Хогвартс. Возвращение (джен)

Каникулы! Долгожданные каникулы. В Хогвартсе хорошо, а дома… Нет, везде хорошо, но отдохнуть хочется.

Родители вообще на седьмом небе — соскучились, мелюзга тоже — достают первокурсников вопросами: что, да как… На Гриммо шумно и весело.

Много воды утекло с тех пор, как здесь базировалась штаб-квартира Ордена Феникса.

Здание скромного двухэтажного особнячка теперь не просто видно окружающим, но и закреплено по всем маггловским правилам за семьёй Поттеров. Это деловой квартал, жилых домов здесь не слишком много и они мало кого интересуют. Соседям в округе известно, что хозяин дома, мистер Поттер, работает в сфере транспорта, его жена — в каком-то загородном медико-исследовательском центре, а сыновья учатся где-то далеко, кажется, за границей. Относятся здесь к Поттерам хорошо. К миссис Джинни изредка обращаются с просьбами о неотложной врачебной помощи, и она всегда помогает. "Вы прямо добрая фея, — счастливо улыбаясь говорят соседи, — право, не знаем, как и благодарить…"

А Джинни не знает, как благодарить их, предоставляющих ей возможность далеко не лишней практики, открывающей перед ней неизведанные просторы постижения маггловской медицины.

Перед тем как взяться за перестройку дома, Гарри поговорил с Андромедой, которую все называли теперь просто Мейди. Миссис Тонкс однозначно дала понять, что ни видеть не хочет этого дома, ни слышать о нём, ни думать, и что Гарри может делать с ним всё что заблагорассудится, хоть в адском огне спалить.

Рон, бывший свидетелем этого разговора, при словах об адском огне задумчиво прикусил нижнюю губу и нахмурился, словно погрузившись в воспоминания или… впрочем, об этом позже.

После разговора с Андромедой Гарри, скрепя сердце, отправил сову с просьбой о деловом свидании миссис Малфой. Они встретились у Фортескью.

— Мальчик мой, — устало глядя в глаза Поттеру, снисходительно вещала Нарцисса, — неужели ты думаешь, что после всего что ты для нас сделал, я захочу отобрать у тебя дом?

Гарри попытался возразить ей, объяснить, что он вовсе не беден, и что жильё у него есть, в Годриковой Лощине, хорошее жильё, что он вовсе не нуждается… но Нарцисса прервала его пылкую речь:

— Милый, ты не понял, я сейчас не о спасении человечества, — женщина объясняла без апломба, без восклицаний — тихо, спокойно и чуточку надменно, — я о сыне своём…

— Но мистер Малфой, он… — снова попытался возразить Гарри.

Нарцисса положила поверх его руки свою ладонь и с лёгкой улыбкой передразнила его пламенный тон:

— Мы вовсе не бедны, и жилья нам хватает, и даже у Драко есть отдельный дом, поэтому и он не нуждается… И мистер Малфой, — Нарцисса на мгновение умолкла, задумавшись, а затем продолжила прежним усталым тоном: — мистер Малфой очень изменился после… очень изменился. Закончим на этом, — сухо произнесла женщина и добавила вежливо, но холодно: — и… спасибо, Гарри!

Если бы только Поттер знал, сколько добрых слов хотела сказать ему эта невозмутимая женщина… Нет, выставлять чувства напоказ… ни к чему. Но, несмотря на потрясающее хладнокровие, Нарцисса не смогла всё-таки сдержать женского любопытства:

— Э-э-э, я слышала, у тебя ребёнок, это правда?

— Правда, миссис Малфой, — Гарри смущённо улыбнулся.

— Сколько ему?

— Пять месяцев. Его зовут Тэдди, — Гарри снова улыбнулся.

— Это прекрасно. Дети — это прекрасно, — утвердительно кивнув, констатировала Нарцисса, — ну, всего хорошего!

Миссис Малфой удалилась.

Гарри облегчённо вздохнул.

Что за люди эти Малфои, ведь что-то совсем не то хотела сказать! Ладно, хорошо хоть у Дракошки всё налаживается. Авроры им довольны. "Протеже твой носом землю роет, — усмехнулся как-то мистер Дингл, — грешки, видно, замаливает".

* * *

— Наш пострел везде поспел, — прокомментировал за семейным столом потрясающую новость мистер Люциус Малфой, — и Тёмного Лорда пришил и ребёнка настрогал. И когда только всё успевает?! Не мешало бы нашему Дракошке у него поучиться.

— Шить или строгать? — Драко недружелюбно взглянул на отца.

— Можно и тому и другому, — язвительно заметил Малфой-старший и метнул в сына испепеляющий взгляд.

— Погоди, шить меня авроры научат, а строгать — уж как-нибудь своим умом дойду. Или ещё чем… — цинично ухмыльнулся Драко.

— Сыночек! — всплеснула руками Нарцисса.

— И не надоело тебе цепляться ко всем! — парень враждебно взглянул на отца, швырнул ложку и, не доев ужина, встал из-за стола. От двери он обернулся: — Не его это ребёнок. Это его крестник — Тэд Люпин, — на этом Драко закрыл за собой дверь.

Нарцисса побледнела. Память мгновенно вернула её на полтора года назад:

— Её дочь ещё более чокнутая! Она выскочила за оборотня, это магглово отродье, за Люпина, — Бэла брызжет слюной от ярости. — Цисси, слышишь?! За о-бо-рот-ня!

* * *

После ужина Нарцисса постучала в комнату сына.

Драко сидел на постели, одну ногу подвернув под себя, а другую свесив с кровати, и сосредоточенно колдовал над обрывком толстого шпагата, пытаясь завязать какой-то хитроумный узел.

— Ты чем-то занят? — приоткрыв дверь, робко спросила мать.

— Пытаюсь увековечить нашу фамилию, — с раздражением ответил парень. — Представляешь, изобрету хитроумный узел, назовут его "узел Малфоя"; мы все умрём, а узел останется, чтоб служить поколениям авроров и спасателей! — Драко хмыкнул. — Отец будет счастлив. Опять пришла за него заступаться?

— Как ты назвал мальчика? — Нарцисса подсела на кровать к сыну.

— Какого мальчика? — Драко оторвался от своего занятия и удивлённо посмотрел на мать.

— Ну-у-у… того… крестника Поттера.

— А-а-а, — Малфой уже успел отключиться от разговора за столом, — Люпин. Тэд Люпин. Он сын нашего препода по защите. Авроры рассказывали, а что?

— Этот Люпин, — Нарцисса на мгновение умолкла, словно собираясь с духом, — он оборотень? ты не знаешь?

— Этот не знаю, а тот точно был оборотнем, — Драко снова занялся узлом.

Нарцисса некоторое время помолчала и снова попыталась завести разговор с сыном:

— Сыночек, что ж ты всё дома сидишь, пошёл бы прогулялся…

— Да ну! Не с кем.

— А ты разве не встречаешься больше с той девушкой, э-э-э… Нэнси, кажется?

— Нет, — Драко отвечал односложно и с явной неохотой.

— Почему? — доброжелательно поинтересовалась мать. — Такая милая девочка.

— Она всё время молчит, и ноги у неё кривые, — недовольно буркнул Драко.

— Мне так не показалась, — мягко заметила Нарцисса, — по-моему, очень стройные ножки.

— Ты не в том месте смотрела, — Драко снова уткнулся в обрывок бечёвки.

— Опять ты! — укоризненно восклицает мать.

— Раньше тебя радовало, что сыночек весь в отца, — ухмыльнулся парень.

В общем, разговор был долгим, возможно, нам ещё придётся вернуться к нему, сейчас важно только, что в ходе его Драко попросил:

— Мам, я хочу один пожить, ведь дом Лестрейнджа теперь мой? Ты не обидишься? Недолго. Мне просто надо от отца отдохнуть. Я люблю вас обоих, но я очень устал, правда.

Нарцисса растерянно взглянула на сына и тяжело вздохнула:

— Я поговорю с папой.

* * *

— И ты не против? — удивился Люциус.

— Пусть попробует, может ему легче станет, — Нарцисса умоляюще посмотрела на мужа.

— Ладно, пускай идёт, — вдруг без сопротивления согласился Малфой-старший, — раз ты согласна… Может, действительно, так лучше…

* * *

Долго сидела в этот вечер Нарцисса в раздумье за письменным столом, потом пустила перо по листу пергамента и отправила письмо с почтовой совой.

— Гарри, дружочек, — Андромеда, прижимая к груди письмо, жалобно смотрит на юношу, — сестра просит разрешения навестить меня. Я так давно… мы столько лет…

— Можно было не спрашивать, Мейди, — вздыхает Гарри, — это и твой дом. Я сам отправлю ей сову.

* * *

Миссис Малфой в Годриковой Лощине. Она стоит на пороге дома и не может поднять руку, чтобы постучать. Дверь сама открывается…

— Цисси! — и Андромеда, её Энди, заключает сестру в объятья.

Они сидят в комнате миссис Тонкс и пьют, как в детстве, ароматный жасминовый чай с терновым джемом, который подал Кричер, родной Кричер!

С тех пор Нарцисса изредка стала заглядывать к сестре. Иногда в доме она сталкивалась с Поттером, тогда парень, здороваясь, приветливо улыбался, а миссис Малфой сдержанно кивала ему. Гарри действительно был рад, что Нарцисса заскакивает к ним — Мейди стало не так одиноко. Со временем Гарри почувствовал, что гостья перестала изображать из себя невозмутимую ледяную скульптуру, её визиты стали более частыми и менее отягощающими. Однажды, пару лет спустя, Андромеда вздохнула и тепло произнесла:

— Знаешь, Цисси, лучших родителей для Тэдди и желать грех.

— Но они так молоды, Энди! — воскликнула Нарцисса. — Хватит ли у них сил?

И тогда Андромеда повела сестру за собой:

— Пойдём, посмотришь на них вместе. Тихонечко!

Сквозь узенькую щёлку Нарциссе видна кухня, где собралась молодёжь.

Тэдди, сидя на коленях у Поттера, сосредоточенно размазывает по его щекам шоколадную пасту, высунув от усердия кончик языка, потом, взяв Гарри за уши перепачканными ручонками, малыш, слегка отстранившись и оттопырив нижнюю губу, критически осматривает крёстного и, кажется, оставшись довольным своей работой, объявляет:

— Кукаляка маня! — и звонко чмокает его в нос.

— Переведите, папаша, — хмыкает Рон.

— Шоколадка моя, — легонько прижав к плечу головёнку карапуза, спокойно объясняет Гарри и, прильнув промасленной щекой к его зелёной макушке, улыбается одними глазами. Волосы Тэдди розовеют.

— Это я его так называю, — Джинни ласково смотрит на малыша.

— Мужа, что ль? — ехидничает Рон.

— А хоть бы и мужа, — Джинни бросает на брата снисходительный взгляд, — завидно?

— Ребёнка, болван, — беззлобно огрызается Поттер.

— Как ты терпишь, — Рон брезгливо морщится, глядя на перепачканное лицо Гарри, — не понимаю.

— Свои заведутся — поймёшь, — усмехается Гарри.

— Нет, — заявляет Рон, оценивающе рассматривая шоколадно-боевую раскраску друга, — шестое чувство подсказывает мне, что я пока не готов стать отцом.

— Это просто шоколадная паста, братец, — улыбается Джинни и, взмахнув волшебной палочкой, умывает Гарри и засыпающего малыша.

— О-о-о! — вздыхает Нарцисса.

— Он всегда розовеет рядом с Гарри, — тихонько шепчет Андромеда, и кусочек её застывшей души оттаивает. Тэдди — единственное, что осталось у неё после гибели дочери.

* * *

Позже, уже на Гриммо, когда Джеям было около двух лет и все сидели на любимой кухне, Эшли что-то срочно понадобилось позади Рона. Пыхтя, она взобралась ему почти что на плечи, и Рон попытался задержать её. Девочка устроилась у него на коленях, достала из-за щеки леденец и, засунув его Рону в рот, что-то обстоятельно растолковала ему на тарабарском, а после этого решительно заявила:

— Ссё. Путтú, — и отчалила к братьям.

— Гермиона, — задумчиво разглядывая выступающий животик жены, спросил Рон, — а можно как-нибудь так… чтобы… девочку?

— В магазине что ль? — прыснула Гермиона.

— Мальчики, Рон, тоже хорошо, — прижав к себе устроившегося у него подмышкой Тэдди, произнес Гарри, и шевелюра мальчугана порозовела.

* * *

Гарри достаточно долго наводил на Гриммо желаемый порядок. Естественно, друзья помогали ему, как только могли.

Грязные стены дома были очищены, закопчённые окна — отмыты. С парадной двери, к которой вели потёртые каменные ступени, сняли чёрную облупившуюся краску, дерево отполировали, дверной молоток заменили кнопкой маггловского звонка. Правда, пользуются ею нечасто — в основном магглы да, в последнее время, Рон, научившийся лихо припарковывать у подъезда новенький автомобиль.

Основная же масса народа либо является на Гриммо через камин, либо трансгрессирует, либо прибывает через заднее крыльцо, которое выходит во двор. Магглы видят здесь огороженную зону с вывеской "Ведётся строительство" и фургончиком, где строители могут переодеться и отдохнуть. Это никого не раздражает. Всё ясно и понятно — строительство ведётся.

На самом же деле в небольшом дворе есть достаточно просторная постройка, в которой можно разместить любых животных — от совы до фестралов, а при необходимости и мотоцикл Хагрида укрыть.

В противоположном углу двора захоронили отрубленные головы эльфов, ранее "украшавшие" коридоры дома. Кричер долго всхлипывал, причитал и тёр костлявыми кулачками водянисто-серые глаза. И без того красноватые, от слёз они почти побагровели; большие как у летучей мыши уши, с торчащими из них пучками седых волос, обвисли, рыльце распухло…

Утешило эльфа то, что на могилу положили камень, на котором написали, что здесь покоятся домашние эльфы семьи Блэк, а самомý Кричеру пообещали, что его похоронят (при этом все выразили надежду, что очень нескоро) рядом, но как человека — в отдельной могиле, а на камне напишут его имя. Однажды Гарри взял домовика с собой на могилу Добби, о чём после сильно пожалел. Там Крич тоже сопел и причитал, и Поттеру, которому и без того было тошно, стало совсем худо и он сам чуть не расплакался.

Внутреннее убранство дома тоже стало совершенно другим. Поначалу здание просто-напросто проветривали, и проветривали долго. Затхлость, сырость, запах гнили… пока всё это не ушло… Затем взялись за пыль и паутину. О-о-о! Уж тут-то мамаша Блэк дала волю эмоциям! Даже Кричер не выдерживал. Опустив уши и бормоча себе под нос тихие извинения, он так и старался улизнуть из прихожей. А уж когда черёд дошёл до дверных ручек и семейный совет постановил все скользкие змеиные головки сменить на когтистые львиные лапы, когда новые хозяева решили избавиться, наконец, от уродливой громоздкой подставки для зонтов, Джинни стала опасаться, что миссис Блэк пробьёт блокировку и её вопли станут слышны всему кварталу.

А сколько усилий было потрачено на очистку спальни всё той же владелицы горластого портрета! Сириус не слишком-то утруждался заботами о чистоте помещения, предоставленного Клювику "для постóя", и если бы не Кричер…

Легче всего было с подвальной кухней — там домовик поддерживал чистоту и порядок постоянно, в любой момент ожидая появления хозяина.

Помещение, раньше напоминавшее мрачную пещеру, стало настолько уютным, что очень скоро превратилось в любимое место отдыха на Гриммо. Именно там, на кухне, вся компания, наводившая порядок в доме, отводила душу за чашкой кофе после трудов праведных. Кричер быстро привык к тому, что ему надлежит сидеть за одним столом с хозяевами, и перестал постоянно причитать и всхлипывать по этому поводу от восторга и признательности.

* * *

Когда с пылью, грязью, паутиной и паразитами было покончено, взялись за перестройку. Не тронули комнаты Сириуса, Регулуса, Андромеды и Нарциссы, спальню Лестрейндж отдали Кричеру и позволили ему стащить туда всё что заблагорассудится, но при одном интересном условии…

Однажды…

— Гарри, — не выдержала однажды Джинни, мимика её не поддавалась описанию, — ну не могу я больше видеть это идиотское полотенце у него на заднице!

— Крич, — Гарри старался говорить как можно мягче, — ты можешь забрать к себе любые портреты, любую утварь, и вообще всё, что пожелаешь, но ты должен принять в подарок от наших друзей одежду.

При этих словах старый эльф затрясся и хлопнулся на пол, в кровь расквасив своё поросячье рыльце. Он не услышал ничего кроме слова "одежда". Гарри и Джинни бросились поднимать домовика:

— Крич, миленький, — быстро заговорила Джинни, утирая ему нос фартуком, — мы ни за какие деньги не отпустили бы тебя! Не волнуйся, от нас с Гарри ты не получишь даже драной варежки, только от наших друзей. Пожалуйста, Крич!

Последующие несколько попыток также ни к чему не привели. При слове "одежда" домовик начинал трястись и скулить, поскольку грохаться на пол ему было строго-настрого запрещено.

В конце концов, в результате неоднократных "обработок", в комнате эльфа всё же появился комод, доверху набитый сохранившимися в доме Уизли детскими вещами. Джинни облегчённо вздохнула, Гермиона пришла в неописуемый восторг, увидев домовика в пёстрой пижамке и мохнатых тапочках, а Кричеру даже понравилось щеголять в человеческой одежде, оставаясь при этом привязанным к дому и хозяевам.

* * *

Однажды Гарри пришёл на Гриммо совершенно уставшим. "Только кофе и тосты, — думал он, — и домой, в Годрикову… спа-а-ать". Он вспомнил о визгливой старухе в чёрном чепце, но идти через камин уже не хватало сил, трансгрессировать — тем более. Что ж, придётся снова слушать её крик… В последнее время проеденные молью шторы стали совсем плохо задёргиваться, а ремонтировать карниз — оглохнешь.

Гарри ввалился в дом, закрыв уши ладонями, но не услышал ни брани, ни воплей, ставших уже привычными и почти родными — видимо Рон пришёл раньше и ухитрился плотно задёрнуть занавески. Гарри прошёл уже всю прихожую, и вдруг осознал, что боковое зрение не ухватывает вишнёвых гардин. Парень удивлённо оглянулся на злополучную стену. Она была пуста!!!

— Э-э-эй! — не веря своим глазам, во всю глотку заорал Гарри. — Я зде-е-есь!

Стена не откликнулась, зато в коридор тут же трансгрессировали перепуганные Рон и Гермиона, которые услышали его из кухни, а через пару минут прибежала по лестнице Джинни с Тэдом на руках.

— Охренел?! Громче этой карги орёшь, — Рон сердито уставился на друга, — мы уж решили, что Волдеморт вернулся!

— Где она? — Гарри счастливо улыбался.

— У домовика, — Рон облегчённо вздохнул.

— Как?! — Гарри восхищённо смотрел на друзей.

Джинни, отпустив ребёнка, пожала плечами:

— Я после дежурства отсыпалась. Прихожу, — она развела руками, — а тут пусто!

— П’ифли, а путто! — малыш Тэдди развёл ручонками точно так же, как и Джинни, а потом, обхватив Гарри за ноги, уткнулся носом в его колени.

Гермиона только молча указала большим пальцем через плечо, в сторону Рона.

— Ты! — выдохнул Гарри и бросился обнимать друга.

— Ой-й-й, — поморщился рыжий, — только, пожалуйста, без соплей!

Кричер, сияя от счастья, уволок портрет старой хозяйки к себе в комнату, предоставив ей возможность любоваться фамильным древом семейства Блэк — гобелен перекочевал сюда ещё раньше.

Сколько Гарри ни выпытывал, Рон так ничего и не рассказал. За чашкой кофе он посмеялся, сказав, будто так напугал мамашу Блэк своей рожей, что та со страху отвалилась и свернулась.

В другой раз Рон снова отшутился:

— Знач-так, приятель, — заявил он Гарри, — эта твоя тётка была настоящей катастрофой, катастрофы — моя профессия, а раскрывать тебе свои профессиональные секреты я вовсе не собираюсь, так что отвали.

Гермиона явно темнила, уверяя, что была на чердаке и ничего не видела.

Джинни продолжала врать, что они с Тэдди пришли позже, причём врать совершенно нагло, потому что ребёнок, хоть и не мог пока ничего объяснить внятно, но, взмахнув руками и широко распахивая глаза, говорил "пуф-ф-ф", при этом его пушистая шевелюра вспыхивала огненно-рыжим цветом. Потом малыш Люпин, зажмурившись, с шипением съёживался, а после всего этого разводил ручонками и удивлённо заявлял: "Путто", и волосёнки его становились сиреневыми.

Джинни на это, не тушуясь, отвечала, что они разжигали камин, а после пришли в прихожую.

В конце концов Гарри оставил эту тему в покое, утешившись результатом неведомого деяния ликвидатора магических катастроф Великого-Рона-Уизли.

* * *

Всё это было так давно! Сколько тогда было Поттеру? двадцать? "Малыш Тэдди" больше уже не размазывает по лицу Гарри шоколадную пасту. Ему самомý скоро двадцать. Он стажируется на аврора в бригаде Малфоя, собирается летом жениться и перестраивает по своему вкусу дом Тонксов, не забывая, естественно, заглянуть на Гриммо, особенно к обеду, особенно сейчас, когда здесь так шумно и весело.

Когда Тэд начал взрослеть, Гарри вдруг стал задаваться вопросом: а смог ли он по-настоящему заменить отца своему крестнику?

Нет, дело вовсе не в том, свой или не свой. Нет. Тэдди был своим даже больше, чем остальные дети. Те всегда были… общими, а Тэд… Он был их, Гарри и Джинни, больше других, так что вопрос не в этом. Просто они оба были так молоды, когда на их головы свалился ребёнок, так молоды… Война только-только закончилась. На сердце легла тяжесть многочисленных потерь, но с плеч свалился груз бесконечной борьбы. Можно было наконец вздохнуть спокойно, расслабиться, но вместо этого пришлось стать родителями. Даже предложение руки и сердца в устах Гарри прозвучало… э-э-э… несколько необычно.

Они стояли, склонясь над детской кроваткой, и Гарри, взглянув на Джинни, спросил совсем неожиданно:

— Ты меня любишь?

— Почему ты спрашиваешь? — удивилась Джинни.

— Просто если ты согласишься выйти за меня, тебе придётся взвалить на себя эту обузу, — надев маску безразличия, сказал Гарри.

О-о-о! Сердце остановилось и, провалившись в область желудка, обледенело. Нет, не то чтобы он боялся, что Джинни ему откажет… С чего бы это ему бояться, ведь Джинни любит его с самого детства. Нет… Да! Он боялся этого! Кажется… Джинни что-то отвечает, но в ушах шумит от недостатка кислорода, потому что лёгкие перестали дышать…

— Что?

— Не могу же я, говорю, бросить спасителя человечества из-за какой-то козявки! — смеётся Джинни и начинает тормошить Тэдди, не увидев даже, как Гарри достаёт из кармана небольшую коробочку…

* * *

В Норе Рон и Гермиона, сидя в обнимку на кухне, вдумчиво обсуждают усовершенствованный Гермионой транспортировочный контейнер для бригады спасателей. Тишина… и вдруг:

— Мы женимся! — звонко кричит Джинни, вылетая из очага. — Мы с Гарри женимся!

— А мы? — Рон растерянно смотрит на Гермиону. — Гермиош, а мы с тобой что, рыжие что ль, давай тоже поженимся!

— Это следует считать предложением руки и сердца? — Гермиона с нескрываемым интересом смотрит на парня.

— Ну! — утвердительно кивает тот.

— Джинни, — Гермиона елейно улыбается подруге, — Гарри тоже делал предложение вот так?

— Да ты что, — округляет глаза Джинни, — мой жених — настоящий джентльмен! Он встал на одно колено, преподнёс мне огромный букет и произнёс очень пылкую, связную и запоминающуюся речь, сплошь из одних красивых фраз. Наверное, целый год составлял и репетировал, пока вы с ним по лесам бегали!

— Гермиона, — Рон бухнулся перед подругой на колено и сотворил букет шикарных роз, — давай поженимся. А то мало того, что этот лохматый меня вечно во всём опережает, так ещё и младшая сестра! Я не могу позволить, чтобы эта рыжая бестия меня обскакала!

От Гермионы не укрылось, что лицо Джинни светится счастьем и нетерпением, и поняла, что это ещё не все новости.

— Ну выкладывай уже, что там ещё, — обратилась она к подруге, глядя поверх Рона и, положив розы рядом с собой, запустила свои коготки в рыжую шевелюру новоявленного жениха.

— Теперь у меня будет ребёнок! — выкрикнула Джинни и закружилась по кухне.

— Та-а-ак! — угрожающе произнёс Рон, поднимаясь с колен. Он начал медленно наступать на сестру, девушка отпрянула. — Быстро вы, однако… от слов к делу… Надо полагать, преподнесённые цветы он вокруг тебя раскидал… на брачном ложе!

Джинни изобразила на лице испуг, а плечи Гермионы затряслись от беззвучного смеха.

— И это моя сестра?! Моя младшая сестра?! — Рон продолжал наступать. — И давно вы, интересно знать…

— Рон, — хитрюга распахнула глаза в притворном ужасе и прижала сжатые кулачки к подбородку, — Рон! Только папе не говори… пожалуйста!

Тут уже Гермиона не выдержала и расхохоталась. Джинни тоже прыснула, закрыв лицо ладонями.

— Эй, — опешил Рон, — вы чего?

— Ну и болван же ты, братец, — сквозь смех выдавила Джинни.

— Это же Тэ… Тэ… Тэдди! — Гермиона заикалась от хохота, плечи её тряслись.

Рон покраснел как варёный рак, попятился и сел на цветы:

— Так мы женимся или нет? — с досадой спросил он у Гермионы, приподнявшись и вытаскивая из-под себя нечто, ещё недавно бывшее букетом.

— Да женимся, женимся, — махнула рукой Гермиона и утёрла слёзы, — ну и насмешил! А всё же Джинни тебя обскакала, — съехидничала она, — с ребёнком-то.

Рон вздохнул и, пытаясь поддержать шутку, выдавил:

— Я, конечно, не обещаю столь же скорого появления, но к воспроизводству готов приступить немедленно, несмотря на… — он встал и, потирая травмированное розами мягкое место, добавил с мольбой в голосе: — Гарри не рассказывайте… пожалуйста.

* * *

— …и прямо на букет плюхнулся, — рассказывала хохочущая Гермиона Гарри через полчаса в Годриковой, где временно поселилась, чтобы не умереть от одиночества в пустой лондонской квартире.

* * *

Через пару недель они поженились. Двойная свадьба. Без шума, без треска, тихо и скромно. Молли не возмущалась по этому поводу. После гибели Фреда она резко постарела, и бытовые мелочи, такие как отсутствие шикарной свадьбы, перестали её волновать.

* * *

Так что же всё-таки Тэд? Джинни он зовёт маДжин, а Поттера — Гарри. Только Гарри. Всегда. Неужели это плечо так и не стало плечом отца? Плечо, в которое мальчонка упирался носом, когда было плохо, на котором сидел, чтобы видеть дальше, чтобы казаться выше… Плечо, в которое прошептал "люблю её". Шевелюра его в эти моменты становилась розовой. Неужели Тэд так и остался сиротой? Бесшабашная Тонкс… Как можно было бросить сына? Джинни так не сделала бы, она бы выдержала, Гарри точно знает! Как можно было поступить так безответственно? Была бы сейчас у Тэдди мать, а он, Гарри, был бы ему хорошим крёстным…

И вот недавно…

Недавно, когда вся честнáя компания в общий выходной канителилась в доме Тонксов, Гарри и Тэд заспорили о чём-то незначительном, Гарри психанул, а Тэд, ехидно прищурив волчьи миндалевидные глаза, вдруг заявил ни к селу ни к городу:

— А знаешь, Гарри, ты настоящий отец, — и, легонько ткнув Поттера кулаком в плечо, добавил: — плечо отца, — волосы парня порозовели, — удивляюсь, как вы с маДжин смогли? Вы же были так молоды! Сколько тебе было, когда я свалился на твою голову?

Гарри усмехнулся. На сердце потеплело. Ему стало легко, словно камень с души свалился.

Мысли Гарри путаются, он улыбается своим воспоминаниям.

Да-а-а… так кто же всё-таки постоянно присылает Тэду эти дорогущие подарки? Все двадцать лет… Точно, не Нарси — она свои всегда сама преподносит.

* * *

На Гриммо тишина. Вся компания школьников в Норе — почти сразу после прибытия и "перекуса" на любимой кухне ребята отправились навестить бабушку и деда.

Нора!

Последними из очага вываливаются близнецы.

— Фред? Джордж? — Ба устремляет на них мутный взгляд слезящихся глаз.

У Молли никогда не убегает молоко, не подгорает картошка, не бьётся посуда, но она всё чаще стала путать детей и внуков. Она каждый раз журит Джорджа за то, что из-за их с Фредом дурацких экспериментов тот лишился уха, спрашивает, почему Джордж пришёл один и где же Фред. Огорчается, что Перси так долго не появляется… видно, всё ещё сердится…

Иногда её оставляют в неведении, а иногда пытаются что-то объяснить:

— Ба, мы это… — Рыжики, переминаясь с ноги на ногу, виновато переглядываются.

— Он Ремус, а я Сириус, — выдавливает Си-Джей.

— Вы что, из Ордена Феникса? — удивляется Молли. — Но вы же ещё такие юные!

— Ба, мы… внуки, — беспомощно вздыхает Ри-Джей.

* * *

Лили и Хьюго в этот раз не пустили в Нору, чтобы Ба меньше путалась, и они с удовольствием потащили Купера в выделенную ему комнату, заявив, что помогут гостю "расселиться".

Эл-Си, правда, пережёвывая фаршированный помидорчик, предложил:

— Вавай фо бдой!

Но Джинни решила, что всё равно позже каждому понадобится отдельная комната, и Ширли выделили свободную гостевую на восьмом этаже, напротив спальни Эшли.

* * *

В доме Драко тоже празднуют первое прибытие сына на первые каникулы, явились и бабушка с дедушкой. Лиза наготовила разных вкусностей, но Скорпи, как и все студенты Хогвартса, закормленный на убой школьными домовиками, бросил взрослых за столом и убежал "поговорить" с сестрой, по которой уже очень соскучился.

Малфой подходит к сынишке.

— Пап, — Скорпи поднимает на отца открытый взгляд, — а когда люди женятся, у них обязательно дети бывают?

— Ну-у-у, случается иногда после свадьбы, — серьёзно отвечает Малфой.

Лицо мальчугана становится таким, словно его загнали в кадушку с соплями тролля.

— Сынок, это вовсе не так омерзительно, как кажется, — сдерживает улыбку Драко, — тебе ведь нравится Кэнди?

— Кэнди нравится, — выражение брезгливости уходит с лица мальчика, — она же моя!

— Знаешь, сынок, дети — это как… как… — Драко задумчиво и внимательно вглядывается в широко распахнутые синие глаза сына. Что в них?.. Рыженькая девочка, вытянув губы трубочкой, целует мальчишку и, взмахнув пушистой шевелюрой, стремглав уносится прочь по коридорам Хогвартса, — как поцелуй, только ещё бóльшее счастье.

— Разве бывает бóльшее? — простодушно спрашивает Скорпи.

— Рождённая тобой новая жизнь — самое большое счастье, — улыбается отец.

Скорпи недоумённо пожимает плечами. Папа так мудрёно говорит… совсем как мисс Адамс.

— Ладно, — вздыхает мальчишка, — пошли к маме. Там ещё пирог с вишней остался?

За столом Скорпи тараторит без умолку:

— …а Серая Леди каждый раз повторяет: "Конец света, Малфой к Уизли пришёл" и глаза закатывает, я ей однажды говорю: "Я же не один, я с Поттером", а она опять за своё: "Конец света, Малфой вместе с Поттером", пап, а мы к Поттерам пойдём? — безо всяких переходов спрашивает Скорпи.

— Что? К Поттерам? Э-э-э… нас не приглашали, — пытается уйти от ответа Драко.

— А если пригласят? — не отвязывается мальчишка.

— А если пригласят… — Малфой что-то вспоминает. — Если пригласят… — какая-то незаконченная мысль… "эта шантрапа моей дочери жизнь спасла, как-нибудь после расскажу", — …после, — бормочет себе под нос Малфой, — после…

— Когда после? — теребит отца Скорпи. — Когда после, пап?

— Что? — очнувшись от своих мыслей, рассеянно спрашивает Драко.

* * *

В тот же вечер Малфои с совиной почтой получили от Поттеров официальное приглашение на ужин. Лиза открыла конверт и, направляясь к сервировочному столику, взяла кофейник.

— Просим вас, — читала она вслух, — завтра к 17.00 на площадь Гриммо 12.

В постскриптуме говорилось, что домашний эльф семьи Поттеров позаботится о младшем ребёнке в их отсутствие. Это Лиза вслух прочесть не успела — у неё подвернулась лодыжка и кофе выплеснулся на пергамент.

Оба вскрикнули. Малфой бросился к жене, но она, выпрямившись, успокоила его:

— Ничего, милый, ничего, со мной всё в порядке, — Лиза встряхнула письмо, — я просто заволновалась — думала, адрес залила.

Драко снисходительно ухмыльнулся:

— Да ладно тебе, я ж, как-никак, чародей!

Лиза скользнула взглядом по пергаменту и облегчённо вздохнула — порядок! постскриптум исчез, вместо него под текстом красовалось тёмное пятно… И приглашение перекочевало в руки Драко.

Малфой пробежал глазами письмо и вопросительно взглянул на жену:

— Как быть с малышкой?

— Не волнуйся, Дракош, я всё устрою, — проворковала Лиза и, передавая мужу кофе, чмокнула его в щёку. — Посылай ответ.