Гарри Поттер и дух темного Мерлина (гет)

Ночь, какое вроде бы простое слово, обозначающее темное время суток… Но сколько ассоциаций возникает с этим словом; все затмевающая и поглощающая тьма, уход с небосклона солнца, а в следствие и смерть дня, засыпание всего живого до следующего восхода. Но это не только так — после заката начинается жизнь особого, живущего по своим правилам ночного мира. Покидают свои норы летучие мыши, вылетают на охоту совы, расползается по Запретному Лесу в поисках своих жертв семейство акромантулов. Ночь, какое прекрасное слово. История мира всегда решалась в темное время суток: в это время начинались революции и разжигались восстания, составлялись полководцами планы великих сражений, ночью же эти битвы и заканчивались… Великие этого мира любили вершить судьбы простых смертных именно ночью…

В это самое время, где-то в Испании на одном маленьком островке в Средиземном море перед величественным замком появился из ниоткуда старец, одетый в роскошную мантию синего цвета, с очками-половинками и длинной, заплетенной косичками бородой. Оглянувшись вокруг места своего прибытия, он величественной походкой пошел в сторону замка.

Главные ворота приближались, все время разрастаясь в размерах. Даже если из замка выезжают на слонах, все равно нелепо делать их еще вдвое выше, разве что здесь когда-то жили горные великаны, тогда им эти ворота в самый раз.

Но чародей, даже не посмотрев в сторону ворот, прошел к угловой башне, в которой виднелась дверь, что рядом с воротами казалась дверцей в собачью будку. При его приближении там отворилось, и, оценив размеры двери, можно понять, что через эту дверцу легко пройдет и тролль, не склоняя головы. Маг вошел в эту дверь. Над головой проплывал широчайший каменный свод, настолько широкий, что старец некоторое время шел, как в туннеле, глядя на далекий свет факелов впереди. Еще не успел он пройти во внутренний двор, как за спиной зловеще лязгнуло, дверь закрылись, задвигались толстые металлические засовы. Он осмотрелся: двор огромный, посреди гигантское мрачное здание, из каменных стен выступают драконы, грифоны и другие волшебные существа, сделанные настолько умело, что, несмотря на их каменность, выглядели страшновато.

Но главное — его уже ждали. В дверях донжона стоял высокий человек с черными прямыми волосами до плеч, его кожа отливала бронзой. Ему можно было дать лет двадцать пять, а можно все сорок. Хозяин замка был одет в черные штаны и рубашку золотисто-зеленого цвета, расстегнутую на две пуговицы. Вроде ничего примечательного, кроме глаз — его глаза излучали стальную волю владельца, в них плескались сила и уверенность, но, только заглянув поглубже, можно было увидеть главное — мудрость веков…

Гость и хозяин этого замка долго время смотрели друг на друга, после чего незнакомец неожиданно произнес:

— А ты заплесневел, Альбус. С нашей последней встречи ты еще больше состарился. — хмыкнул говоривший. — Если ты пришел обсудить то, что я думаю, милости прошу. А если решил просто проведать своего старого друга, то я еще более рад твоему визиту.

— И тебе привет, Николас. — произнес старец, оказавшийся Альбусом Дамблдором.— Извини, но я пришел по делу. Сейчас совершенно нет времени на простую беседу.

— Ошибаешься, как раз сейчас время есть. — перебил его Николас Фламель. — Вольдеморт еще не успел набрать достаточно сторонников, а с потерей почти половины ближнего круга пожирателей он не сможет сделать ничего существенного около трех недель, пока не вытащит провинившихся из Азкабана. Но зато потом…

— Да, ты прав. Том начнет…

— Погоди, Альбус, считается дурным тоном говорить в дверях, могут и подслушать. — применив одну из самых саркастических улыбок Снейпа, Фламель продолжил, — Давай пройдем в мой кабинет.

Весь путь оба друга молчали. Замок поражал своим богатым убранством: они проходили мимо роскошных картин в золотых рамах, на стенах висело оружие, которое отнюдь не выглядело бутафорским, пол был застлан бархатной ковровой дорожкой, с потолка лился мягкий свет из хрустальных люстр, возле каждой двери стояла статуя в позе заснувшего часового, причем не было ни одной одинаковой статуи.

В конце коридора находилась дверь, которая совершенно не вписывалась в интерьер. Большая, полностью металлическая, состоящая из двух раздвигающихся половинок — она больше подошла бы к хранилищу маггловского банка. Именно к ней и подошел создатель философского камня Николас Фламель. Он всунул правую руку в дыру, находящуюся посередине этой необычной в колдовском мире двери.

— Поставил четыре года назад, после того, как мы с тобой провернули мой уход из жизни. Дверь откроется только после анализа моей крови, отсутствия в ней оборотного зелья, а также мысленного произнесения пароля. — пояснил он Дамблдору в ответ на его вопрошающий взгляд.

Через пару секунд ожидания створки двери разъехались в стороны и открыли взор на кабинет Фламеля. Это помещение значительно отличалось от остального замка. Здесь доминировала воистину спартанская обстановка — голые каменные стены и пол, простой крепко сбитый дубовый стол, вместо стульев и кресел стояли скамейки и табуретки, шкафы заменяли выдолбленные в стенах ниши. Единственным источником света помимо окон был камин. Только возле него гость мог себя почувствовать более уютно — около камина стояло два кресла и журнальный столик с барным шкафчиком.

— Присаживайся, Альбус. Будешь что-нибудь? — предложил Николас, подходя к мини-бару.

— Нет, спасибо. Нам с тобой предстоит долгий разговор, и я хочу сохранить ясную голову. Однако… может у тебя найдется немного лимонных долек? — лукаво улыбнулся Дамблдор.

Оба собеседника расхохотались от этой невинной шутки. Отсмеявшись, хозяин замка спросил гостя:

— Ну и что же привело тебя ко мне в замок? Я, конечно, догадываюсь, но хочу услышать это от тебя.

— У меня две причины для визита, и обе они тебя должны заинтересовать. — произнес директор Хогвартса. — Пожалуй, начну с моего повторного предложения вступить в Орден Феникса, ты согласен, Николас?

— Отвечу, как и год назад, Альбус, — нет. Я не считаю приемлемым свое вхождение в Орден. — буквально процедил последние слова Фламель. — Почему? Первое — меня не приемлют твои методы борьбы с Вольдемортом. Твоя организация — сборище ополченцев и только; члены Ордена хотят жить в мире, они храбры и благородны… Но они боятся сражаться за свое будущее, им нечего противопоставить против Пожирателей, кроме своей отваги и пары-тройки Ступефаев с Экспеллиармусами…

— Николас! Нельзя уподобляться Тому, мы не выиграем борьбу его методами!

— Второе, — как будто не обращая внимания на реплики директора Хогвартса, продолжил Николас, говоря все быстрее и быстрее, — среди твоих людей, я уверен, есть предатель, и не один. Поэтому о моем возвращении почти сразу узнает Темный Лорд; фактор неожиданности будет утерян… — собеседник Дамблдора на секунду замолк, восстанавливая дыхание, после чего бросил одну-единственную фразу, — Я ученый, а не воин, да и какой я воин в свои двести пятьдесят шесть лет (небольшое отступление от канона — не могу поверить, что Фламелю сейчас 670 лет!)…

— Хорошо, я понял, что ты не присоединишься к Ордену Феникса. Но согласен ли ты нам помогать? — Альбус урывал любую возможность сотрудничества с великим ученым — Или ты решил занять нейтральную позицию?

— Ты же знаешь, Дамблдор, — начав раздражаться, Николас Фламель буквально выбрасывал слова, — что я никогда не перейду на другую сторону, и ты знаешь, почему. Я обучил тебя, я помогал тебе в борьбе с Гриндевальдом, неужели ты, Дамблдор, усомнился во мне? А ведь своему шпиону Снейпу доверяешь безоговорочно, так чем таким я заслужил твое недоверие? — в словах буквально сочился ничем не прикрытый яд. — Я буду помогать бороться против Вольдеморта, но не тебе, а Гарри Поттеру — ребенку пророчества.

Альбус Дамблдор был потрясен, самый главный секрет, который знает лишь верхушка Ордена и Поттер, оказался знаемым непосвященным в него.

— От-т-ткуда ты знаешь? — все самообладание великого светлого волшебника рассеялось за доли секунд. — Об этом слышали единицы!!!

— Узнал от Поттеров, — лаконично ответил собеседник и, поясняя, добавил, — утром того самого дня.

— Но что ты делал у них дома в тот день? Зачем Джеймс и Лили рассказали тебе, Николас, о нем?

— Услышав пророчество, Джеймс решил подстраховать будущее своего сына. Он понимал, что может не выжить в этой войне, поэтому предложил мне взять опекунство над его сыном в случае, если ни Джеймс и Лили, ни Сириус Блек не смогут позаботиться о мальчике. — в голосе Фламеля слышалась грусть о погибших людях.

Желая ненадолго прервать разговор, хозяин встал с кресла и подошел к бару. В ответ на вопросительный взгляд хозяина гость кивнул. Налив себе и собеседнику по стакану виски, Николас сел обратно в кресло. Было видно, что он что-то обдумывает.

— Альбус, я, как единственный достаточно близкий родственник Гарри Поттера в магическом мире, к тому же его опекун, хочу забрать его в свой замок.

— Зачем, Николас? Ты никогда не интересовался его судьбой.

— На это две причины: первая — умер его крестный, поэтому надо, чтобы рядом был достаточно близкий ему человек, который поможет справиться юноше с отчаяньем. Тем более надо, чтобы кто-то о нем заботился. А я еще и дал обещание Лили…

— Не считай меня бессердечным, но я никогда не поверю, что только из-за этих доводов ты хочешь забрать Гарри из-под влияния кровной защиты.

— Не забывай, что теперь Том Реддл является кровным родственником юноши, они даже больше чем кровные родственники… Но не это главное, Альбус. Основная причина в том, что, судя по всем моим данным, Вольдеморт провел обряд слияния с духом Мерлина.

— ЧТО? Это невозможно! Две души не могут существовать в одном теле достаточно долго! Они не смогли бы этого сделать! Это темнейшие из обрядов, даже Том на такое не пошел бы! — два потрясения за десять минут, даже для Дамблдора, повидавшего в своей жизни многое, было слишком. Но, моментально подавив свои эмоции, он вопросительно посмотрел на собеседника, ожидая разъяснений.

— А они смогли, поверь мне. Теперь представь, каково будет Гарри узнать об этом.

Но не это главное. Ко мне восемь лет назад попал гремуар самого Мерлина. После кропотливой работы по расшифровке я обнаружил интересную запись. Величайший из волшебников нашел способ обрести бессмертие.

— Эта легенда мне известна, Николас, она не подтверждена ничем.

— Не стоит забывать, Альбус, что и в существование самого Мерлина семьдесят лет назад ты не верил, ты думал, это очередная легенда. Но битва с Гриндевальдом окончательно убедила тебя.

— Ты прав. Все усложнилось во много раз. Теперь ты не в праве отказать в просьбе о помощи. — Дамблдор цеплялся до конца, даже в такой ситуации он старался заполучить весомую поддержку.

— Я подумаю, Альбус, я подумаю… — Только сейчас стал виден настоящий возраст Фламеля. Его фигура сгорбилась, кожа пожелтела, глаза потеряли присущее им выражение. — Ох, как я не хочу вновь участвовать в войне.

— Мне пора, Николас. Спасибо за гостеприимство. — собеседники поднялись с кресел, обнялись, после чего, призвав мелодичным свистом феникса, Альбус Персиваль Ульфрик Брайан Дамблдор исчез с Фоуксом в всполохах пламени.

— Нет, чтобы через камин переместиться, как все нормальные люди, нет, надо уйти эффектно. — пробормотал хозяин замка, подходя к своему столу. Взяв со столешницы странные очки, он провозгласил в пустоту — как хорошо, что я прицепил своему визави следящее устройство.

Надев свой прибор, Николас Фламель увидел интересную картину:

«— Проходи Северус, — судя по изображению, Дамблдор сидел за столом. — У меня к тебе срочное поручение. Отправляйся к Тому и передай, что подслушал мой разговор с Минервой, откуда услышал, что я вернулся из замка Николаса Фламеля — у меня состоялся разговор о чем-то важном с самим хозяином замка…»

— Вот так сволочь, ну ты и оказал мне услугу, Альбус. Двойная игра? Хорошо, я, пожалуй, приму правила… — схватив с полок несколько достаточно старинных фолиантов, создатель философского камня просто исчез.