Онлайн (гет)

— Коротышка, ты разве не опаздываешь?

Опаздываешь... на работу, точно. Или не опаздываешь...

Еще не пробудившийся окончательно, Арнольд вынырнул из сонных размышлений на пару с поглощением яичницы и взглянул на говорящего. Дедушка с кружкой кофе в руках сидел рядом. Погодите — сон мигом сняло, — какой кофе, ему же нельзя!

— Да знаю, — отмахнулся тот, беззаботно улыбаясь, — у тебя сейчас физиономия как у доктора Фер... Фор... усатого, в общем.

Покачав головой в назидание, Арнольд выдавил что-то про лишние пять минут, снова проваливаясь в дрему. Дед будто специально повысил тон, говоря что-то о погоде — мол, ураган вчерашний провода оборвал на соседних улицах, хорошо, что не на нашей. Арнольд на автомате кивнул, поставил тарелку в раковину, залпом допил чай — и двинул на выход.

Только во время обеденного перерыва он понял, что забыл про ланч. И это досадное недоразумение стало вишенкой на торте сегодняшнего дня, буквально выбивающего из рук всё, к чему бы Арнольд ни прикасался. Задержка автобуса — пожалуйста. Выговор от шефа — извольте. Ошибка в планограмме, из-за которой пришлось переставлять целый стеллаж, — получите, распишитесь.

Ничего хорошего и не произойдет, уверял он себя, доедая покупной бургер. А всё почему? Потому что.

В последнее время Арнольд частенько задумывался об удаче. Точнее, о том, по какой причине она постоянно от него отворачивается, раз за разом. Обычно он не верил в подобные вещи, но слишком уж много совпадений получалось, будто вселенная ему за что-то мстила. Да, в большинстве случаев Арнольд косячил сам, но были и загадочные, непостижимые явления.

Взять, к примеру, поведение некоторых людей, стоящее в одном ряду с удачей, мистикой и пришельцами — по степени таинственности.

Стелла вчера так и не ответила. То ли обиделась, то ли произошло что... Лучше бы, конечно, обиделась. Арнольд уже был морально готов к очередному провалу в общении с девушками. В патовую ситуацию верилось с трудом — по непонятной причине он и не волновался почти.

Второе письмо всё же полетело вчера к адресату — ночью, когда надежда на ответ исчезла. Майлз извинился за неуместный вопрос и предложил сделать вид, будто ничего не случилось. Оставалось только надеяться, что Стелла согласится. Вне форума он был абсолютно бессилен.

Касаемо другого источника тайны Арнольд ощущал бессилие ещё острее. Хельга. Снова ворвалась в его разум — хотя и не уходила из него никогда, лишь притаилась, выжидая момент.

Ему не стоило о ней думать.

Ему стоило относиться к ней как к обычной однокласснице, с которой они росли вместе. Как к Ронде или Надин. Почему он не может относиться к ней как к Ронде или Надин?

Всего-то и надо — забыть один-единственный год. Ну и частично пять лет после. При желании и не такое возможно... только есть ли оно, желание это?

Расставляя банки с содовой, Арнольд вспоминал, как спорил с Хельгой — кто выпьет больше. Они тогда потратили все карманные деньги, газировка уже чуть ли из ушей не шла, а борьба закончилась ничьёй. Еще неделю он смотреть не мог даже на рекламу. Зато по банкам было очень здорово пулять бумажными шариками: Хельга научила делать это максимально далеко и точно. Арнольду понравилось быть по ту сторону.

Запыхавшаяся покупательница, спросившая дорогу до отдела книг, напомнила ему десятый день рождения. Хельга, наверное, так же бегала по книжным города в поисках заветного атласа с Южной Америкой — он тогда с ума сходил, мечтая о подробнейшей карте, словно в ней нашлась бы подсказка для поиска родителей. Лучший за всю жизнь сюрприз Арнольд тогда получил, подсказку — нет.

Пять с лишним месяцев немного подточили их дружбу, но он всё равно хотел сделать подарок на её день рождения особенным. Попытки аккуратно выведать, чему бы Хельга обрадовалась, ни к чему не привели: она тогда и не радовалась почти, изредка улыбаясь и глядя на него как-то странно. Будто прощалась перед переездом в другую страну. Конечно же Арнольд удвоил усилия, намереваясь узнать, что не так, но неизменно натыкался на стену: то у неё дела, то говорить неудобно, то «отстань, всё в порядке». Со временем «отстань» звучало всё чаще, пока наконец не вылилось в настоящую ссору.

И как раз её Арнольд бы забыл с превеликим удовольствием. Перед разговором он уже был взвинчен — до праздника оставались считанные дни, тревога плескалась через край, а Хельга просто молчала. Неопределенность выводила его из себя. Арнольд не мог понять, не мог помочь и не мог успокоиться. На встречу он шёл с суровой решимостью во что бы то ни стало докопаться до правды, но стоило лишь подойти к двери чёрного входа, как вся решимость куда-то улетучилась. На её место приползли сомнения.

Если Хельга так упирается, может, ей и не нужна помощь? Может, это её осознанный и окончательный выбор — каждый человек имеет право на выбор. С другой стороны, каждый человек имеет право и на помощь друзей. Как поступать в таком случае, навязывать себя насильно? Если бы речь шла о Джеральде, Арнольд помог бы не задумываясь, ожидая того же в свою сторону — так ведь и случалось, не раз и не два. Но с Хельгой всё было сложнее, гораздо сложнее. Джеральд несмотря ни на что останется его другом, в отличие от неё. Арнольд не сомневался, что она могла с пугающей лёгкостью сжечь мосты при необходимости. А была ли необходимость в этом случае — одной лишь ей известно.

Как оно всегда и бывало, рассуждения только ухудшили положение, и во время беседы Арнольд чувствовал себя еще неувереннее, чем раньше. Хельга упиралась похлеще любого барана, в конце концов рассердившись и хлопнув дверью, и этот резкий звук отдался в голове выстрелом. Паника затмила рассудок — и в следующее мгновение он уже держал её за запястье, остановив в пустом коридоре школы на полпути.

Она на секунду зависла, а после резко выдернула руку и прошипела:

— Да когда ты уже отстанешь, Шотмен?!

— Когда ты перестанешь врать, — сказал он с непонятно откуда взявшейся решимостью и, прежде чем подумать, выпалил: — Я не забыл твои слова. Я помню, что было тогда на крыше. Дело ведь в этом?

Хельга замерла вполоборота, глядя куда-то в стену, и он продолжил развивать внезапную мысль:

— Я всё помню, но это не значит, что начну чего-то требовать от тебя или смеяться. Я тебя понимаю. Не уходи.

Она обернулась, и в её взгляде Арнольд увидел надежду. Воодушевленный, он заверил её со всем пылом, на который только был способен:

— Ничего не изменится, Хельга. Ты всегда будешь моим другом. Теперь я узнал тебя совершенно с новой стороны и не хочу терять. Мы можем больше никогда не упоминать тот день — ты смущена, и это нормально, я всё понимаю. Не обращай внимания на бред, который они говорят, — махнул он рукой в сторону, подразумевая одноклассников, — они ничего не знают. Так глупо называть нас женихом и неве...

— Заткнись!

Только сейчас Арнольд заметил резко сменившееся выражение её лица. Красная как помидор и злая как собака, Хельга накинулась на него со срывающимся криком, обещая выпустить кишки наружу, если он сейчас же не прекратит.

Арнольд опешил и даже шагнул назад, а она не унималась:

— Ты думаешь, что всё про меня знаешь, святоша, — ткнула его указательным пальцем в грудь. — Думаешь, что понимаешь мои чувства, — процедила сквозь зубы. — Но ни черта ты не знаешь, что ты вообще можешь знать! Куда мне до тебя, о непогрешимый Арнольдо, я ведь всего лишь отброс, портящий одним только видом твою идеальную жизнь. Что, не удалась благотворительность?

Хельга сыпала оскорблениями и абсурдными выводами, а он пытался понять, что сказал не так. С чего она вообще завелась, он ведь помочь хотел!

— Я не...

Тщетно. Она его даже не слышала, продолжая обвинять во всём на свете.

Арнольд начал злиться, чувствуя, как от вскипающего гнева волосы на затылке шевелятся. Он и не знал раньше, что подобное бывает, но сейчас — ощущал, как злость достигает критической отметки. Три, два, один...

— Ты хочешь всегда быть одна, Хельга? Что ж, ты на правильном пути, продолжай в том же духе.

Она замолчала, глотая слова, и сжала дрожащие губы.

Арнольд понял, что именно сказал.

Она показала средний палец и быстро, срываясь на бег, покинула школу.

Эту сцену он помнил с поразительной точностью, будто всё случилось вчера. Не раз она приходила во снах, извращаясь до неузнаваемости, но одинаковым всегда оставался взгляд Хельги перед уходом. Кроме злобы и обиды в нём точно была боль.

Анализируя произошедшее спустя годы, Арнольд всё равно не понимал, когда их дружба начала рушиться, когда всё стало таким сложным и запутанным. Даже в пятнадцать он не мог разглядеть мотивы десятилетней Хельги — почему она вообще с ним дружила, если не моргнув глазом порвала все связи после, и что именно скрывала. В минуты раздражения Арнольд сваливал всё на внеплановую первоапрельскую шутку, которая «немного» затянулась, а в минуты отчаяния — на её неумение доверять.

Одна-единственная вещь не вписывалась ни в какой из вариантов: признание на крыше. От тех слов у Арнольда до сих пор иногда горели уши. Хельга казалась столь искренней, что возможность розыгрыша была почти нулевой. Но если он ей и правда нравился, зачем было убегать?

Зато по крайней мере причину скандала Арнольд понял — не сразу, лишь через три года, но понял. Что конкретно он сказал тогда не так... да всё. Буквально всё, начиная со слов «будешь другом» и заканчивая «глупостями», которые для Хельги могли значить совершенно иное. Возможно, она и не хотела забывать тот день на крыше. Возможно, она хотела его обсудить.

И даже до такого, казалось бы, очевидного вывода он дошёл не сам, а с помощью Ханни — естественно, не называя в рассказе имён и сославшись на друга.

После прозрения Арнольду стало ещё паршивее: если раньше он мог вполне справедливо злиться на оскорбления Хельги, теперь именно его поведение в той ситуации выглядело по-настоящему жестоким. Неужели он настолько глуп?

На автомате он как-то добрался до дома. Очередной день под флагом самокопания, отлично. А всё из-за вчерашнего кино: надо было отказаться, когда узнал, что пойдёт Хельга. Нет же, он надеялся на какое-то чудо — вдруг им удастся поговорить, вдруг она не сбежит сразу, вдруг пойдёт навстречу. Не пошла. Сбежала. Порой казалось, что ей уже давно плевать и на него, и на ту историю, и вообще на всё.

Наверное, не казалось.

Наверное, только его заклинило, значит и разбираться со своей проблемой он должен сам.

А Стелла всё-таки вернулась, и Арнольд выдохнул с облегчением. Одним обиженным человеком меньше. Как не вовремя у них провода оборвало... и где-то он это уже слышал.

От: Стелла

Сегодня, 6.13 PM

Фух! Рада, что ты не в обиде. Но раз уж момент все равно упущен, может, не будем продолжать вчерашний разговор?)

И кстати, у меня к тебе есть вопрос (беспалевная смена темы, хаха). Довольно странный, предупреждаю.

Майлз — твое настоящее имя или только ник? Надеюсь, это не слишком личное, мне просто интересно.

Внутри что-то на мгновение сжалось. Как она?.. Как она узнала? На форуме никто не в курсе, зацепок он не оставлял — даже просмотрел сообщения на всякий случай, всё чисто. Почему она это спросила?

Боясь, что ещё немного, и у него начнётся мания преследования, Арнольд глубоко вдохнул и выдохнул. Ну, не такой уж подозрительный вопрос. Может, в её штате мода на него прошла полвека назад и это редкость. Или родственника так зовут. Или действительно простое любопытство, всякое бывает.

Над ответом он долго не думал:

От: Майлз

Сегодня, 6.17 PM

Да уж, вопрос странный :)

Меня и правда зовут Майлз. А что насчет тебя?

Как раз когда он закончил оправдывать свой поступок, из приоткрытого окна донёсся скрип. Похоже, опять водосток отходит — из-за вчерашнего урагана, видимо...

Ураган.

Провода.

Вспомнил!

Стоп. Это что же получается, Стелла может быть в Хиллвуде?