Онлайн (гет)

— Было, конечно, как и у всех :) Особенно в школе. Ну, ты знаешь, учеба всегда оставляет массу «приятных» впечатлений.

И одноклассники. Но об этом она не скажет.

Нормальный ответ, вроде бы. Нормальный.

Хельга перечитала его ещё раз, подвела курсор к кнопке «отправить» — и замерла.

Может, написать немного иначе...

— Было, конечно, как и у всех :) Особенно в школе. Кто из нас не творил глупости?

Так лучше. Но, наверное, стоит уточнить, а то подумает, что она травкой баловалась. И таблетки в эту картину вписываются весьма удачно. Нет, надо изменить.

— Было, конечно, как и у всех :) Ты не поверишь — я в младшей школе очень любила доставать других детей. Но кто из нас не творил глупости?

Чересчур откровенно.

Хельга спрятала лицо в ладонях и посидела так немного, опираясь на локти.

Зачем он вообще это спрашивает? Кто, чёрт возьми, в принципе спрашивает подобное! Спросил бы о внешности, о месте жительства, о семье — ну не об ошибках же прошлого!

Или он что-то подозревает?

Хельга вчиталась в строки внимательнее, словно пытаясь сквозь них увидеть его мысли, но увидела лишь размытые черты своего отражения в мониторе.

Ай, пошло оно всё! Отправить.

Курсор вернулся на кнопку — и в то же мгновение раздался резкий грохот. Хельга аж на месте подпрыгнула от неожиданности. Оказалось, прикрытая форточка распахнулась со всей дури, врезавшись в оконный проём. Хорошо хоть стекло целое.

Только тогда Хельга обратила внимание на погоду. На улице разыгралась нехилая буря: ветер, завывая, впечатывал в здания и землю нескончаемый дождевой поток. Что ж, если её друзья-предатели сейчас гуляют, досталось им заслуженно. Вот она, праведная месть, даже вселенная на её стороне.

Интересно, Арнольд с ними пошёл?

Хельга надеялась, что да. И пусть в таком случае они наверняка промыли уже ей все косточки — плевать. Если Шотмен мокнет под ливнем, оно того стоило.

Сообщение так и не отправилось, но теперь ей снова захотелось его изменить.

— Было, конечно, как и у всех :) Ты не поверишь — я в младшей школе очень любила доставать других детей. Признаться честно, над одним мальчиком я издевалась сильнее всего. Сейчас-то понимаю, что со стороны возникало ощущение, будто он мне нравится, но это не так) Просто он был слишком доверчивым, а таких людей всегда доставать легче. В общем, сейчас я жалею, возвращаясь к твоему вопросу. Но кто из нас не творил глупости?

Нет. Нет. Так нельзя.

Хельга встала, прошлась по комнате. Закрыла форточку. Открыла форточку. Вдохнула поглубже прохладу, сырость и озон. Прошлась по комнате. Выключила свет. Закрыла дверь на щеколду.

Небо сверкнуло фиолетовым, когда она вернулась за компьютер и начала печатать.

— Было. На протяжении нескольких лет я вела себя ужасно с дорогим человеком. И даже когда у нас стало налаживаться — снова все испортила. Хочется верить, что я сделала это ради него. Он будет счастливее с кем-то другим, абсолютно точно. Но жалеть об этом я буду, наверное, до конца жизни.

Перечитать сообщение Хельга не смогла. От одного только взгляда на собственные слова ей нестерпимо хотелось разбить монитор о стену и никогда больше не выходить в инет.

Вместо этого она смотрела в окно. На всполохи молний, впивавшиеся в тёмные бока туч, на дождевую завесу. Вместе с раскатами грома вопили сигнализации машин.

Какая же она дура. Возомнила себя героиней романа. Давно пора понять, что всем насрать на её истинные мысли и чувства. Майлз не исключение.

Неизвестно, зачем он спросил подобное, но ясно одно: она не должна отвечать честно. Ответит — и вся игра коту под хвост.

Стелла не Хельга.

Она безжалостно удалила слезливо-сопливое откровение и принялась печатать самый первый вариант. В этот момент компьютер, издав судорожный вздох, выключился.

— Эй! Какого...

Хельга попыталась включить его вновь, но ничего не вышло. Пощёлкала свет туда-сюда — ноль реакции.

Шикарно. Электричество отрубилось.

Чёртова гроза.

Вооружившись телефонным фонариком, Хельга спустилась на первый этаж. Мириам дрыхла на диване в гостиной и после насильственного пробуждения ещё долго не могла сообразить, что происходит. Наконец, до неё дошло, и она даже добралась до щитка в подвале, но понятия не имела, что делать дальше. Хельга подумала раздражённо: надо было взять урок у отца для подобных случаев. Сам Боб задерживался на работе, что выяснилось после того как она ему позвонила, а из-за погоды мог там торчать ещё долго. Мириться с этим Хельга категорически не желала, но и лезть в щиток побаивалась.

Спустя некоторое время Мириам заметила, что в доме напротив тоже не горят окна. Они вдвоем выглянули на крыльцо — и тогда стало понятно, что электричества нет у целой улицы, насколько хватало взгляда. Мириам пошла к соседям, совершенно позабыв про зонт, а Хельга вернулась домой. Надо было зайти в ванную. А там, глядишь, и свет дадут.

В ванной воняло сладковатым сигаретным дымом. Хельга громко чихнула и как можно быстрее открыла узкое окошко, ударившись в полутьме коленкой об унитаз. Тяжело, когда мать бестолковая — знает ведь, как отец бесится, но всё равно забывает проветривать. Тьфу.

После она хотела отсидеться в своей комнате, однако вернувшаяся Мириам настойчиво звала её спуститься. Что, телек не работает, можно и о дочери вспомнить?

— Ну, — начала она ещё на лестнице, — какие новости с фронта?

— Провода оборвались, — ответила мать туманно. Хельга посветила на неё фонариком — с волос капало.

— И когда починят?

Она ожидаемо не знала. Хельга, вздохнув, посоветовала просушиться. Мириам в ответ попросила её остаться с ней, хотя бы ненадолго. Выглядела она при этом довольно жалко, и Хельга не смогла отказать.

— Не забывай окно открывать в ванной, когда куришь, — равнодушно заметила она, сидя в родительской спальне, пока мать переодевалась.

В шкафу явно что-то упало, а затем посыпались извинения. Мириам усердно просила прощения, а когда вышла, села рядом с Хельгой и взяла её за руку.

— Не повторяй моих ошибок, дорогая, — сказала она тихо, и стало понятно, что речь не только о сигаретах. — Ты ведь такая хорошая девочка.

Хельга отцепила пальцы матери от своей ладони, пробурчав «ну конечно». Ха-ха. Знала бы она, что «хорошая девочка» начала курить ещё в тринадцать. Впрочем, бросила тоже в тринадцать, но на её счету и помимо этого числились грешки.

Пока Мириам разливалась рекой, какая она ужасная мать и как ей жаль, Хельга пыталась вспомнить, почему вообще так вышло.

Началось всё зимой, в последнем классе средней школы. Те рождественские каникулы были самыми худшими в её жизни: они всей семьей гостили у родственников со стороны отца. После незабываемой поездочки Хельга в школу бежала как на праздник. Однако и там её ждало одно лишь расстройство — воздыхание Арнольда по местному ангелу с приторным именем Ханни вошло в свой пик. Он уже предпринимал активные действия, и смотреть на эти ухаживания было до мерзости больно. На совместных уроках Хельга старалась загородить свой обзор учебниками и тетрадями, а в перерывах выбирала уединённые места, где бы точно их не встретила. Так уж получилось, что стопроцентно она не могла столкнуться с ними или её подружками только на заднем дворе школы или под лестницей возле черного входа, где порой собирался всякий сброд, чтобы покурить.

Не сказать, что ей нравилась компания. Наоборот, чаще всего Хельга выбирала моменты, когда в закутках никого не было. Сигареты ей тоже не особо нравились — ни мамины, блевотно-сладкие, ни те, что удалось выменять за карманные деньги. Процесс должен был успокаивать, по заверениям многих, но и этого эффекта Хельга не замечала. Что нравилось — а чёрт его знает. Она не могла это объяснить даже тогда. Просто чувствовала себя живой.

После того как Арнольд обзавёлся девушкой, она сбегала на задний двор в любой удачный момент. Лишь бы только не видеть их смазливые рожи, лишь бы не слышать, как их обсуждают одноклассники, лишь бы не ощущать на себе сочувствующий взгляд Фиби.

А они ещё и прогуливали вместе.

Смотреть на пустые места было даже больнее.

В один из таких дней Хельга поцапалась с шавкой из «плохой компании» — он потребовал сигарету, а она его послала. Всё закончилось дракой, но она этого и ждала: до жути хотелось сорвать злость на ком-нибудь. Синяки и сбитые в хлам костяшки того стоили. Хельга ему нос расквасила, как — до сих пор непонятно.

Учителя, разнявшие их, по сути поймали с поличным. Лавочку на заднем дворе прикрыли, за что остальные курильщики, ясное дело, благодарны им обоим не были. Так и закончилась история её вредной привычки — желание курить странным образом испарилось и больше не беспокоило.

А бонусом — вскоре Арнольд бросил свою пассию, и его поливали удобрениями до самого выпуска. Их разрыв послужил замечательным подарком Хельге на день рождения.

— ...определиться с колледжем. Ольга в твои годы уже готовилась к поступлению.

Опять Ольга, чтоб ей пусто было. О чём бы ни шла речь, всё сводится к дорогой сестрице.

Родители тогда о курении не узнали по той же причине — наслаждались её приездом. В школу их вызывали несколько раз, но никто так и не пришёл. Хельге удалось умаслить директора, сославшись на занятость родных и клятвенные заверения больше так не поступать. Даже слезу пустила.

Помнится, её в тот день оставили наедине с личными делами учащихся. Случайно, конечно, и всего на десять минут, но она успела порыться не только в своём, но и в деле Арнольда. Много интересного узнала, в том числе и имена его родителей.

Хельгу пронзило током от макушки до пят.

Имена.

Майлз и Стелла.

Вот почему они показались ей знакомыми.

Где же электричество, когда оно так нужно?!