Harry Potter and the Champion's Champion (джен)

Ну, про тапки вы уже и так все знаете))

Было утро Сочельника и Гарри, сидя в гостиной Гриффиндора в своем обычном кресле, ждал, когда женщина, которую он любит присоединиться к нему за завтраком. «Женщина, которую я люблю», — подумал он. Прошло меньше двух недель со времени ночного кошмара Гермионы, в тот день они впервые сказали слово на букву «Л» друг другу. Простое слово, которое дает человеку мечты и надежду или обрекает на постоянное отчаяние и проклятие. Для Гарри это слово, сказанное впервые Гермионой, было концом предыдущей жизни и началом новой. Он улыбнулся про себя, когда узнал звук ее шагов на лестнице и поднял голову, чтобы увидеть зрелище, которое он хотел видеть каждый день до конца своих дней, его Миону, смотрящую на него, улыбающуюся ему каждое утро.

— Доброе утро, красавчик, — сказала Гермиона, увидев своего парня в его любимом кресле.

— Доброе утро, восхитительная, — ответил он. — Готова идти на завтрак?

— Прежде чем мы пойдем, могу я попросить тебя кое о чем? — спросила Гермиона.

— Конечно.

— Ну, Святочный Бал уже завтра вечером... — начала Гермиона.

— Что я забыл сделать? — нервно перебил Гарри — Я должен был что-то достать тебе или...

— Да нет, Гарри, ничего такого, — сказала Гермиона, — хорошо что ты сказал, что не умеешь танцевать, и я сама никогда не танцевала, и думала, что это будут, ну знаешь, просто танцы, когда можно двигаться как тебе угодно. Но я слышала, как Анджелина говорила вчера с Кэти, и это все будет гораздо более официально, чем обычные танцы. Они говорили, что вначале бала будут классические танцы, такие как вальс и тому подобное.

Гарри побледнел:

— Я не знаю, как их танцуют, извини Гермиона, боюсь, что буду смущать тебя.

— Конечно, не будешь, Гарри, — ответила Гермиона, — я тоже не знаю, как станцевать что-либо.

— Мы просто можем не танцевать, — с надежной заметил Гарри, — а сидеть и смотреть на остальных.

Лицо Гермионы стало печальным:

— Ну, мы можем, конечно, но я надеялась, что ты захочешь танцевать со мной.

«Что угодно, только улыбнись снова!» — закричал внутренний голос Гарри.

— Ради твоей любви я сделаю все.

Лицо Гермионы снова осветилось улыбкой и она сделала несколько шагов по лестнице, а затем обернулась: — Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.

Она взлетела по лестнице и принесла книгу.

— Я была вчера в библиотеке, чтобы посмотреть, нет ли там чего... ну, чтобы научиться танцевать.

Гарри улыбнулся, это определенно была его Миона. Нужно узнать о злом существе, которое повергает людей в оцепенение — иди в библиотеку, необходимо узнать, кто такой Николас Фламель — иди в библиотеку, нужно научиться танцевать — иди в библиотеку. «Однажды, — пообещал себе Гарри, — я построю для нее библиотеку, и заполню ее всеми книгами, которые она когда-либо хотела, только для того, чтобы видеть улыбку на ее лице». Он заметил, что на озабоченно смотрит на него.

— Но как мы научимся танцевать за один день?

— Благодаря магии, конечно, — ответила Гермиона, вновь лучезарно улыбаясь, — здесь есть чары, которые поставят наши тела, ноги и руки в правильное положение для танцев.

— То есть мы просто используем чары завтра вечером и сможем вальсировать? — уточнил Гарри. — Не так уж и плохо.

— Мы могли бы, но тогда бы выглядели как роботы, поскольку наши тела постоянно бы дергались, — ответила Гермиона. — Нет, книга предполагает, что если использовать заклинание пока тренируешься, то сможешь предчувствовать следующее движение, и в конечном счете, тебе уже совсем будут не нужны чары. Ты просто будешь реагировать на музыку.

— Звучит не так уж и плохо, — заметил Гарри. — Как долго нам придется тренироваться?

— Ну, тут сказано, что для стоящего результата нам надо тренироваться около десяти часов, — сказала Гермиона с надеждой глядя на Гарри.

— Десять часов? Да ни за что! Ничего не получится, — решительно заявил Гарри. — «Я не потрачу десять часов на то, чтобы учиться танцам, если собираюсь танцевать максимум минут пятнадцать».

Конечно, уже через два часа он находился в пустом классе, дергаясь как одержимый демонами, учась танцевать, потому что женщина всей его жизни, девушка его мечты посмотрела на него своими миндалевидными глазами и сказала самую подлую вещь на свете, какую мужчина может услышать от женщины, с которой он не согласен. — «Пожалуйста».

* * *

Гермиона проснулась рождественским утром и нашла несколько подарков у подножия ее кровати. Первый был от ее родителей. Она немного взгрустнула. Это было первое Рождество, когда она не поехала домой на каникулы. «Возможно в следующем году, — подумала она, — Гарри сможет провести Рождество со мной и моими родителями». Мысль о Гарри, сидящем напротив нее и открывающем подарки у нее дома, заставила ее улыбнуться. Она открыла карточку, привязанную к коробке, и улыбнулась, пока читала рождественскую открытку. Это было прекрасное стихотворение о Рождестве и любви. Она также нашла в карточке подарочный сертификат в свой любимый не-магический книжный магазин. Девушка улыбнулась. «Теперь я знаю, где будет моя первая остановка по дороге домой этим летом», — она посмотрела на коробку, к которой была привязана карточка. По ее весу Гермиона поняла, что там будет много книг. Поэтому она была крайне удивлена, когда сняв обертку и открыв коробку, увидела, что та заполнена утяжелителем, окружавшим гораздо более маленькую коробку.Озадаченная Гермиона открыла маленькую коробочку и обнаружила там великолепную пару брильянтовых сережек.

С серьгами была вложена записка, она развернула ее и прочла: «Принцесса не может пойти на бал, без чего-то особенного, что можно одеть для кого-то особенного».

Гермиона посмотрела на серьги и улыбнулась. «Спасибо, мама и папа», — прошептала она. Потом она задумалась: «Кто-то особенный? Что они вычислили из моих писем о Гарри?». Она писала домой о Гарри вот уже три года, но специально не упоминала об их отношениях в этом году. Гермиона подумала о своем плане поцеловать Гарри на глазах у родителей на вокзале Кингс-Кросс, когда они приедут на летние каникулы, перед тем как сказать им о том, как изменились их с Гарри отношения. Отбросив эти мысли, девушка вернулась к своим подаркам. Она быстро открыла подарки от других родственников, которые ее родители переслали в замок и, наконец, перешла к подарку, который хотела открыть последним — от Гарри. Ей было любопытно, как много усилий он приложил, чтобы выбрать правильный подарок. Мысленно она вернулась к своему ночному кошмару, в котором она была с Роном и рассмеялась. Все бы ограничилось книгами о квиддиче и шоколадными лягушками на ее годовщину, если бы это был он. Тоже самое, что он купил бы самому себе.

Пальцы действительно дрожали, когда она сняла бант с подарка Гарри, и когда вся бумага была развернута, она держала маленькую коробочку. Когда девушка открыла ее, то обнаружила, что смотрит на прекрасное брильянтовое ожерелье в форме сердца. Записка в коробке гласила:

Миона, моя любовь,

Я надеюсь, что это подойдет к тому, что ты наденешь сегодня вечером. Я слышал, что брильянты лучшие друзья девушек и поскольку ты всегда была моим лучшим другом, я надеюсь, что это всегда будет напоминать тебе обо мне.

С любовью, Гарри.

Пока Гермиона рассматривала это потрясающее ожерелье, она внезапно поняла кое-что и достав серьги, полученные от родителей, убедилась, что оправы драгоценностей совпадают. «Как?» — подумала она, но затем поняла, что ее парень благодаря совиной почте состоял в заговоре с ее родителями по выбору ей рождественских подарков. «По крайней мере, теперь ясно, откуда они узнали о Гарри. И это его они назвали кем-то особенным», — думая об этом, она улыбнулась. У нее было чувство, что это Рождество она запомнит надолго.

Гермиона заметила одну вещь, которая заставила ее остановиться, а именно — не было подарка от ее другого друга Рона.

* * *

Рождественский утром Гарри проснулся внезапно. Гадая, что послужило причиной такого резкого пробуждения, он открыл глаза и увидел как чьи-то большие, круглые, зеленые глаза таращатся на него из темноты, так близко, что они были почти нос-к-носу друг у друга.

— Добби! — закричал Гарри, шарахнувшись от эльфа так быстро, что чуть было не свалился с кровати, — Не делай так!

— Добби извиняется, сэр! — обеспокоенно пропищал Добби, отпрыгнул назад и прикрыл своими длинными пальцами рот.

— Добби хотел только пожелать Гарри Поттеру счастливого рождества и подарить ему подарок, сэр! Гарри Поттер сказал, что Добби может иногда приходить и навещать его, сэр!

Гарри вспомнил, как три недели назад Гермиона натолкнулась на Добби на кухне и притащила Гарри к нему. Он был рад увидеть своего друга домового эльфа и узнать, что в настоящее время он работает в Хогвартсе.

— Все в порядке, — сказал Гарри, продолжая дышать чуть чаще чем обычно, пока его сердечный ритм возвращался к норме. — Просто... просто в будущем толкни меня или что-то подобное, а не наваливайся на меня, как сейчас.

— А теперь Добби может подарить Гарри Поттеру подарок? — спросил эльф.

— Конечно, можешь, — отозвался Гарри, — и... у меня тоже кое-что для тебя есть.

Это была ложь, он ничего не купил для Добби, но парень быстро открыл свой чемодан и вытащил оттуда пару особенно растянутых, скрученных в клубок носков. Это была особенно старая и грязная, горчично-желтая пара, которая раньше принадлежала дяде Вернону. Они были так скручены, потому что в прошлом году Гарри завернул в них свой вредноскоп. Он вытащил его оттуда и вручил их Добби, сказав при этом: — Извини, я забыл их завернуть.

Но Добби был в полном восторге.

— Носки это самая любимая одежда Добби, сэр! — провозгласил он, стягивая свои непарные носки и натягивая носки дяди Вернона. — У Добби их уже семь пар... но сэр... — Эльф подтянул носки до самых шортов, и глаза у него расширились, — они совершили ошибку в магазине, Гарри Поттер, и дали вам два одинаковых, сэр!

На секунду Гарри смутился, но затем сказал:

— Ты прав, Добби. В следующий раз в Хогсмиде я куплю вторую пару и у тебя будет два комплекта.

Большие глаза Добби наполнились слезами и он протянул маленький пакет Гарри.

— Гарри Поттер слишком добр. Он благородный и самоотверженный...

Гарри открыл пакет и обнаружил....— носки!

— Добби связал их сам, сэр! — счастливо воскликнут тот. — Он покупает шерсть на собственную зарплату, сэр!

Левый носок был ярко-красный с узором из метел, правый — зеленый с узором из снитчей.

— Они... просто...вообщем, спасибо тебе, Добби, — Гарри одел их, заставив глаза Добби снова наполниться слезами счастья.

— Добби должен идти, сэр, мы готовим рождественский обед на кухне, — и Добби поспешил покинуть спальню.

Гарри посмотрел на Рона который все еще храпел. Затем он повернулся к подаркам у подножия своей кровати и начал их открывать. Сириус подарил ему перочинный нож с приспособлениями, которые позволят открыть любой замок и распутать любой узел. Дурсли прислали одну салфетку; Хагрид большую коробку с любимыми сладостями Гарри: конфетки Берти Боттс на любой вкус, шоколадными лягушками, взрывающейся жевательной резинкой Драбблс, жужжащими волшебными пчелками. Гарри заметил, что подарка от Рона нет, прежде чем перешел к тому, который ему не терпелось открыть прежде всего. Это был подарок Гермионы. Он открыл коробку и нашел там полный комплект защитной формы для ловца вместе с запиской:

Гарри,

Ты слишком дорог для меня, чтобы я могла позволить чему-то с тобой случиться. Я не могу сидеть с тобой на метле, чтобы защитить тебя, а ты слишком упрямый, чтобы понять, что квиддич это только игра. Надеюсь, что когда ты будешь носить ее, это будет напоминать тебя о моей любви, и том, как много ты для меня значишь. Просто помни, что я не могу быть в твоих объятьях, когда ты лежишь в больничном крыле.

С любовью, Миона (только для тебя).

Гарри посмотрел на защиту и улыбнулся — «Она точно знала, что я хочу, даже без намека с моей стороны. Самый лучший рождественский подарок за все время».

* * *

Рождественским утром Седрик Диггори проснулся, ожидая увидеть привычное ему огромное количество подарков. Подарки от родителей, один от Чжоу, множество подарков от восхищенных поклонниц, но был и один без подписи. Когда он наконец открыл его, то обнаружил набор для чистки палочки и записку.

Надеюсь, мы сможем когда-нибудь воспользоваться им вместе.

Твой со-чемпион, Рон.

Седрик немедленно ощутил потребность принять душ. Прошло тридцать минут, прежде чем его однокашники с Хаффлпаффа убедили его выключить воду.

* * *

Рон проснулся и немедленно атаковал свои подарки. Он получил ежегодный свитер от своей матери, коробку шоколадных лягушек от Гермионы, книгу «Команды по квиддичу Великобритании и Ирландии» от Гарри, коробку канареечных помадок от близнецов. Он не подумал о подарках Гарри и Гермионы и ему и в голову не пришло подарить что-нибудь им. Он был слишком занят турниром, чтобы беспокоиться о таких вещах. Рон знал, что они поймут. Парень посмотрел на коробку помадок, которую подарили близнецы. «Как будто я буду есть их» — думал он, пока его рука потянулась к одной и сунула ее в рот. После быстрого превращения в канарейку и последующей линьки он был готов одеться и спуститься вниз, ну может быть сразу же после еще одной помадки.

* * *

После завтрака Гарри и Гермиона провели быструю проверку, чтобы убедиться, что они помнят все танцевальные шаги, стараясь выразить, как они оценили подарки друг друга, причем для большая часть этого выражения чувств обошлась без слов. Как раз во время такого безмолвного обмена чувствами в гостиную вошел Рон.

«Пфффф»

Гарри даже не стал прерывать поцелуй.

— Доброе утро, Рон, — пробормотал он и снова растворился в глазах Гермионы.

«Пфффф»

— Мы что-нибудь сможем сделать с этим на этом вечере любви? — прошептал Гарри Гермионе.

— Может быть заглушающее заклинание, — тихо ответила та.

— Оставляю это на попечение твоих умелым рук.

Гарри поднял ее руку, провел пальцем по ладони, затем снежно прикоснулся к ней губами, не переставая пристально смотреть ей в глаза, отчего по ее телу побежали мурашки.

Сидя за столом, близнецы наблюдали, как их брат поглощает одну помадку за другой и превращается в канарейку снова и снова.

Фред повернулся к Джорджу:

— А заклятие принуждения действительно хорошо работает.

— Да, только теперь он будет есть их до самого вечера, — ответил тот.

— Твоя правда, зато как забавно сейчас за ним наблюдать.

К полудню они спустились в Большой зал на обед, который включал, по крайней мере, сотню индеек и порций рождественского пудинга и целую гору имбирного печенья. После обеда Гарри и Гермиона присоединились к снежной баталии с близнецами Уизли, Джинни и Невиллом. Сначала Гермиона отказывалась играть, но Гарри посмотрел на нее своим фирменным щенячьим взглядом, и она сдалась. К сожалению для всех остальных, она доказала, что ее чары погони предельно точные, и скоро за всеми гонялись ее снежки.

В четыре часа появился и Рон, бережно несущий свое яйцо. К несчастью для себя, прежде чем положить яйцо на землю и присоединиться к схватке, он поцеловал его. Его губы примерзли к холодной металлической оболочке яйца. Все вспомнили, где яйцо успело побывать за свою недолгую жизнь, и наотрез отказались помочь. Рон обнаружил себя пробирающимся в башню Гриффиндора, стараясь при этом спрятать ото всех приклеившееся к его лицу яйцо, дожидаясь пока оно согреется достаточно, чтобы его можно было отодрать.

* * *

В пять часов Гермиона извинилась и сказала, что пора идти готовиться к балу.

— Любимая, нужно три часа на подготовку? — удивился Гарри.

Гермиона наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Это того стоит. Я обещаю.

Затем после еще одного поцелуя она побежала наверх в свою спальню.

* * *

Гарри добрался до своей комнаты в шесть, быстро принял душ и надел рубашку, брюки, галстук и свою парадную мантию. Когда он собирался выйти из комнаты в нее вошел Рон с такими красными губами, что казалось, что он использовал помаду.

— Э-м-м..., — начал Гарри, — Рон, тебе надо быстрее собираться. Бал начинается через полчаса.

— Гарри, все будет нормально, — заверил Рон, — а же Чемпион, помнишь? Они без меня не начнут.

— Хорошо. Тогда увидимся на балу, — сказал Гарри, покидая комнату и направляясь в гостиную, покачивая на ходу головой.

* * *

Внизу, в гостиной Слизерина, Миллисент наносила последние штрихи на образ своего жениха. — А теперь, Драко, дорогой, прекрати чесать свои бинты. Ты же знаешь, мадам Помфри сказала, что ты не должен их расчесывать.

Драко пребывал в глубокой задумчивости. Как его жизнь умудрилась так быстро скатиться на самое дно? Всего несколько месяцев назад он был бесспорным королем Слизерина. У него была внешность, были деньги, он был обручен с девушкой, которая могла бы стать прекрасной женой. Теперь он не мог без отвращения взглянуть на себя в зеркало, а его взгляд постоянно был прикован к его пропавшим бровям. Каким-то образом Драко знал, что это вина Поттера. «Поттер и его грязнокровка», — к сожалению, эту часть своих размышлений, он произнес вслух.

БАМ! Правая рука Миллисент зажала Драко рот.

— Я ЖЕ ГОВОРИЛА ТЕБЕ — НЕ ОСКОРБЛЯЙ ИХ! — она в панике осмотрела гостиную, ожидая, что запах может появиться в любую секунду.

— Ты что, больная? Я же только назвал ее грязно...

БАМ! На этот раз левая рука Миллисент успела вовремя. Она повалила своего жениха на пол, и посмотрела в единственный глаз, который тот еще мог открыть.

— Попробуешь сделать это снова?

Драко в страхе помотал головой.

— Отлично, любимый. А теперь подними свои зубы, и пойди посмотри сможет ли мадам Помфри поставить их на место, прежде чем начнется бал. Хорошо, милый? — сказала Миллисент. — Я встречу тебя в Большом зале.

Она улыбнулась своему жениху: — Я с нетерпением жду нашей свадьбы. Она будет просто прекрасной, не так ли, дорогой?

Драко только кивал, пока поднимал свои три выпавших зуба с пола, и направлялся к выходу из гостиной. Вместо того, чтобы пойти в больничное крыло, он направился в кабинет профессора Снейпа. Он надеялся, что его декан сможет поговорить с его отцом. Что тот попросит отца разорвать помолвку. Это была отличная возможность для кармы надрать ему задницу еще раз.

* * *

Гарри и Невилл нетерпеливо расхаживали взад и вперед по комнате, ожидая, пока их многоуважаемые дамы наведут марафет и будут готовить спуститься вниз.

— Я чувствую себя дураком, Гарри, — сказал Невилл, — и зачем только я пригласил Джинни?

— Все будет хорошо, Невилл, — отозвался Гарри, думая, что тоже выставляет себя дураком, — просто побольше уверенности в себе.

В этот момент Гермиона как раз предстала перед ними и мозг Гарри мгновенно освободился от всех ненужных мыслей. На минуту он даже забыл, что нужно дышать. По крайней мере по стуку своего сердца в груди, он знал, что оно все еще бьется.

— Гер...ми...она? — промычал он, пока его рот продолжал быть широко раскрытым.

Одетая в небесно-голубое платье, с гладкими и блестящими, скрученными в элегантный узел на голове, волосами, Гермиона была для Гарри самой прекрасной женщиной, на которую он когда-либо обращал внимание. На ней были брильянтовые сережки, а на шее то брильянтовое ожерелье, что он подарил ей, но самым ослепительным и сверкающим из этих сокровищ была улыбка Гермионы. Прошла еще минута прежде чем его рот наконец закрылся, и возобновилась мыслительная активность мозга.

Он подошел к своей девушке:

— Ты..., ты великолепна.

Она ему улыбнулась: — Те три часа стоили того, Гарри?

— Э..., да, — он запнулся, так как ему все еще было трудно удерживать свой рот в закрытом положении.

В этот момент они услышали голос, которого оба страшились.

— Гермиона, ты можешь что-то сделать с..., — начал Рон, спускаясь в гостиную. В этот момент он увидел Гермиону, стоящую рядом с Гарри.

«ПфффффффффффффффПфффффффффффффффффПфффффффффффффффффф»

* * *

Внизу, в кабинете профессора Снейпа, Драко и его декан обсуждали, как это будет невозможно для Снейпа выступить от имени юного слизеринца. Никто никогда не считал Снейпа идиотом; жестоким, хитрым, злопамятным — да, но не идиотом. Хотя его кабинет и был восстановлен, он осознал, что ставить свой стол так далеко от двери было ошибкой, тем более что всевозможные вредные зелья он собирался начать копить снова. Именно это, и только это позволило ему сбежать, когда знакомый запах разлагающихся трупов, смешанный с запахом серы проник в его большие ноздри. Он только потащил Драко к двери, когда вспыхнуло пламя и взрывная волна отбросила предыдущих обитателей кабинета к противоположной стене. Горечь прозвучала из уст Мастера зелий, когда он закричал: — О, В ЗАДНИЦУ ЭТО ВСЕ! Было крайне неудачно, что он использовал это специфическое определение для выражения своих чувств, принимая во внимание в какой именно позе и куда именно приземлился Драко Малфой прямо после взрыва.

В момент взрыва Крэбб и Гойл шли по коридору в сторону кабинета профессора Снейпа, и когда они завернули за угол, то обнаружили Драко Малфоя, лежащего на их Мастере зелий, который вопил «О, В ЗАДНИЦУ ЭТО ВСЕ!». Они посмотрели друг на друга и ретировались в том направлении откуда пришли. Прошло совсем немного времени и слухи о любовной связи между профессором Снейпом и Драко Малфоем разнеслись по всей школе. (От автора: чтобы внести ясность в этот вопрос — на самом деле ничего не было, просто двое из трех самых больших идиотов в школе неправильно поняли все обстоятельства).

* * *

Наверху в гостиной Гриффиндора Рон умолял Гермиону помочь ему избавиться от оборок на его парадной мантии.

— Честно, Рон, я так нервничаю перед балом, что посмотри как мои руки трясутся, — она подняла руку, — ты действительно хочешь, чтобы я использовала заклинание разрезания так близко от твоей шеи?

Хотя большинство людей, собравшихся в гостиной Гриффиндора, отчаянно надеялись, что Чемпион уговорит ее попробовать, одна одинокая мозговая клетка, существовавшая в голове Рона и не связанная с едой и шахматами, добилась того, что была услышана и Рон, покачав головой, отправился обратно в спальню. Прежде чем он полностью исчез, Гермиона успела наслать самые мощные заглушающие чары на его заднюю часть. В спальне мальчиков Рон сам на себе использовал заклинание разрезания. Результаты были убийственными — обрывки оборок торчали со всех сторон его парадной мантии и как бы он ни старался, его одеяние больше походило на платье, чем на мантию. К тому моменту как самый юный Чемпион спустился вниз в гостиную все остальные уже ушли. Не осталось никого кроме рыжего кота, лежащего в кресле. Когда Рон проходил мимо кресла, вид обрывков, со всех сторон торчащих из его мантии, был чересчур соблазнителен для наполовину книзЗла. Живоглот бросился на один особенно длинный обрывок. Рон не почувствовал этот легкий буксир и направился к выходу из комнаты, в то время как одна из нитей, которая скрепляла главный шов на спине древней мантии осталась далеко позади.

* * *

Профессор Сибилла Трелони прикончила третью бутылку кулинарного хереса прежде чем надеть свое сшитое на заказ платье и направиться в сторону Большого зала. «Время встретиться со своей судьбой... со своим кавалером», — подумала она.

Она стояла внизу главной лестницы, когда впервые увидела свою пару. Что, его мантия была разодрана в клочья, а губы были ярко-красные? Сибилла предприняла отчаянную попытку исчезнуть, но прежде чем она успела развернуться, он заметил ее и сделал шаг в ее сторону.

Рон посмотрел на платье своей спутницы и единственное слово, которое могло бы описать увиденное было — шалеобразное. Казалось, что, по крайней мере, сорок шалей надо было сшить вместе, чтобы создать этот интереснейший ансамбль из несочетаемых цветов и узоров. Поверх платья было надето все многообразие трелоневых бус и цепочек, а на каждой руке была, по крайней мере, дюжина различных браслетов.

— Ух ты, а я думал моя парадная мантия отвратительна, — сказал Рон в попытке придумать вежливую фразу для приветствия своей партнерши.

Себилла не обратила внимания на его слова и расслышала только — моя парадная мантия отвратительна -.

— Я согласна с вами, Рональд. Она ужасна. — ответила она.

Именно в этот момент Чемпионов попросили подождать в стороне, пока остальные войдут в Большой зал.

Когда все остальные расселись в зале, профессор МакГонагалл сказала Чемпионам и их партнерам выстроиться в линию по парам и следовать за ней. Они сделали это, и все в Большом зале зааплодировали, когда они вошли и направились к большому круглому столу в дальнем конце зала, за которым сидели судьи. Затем аплодисменты внезапно стихли и Большой зал наполнился смехом и хихиканьем. Рон знал, что смех раздается из-за его спутницы и ее уродливого наряда. «Как только она могла смутить меня таким образом», — подумал он.

Стены зала были покрыт сверкающим серебряным инеем, темный, усыпанный звездами потолок пересекали сотни гирлянд из плюща и омелы. Столы факультетов исчезли, вместо них была сотня маленьких, на дюжину человек, столиков, залитых светом фонариков.

Гарри и Гермиона сидели за одним столом с Невиллом и Джини, Фредом и Джорджеи Уизли с их партнершами Анджелиной и Алисией Спинет, а остальными из этой дюжины человек были близняшки Патил с братьями Криви, которые проводили большую часть времени смотря на Гарри, а не на своих спутниц.

За столом Чемпионов Рон оказался рядом со своим братом Перси, который рассказал, что его босс испытал небольшой нервный стресс и слишком страдает, чтобы тут присутствовать. Он был назначен помощником мистера Крауча и теперь представлял его здесь. Рон не слышал ни единого слова, с того момента как все его внимание было сосредоточено на тарелке перед ним. «Где же еда?», — гадал он.

Он увидел на другом конце стола Седрика и крикнул ему: — Эй, Седрик, ты получил мой подарок? Хочешь, встретимся после бала и будем полировать наши палочки вместе?

Вилка Седрика выпала из его рук и с грохотом упала на тарелку, когда он посмотрел на свою девушку Чжоу Чанг.

Рон понял свою ошибку:

— Ой, извини, ты же сегодня с Чжоу. Ну, если она хочет сегодня помочь тебе полировать палочку, то все нормально. А как насчет нас с тобой на следующей неделе?

Чжоу очень хотелось нырнуть под стол, так как все взгляды были обращены к ней. Она вопросительно посмотрела на своего парня. Седрик только покачал головой.

Рон опустил голову, но по-прежнему не увидел еды на своей тарелке. Он не заметил, как другие смотрят на меню, лежащее рядом с тарелкой и заказывают что-нибудь особенное, а просто смотрел на тарелку и ждал. Наконец профессор Трелони объяснила своему спутнику, что надо называть блюда из меню. После четвертой попытки объяснить принцип действия меню, она была более-менее уверена, что он понял, что надо делать.

Рон посмотрел в меню, а затем, уставившись прямо в тарелку, произнес — «Все!», -подождал, но еда так и не появилась. На этот раз он крикнул громче — «ВСЕ!», но еда по-прежнему не появлялась.

Он повернулся к Сибилле: — Моя тарелка сломалась.

Она порылась в одном из своих многочисленных карманов, достала оттуда бутылку кулинарного хереса, и после нескольких глотков прямо из бутылки повернулась к своему кавалеру.

— Нет, вам надо попросить что-нибудь прямо из меню.

— А, — Рон снова уставился в тарелку, — цыпленок.

На этот раз на тарелке появилась курица с картофелем и кукурузой.

— Круто, — он снова посмотрел в меню и продолжил, — свиную отбивную, стейк и еще цыпленка.

Когда он закончил, его тарелка наполнилась едой до самого подбородка, которая немедленно разлетелась по столу, оросив всех кусочками пищи.

— Глупая тарелка, — сказал Рон, повернувшись к другим чемпионам, — я имею в виду, вы видели что-то более глупое? Как мы таким образом можем достаточно наесться?

И он наколол на вилку маленькую красноватую картофелину, которая катилась по столу прямо перед Флер и сунул ее себе в рот.

Дамблдор взмахнул палочкой и весь беспорядок мгновенно исчез.

— Эй, это была моя еда. Я собирался есть! — завопил Рон.

— Могу я пока предложить вам одну тарелку за раз, мистер Уизли? — осведомился Дамблдор.

— А что, если они закончатся, — проскулил Рон.

— Уверяю вас, что нет.

Семнадцатью тарелками позже, и Дамблдор уже не был так уверен, что она не закончится. К счастью, все остальные, кто сидел за чемпионским столом перестали есть довольно быстро, становясь слегка зеленоватыми при виде того, как самый юный чемпион привык поглощать пищу. Дамблдор заметил, что Рон прекратил пользоваться столовыми приборами сразу после второй тарелки с едой и стал просто хватать пищу руками.

Наконец Рон доел последнее блюдо и сказал:

— Это было вкусно. А что на десерт?

— О..., я думаю время начать танцевать, мистер Уизли, — сказал Дамблдор, — я был бы признателен, если бы все Чемпионы вышли на танцпол.

Все поднялись из-за стола, и Рон быстро вытер руки о свою мантию. Жир смешался с уже присутствующими на одежде четырнадцатью другими видами пятен от еды и подливки.

Было самое начало танца для Чемпионов, когда это случилось. Левая нога Рона сорок седьмого размера (которая показала всем зрителям первого испытания, что не существует никакой взаимосвязи между размером ноги и размерами прочих частей тела), больно наступила на правую ногу Сибиллы Трелони, а когда она наклонилась, чтобы спихнуть его ногу, его другая ступня сорок седьмого размера опустилась на ее левую руку. Быстро вызвали мадам Помфри чтобы вылечить шесть сломанных костей на ноге Трелони, и еще две на руке.

Мадам Помфри уже хотела выписать ей счет за лечение, но тут заметила умоляющий взгляд профессора Трелони, и сказала:

— Возможно, вам лучше посидеть какое-то время.

«Замечательно, — подумал Рон, - теперь я не смогу показать всем как потрясающе я танцую».

В восемь сорок пять заклинание обмена, наложенное Гермионой на контракт, поменяло место забора воздуха. Теперь воздух для обмена брался снаружи замка, там, где не было окон, тремя этажами выше. Гермиона выбрало это место потому, что сейчас оно было наиболее безопасным.

Вторым танцем вечера был вальс и Гарри повел Гермиону на танцпол. Часы практики окупились и эти двое скользили по танцполу безо всяких усилий. Они смотрели друг другу в глаза, эти движения сейчас были их второй натурой, пока магический прожектор был нацелен точно на них. Ни один и них не заметил, как они растворились друг в друге.

Рон все еще ворчал, когда луч прожектора упал на Мальчика-который-любит и его девушку в брильянтах и небесно-голубом платье.

«Сссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссс»

Самый юный чемпиона беззвучно приподнялся в воздухе на шесть дюймов над своим стулом и затем плюхнулся обратно. Выпущенный воздух разорвал последнюю нить, скреплявшую спину мантии, а снаружи в неподвижном ночном воздухе около стен замка зависло облако.

В течение следующего часа Гарри и Гермиона грациозно скользили по танцполу, а облако за пределами замка становилось все толще и толще. Казалось, что Рон постоянно подпрыгивает вверх и вниз на своем сиденье. Наконец, танцующая парочка остановилась чтобы перевести дух и что-нибудь выпить. Они вернулись к своему столику за которым тихо разговаривали Невилл и Джини.

Гарри отошел в поисках пары бутылок сливочного пива, а когда вернулся, увидел, что к его девушке подходит Виктор Крам. Вспомнив сон Гермионы, он в замешательстве посмотрел на всемирно известную звезду квиддича.

— Гер...ми..на..на? — спрашивал Крам.

— Гермиона, — представилась та, — Виктор Крам, верно?

— Да, — ответила звезда квиддича, — я часто видел вас в библиотеке. Все говорят, что вы очень умная.

Гермиона покраснела, заставив Гарри подозрительно посмотреть на Крама. Он протянул свою руку:

— А я Гарри Поттер, парень Гермионы.

— Да, я знаю твою историю. Вы оба очень хорошо танцуете. Жаль, что ты получил травму. Думаю, ты бы лучше справился с испытанием как чемпион, — ответил Крам, пожимая руку Гарри и снова повернувшись к Гермионе.

— Я хотел бы спросить. Моя партнерша, ее зовут Луна. — он кивнул в сторону девушки с пепельно-светлыми волосами, которая кружилась одна на танцполе с ничего не выражающим взглядом.

— Она упоминает о существах, о которых я никогда не слышал. Это заставляет меня чувствовать, как будто в Дурмстранге вообще ничему не учат. Скажите мне, кто такие Морщерогие Кизляки или Мозгошмыги? Она избегает омелы, говоря, что там полно нарглов, но я понятия не имею кто такие нарглы. Что если они опасны? Очевидно, что в моей школе кошмарный преподаватель по уходу за магическими животными. Боюсь, что выгляжу идиотом перед моей девушкой.

Джинни прикрыла рот рукой, стараясь удержаться от смеха. Она заговорила прежде чем Гермиона успела ответить на вопрос Крама.

— Луна наш местный эксперт по этим особенным созданиям и широкой публике они не известны. Уверена, если ты спросишь ее о них, она тебе с удовольствием об этом расскажет. Могу я спросить, как ты пригласил ее на бал?

— Спасибо, я спрошу у нее. Я рад узнать, что о них мало известно. Что касается того, как я ее пригласил, то это довольно странная история. Вскоре после того как они сообщили о бале, я нашел ее зажатой на носу нашего корабля. Она бормотала что-то о шипохвостах и ласках, — объяснил Крам, — я извинился перед ней и мы разговорились. Я сказал ей, что не хочу никого приглашать на танцы, потому что девушки постоянно вертятся вокруг меня, а она сказала, что может пойти, только если ее пригласят, потому что учится на третьем курсе.

Крам почесал голову, и оглянулся: — И каким-то образом в конце нашего разговора я пригласил ее пойти на бал со мной.

Рон увидел Крама, говорящего с Гарри и Гермионой, и, зная, что звезда квиддича, определенно предпочтет им его компанию, поднялся со своего стула и поспешил к ним. Когда он подошел ближе, то увидел, как Крам повернулся к Гарри и сказал:

— Седрик говорил мне, что ты потрясающий ловец. Лучший, какого школа видела за многие годы. Ты не хотел бы как-нибудь полетать вместе?

«Сссссссссссссссссссссссссссссссссссссссссс»

— Конечно, — сказал Гарри и протянул Краму руку как раз в тот момент, когда воздух, приведенный в движение Роном, сбил с ног и Рона и чемпиона Дурмстранга. Гарри нагнулся и помог Краму встать на ноги.

Когда Рон упал на колени, все люди, которые повернулись в направлении возникшей суматохи, мгновенно вспомнили первое испытание. Задняя сторона роновой мантии разошлась, демонстрируя всем, что Рон Уизли — Чемпион Триволшебного турнира был под ней совершенно голый. Оркестру понадобилось несколько минут чтобы перегруппироваться и начать играть снова. Многие были вынуждены покинуть танцпол из-за приступа колик в желудке.

Рон как будто и не заметил экстренную воздушную ситуацию произошедшую из-за его задней части, и когда он поднялся на ноги, то протянул Краму руку.

— Я с удовольствием полетаю с тобой, и послушай, мы могли бы иногда вместе полировать наши палочки перед вторым испытанием. Может быть на следующей неделе, когда Седрик и я... — его голос преследовал Крама пока тот отвернулся и стремительно пошел к Луне.

Рон повернулся к Гарри:

— Зачем ты его отпугнул? Ты же знаешь, как я хотел с ним поговорить.

Рон с отвращением развернулся и направился к своей партнерше.

У Сибиллы был прекрасный вид на зад и все прочее своего кавалера пока он стоял на коленях. Внезапно ее желудок не смог больше выдержать и ее стошнило.

— Извините, но похоже, что-то из того, что я съела со мной не согласно. Мне лучше вернуться в мою башню.

— Конечно, я вас провожу и может быть, мы сможем там закончить вечеринку.

— НЕТ! Я имею в виду, нет, мне кажется, я заболеваю. Возможно, мне стоит пойти в больничное крыло и полежать там пока мадам Помфри не сможет взглянуть на меня, — сказав это Трелони поспешила прочь из Большого зала, опасаясь, что Рон вызовется помочь ей.

Остаток вечера Рон провел на своем стуле, наблюдая за тем как танцуют Гарри и Гермиона, и бурча себе под нос как все это несправедливо.

* * *

На ночь сады Хогвартса были укрыты согревающими чарами, что позволило парочкам бродить вокруг в платьях и пиджаках без риска замерзнуть.

Гарри и Гермиона вышли из Большого зала и направились в Розовый сад, улыбаясь и болтая об этом прекрасном вечере. Тропинка, извиваясь среди фонтанов, была освещена волшебными огоньками, вокруг были кусты, на которых под вечер расцвели прекрасные цветы, и украшенные статуи. На скамьях вдоль тропинки расположились парочки. Их путешествие закончилось около пустой скамейке недалеко от самого красивого фонтана. Гарри сел и притянул к себе Гермиону, чтобы они вдвоем смогли насладиться безмятежностью сада.

— Это был прекрасный вечер Гарри, — прошептала Гермиона, — я не хочу, чтобы он заканчивался.

— Миона, любимая, я никогда не думал, что мне может понравиться танцевать, — ответил Гарри, — но с тобой как мне это могло не понравиться. Его изумрудные глаза пристально посмотрели в ее. Он протянул палец и провел им вдоль линии ее рта, заставляя ее губы приоткрыться навстречу ему. Сначала губы Гарри легко прикоснулись к ее губам, а затем поцелуй стал нарастать, губы раскрылись, языки танцевали, а тела таяли, секунды превращались в минуты, а эти двое были затеряны в своем отдельном мире. Ни один из них не услышал приближение еще одной пары шагов.

Флер Делакур и Роджер Девис шли по той же тропинке, что Гарри и Гермиона и пересеклись с ними несколько минут назад. Миленькая вейла со светлыми, с серебристом отливом волосами искала подходящую причину, чтобы избавиться от своего смешного спутника. Около большого фонтана она увидела мальчика с черными, как вороное крыло волосами, целующего девушку с каштановыми волосами.

«Я узнаю эту парочку. Это же Гарри Поттер, — подумала она, — мальчик-который-выжил. Это будет лучшая победа за вечер. Он должно быть очень сильный, если Седрик сказал, что он смог убить василиска. Я сделаю его своим». Она подумала о тех вещах, которым могла бы научить молодого волшебника и ни одна из них не имела ничего общего с магией, ну или с этим видом магии.

— Извини, ты не ’Арри Поттер? — спросила Флер у молодого парня, все еще поглощенного девушкой, сидящей рядом. Поскольку не один из них не подал вида что заметил ее, Флер немного разозлилась. «Как они смеют меня игнорировать, — подумала она, — надо только привлечь его внимание, а затем воспользоваться своими заманивающими чарами. И он немедленно станет моим». Девушка подошла к парочке и похлопала их по плечам.

— ‘Арри Поттер? — как только Гарри оторвался от поцелуя со своей девушкой, Флер запустила в него всю силу своих заманивающих чар, какую могла собрать. Роджер Девис, которого чары задели, просто сел на землю с широко раскрытым ртом и начал таращиться на ангела перед ним, и его слюна стала капать ему на мантию.

Когда Гарри обернулся чтобы посмотреть, кто прервал один из наиболее прекрасных моментов в его жизни, его взгляд упал на светленькую, с серебристым отливом волосами, девушку. Внезапно его унес поток чувств и он ощутил неизъяснимое блаженство, а в голове не осталось ни одной мысли, кроме желания понравиться этой девушке любым возможным способом. Когда позднее Гарри анализировал это чувство, то понял, что ощущал почти тоже самое, что и находясь под Империо, которое Грюм использовал на них в начале года.

«Поцелуй ее, и все твои желания исполнятся, — говорил голос в его голове, — ты ее хочешь. Порази ее. Заставь ее быть твоей». Он встал и начал приближаться к этому совершенному созданию. Затем из глубин его сознания начал звучать более требовательный голос.

«Гермиона, ты любишь Гермиону, она твоя жизнь, твое прибежище, твоя любовь. ГЕРМИОНА!», — последнее слово вслух сорвалось с губ Гарри. Как только он это сказал, его разум полностью прояснился, и он отпрыгнул от девушки стоящей перед ним.

Гермиона увидела Вейлу, Чемпиона Триволшебного турнира, когда она похлопала их по плечам. Она увидела, как ее парень обернулся и застывшим взглядом уставился на блондинку. Она видела как Гарри отходит от нее и идет к Вейле, как он собирается коснуться этой наглой узурпаторши, как он готов ее поцеловать... А затем глаза Гарри широко раскрылись, он выкрикнул ее имя, и быстро отскочил от Чемпиона Шармбатона. Сначала ей было очень больно, ведь Гарри бросил ее при виде этой Вейлы. Только увидев всего обслюнявленного Роджера Девиса, она поняла, что случилось.

«Эта...эта... стерва пыталась украсть моего Гарри, — подумала Гермиона, доставая палочку и направляя ее на Флер.

— Отвали от моего парня, — сказала она с угрозой.

— Ха, думаешь, он предпочтет тебя мне, — хмыкнула Флер, взмахнув своими идеальными волосами.

В это время Гарри отошел к Гермионе, стараясь уяснить, что только что произошло.

— Смотри-ка, кажется он предпочитает меня тебе, ты, ведьма, — огрызнулась Гермиона, — убери отсюда свою ворующую-чужих-парней задницу, или пожалеешь.

— Думаешь, сможешь мне что-то сделать? — спросила Флер, — Если мне будет нужен твой парень, я его возьму. И ты с этим ничего не сможешь сделать. Я идеальна, я — Вейла. Все мужчины меня хотят.

«Бам!» — коричневый луч выскочил из палочки Гермионы и ударил Флер прямо по лицу.

— А теперь посмотрим, насколько ты теперь идеальна, — сказала Гермиона, достав зеркальце и бросив его блондинке.

Флер посмотрела в зеркало и увидела, что все ее лицо покрылось прыщами.

— Это невозможно, у вейл идеальная кожа.

— Как раз так и выглядит идеальная кожа, — ухмыльнулась Гермиона, — Я думаю, ты обнаружишь у себя 87 прыщей, которые плохо поддаются магическому лечению. Предупреждаю, если попробуешь вывести их магией, они лопнут, и на твоем лице будет больше кратеров, чем на луне. Пусть они сойдут естественным образом и все будет в порядке. А теперь проваливай, и держи свои лапы подальше от моего парня.

Флер зажали в тиски: «Эта...эта... стерва украла мою красоту. И она думает, что сможет удержать парня, которого я хочу». Она почувствовала, как ярость начинает закипать в ее крови и поняла, что трансформация началась: «Через секунду я швырну в нее огненным шаром».

— ПЕТРИФИКУС ТОТАЛУС! — прокричала Гермиона и Флер прямо на глазах закоченела и стала как доска. Гермиона подошла к шармбатонской ведьме, чьи глаза светились ненавистью.

— Хотела трансформироваться? Позволь тебе помочь. АКЦИО, КАНАРЕЕЧНЫЕ ПОМАДКИ! — сказала она.

Со всех мест к ней полетели упаковки с помадками Уизли. Гермиона вскрыла три обертки и засунула конфеты в рот Вейле. Она произнесла еще одно заклинание, которое размягчило помадки, а затем произнесла над неподвижным телом контр-заклятие.

Флер поднялась на ноги и уже начала доставать свою палочку, когда поняла, что ее рука превратилась в крыло, покрытое желтыми перьями, а ее красивые ножки стали птичьими лапками, и даже нос превратился в клюв, но не в ее обычный клюв гарпии, а в канареечный. Она огляделась вокруг в поисках своего спутника, чтобы просить о помощи.

Но она не учла того факта, что сила ее заманивающих чар сохранится несмотря на ее превращение в канарейку. Взгляд Роджера Девиса с вожделеющего сменился на голодный. Он не ел много на Балу, потому что его взгляд все время был устремлен на Флер, и он постоянно проносил вилку мимо рта, так что сейчас он испытывал сильное желание узнать каковы на вкус канарейки.

Флер увидела как ее кавалер облизнулся и уставился на нее. Ее не понравилось, то что она прочитала в его глазах. «Пи-пи-пи, пи-пи-пи» — и она понеслась к шармбатонской карете, а за ней по пятам гнался Девис. Она пробегала мимо других парочек, и их мужская часть с загоревшимися голодным блеском глазами, присоединилась к Дэвису в его погоне за такой аппетитной Вейлой-канарейкой. Она превратилась обратно только недалеко от кареты. К сожалению, Фред с Джорджем пока не смогли справиться с проблемой линьки, и несчастная Вейла оказалась окруженной толпой из двух дюжин молодых людей, пялящихся на ее «природную красоту».

* * *

Рита Скитер летала по округе весь вечер и натолкнулась на несколько сочных историй. Это были истории о полувеликане Хагриде, о том, как один Чемпион встречается с профессором и, наконец, она натолкнулась на Чемпионку Шармбатона, которая использовала свои чары Вейлы чтобы заполучить мальчика-который-выжил.

«Отлично, в завтрашнем «Пророке» выйдет несколько статей с моей подписью», — думала она, пока улетала из сада. К сожалению, для репортера, который превращается в жука, ее путь к выходу с территории Хогвартса пролегал мимо той стены рядом с которой зависло невидимое облако. А у основания стены жил довольно смышленый паук. Он заметил, что время от времени в течение последнего месяца, на это место падает огромное количество насекомых. Паук соткал большую паутину, чтобы ловить насекомых которые падают с неба. Сначала из-за запаха, который исходил от них, он решил, что они все ядовиты, но затем паук обнаружил, что если оставить их полежать несколько дней, то запах исчезал, и насекомые снова становились вполне съедобными.

Этой ночью в паутину попалась Рита Скитер. Паук заметил, что запах, исходивший от этого жука, был самым отвратительным из всех с которым он когда-либо имел дело. «Наверное, это один из тех Навозных жуков, о которых я столько слышал», — подумал он и быстро завернул это вонючее создание в шелковистый кокон.

После того как Вейла-канарейка выскочила из сада словно ужаленная, Гермиона повернулась к своему взлохмаченному зеленоглазому парню.

— О, Гарри, — она заключила его в объятья, — ты смог противостоять Вейле. Как?

— Не знаю, любимая, — ответил Гарри, — я был как в тумане, а голос в моей голове говорил, что я должен ее поцеловать, но потом появился гораздо более громкий голос и напомнил мне, что это тебя я люблю. Когда я сконцентрировался на нем, все мысли о ней пропали.

Гермиона крепче обняла его. Она знала, что это значит. Она знала, что он по-настоящему ее любит, ведь только такая любовь может победить магию вейл. Девушка вспомнила тот их разговор, произошедший в этом месяце раньше. «Когда-нбудь действительно звучит просто прекрасно» подумала она и как ни старалась, но все же посмотрела на своей левый безымянный палец, думая о будущем, когда на нем может оказаться обручальное кольцо, кольцо, надетое мужчиной, которого она обнимала.

«Посмотрите на меня», — подумала она «я становлюсь такой же помешанной, как и Джинни. Да нет же, — напомнила она себе «Я знаю, что он любит меня». Потом она снова посмотрела на свой палец и улыбнулась — «Когда-нибудь». Она положила голову ему на плечо и некоторое время они стояли, обняв друг друга, и под звуки фонтана их сердца танцевали вместе под музыку, которую нельзя было услышать.

Позднее вечером они пришли, держась за руки, в Гриффиндорскую башню и после нежного поцелуя на ночь разошлись по своим кроватям, где заново пережили все моменты этого чудесного вечера, прежде чем погрузиться в умиротворяющий сон.

* * *

Альбус Дамблдор переодевался в свою белую ночную рубашку, пока готовился ко сну после этого нервного Святочного бала. Сначала он получил записку от мадам Максим с жалобой на то, что ее Чемпионка стала канарейкой. К счастью Олимпия успела найти свою обнаженную студентку, прежде чем что-то случилось с озабоченными молодыми парнями, окружившими ее. Он также получил записку от Каркарова, с извещением о том, что его Чемпион пропал. Похоже, Крам сказал своим однокашникам, что собирается отправиться на поиски чего-то, что он назвал Морщерогим кизляком.

«Что же это такое?» — подумал Дамблдор.

«А в целом очень успешный был вечер, Всеобщее Благо по-прежнему в безопасности и так и будет, пока я на страже и слежу за ситуацией», — думал он, забираясь в кровать. — «Завтра мое еженедельное чаепитие с Аластором. Всегда приятно вспомнить старые времена. Конечно, Аластор уже забыл многое из того, что с ним приключалось, но, к сожалению, у него никогда не было моей памяти».