Merry dancers (гет)

— Уберите учебники, — было первой фразой Уидмора, когда он вошел в класс.

Студенты притихли, наблюдая за тем, как вслед за волшебником в помещение влетело несколько небольших стопок учебников и рассредоточилось по рядам, оседая на партах. Книги были в ужасном состоянии: потрепанные корешки и расслоившиеся уголки обложек; казалось, тронешь — и развалится. Каждый норовил взглянуть на соседскую книгу, дабы убедиться, что у него еще не самый старый вариант. Аврора непонимающе уставилась на свой экземпляр, пытаясь прочитать выцветшие буквы. «Прикладное пособие по изучению германских рунических культур» — едва различалась надпись, на которой кто-то успеть запечатлеть свой след: неаккуратная клякса, оставленная Мерлин сколько лет назад, скрывала еще одну надпись, но Аврора не стала разбирать её на своем учебнике, а просто заглянула в соседский: «Данный учебный материал составлен на основе книги «Тайна Рун» Гвидо Фон Листа». Осознав, что сосед по парте наблюдает за ней, она быстро отвела взгляд в сторону. Этот парень с ледяным взглядом в последнее время слишком часто стал оказываться рядом. И хотя было полно свободных парт, Том присел рядом с ней. Всегда приветливая и непосредственная Аврора в этот раз не скрыла удивления, и не только она. Абрахас вошел в класс последним и собрался подсесть к ней, но место уже было занято. С самого начала урока он пристально следил за Риддлом.

— Не смотрите на обложку, лучше поскорее откройте, — словно читая мысли студентов, произнес профессор. — То, что снаружи выглядит плохо, внутри может хранить нечто интересное и познавательное, но иногда бывает наоборот: за красивой обложкой не всегда скрывается сокровище.

Некоторые всё же не исчерпали любопытства, открыв пособие и обнаружив старый, но вполне читаемый текст с пометками прошлых хозяев.

— Профессор? — послышался голос.

— Да, мистер Малфой? — с улыбкой спросил Уидмор, раскладывая на столе свои принадлежности и открывая такую же книгу.

— Но разве… разве Гвидо Фон Лист не был Тёмным магом? — неуверенно поинтересовался Абрахас, словно обознался.

— А как же… — уклончиво ответил профессор, складывая руки на столе замком. — Вас удивляет подобранная мной литература?

Студенты переглядывались между собой: рэйвенкловцы шептались с гриффиндорцами, лишь слизеринцы не нашли ничего предосудительного в том, что преподаватель древних рун решил изменить программу по своему усмотрению.

— Но, сэр, Тёмная магия в Хогвартсе… — осмелилась произнести МакГонагалл. — Мы не должны изучать такую литературу. Министерство Магии запретило подобные пособия в школах еще в двадцатых годах, — в её голосе сквозило изумление.

Уидмор поднялся со своего места и не спеша отправился мимо парт прямо к правильной старосте.

— Тайны рун… — задумчиво проговорил он, останавливаясь около Минервы, в чьем взгляде появился некий укор. — Что ж, полагаю, я должен объяснить, что к чему, — он взял потрепанный экземпляр с ближайшей парты, поднял книгу вверх, чтобы всем было видно, и оглядел немногочисленных студентов, выбравших древние руны в качестве спецкурса. — Вы — выпускной класс, и я полагаю, что вы уже начинаете обдумывать своё будущее. Кто-то из вас выберет зелья, нужные для колдомедицины, или пожелает стать аврором, для кого-то интереснее будет построить свое будущее в мире, не связанном с предметами, изучаемыми в Хогвартсе. Но если — я надеюсь на это — хотя бы один из вас выберет специальность древние руны, то, несомненно, будет сталкиваться не только со Светлой магией. Эта книга, — он повертел экземпляром в воздухе, — один из первых ключей к вашему будущему. Учебники нового времени не отвечают представлениям многих магистров древних рун о предмете. Их печатают под надзором Министерства магии, и я не буду кривить душой, если скажу, что все знания, одобренные людьми, не знающими настоящую ценность моего предмета — поверхностны. Эта книга не является средоточием Тёмной магии и даже не научит вас создавать Тёмные артефакты под влиянием рун, но там будут некоторые интересные советы, — Уидмор сосредоточенно посмотрел на Аврору, с интересом слушающую его речь. — Среди нас есть и те, кто собирается изучать археологию в будущем, так ведь, мисс Уинтер?

Она постаралась улыбнуться, но улыбка вышла неуверенной. Ей, конечно, очень нравился Уидмор как преподаватель, и даже не потому, что она поучаствовала в его приеме на работу в Хогвартс, просто сейчас Аврора не была уверена в том, правильно ли он поступает, давая учебник подобного рода студентам.

— Я пока еще не решила, профессор, но, кажется, знаю, к чему вы клоните… — Аврору озарило понимание, но она не решилась продолжить.

В последнее время она стала чаще скрывать свои мысли, чувства и эмоции, так как её непосредственность не всегда встречала понимание у окружающих. Да и потом, по обыкновению смеясь вместе с гриффиндорцами — Игнатиусом и Септимусом, она в один прекрасный момент поняла, что над ней просто потешаются. Дамблдор уверял, что не стоит принимать все так близко к сердцу, но Аврора уже не могла иначе. Да и Том Риддл перестал ей казаться безобидным парнем. Это началось с ненависти в его черных глазах, когда она случайно оглушила его во время стычки факультетов около полутора месяца назад, потом вдруг его желание общаться с ней и Джокондой, а еще этот лукавый огонек во взгляде. Рядом с ним Аврора почему-то становилась мнительной.

Подтянув ткань брюк на коленях, Эзраэл Уидмор без зазрения совести присел на краешек стола МакГонагалл, вызвав у той еще большее удивление, на смену которому пришло раздражение. У девушки, неприемлющей подобной фривольности со стороны профессора, затрепетали крылья носа.

— Весь во внимании… — наконец, сказал он, отвлекая Аврору от затянувшейся паузы.

Том смотрел на неё внимательным взглядом, не давая как следует сосредоточиться на ускользающей мысли. Но раз уж она заикнулась, то стоило продолжить ответ:

— Область археологии напрямую связана с рунами, — начала она, поколебавшись, — ведь многие предметы, находимые при раскопках, к примеру, в Египте или в тайниках древних магов, имеют множество магических символов, — Аврора взглянула на учебник и теперь рассказывала ему, стараясь спрятаться от слушателей: — Ну… не всякий раз найденные предметы относятся к Светлой магии, и лучше иметь представление о том, что перед тобой. Тёмная магия не всегда используется во вред, знания её основ могут предотвратить некомпетентность в отношении тех или иных проклятий, — она решительно подняла взгляд на преподавателя, стараясь не замечать никого вокруг: — В любом случае, я считаю, что знать больше, чем положено министерством — для нашей же безопасности, — она неуверенно улыбнулась, закончив речь.

— Совершенно верно, мисс Уинтер. Вы понимаете, что можете столкнуться с чем-то опасным. Если брать в пример археологию, то, конечно же, специалисты не позволят себе прикоснуться голыми руками к незнакомой вещи, пролежавшей в какой-нибудь гробнице несколько тысяч лет, но иногда бывает и такое, что для активации проклятия достаточно вскрыть место захоронения, не касаясь предметов. Древние народы накладывали такие чары, что они могли начать действовать не сразу, а скажем, лет через десять, когда вы и думать забыли о какой-то ацтекской гробнице, которую нашли так давно, — Уидмор сделал паузу, давая студентам возможность осознать вполне элементарные вещи. — Вы все, наверное, слышали о Гудрике Виллипуте? Да-да, тот самый искатель приключений, нашедший в Карпатах вампирское захоронение, напичканное артефактами. Это ему аукнулось, да ещё как...

— Но ведь… ведь он всё ещё жив, и ему около ста пятидесяти лет, профессор! — возразил Фадж, ухватившись за тему.

Уидмор усмехнулся и повернулся к студенту, который пытался сохранить невозмутимое выражение лица.

— Мистер Фадж, а вы слышали когда-нибудь о его родственниках, детях или внуках?

Корнелиус провел рукой по зализанным назад волосам, пытаясь вспомнить хоть какие-то сведения о знаменитом путешественнике.

— Не слышали… — обронил Эзраэл. — Итак… Гудрика поразило одно из заклятий, хранившихся в том захоронении. Уже потом, через много лет, в поисках ответов о своем внезапном недуге, вызванным, несомненно, магическим воздействием, он обратился к своим старым записям и заново исследовал некоторые предметы, — Уидмору нравилась тишина в классе и заинтригованные взгляды студентов, поэтому он растягивал интересную информацию. — Сами предметы, конечно же, были изучены с самого начала довольно досконально и уже не представляли угрозы. Тогда он отправился к той гробнице в Карпатах и нашел ответ. Виллипут долго изучал пещеру и пытался обнаружить следы магии. И она действительно там была, но древние вампиры владели таким колдовством, что не всякому удавалось его засечь. Скрывавший захоронение камень — всё дело в нём! На нём были изображены руны, смесь скандинавских писаний и латинских с итальянско-греческими корнями. Сильнейшее проклятие рунической магии невозможно было снять, и всё потому, что в пору молодости бедный Гудрик пренебрег Тёмными искусствами. Но вы не переживайте, эта книга не научит вас ничему плохому, там лишь расширенный курс древних рун за седьмой курс и несколько интересных ссылок на другие издания. Дело ваше — понять и постичь искусство магии рун или изучать поверхностно, без углубления.

— Но, профессор, а что сказал директор Диппет по поводу этого учебника?

Уидмор обернулся к девушке, сидящей у окна.

— Мисс Розир, не было бы и разговоров об этом, если бы он не одобрил, — Уидмор подарил Друэлле дружелюбную улыбку. — Но если вам интересна рунология, то не следует распространяться об этой книге, все же, мы немного отходим от программы, одобренной министерством.

Несмелая рука поднялась в воздух.

— Да, мисс Уинтер?

Аврора помедлила с вопросом, но, всё же, осмелилась его задать:

— А что случилось с Гудриком?

— Он оказался неспособным иметь детей, — со всей серьезностью сказал профессор, — именно поэтому у него не было детей, ни, уж тем более, внуков.

Послышались смешки со стороны Слизерина.

— Я сказал что-то смешное, мисс Блэк? — строго спросил он.

Вальбурга мигом затихла, но неприятная ухмылка осталась на её лице.

— Не так уж страшно, профессор, я ожидала от вампиров куда более изощренных проклятий, — надменно произнесла она. — Проклятие бесплодия — да это детский лепет по сравнению с тем, что действительно могло быть опасным для Гудрика!

Эзра оценил манерную девицу, которая не потрудилась даже открыть учебник, в то время как другие уже с интересом изучали его. Да, ему удалось вызвать трепет учеников перед своим предметом.

— А что может быть изощреннее? Кто понял эту насмешку судьбы, в которую попал Гудрик Виллипут? — Уидмор указал рукой в сторону Тома. — Да, мистер Риддл, слушаю ваши предположения.

Том повернулся к сокурснице, чтобы пояснить ситуацию. При взгляде на него Блэк потеряла всю спесь, но сдержалась от того, чтобы опустить взгляд. Том оценил её попытки держать себя в руках и едва не ухмыльнулся.

— Вальбурга, мы все прекрасно понимаем, что такому огромному роду, как Блэки, вымирание не грозит, — стараясь говорить серьезно, начал Риддл, но в его словах вряд ли можно было не различить сарказм. — Вампиры прокляли первого вошедшего в хранилище самым страшным недугом, ведь они сами бесплодны — и для них это самый неприятный аспект вампирской жизни. Они просто сделали то, что считали наиболее опасным для человеческого рода. Своего рода маленькая пакость, простите за каламбур. Но, согласись: неспособность продлить свой род — весьма опасное проклятие.

— Именно так, мистер Риддл, я рад, что вы правильно расценили ситуацию и совместили знания о вампирах с данной историей, — перебил его Уидмор, — но мы что-то заговорились, предлагаю начать с самого начала. Откройте первый параграф и прочитайте первую часть, чтобы нам было что обсуждать…

Уидмор производил впечатление человека знающего, и он с радостью делился знаниями со студентами. Ценность его таланта к преподаванию была, несомненно, наработанной годами и опытом мерой. Том сразу же обратил внимание на этого человека. С виду обычный, иногда круги под глазами и розоватая кожа лица, особенно после выходных, могли подсказать о некоем алкогольном пристрастии профессора. Поражала его психологическая подкованность: он читал учеников, как открытые книги, и даже его — Тома Риддла — сразу же заприметил; Уидмор задавал вопросы с подвохом, из которых Том находил выход и правильными ответами зарабатывал факультету баллы. Часто профессор слишком увлекался и позволял себе заходить в глубокие дебри знаний, которые обычно не даются в школах. Он выходил за рамки учебников, и иногда можно было понять его речи превратно…

— Чем поверхностнее человек, чем менее знает он свои сокровенные черты, — пояснял Уидмор новый параграф более углубленно, — тем более вовне направлена его жизнь. И чем дальше заходит процесс потери «внутреннего» у народа, тем более напыщенными, официальными и формальными становятся внешние проявления его жизни — формы правления, законы и культ, — профессор с упоением оглядывал класс благодарных слушателей. Он зашел намного дальше данной в учебнике темы и теперь пожинал плоды своего преподавательского таланта. Студенты слушали, затаив дыхание, некоторые не до конца понимали, но старались вникнуть в содержание книги «Тайны рун», которую практически наизусть цитировал Уидмор: — И эти проявления становятся совершенно обособленными понятиями, никак не связанными между собой. Но они должны сохранить хотя бы остатки вечности в знании: «Я верю в то, что я знаю, и потому я могу жить», — с выражением процитировал профессор, — поэтому арийское божественное «внутреннее» — ко всему прочему, еще и основа гордого пренебрежения ариев к смерти, основа их безграничной веры во Всевышнего и в самих себя, которая так чудесно выражается словом «Rita» (космический порядок, закон)*, символически изображаемым пятой руной, пятым словом-знаком. И потому эта руна гласит: «Я — мое rod**, это rod неразрушимо, потому что я сам — мое rod». — Уидмор сделал небольшую паузу. — Я смотрю, вы пока не очень понимаете философию жизни, открытую Гвидо Фон Листом, а если есть те из вас, кто вникнул в смысл его учений, то я прошу вас не принимайте его мысли на веру — у вас есть своё "Я". Это всего лишь точка зрения Тёмного мага, и со стороны науки она верна, но не забывайте, что есть мера человечности, и следующие мои слова не должны восприниматься как попытка привить вам иное мировоззрение, — Уидмор готовил учеников к главному, тому, что поймут без исключения все — учению о чистоте крови: — Древо Мира, Иггдрасиль* * *

, в узком смысле — родовое древо ариев, рядом с которым родовые деревья других народов рассматриваются как «чужие». Понятие, которое символически изображает руна «kaun», «kunna» описывает принцип женственности как источник Всего — это в половом отношении. Племя должно хранить свою чистоту; племя не должно «зарастать» корнями чужого древа. Если же это и произойдет, то не принесет «чужим деревьям» никакой пользы, ибо «побег от чужого корня» вырастет, чтобы стать яростным и сильным врагом чужого древа. Потому: «Твоя кровь — высшее из того, что ты имеешь».

Риддл сжал кулаки, пытаясь осознать, что только что сказал профессор. Стоит найти экземпляр книги Гвидо Фон Листа, уж слишком точно она описывает положение мыслей в голове Тома как про пренебрежение к смерти, так и к чужой крови, кровосмешению…

Уидмор закончил речь, студенты находились в трансе. Аврора делала пометки в наспех начирканном конспекте слов преподавателя, она закусила перо, пытаясь вникнуть в каракули, написанные второпях. Состояние транса витало в классе, а Риддл всё больше удивлялся, как можно так в лоб заявлять о чистоте крови и практически в двух словах объяснить теорию ненависти к не принадлежащим к твоей касте слоям. Том отождествлял себя с некоторыми словами, но он и думать не мог, что понимает всё несколько извращенно, принимая идеологию ариев как попытку объяснить собственную судьбу. Он был побегом от чужого дерева, смешанной кровью, полукровкой… Ненависть к отцу-магглу вспыхнула с новой силой, казалось, что после убийства его грязной семьи на душе полегчает, но Том ошибался. Слова Уидмора были всего лишь цитатами из Тёмной книги, возможно, профессор слишком увлекся и не заметил, как его речь повлияла на студентов. Некоторые слизеринцы окрысились: Вальбурга Блэк поглядывала на единственного магглорожденного студента в классе — гриффиндорца Джереми Милтона; тот, в свою очередь, старался игнорировать взгляды, но все же осунулся, поник. В голове МакГонагалл, возможно, роились мысли о разговоре с директором по поводу методов преподавания Эзраэла Уидмора, но тут не подкопаешься, он всего лишь давал материал, а не пытался зомбировать учеников тёмными учениями. В классе также были и другие полукровки, задумавшиеся о своем происхождении, и тут Том осознал, что дело не только в роде и степени чистоты крови, дело в тех, кого он ненавидел всей душой всю жизнь. В голове почему-то стали вспыхивать картинки из прошлого — дети из приюта, озлобленные сироты, брошенные родителями. Билли Стаббс — задиристый мальчишка, которому Риддл отомстил по-своему, еще по-детски, но отомстил. Много воды утекло с тех пор: Том вырос и теперь был выше этих заносчивых детей. Он был волшебником, особенным, а это отребье осталось там, на самом дне. Том еще больше возненавидел весь немагический род и грязнокровок — детей магглов, недостойных носить звание волшебников…

Но как же они получили силу?

— Профессор Уидмор… Сэр, — недовольно проговорила Минерва, первая из всех, кто пришел в себя. — Но в школе запрещено поднимать подобные темы…

— Мисс МакГонагалл! — строго осёк он так, что та вытянулась в струнку на месте. — Разве я не предупреждал, что каждый должен отнестись к этой теме как к учебному материалу и не более? Я понимаю ваши мысли, и они логичны, но я еще раз повторяю: для того, чтобы знать древние руны, не достаточно опираться на добрые сказки разных народов — так вы ничего не усвоите! Чтобы знать этот предмет, нужно куда более правдивые знания! Сам предмет древних рун идет рука об руку с Тёмными искусствами, или профессор Гамбит не объяснял вам этого?

Минерва поджала губы и постучала пальцами по столешнице.

— Объяснял, но никогда не переходил рамки…

— И я не перехожу, мисс МакГонагалл, не забывайте, что в мире так же есть Тёмные волшебники и стремящиеся к чистоте крови древние роды, — Уидмор не удержался и бросил взгляд на Вальбургу и Цигнуса Блэка, сидящих вместе. — Так вот, чтобы понимать их точку зрения, слаженную веками, вам будет полезно узнать больше, чем написано в новых учебниках рун. Точка! — не дал он раскрыть рта старосте школы, приготовившей новую порцию недовольства. — Если у вас есть претензии, то обращайтесь к профессору Диппету!

МакГонагалл была поражена до глубины души: её поставили на место — эта правильная девушка еще успеет достать Тома после занятий и потребует составить ей компанию в разговоре с директором.

— Что это? — спросил Корнелиус Фадж, внезапно заозиравшийся по сторонам.

Сначала никто не понял, что он имеет в виду, но вскоре студенты последовали его примеру и стали оглядывать класс в поисках источника нарастающего гула. Звук, похоже, появлялся из ниоткуда и становился всё сильнее. Ученики заерзали на местах, когда воздух словно завибрировал, а на полочках в кабинете стали позвякивать медные подсвечники и стеклянные бутылки с содержимым из мелкого белого песка, использовавшегося для нанесения рунических символов.

— Это что, тромбон? — удивленно воскликнула Аврора, перекрикивая громогласный рев, действительно напоминающий этот музыкальный инструмент.

Многие закрыли уши, а потом словно произошла смена тональности, звук стал выше. Теперь можно было различить сторону, откуда он доносился. Солнечный свет, льющийся из окон, внезапно замерцал, словно по небу на сверхскоростях поплыли облака. Подобно огромной по своему количеству стае птиц, не нарушая ровной фигуры треугольника, в голубой синеве неслись самолеты: их было около пятидесяти, не меньше. Все повскакивали с мест и прильнули к сводчатым высоким окнам; по мере отдаления техники механический звук стихал, оставляя в ушах неприятный гудящий звон.

— Что это такое? — послышался голос одного из слизеринцев.

— Идиот, это военные маггловские самолеты! — чересчур злобно рявкнул Джереми Милтон — один из немногих понимавший, что ничего хорошего это не сулит. — Но куда они летят?

— На восток… — растерянно сказала Аврора, наблюдающая удаление маленьких черных точек за горизонт, теперь напоминавших пчелиный рой.

— Без тебя все поняли! — рявкнул Цигнус, напугавший Уинтер так, что та вздрогнула и отскочила к парте, больно ударившись о столешницу.

— Цигнус… — начал было Абрахас, но его неожиданно перебили:

— Эй, Цигнус, полегче, не ори на неё!

Блэк удивленно уставился на Тома Риддла, чья фраза прозвучала чуть ли не угрожающе.

— Не стоит, Том, — сказала было Аврора, но её тихую фразу перекрыл возглас Минервы.

— Профессор, что это значит?

Студенты как по команде уставились на явно ошеломленного Уидмора, застывшего в одной позе у своего стола. Он неуверенно оглядел класс и, ничего не говоря, рванул с места к двери.

— Профессор???

— Урок окончен, идите в свои гостиные, немедленно! — донесся голос уже из коридора.

Студенты не сдвинулись с места, пытаясь прийти в себя. Такого количества самолетов никто раньше не видел. Вальбурга что-то шептала на ухо брату, тот поглядывал на Тома. Первой решилась на побег Аврора. Быстро кинув в сумку новый учебник, она выскользнула из кабинета. Том не успел ничего предпринять, чтобы остановить её, но зато гневным взглядом проводил до двери. Ему показалось, или она игнорирует его? Что случилось? После похода в Хогсмид они неплохо общались, но вот, спустя месяц, она стала отчаянно сторониться его, сбегая при всяком удобном случае. Тому и без того было тяжело строить из себя заинтересованность в общении с Джокондой и Авророй в тот день, но так было нужно, нужно, потому что они — ключ к Малфою, который из-за неотложных дел стал уделять девушкам меньше времени. Но больше всего Риддла раздражал тот факт, что Абрахас начал общаться и с Эвелин Уилкис, часто сидел с ней за одной партой.

Сблизиться с аристократом пока что не удавалось, но тот, несомненно, выбрал себе странную компанию. В конце концов, еще можно понять, что Смит — интересная девушка, очень симпатичная, даже красивая, и она повзрослела за прошедшие полгода из-за трагического происшествия с её семьей, но как можно общаться с этим недоразумением по имени Аврора? Она только и делала, что придумывала глупые забавы и небылицы о странных существах, которых в природе не существует! Эта сумасшедшая сказала, что у Тома в голове завелись нервзявки, из-за которых у него случился внезапный перепад настроения, когда он вдруг подсел к ним в "Трёх мётлах"! Что за чушь?

— Том, — позвал его Цигнус, догоняя в коридоре, когда студенты стали разбредаться в разные стороны.

Из кабинетов высыпали и другие дети, оставленные профессорами прямо во время занятий. Повсюду слышались голоса и обсуждение внезапного появления такого количества самолетов. Привидения — и те вылезли из укрытий, приставали к старостам и бегущим на незапланированное собрание преподавателям с расспросами. Мимо, в сторону лестниц, прошествовал Малфой, Том, скрипнув зубами, проводил его взглядом.

— Что, Цигнус? — наконец, притормозил он, обращая внимание на сокурсника.

— С каких это пор ты стал осекать меня по таким мелочам, как Аврора Уинтер? — прямолинейно задал вопрос тот, пристально вглядываясь в черные глаза Тома. — Ты стал слишком часто за неё заступаться!

Против воли наружу всплыло удивление, и Том решил направить его в нужное русло.

— С чего ты взял? — спокойно спросил он.

— Да у тебя был такой вид, будто ты хотел разорвать меня в клочья, не припомню за тобой такого ярого заступничества!

Цигнус был явно оскорблен поведением "друга". Налицо была обыкновенная ревность, которой Блэк непонятно где нахватался. Он не раз замечал Риддла в компании Смит и Уинтер и искренне не понимал, что может связывать его с этими пустоголовыми девицами? Сегодня нашелся отличный повод поинтересоваться. Тома, казалось, ни капельки не смутили нападки Цигнуса: он шел по коридору, наблюдая за группкой студентов, облюбовавших большую площадь возле статуи на третьем этаже с целью обсуждения самолетов.

— Что ты нашел в этих пустышках? — не унимался Блэк, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Пустышках? — Риддл изобразил искреннее непонимание. — Да у Джоконды оценки выше твоих, а Аврора вообще отличница! Иди трансфигурацию лучше поучи, прежде чем судить об интеллекте других людей! Ты совершенно не имеешь понятия, о чем говоришь!

Блэк оторопел, глядя на него: губы Тома практически не шевелились, что означало, что он был в ярости — посторонний мог бы сказать, что Том совершенно спокоен, но Цигнус уже давно научился различать мимику товарища. Еще больше поражали такие неуместные, возможно, даже глуповатые речи из уст не по годам умного старосты школы, словно ему нанесли личную обиду. Неужели Аврора и Джоконда так на него влияют?

— Том… да я… — замялся Цигнус. — Я не хотел говорить такого, просто… Ты, не пойми меня неправильно, слишком много стал уделять им внимания, — уже подбирал слова Блэк, опасаясь потерять нить дружбы с непременно самым власть имущим студентом Хогвартса. — Каспар тоже так считает, — после паузы добавил он, чтобы направить гнев не только на себя одного.

Неожиданно на устах Тома заиграла улыбка, больше похожая на усмешку, дарованную непроходимому тупице.

— Подожди немного, Цигнус, ты поймешь… — Том прищурился, словно пытался передать другу что-то мысленно, — немного позже…

* * *

Студенты стали подтягиваться к обеду, но их вовсе не интересовал прием трапезы: все ждали новостей о внезапном полете военных самолетов над Хогвартсом. Ожидание затягивалось, так как за преподавательским столом не было никого кроме миссис Норрис, сидящей на самом краю возле гриффиндорцев, и МакКалога, отрешенно наблюдающего чистое ноябрьское небо. В Большом зале стояло негромкое перешептывание, и мало кто осмеливался притронуться к еде. Сидя в компании Каспара и Цигнуса, Том наблюдал, как подсевшая к хаффлпаффцам Аврора уплетает за обе щеки грибной суп, закусывая огромным ломтем хлеба. Этой девушке как всегда всё было ни по чем. Малфой по обыкновению сидел поодаль, но теперь не в гордом одиночестве. Эвелин Уилкис с серьезным видом что-то рассказывала ему, держа чашку чая в руках. Наконец, в боковые двери Большого зала вереницей прошествовал преподавательский состав во главе с директором. Дамблдор что-то оживленно втолковывал Меррисот, которая, то и дело охая, прижимала руку к груди. В помещении воцарилась гробовая тишина, все ожидали речи директора. Наконец, Армандо Диппет обратился к собравшейся в полном составе школе с кафедры, стоящей в центре на платформе перед преподавательским столом:

— Сначала хочу выразить благодарность старостам за то, что присмотрели за младшими курсами, пока мы были на совещании, — он сделал небольшую паузу. — Думаю, что рано делать выводы о назначении переброса воздушных сил, ведь пока ничего не произошло. Насколько нам стало известно из Министерства Магии, самолеты поднялись в воздух с военных баз в нескольких точках Британии и теперь держат путь в Европу. Из источника Советского информационного бюро авроры узнали, что на будапештском направлении советские войска между реками Тисса и Дунай овладели крупным узлом коммуникаций — городом Кечкемет. Несколько грузовых самолётов, по предварительным данным, приземлится в Будапеште, другие рассеятся по другим точкам, — директор на мгновение задумался, проведя пальцами по не слишком длинной седой бороде. — Полагаю, что этот переброс воздушных сил на Европу ознаменован тем, что советские войска близко подобрались к столице Венгрии. Скоро мы будем располагать куда более точной информацией. На этом пока всё, — оглядывая студентов, завершил он.

Конечно, никого не устроила неопределенность, но оставалось только ждать статей в "Ежедневном Пророке" в ближайшие дни. Слизеринцы еще на середине речи перестали слушать директора и спокойно принялись поглощать еду. Возможно, они не до конца понимали, что война за пределами магического мира их всё же касается. По завершении обеда столы практически опустели, до занятий оставалось около получаса, и студенты имели немного свободного времени. Кто-то понесся на улицу играть в снежки, наслаждаясь первым сильным снегопадом, оставившим на земле неглубокие сугробы, особо упорные в учебе засеменили в библиотеку, начиная готовиться к полугодовым зачетам, которые должны были состояться через полтора месяца в середине декабря, а кто-то остался в Большом зале, увлеченно обсуждая последние новости из маггловского мира.

Джоконда и Аврора склонились над новым учебником древних рун, выданным седьмым курсам профессором Уидмором. Абрахас покинул Большой зал, предварительно показав подругам на свои часы, имея в виду, что они встретятся позже. У Тома появилось время, чтобы присоединиться к чирикающим о занятиях Смит и Уинтер. Он незаметно покачал головой из стороны в сторону, давая знак Блэку, что сейчас не до него, и приблизился к девушкам.

— Аврора, ты можешь дать мне этот учебник? — жалостливо спросила Джеки и сложила ручки в жесте мольбы. — Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Тебе все равно он до четверга не понадобится, а я к тому времени попрошу у профессора Уидмора экземпляр для себя.

— Но… зачем тебе сейчас? Ты же все равно потом получишь его? — с некоей жадностью произнесла Аврора, не желающая расставаться с драгоценным учебником. — Эм… я хотела сегодня на чарах его почитать, — опустив взгляд, созналась она, явно лукавя.

Том ухмыльнулся, стоя за спинами девушек. Он еще не видел, чтобы Аврора Уинтер в чем-то отказала подруге, и жадности за ней никто не замечал. Джеки немного ссутулилась, воображение Риддла дорисовало надувшиеся губки и сведенные брови. Он невольно любовался её красивыми волосами бронзового цвета, мягкими волнами спускающимися по плечам: в них, играя рыжеватыми бликами, купалось послеполуденное солнце, вышедшее после ночного снегопада. Джоконда действительно выросла, и даже лицо изменилось: пропадали подростковые щечки, оставляя место красивым мягким линиям скул.

— Дай хотя бы до вечера… — не оставила попыток Джеки.

Том снова усмехнулся и потянулся к своему портфелю. Звук отстегиваемой заклепки заставил подруг обернуться.

— Добрый день, Том, — поздоровалась Джоконда, стирая с лица недовольство по поводу неполученной книги.

— Привет, — коротко ответил он и извлек из одного из отделений портфеля такой же учебник, как у Авроры. — Вот, возьми, только до четверга не тяни, постарайся до среды потребовать с Уидмора другой, — без особого выражения сказал он, однако улыбка восторженно порозовевшей Джоконды заставила улыбнуться и его.

— Спасибо огромное! — радостно поблагодарила она, принимая книгу, и сразу же спрятала сокровище в свою сумку, будто боялась, что его могут перехватить по дороге.

— Я побежала к профессору Дамблдору, — оповестила Аврора, вставая с места.

Со скоростью взбесившегося докси она стряхнула учебник в свою сумку и, едва не споткнувшись, перешагнула через лавку. Заломив бровь Том удивленно смотрел вслед быстро удаляющейся фигурке. На выходе из Большого зала Аврора чуть не снесла третьекурсника Хаффлпаффа, несвоевременно попавшегося ей на пути.

— Она метлу проглотила? — спросил Том, присаживаясь на её место рядом с Джокондой. — Что с ней? В последнюю неделю стоит мне появиться, как её сдувает ветром, — возмутился он искренне. — Да вчера еще выдала такую фразу, что у меня мозг в спираль свернулся. Что такое нервзявки?

Джоконда придвинула к себе кубок с тыквенным соком и, улыбаясь, посмотрела на Тома.

— Ну… как она говорит, они водятся в мозгу человека, что-то типа паразитов…

— Я серьезно, — перебил он.

Джеки отвела взгляд, якобы заинтересовавшись царапинами на старом деревянном столе Хаффлпаффа.

— Том, как ты знаешь, иногда Аврора не говорит прямо, пытаясь объяснить свои мысли эмоциями, — начала она, но сделала паузу, словно не решаясь что-то сказать. — Я думаю, что она пытается сказать, что ты преследуешь какие-то свои цели, общаясь с нами.

Том поперхнулся воздухом и посмотрел на двери Большого зала, через которые уже давно вышла Уинтер, словно пытался догнать её взглядом. Неужели это странное создание так просто его раскусило? Он всё больше удивлялся проницательности Авроры, что не стала выражать свои подозрения прямолинейно. Иногда её туманные глаза, как будто всматривающиеся в самую душу, даже пугали его, складывалось впечатление, что она может видеть его насквозь. Но всё можно было обосновать проще: Аврора просто подметила смену тактики поведения Тома и его настроения, или же она может читать мысли? Том тряхнул головой, отгоняя глупые рассуждения о ней, и вернулся к разговору с Джокондой.

— Ну, как продвигаются твои занятия с Уидмором?

Она пыталась скрыть смущение от его заинтересованности за ровной речью, но Том мог видеть, как искренне Джеки радуется оказанному ей вниманию, несмотря на подозрения подруги. И хотя Джеки умела отличать элементарную лесть, она позволяла себе получать её от Риддла. Несколько лет детской влюбленности не прошли бесследно, но заинтересованность в себе конкретно от этой девушки его не раздражала. Вальбурга, к примеру, до сих пор не выросла из возраста заглядывания в рот возлюбленному и вела себя очень наигранно при виде него, а ещё эти манеры...

Разглядывая Джоконду, с упоением рассказывающую об Уидморе, Том понял, что пора переходить к более решительным действиям:

— О, Мерлин, я совсем забыл! — Том схватился за голову. Поймав озабоченный взгляд Джеки, он принялся пояснять: — Меня Меррисот попросила в семь дойти до «Дервиш и Бенгз» и забрать заказанные вредноскопы, — его тон недвусмысленно выражал нежелание тратить свое личное время на прогулку в Хогсмид.

— А почему она не заказала совой или по каминной сети?

— Да это какие-то новые, очень хрупкие модели, — отмахнулся Том. — Как назло, Друэлла после занятий отправляется домой до завтрашнего утра, а у Каспара и Цигнуса тренировка, хотя с их кривыми руками я не стал бы им доверять.

— Попроси Эйлин Принц или Боуда, они ведь довольно обязательные, — предложила Джоконда, совершенно не воспринимая его слова как намёк.

Том нахмурился, делая вид, что обдумывает предложение, но внезапно повернулся к ней, словно найдя верное решение.

— Хм… А ты бы не согласилась мне помочь? — спросил он на полном серьезе, стараясь, чтобы это не прозвучало как предложение о свидании, хотя надеялся именно на подобную реакцию.

Джоконда оценила возможность побыть с Томом наедине, но сама внезапно вспомнила о назначенной встрече, о которой он успел узнать от подслушанного до урока древних рун разговора Абрахаса и Авроры:

— Прости, Том, — извиняющимся тоном сказала она, — но мы договорились с Абрахасом и Авророй погулять у Черного озера после квиддичной тренировки — это как раз около семи.

Он вздохнул, показывая некое разочарование.

— Если мы там в семь будем, то вернемся в семь двадцать от силы, — не унимался он. — Цигнус все равно не отпустит команду раньше с тренировки, ведь через неделю матч с Рэйвенкло.

По глазам Джеки можно было определить внутреннее колебание, она задумчиво отвела взгляд в сторону, стараясь выискать в своем расписании время.

— Пожалуйста, — попросил он, прибегая к словам помощи, на которые обычно был не способен.

— Ну, только если ты от входа в замок понесешь вредноскопы один, хорошо? — сказала она, на мгновение Тому показалось, что Джеки чертовски переживает из-за возможности опоздания на встречу с обожаемым Малфоем.

От гнева на миг потемнело в глазах: им, Томом Риддлом, попросту пренебрегают! Хотя, если подумать, стоит ли переживать из-за такой мелочи?..

— Хорошо, — немного холодно отозвался он, но Джеки не заметила смены настроения.

Когда Том покинул её и отправился в сторону кабинета чар, то чувствовал себя выжатым как лимон. Виной тому была девушка с синими глазами и красивыми бронзовыми волосами, посмевшая поставить Малфоя выше него. Можно было списать эти ощущения на искреннюю нелюбовь к Абрахасу — какому-то уж слишком доброму и отзывчивому парню, который даже Уилкис не позволяет раскисать. Нет, Том не любил проигрывать, а Джеки ясно дала понять, что ценит того выше.

Удивительно, как просто стало разжечь в себе ярость. Том всегда считал себя мастером выдержки, но в последний год ему стало тяжелее контролировать эмоции. Подходя к еще пустому кабинету чар, он внезапно остановился и взглянул на своё кольцо. Всё из-за того, что его душа потеряла две части. Насколько знал Том, еще никто не создавал более одного крестража, а он осмелился и иногда думал, что вместе с частичками души потерял радостные эмоции, вдоволь восполнив их презрением, гневом и ненавистью. Быть может, создание крестража может привести к безумию? Контроль порой терялся, но Том старался держаться: много читал, подыскивая контролирующие сущность заклинания, иногда даже экспериментировал на себе, когда становилось совсем невыносимо всех вокруг презирать. Он старался не выпустить из себя последние отголоски тепла: например, симпатию к Джоконде, но все это могло уйти в момент, освобождая в нем тёмную сторону, стоило чему-то пойти не так, как он запланировал…

В надежном тайнике хранился еще и его дневник-инструкция к раскрытию Тайной комнаты: жертвой того крестража стал почти случайный человек — пьяница из паба в Косом переулке с именем Джек — частый посетитель "Дырявого котла", посмевший оскорбить его. Дело нехитрое: не заметив посетителя в лице постояльца, бармен пошел обслуживать столик Тома. Между Джеком и хозяином паба завязалась ругань, где Том услышал о себе не очень лестные слова: «Чем этот молокосос лучше меня?». Мужчина был изрядно пьян и явно переигрывал, но Том, проявляя выдержку, сдержанно, пусть и не слишком вежливо заткнул волшебника, за что и был награжден званием «заносчивый сосунок».

Когда Джек покинул кафе, и собирался было аппарировать, Том схватил его за рукав и перенес в пустое безлюдное место, почему-то в голову пришла одна пещера, возле которой проходила приютская вылазка на природу. В радиусе нескольких десятков километров на этой местности не проживало ни единой души, как магглов, так и волшебников, а значит, Министерство не накладывало здесь чары надзора. Уже давно Том помышлял о создании крестража и все никак не решался, несмотря на равнодушие к смерти и убийство родителей летом после пятого курса. Его подтолкнул к затее Гораций Слагхорн, рассказавший об этой тёмной магии больше, чем было написано в книгах. Всё было готово, дневник зачарован, а заклинание вертелось на языке, когда Том покинул Хогсмид во время одной из школьных прогулок.

В поисках подходящей жертвы он отправился в Лондон, аппарировав в район рядом с Дырявым Котлом, где вспышки магии не засекались министерством из-за большого скопления волшебников. Он долго гулял по улицам маггловского города, заглядывая в глаза прохожих, словно выискивая в них желание смерти. С неба моросил мелкий дождь, а ветер норовил забраться под воротник, но Том не кутался в мантию: ему было плевать на холод. Мимо не спеша проезжали автомобили, и всё реже на дорогах стали появляться конные экипажи, заменяясь шумом тарахтящих моторов новеньких автомобилей. На каждом углу стояло оцепление из солдат, следящих за порядком. Откуда-то из ближайшего дома слышались недовольные возгласы в командном тоне: кажется, там располагался один из военных штабов королевской пехоты её Величества, не всегда согласованно действующий с новой армией под руководством Премьер-министра Уинстона Черчилля. Несколько солдат обсуждали что-то около телефонной будки, они курили папиросы: совсем еще молодые ребята, на вид им было не больше восемнадцати лет. А многие из них находились в горячих точках и теряли своих товарищей. Одним меньше, одним больше. Том стоял на автобусной остановке и наблюдал за ними, поджидая, пока кто-нибудь отколется, тогда можно будет перенести его и осуществить идею с крестражами.

Внезапно один из солдат, поправив ремень автомата, висящего на спине, что-то сказал, пожал руки друзьям и отправился вперед через перекресток. Том незамедлительно последовал за ним и через один квартал повернул вслед за жертвой в небольшой пустынный закоулок, где находились мусорные баки и пожарные лестницы жилых домов. Жертва словно сама напрашивалась на убийство, выбрав для прогулки такое место. Впереди уже виднелся выход на проезжую часть, и у Тома оставалось совсем немного времени, чтобы осуществить задуманное.

Поток осеннего ветра подобрал лежащую около мусорки коробку из-под печенья фирмы «Фостерс» и понес её через улицу. Солдат обернулся, услышав звук, с которым пустая картонная коробка несется по асфальту, подскакивая и перекатываясь.

Он даже не выхватил автомат, увидев посреди дороги замотанного в странный длинный плащ подростка. Магглы во время войны ходили в чем попало, ведь множество швейных фабрик закрылось или было разгромлено немецкой армией во время первого нашествия. Восстанавливать их не было средств. Но так же на улицах стало много нищих и беспризорников.

— Скоро начнется развод войск, и эти кварталы будут перекрыты, — поведал солдат неожиданно, затем, перевесив тяжелый автомат на другое плечо, сказал: — Иди в приют, парень.

Он принял его за оборванца, одетого в одежду на несколько размеров больше, почти угадав сиротское положение Тома. Тот потянулся к карману мантии за палочкой, а рядовой моментально напрягся и схватился за ремень оружия, но увидев «палку» в руках приютского попрошайки, расслабился.

— Эй, что это у тебя? — лишь донесся голос смеющегося солдата. — Никак ты собрался меня ограбить при помощи этой палки? Послушай, на той улице, с которой мы вышли, каждый день в два часа солдаты кормят нищих, да совсем неплохо! Никто не обещает королевских харчей, но гречневая каша с тушенкой тебе будет обеспечена.

Нет, волшебная палочка не дрожала в руках Тома, но он упустил момент когда сзади внезапно раздались шаги. Судя по одежде и заляпанным сажей лицам, эти двое были работниками располагавшегося неподалёку металлургического завода. Ситуация складывалась не в пользу Тома, он не хотел убивать сразу трех магглов, выполняя задуманное, достаточно было одного. Он опустил палочку и, развернувшись, побрёл обратно, минуя рабочих, проводивших его соболезнующим взглядом.

— Ещё один нищий… — донеслось до его слуха. — Бедные дети, им-то за что…

С силой стиснув зубы, Том проигнорировал слова и пошел прочь. Копаясь в своих мыслях, он ругал себя за то, что не среагировал раньше и не перенес солдата из Лондона куда-нибудь в пустынное место. И хотя Том учился на шестом курсе, он уже научился аппарировать при помощи одного из своих друзей-старшекурсников, пусть и не имел на это лицензии.

Ноги сами несли его сквозь моросящий дождь в сторону "Дырявого котла"; промокнув до нитки, он решил остановиться и выпить кружку согревающего кофе. Стараясь не привлекать к себе внимания, Том сел в тёмном углу паба, ведь все дети его возраста, по идее, должны были находиться в Хогвартсе. Пришлось немного изменить лицо и добавить несколько возрастных изменений, чтобы к нему не цеплялись посторонние. Бармен ничего не заподозрил.

Том был раздосадован по поводу неудачи, он ругал самого себя за слабость, ведь можно было оглушить тех рабочих, стереть им память и выполнить задуманное, так нет: он решил уйти, не убивать. Злоба кипела в пока еще цельной душе.

…Он не верил своим глазам, разглядывая уже оглушенного пьяницу, лежащего на камнях в пещере. Всё было готово. Возле головы жертвы лежала заколдованная тетрадь в кожаной обложке, готовая принять частичку души юного Лорда Волдеморта — так называл себя Том. Он не хотел убивать мага, но этот человек был не достоин такого высокого звания. Всего лишь сальный немытый ублюдок, оскорбивший его… И сейчас этот доходяга поплатится жизнью за мечту Риддла о бессмертии. Заведя палочку над бессознательным телом, Том, в который раз за день, заколебался. Никакого сопротивления, ни одного слова в сторону убийцы — подло так убивать; но, возможно, жертве так будет проще. В голове пронеслось выражение «не бей лежачего».

Сколько можно колебаться?

Совсем юный шестнадцатилетний мальчик готов был совершить тяжкое преступление, окропить свои руки кровью ни в чем неповинного человека, попавшегося на пути. А всё ради любопытства. Палочка вот уже пять минут была направлена в спину лежащего ничком волшебника, но зеленый свет непростительного заклинания еще не осветил скользкие стены пещеры.

— Авада… — нет, он всё ещё был не готов, но время поджимало, совсем скоро студенты начнут возвращаться в Хогвартс.

Нужно было хотеть убить человека, желать этого сильнее всего, чтобы заклятие подействовало. В голове вертелось заклинание создания крестража, к Тому подступал страх, но не перед убийством, нет, он был, скорее, возбужден, нежели боялся. Его цель слишком велика и желанна, чтобы отказываться в последний момент. У него будет бессмертие…

Крепче сжав древко волшебной палочки, Том почему-то представил ненависть, которую испытал к Билли Стаббсу. Убийство кролика этого мальчика доставило ему удовольствие. Месть — какое страшное, приятное слово; ненависть порождает месть, но в его ли силах возжелать гибели невинного человека? Для создания крестража нужна вся ярость, вся злость, и Том уже нашел откуда черпать это всепоглощающее чувство. Детский приют, это место по праву занимало в его сердце особую роль, отведенную ненависти...

Всего лишь один взгляд на изумрудный перстень на безымянном пальце левой руки и решимость вмиг появилась в его глазах. Ярость вспыхнула с оглушающей силой…

— Авада Кедавра! — гаркнул юноша.

Молния непростительного заклятия вырвалась из волшебной палочки Тома, на миг осветив его бледное лицо, искаженное ненавистью, и врезалась в тело мага. Черные глаза отразили изумрудный блеск, придавая убийце с лицом подростка зловещий вид. От него как будто исходил нечеловеческий холод. И как в этом ребенке могло быть столько зла? Длинная цепочка слов на латыни, произносимая замогильным голосом, срывалась с почти недвижимых губ. Заклинание крестража пока никак не отразилось на его самочувствии, но как только поток слов закончился, Том внезапно почувствовал вспышку боли, словно мерзлота расползалась внутри, разъедая внутренности. Он дрожал но не отводил волшебной палочки от тела мага. На лбу проступили бисерины пота, внутренности скрутило в спираль, Том подавил стон, полный адской боли, падая на колени. Он почувствовал, как его в буквальном смысле разрывает на части. Сосредоточиться на желаемом становилось всё сложнее, и он держался из последних сил, чтобы не потерять сознание. Тело бил озноб, и Том уже с трудом осознавал, что происходит, когда энергия стала перемещаться по телу с невероятной скоростью, словно искала лазейку — выход. Избавление произошло внезапно, когда, сосредоточившись в правой руке, намертво сжимающей палочку, сгусток испепеляющей боли выстрелил черным дымом, имеющим странное свечение, несмотря на свой цвет. Руны, начертанные ритуальным песком вокруг жертвы, засветились ярким красным цветом, придавая пещере ещё больший зловещий вид. Тетрадь, лежащая рядом с головой убитого, подпрыгнула в воздух на полметра и, осветившись золотым сиянием, открылась. Страницы перелистывались с невероятной скоростью, пока не остановились ровно посередине. Пещера завибрировала, где-то повалились камни, когда с оглушающим замогильным рёвом душа Тома вонзилась прямо в центр тетради, сгущаясь черным дымом. Как только магия впиталась полностью, тетрадь потеряла свечение и захлопнулась так громко, словно это был огромный фолиант с тысячами страниц. Моментально в пещере образовалась тишина, будто и не было здесь страшного ритуала создания крестража.

Том выронил палочку, она с гулким деревянным стуком ударилась о каменный пол и откатилась к тетради. Последствия страшной боли не так беспокоили Тома как ужасающая пустота, образовавшаяся внутри; он прижал дрожащие руки к груди, ощущая там зияющую дыру. Кусочек его души оторвался…

* * *

rit, reith, rath, raoth; Rita (космический закон); совет, рассказ, разгадка (нем. Rath); красный (нем. Roth); колесо (нем. Rad); прут, жезл; правая сторона. Правда, справедливость (нем. Recht) etc.

* *Rod— «право», «правильность», • справедливость».

* * *

Иггдрасиль — имя Мирового Древа, образующего ось Мироздания, в скандинавской традиции

В главе использованы материалы из книги Гвидо Фон Листа "Тайна рун"