго не подавать виду, если бы с Моллари случилось что-то катастрофическое после приступа головной боли.

Г'Кар почти не удивился, когда этот центаврианин, которого он привык считать застенчивым тюфяком, проявил недюжинную твердость и принялся давить на них с мистером Гарибальди. Котто просил дать ему возможность лично расследовать убийство мистера Велша. И позволить центаврианам самим разрешить свои внутренние проблемы.

Тот Г'Кар, каким он был пару дней назад, никогда бы не поверил, что Котто справится. Сегодняшний, переживший ночь мрудулы, сразившийся со своими сомнениями и одержавший над ними верх, убедил мистера Гарибальди дать центаврианину шанс.

Вир Котто поразил Г'Кара, когда убийцу Лу Велша в тот же день настигло возмездие. Слово, данное мистеру Гарибальди, было исполнено.

Покидал Приму Центавра Г'Кар с мыслью, что Моллари не придется противостоять коалиции Дурлы в одиночку.

Первым же делом он постарался связаться с доктором Франклином. Тот не выглядел довольным, что его оторвали от работы в лаборатории. Зато был живым и невредимым. Г'Кар вылетел к нему сразу, как только представил Шеридану свою версию отчета.