О полезных демонах, рыжих кошках и настоящих именах (джен)

Особняк оказался не слишком-то старинным, но запущенным — каменные стены поросли мхом, крыша кое-где прохудилась, в окнах недоставало стёкол. Кованые ворота проржавели и выглядели так, словно их давным-давно никто не открывал. Доктор нахмурился, зато граф быстро сообразил:

— Здесь есть чёрный ход! Никто не подъезжает спереди.

Технически это даже нельзя было назвать чёрным ходом — просто позади в ограде обнаружилась дыра, достаточная, чтобы без труда прошёл мужчина тучной комплекции.

Некогда дом был, пожалуй, милым. Во всяком случае, его окружал сад, сейчас одичавший, да ещё и, по осеннему времени, голый. Окна нижнего этажа увивал густой плющ.

— Не понимаю… — пробормотал граф. — Где охрана? Барон мог бы позволить себе десяток крепких парней с пистолетами.

Доктор Эванс мысленно согласился, вытащил палочку и приказал невербально: «Гоменум Ревелио!»

Видимые только ему лучи заклинания разлетелись в стороны, один растаял, найдя графа Фантомхайва, а остальные — целых семь — устремились в дом.

— Во всяком случае, — заметил доктор, — он не один. В доме семь человек.

И просто для проверки добавил: «Демониум Ревелио». Но, к счастью, демон на территории особняка обнаружился только один, и тот — знакомый.

Доктор взглянул на него и напрягся. Демон озирался по сторонам, чуть ли не принюхивался к чему-то в воздухе, чисто ищейка. Он не утратил своего человеческого облика, но отпустил контроль — глаза полыхали красным.

— Осторожно, милорд, — произнёс он вкрадчиво, — барон может оказаться не так уж прост.

— Охраняй меня, — приказал граф и первым без малейших колебаний, не показывая и капли страха, пошёл к облупившейся красной двери.

Демон держался совсем рядом с ним, почти прижался к плечу. Доктор, не опуская палочку, пошёл следом на небольшом расстоянии. Хотелось верить, что демон сумеет защитить ребёнка. А его самого, вероятно, ожидало другое дело.

Не охрану собрал в доме Фейрфакс. Пятеро похищенных детей. Он сам. И слуга. Отличная выходила математика.

Казалось, что особняк простоял бесхозным лет пятнадцать — миновав тёмный коридор для прислуги и слегка попетляв, они вышли в заброшенный грязный холл. С многорожковой люстры свисали полотнища паутины, потолочный плафон, вероятно, когда-то расписанный, промок и порос плесенью. Доски скрипели под ногами, местами из-под пола сочилась вода.

В пыли и грязи отчётливо виднелись цепочки следов — больших и маленьких. Они поблёскивали в тусклом свете пробивавшегося через грязные окна солнца.

Граф тоже увидел следы и уверенно двинулся туда, где цепочки сходились — к входу в гостиную. Коснулся медных тусклых ручек, выпрямил голову и толкнул обе створки дверей.

Из гостиной пыхнуло жаром. Доктор Эванс подскочил, чтобы рассмотреть всё получше. Успел увидеть пол, расчерченный сложными символами пентаграммы, детей в белых сорочках, стоящих по углам и сжимающих в руках тонкие церковные свечки.

— Услышь моё воззвание! — раздался хриплый мужской голос. — Услышь! Madilon solymo theu… — речь полилась мягко, нараспев.

Доктор напрягся, пытаясь разобрать эту тарабарщину, и уже собрался объявить, что она не работает, как внезапно — сработало. По кругу вспыхнула стена пламени, отрезая и Фейрфакса в тени, и детей от доктора и графа.

— Себастьян! Что происходит?!

— Это, — произнёс медленно, будто не до конца осознавая сам себя, демон, — ритуал призыва.

— Ameclo segrael praredun adricanorom…

Голос Фейрфакса набирал силу, а доктор со всей отчётливостью понял: надо разрушить огненную преграду. Немедленно. Потому что, если ритуал дойдёт до конца, случится нечто ужасное и непоправимое.

Шагнув к пламени, почти не ощущая жара, он направил палочку прямо перед собой и вслух произнёс:

— Агуаменти!

Мощный поток воды обратился горячим паром, заставил доктора отпрыгнуть в сторону.

— Прекрати его, Себастьян! Немедленно!

— Протего! Финита Инкантатем!

Заклинания не действовали — они отталкивались от огненной стены. Пламя не желало преобразовываться, затухать, отменяться или раздвигаться. А когда доктор, наплевав на безопасность, окружил себя щитом и попытался пройти сквозь него сам, его просто отбросило назад.

— Себастьян, прекрати ритуал! Это приказ!

Доктор обернулся как раз вовремя. Демон, плавно поклонившись, расправил манжеты и сделал шаг к огню.

— Martiro timo cameron Phorsy metosite Prumosy Dumaso, — всё так же читал Фейрфакс, его голос не дрожал, не сбивался.

Это ощущение, предчувствие ужасного оказалось доктору знакомо. Однажды две жизни назад он тоже следил за тёмным ритуалом, не в силах вмешаться, и повторял про себя: «Пусть он утонет!»

Пусть что угодно пойдёт не так!

— Elivisa Alphrois fubentroty…

Демон подошёл уже совсем близко, огонь не обжигал его и не отталкивал.

— Приди! — выкрикнул Фейрфакс.

Демон прошёл сквозь огонь, и стена пала. Доктор сжал руки в кулаки, так что палочка затрещала. Мальчишка-граф рядом затих, даже дышать прекратил. Они наблюдали классическую, совершенно каноническую картину из книжек по средневековой истории. Чёрный маг призывает демона.

Вот он, маг, разве что не в мантии, а в обычном костюме, вот пентаграмма, пылающая алым, и вот демон. Внешне ещё напоминающий человека, но не перепутать. Дети, стоящие по углам пентаграммы, не сводили с Фейрфакса глаз. Доктор ожидал увидеть страх, панику, но они смотрели взволнованно и радостно, словно ожидали подарков.

— Я желаю заключить с тобой сделку, демон! — провозгласил Фейрфакс. — Эти души — в обмен на служение мне.

Они видели красное, мокрое лицо Фейрфакса и прямую спину демона.

— Он откажется… — прошептал граф и выкрикнул: — Я запрещаю, я…

Его голос разнёсся по гостиной, но никто не обратил на него внимания.

— Я отдал приказ… — добавил он совсем тихо, потерянно.

— Пять душ, — выдохнул доктор, — целый пир. Где уж тут…

— Так сделки не заключаются, — с насмешкой ответил демон, показалось, что он стал ещё выше ростом. — Жертва должна быть добровольной.

— Добровольно! — вдруг пискнул мальчишка. — Забери меня и помоги дяде Эдвину!

— И меня!

— И меня!

Детские голоса забились у доктора в черепушке набатом. Он ринулся вперёд, намереваясь сделать что угодно — стереть линию пентаграммы, оттащить прочь ближайшего ребёнка.

Его отшвырнуло назад, в стену, аж в глазах потемнело.

— Они готовы отдать тебе свои души, если ты станешь служить мне, — подытожил Фейрфакс. — Дядя Эдвин — это, как ты сам понял, я. Спасибо, котятки.

Лёгкая ладонь опустилась доктору на плечо.

— Он не откажется, — пробормотал доктор. — А я не могу этому помешать.

В единственном глазе графа блестели слёзы.

— Ты согласен на сделку?

Повисла тишина. Доктор поднялся на ноги, ощупал поясницу. Граф стоял теперь совсем рядом с ним, ещё дюйм — и прижался бы к руке. Дети молчали. Фейрфакс тяжело дышал, его лицо, подсвеченное свечами и самой пентаграммой, казалось уродливым и искажённым.

И внезапно эту тишину разрушил короткий ответ демона:

— Нет.

Пентаграмма потухла, дети зашатались. Демон, обернувшись и приняв ну совершенно человеческий облик, подошёл к графу, опустился на одно колено и сообщил:

— Ритуал прекращён, милорд.

Хлоп! Демону досталась хлёсткая пощёчина. Хлоп! Вторая.

— Слишком медленно! — сообщил граф.

— Прошу прощения, милорд.

Доктор понял, что больше наблюдать за этим диалогом не в состоянии, и пошёл к детям. Двое даже его узнали, с остальными он быстро сумел договориться. В конце концов, как у любого уважающего себя детского врача, у него в кармане всегда были конфеты.

Рассадив бывших и будущих пациентов вдоль стены на свой пиджак, он постарался немного успокоить их. В том числе и обещаниями, что с «добрым дядей Эдвином» всё будет хорошо.

Хотя совершенно не был в этом уверен. Прямо сейчас руки чесались опробовать на «дяде Эдвине» комплекс из Круциатуса и заклятия отсыхающих ушей.