Отряд Поттера (джен)

Доподлинно неизвестно, когда живые существа Земли научились улавливать, преобразовывать, создавать и использовать магию для выживания. Как эволюционный инструмент магия весьма опасна и непредсказуема, но эволюция и состоит из бесчисленного множества случайностей, поэтому вопрос "почему?" можно с уверенностью отбросить. Очевидно пока только то, что к обычным генетическим мутациям появление волшебных существ не имеет никакого отношения: генами магия не контролируется, хотя пока это единственный известный нам способ наследственности, чей принцип мы можем объяснить. Существует легенда, что в бушующем пламени формирующейся Земли миллиарды лет назад родились первые драконы — не нынешние хищные твари, а разумные или полуразумные создания, порождения чистой магии, находящиеся на совершенно ином дереве жизни, чем все остальные существа планеты. Можно попробовать поискать в этом мифе крупицу истины: ученый во мне противится подобному рискованному подходу, поэтому все доводы, связанные с ним, прошу считать лишь упражнением для ума и воображения. Допуская невероятное, я бы сказал, что не только драконы, но и другие многочисленные создания были порождены волшебством как совершенно иной силой, способной, как мы уже знаем, породить даже разум или хотя бы его подобие, сложно отличимое от оригинала (или того, что мы считаем оригиналом, что опять же ставится под сомнение). В ходе эволюции два древа жизни нашего мира могли переплестись ветвями, сделав магию частью привычной нам клеточной жизни, и наоборот. И несмотря на то, что подставлять известные факты под уже существующую надуманную теорию чудовищно ненаучно, нельзя не припомнить, что магия и впрямь способна успешно обходить барьер межвидовой совместимости. Остается только пожалеть о том, что, во-первых, нам, как гибридам и подомкам гибридов, вряд ли уже доведется лицезреть "чистокровное" магическое существо, и во-вторых, о том, что доказать или развить свою, с вашего позволения, "гипотезу" я смогу еще нескоро.

Ньютон Скамандер, "О жизни".

Отрывок статьи из ежемесячного журнала "Волшебная любознательность", 1924 год.

* * *

Некоторое время пальцы болели и соскальзывали, но теперь Гарри их просто не ощущал. Повиснув на перекладине, он разговаривал с Ником, и не похоже было, что необычная обстановка (точнее, ее отсутствие) и странное положение Гарри кого-нибудь из них смущали.

— То есть, получается, что светлая магия в основном предотвращает или исправляет, я правильно понял? — спросил мальчик.

— В общем и целом, так, хотя ты слишком все упрощаешь. Пока этого достаточно. Светлая магия может быть также разрушительна, как и темная.

— А чем тогда они различаются? Я имею в виду, с точки зрения закона... и морали. Почему темные заклинания не одобряются, раз все зависит от намерения человека?

— Все дело во влиянии магии на человека, Гарри. — Ник вышагивал перед ним: налево, направо, налево, направо — следить за ним становилось все сложнее. — Чем сильнее человек, тем серьезнее последствия его поступков, тем больше ответственности. А маг — это человек, чьи возможности практически неограниченны. Два маггла, если рассержены, могут подраться, бить друг друга, пока не успокоятся. Волшебник произнесет слово — и рассердивший его умрет. Он должен быть терпимей и мудрей. Понимаешь? Должен! Это его обязанность перед самим собой. Сила — это ответственность. Наша собственная сила может изменить нас, и мы даже этого не заметим. Темную магию не опасно изучать, если ты осознаешь последствия своих поступков и готов себя контролировать. Она будет даваться тебе легко: ее преимущества очевидны, поэтому какой-нибудь темномагический гримуар затянет так, что ты вызубришь и разучишь оттуда все заклинания. Власть, сила, умение управлять чужими судьбами — ты получишь их так легко, лишь протянув руку. Ведь темная магия это не только боевые заклятия. Чего стоит одно «Империо»! — Ник остановился. — Но когда придется расплачиваться — ты уже не сможешь повернуть все вспять. Достаточно, спускайся.

Гарри спрыгнул с перекладины.

— Теперь намного легче. Хоть пальцы не болят. — он сжал и разжал кулаки пару раз.

— Хорошо... — тихо сказал Ник. Что-то в его голосе насторожило, и Гарри выхватил палочку.

— Протего! — решение оказалось удачным — красный луч заклинания рассеялся, ударившись о прозрачный щит. — Ступефай!

Учитель лишь аккуратно шагнул в сторону, и ответное заклятие Гарри пролетело мимо.

— Неплохо, хотя медленно. Вкладывай больше силы в заклинание. Напрягай руку только в последнее мгновение. — Гарри медленно повторил движение палочкой, не отрывая взгляда от своей руки. — Сосредоточься на ощущениях. Можешь закрыть глаза, если хочешь.

Мальчик зажмурился и повторил:

— Ступефай.

И еще раз:

— Ступефай. — взмах палочкой, словно стучишь в дверь костяшками пальцев. Мышцы руки расслаблены. — Ступефай! Ступефай! Ступефай!

Эти ощущения не похожи ни на что: ни на покалывание, ни на тепло, ни на холод. Самое близкое слово, которое Гарри мог подобрать — волна. Сгусток энергии пробежал по руке, пальцам, сквозь палочку. «Это и есть шестое чувство?» — отстраненно подумал он и открыл глаза.

— Ступефай! — яркий, сверкающий поток силы вылетел из палочки. На этот раз Николас не отклонился, а поставил щит. Только это был очень странный щит. Заклинание втянулось в мерцающий водоворот. Высоко подняв палочку, учитель удерживал алый сгусток заклятия внутри нематериального сосуда, похожего со стороны на бокал из мутного стекла, и внимательно его рассматривал.

— Ты усвоил урок. — прокомментировал он, сжав красное облако в кулаке. Заклинание рассеялось.

— Надеюсь... — пробормотал в ответ Гарри. Ник сделал вид, что не расслышал.

— Я кое о чем забыл. Подожди-ка. — сказал он и вышел из тренировочного зала. Через минуту Ник вернулся, держа что-то на открытой ладони, словно сокровище. Гарри против воли затаил дыхание: Учитель выглядел необычайно серьезным. Он протянул ладонь, и мальчик увидел на ней крохотный ножик, походивший на брелок для ключей.

— Что это?

— Оружие. — ответил Ник. Он сделал шаг назад, взявшись двумя пальцами за странную вещицу, указал на нее палочкой и легонько взмахнул. Миг — и в руке уже сверкает меч. — Твое оружие.

Гарри взялся за протянутую рукоять. Меч оказался легче, чем он ожидал, и теперь мальчик благоговейно рассматривал его. Рукоять без каких-либо украшений, обтянутая темной, приятной на ощупь материей удобно лежала на ладони. При внимательном осмотре было видно, что узкая гарда изображала двух драконов, протянувших раскрытые пасти в разные стороны: Гарри заметил, что крылья были только у одного из них. Слегка искривленный клинок блестел, словно зеркало, а по противоположной от лезвия стороне проходила темно-зеленая, почти черная полоска. Поддавшись порыву, мальчик взмахнул мечом, испытывая необычные чувства: твердая рукоять придавала уверенность в себе, и заметил на ромбовидном навершии знак. В центре круга был нарисован направленный вершиной вниз треугольник, внутри которого, в свою очередь, был крошечный круг, почти точка. Над большим кругом находился крест.[1]

— Спасибо. — дрогнувшим голосом сказал Гарри. — А что это за знак?

Ник улыбнулся.

— Это знак твоего учителя. Придет время, когда ты станешь носить меч со своим собственным знаком. Я научу тебя им владеть, и смею надеяться, что меч тебе пригодится. Это единственное оружие, которым люди будут пользоваться всегда.

— Но ведь магглы уже давно не пользуются таким оружием в войне...

— Это ты так думаешь. Лучшие бойцы мира — ассасины — вообще не пользуются огнестрельным оружием, но все же им противостоять не способен никто.

— Ассасины? Я читал о них. — вспомнил Гарри. — Сумасшедшие убийцы-наркоманы из средней Азии, которые убивали королей. Их ведь уже не существует...

— О, мнение о них весьма ошибочно и искривлено призмой истории, ученик. — строгим голосом сказал Николас. Гарри про себя именовал этот тон «учительским» — он означал, что на сказанное следует обращать особое внимание. — Я знаю о них так мало, что не позволю себе свободно рассуждать, а больше меня о них знают, пожалуй, лишь они сами. Но суть не в этом. Мой меч спасал меня много раз, когда палочка не могла ничем помочь. Бывают моменты, когда ты можешь довериться лишь стали в своей руке, и я хочу, чтобы ты был готов бороться за свою жизнь в подобной ситуации.

* * *

Верно сказано, что жизнь гораздо удивительней, чем все наши, даже самые безумные, мечты и фантазии. Философские размышления на эту тему приведут нас к одному: вероятно, это лишь доказывает, что замысел высшего разума всегда превосходит наши ожидания. Год назад мистер Гарри Джеймс Поттер мечтал о добром родственнике, который заберет его у Дурслей и отвезет в свой красивый, уютный дом. Его желание исполнилось? Не совсем. Судьба подарила ему вместо этого целый мир, где одни его величают героем, а другие желают ему смерти. Хогвартс, друзья, магия, собственная сова, летающая метла... Дамблдор и Волдеморт, Хагрид и Макгонаголл, Снейп и Флитвик... Новые, разные люди, среди которых не все желали ему добра — но в волшебном мире Гарри впервые почувствовал, что он — не беспомощен. И еще — Николас. Учитель... Человек, которого мальчик никак не мог вписать в общую картину, словно он в ней не помещался. Дамблдор и Волдеморт занимали свои определенные, важные, ключевые места, а Ник — нет. Словно его не было на этой картине. Словно учитель стоял за спиной и смотрел вместе с ним, и его направляющая ладонь, лежащая на плече мальчика, придавала уверенности, помогала сделать следующий шаг.

Во время долгих разговоров Ник иногда упоминал в отношении Гарри слово «герой». Мальчик понимал, что речь идет о том, как воспринимают его люди, но не решался спросить, что именно подразумевает его учитель. Ему казалось, что это будет выглядеть глупо и как-то по-детски, в то же время он чувствовал, что Ник ждет подобного вопроса. Это была какая-та странная игра, с помощью которой учитель хотел показать Гарри его место в этом мире, помочь ему познать себя. Но мальчик молчал — и его самого это раздражало и одновременно забавляло. Герой... Чем, собственно, отличается герой от остальных людей? Тем, что он могуч? Храбр, доблестен, неуклонен? Или тем, что он — одинок? Может, они, эти герои, и созданы для того, чтобы быть одинокими, чтобы другим людям не приходилось быть героями? Гарри смотрел в глаза своему учителю и видел в них отражение своего же взгляда — чего он не видел больше ни у кого — взгляда человека, который несет незримое для прочих бремя. Но учитель готов к этому бремени, он уже к нему, можно сказать, привык. А хватит ли сил у Гарри Поттера?

Правильно говорит Ник: «Не спеши».

Гарри сидел в своей комнате, на кровати. Вернон был на работе, Дадлик где-то бегает со своими дружками, а тетя Петунья одновременно смотрит телевизор, готовит обед и слушает радио. В ладони мальчика была зажата волшебная палочка, и он прислушивался к малейшим звукам. Два дня назад Учитель сказал: «Подожди гостя и поговори с ним. Ты сегодня поймешь, почему не получаешь писем». Он сам, вероятно, не был уверен, кого следует ожидать, но в его глазах плясали веселые огоньки. И Гарри ждал. И слушал. Его разум, что удивительно в таком возрасте, был спокоен. Вот, сосед напротив включил газонокосилку: мистер Редфорд некоторое время назад остался без работы, поэтому каждый день подстригал газон. Шум отдалился, когда из радиоприемника на кухне хлынуло:

«I'm so excited,

And I just can't hide it,

I'm about to lose control

And I think I like it.

I'm so excited,

And I just can't hide it,

And I know, I know, I know, I know

I know I want you, want you...»

Тетя Петунья, очевидно, не была рада подобному повороту событий — до этого по радио передавали светские новости — и выключила приемник. Восприятие мальчика вновь сосредоточилось на его комнате, и Гарри тут же ощутил чье-то присутствие и услышал дыхание. Он обернулся.

— Гарри Поттер. Какая великая честь! — фраза принадлежала маленькому, худенькому и лопоухому созданию с сероватой кожей, длинным носиком и огромными зелеными глазами.

— Привет. — ответил Гарри. — Могу я узнать твое имя?

— Конечно, сэр. Я — Добби, сэр Гарри Поттер.

— Очень приятно, Добби. Что привело тебя ко мне?

— Великая опасность, Гарри Поттер. — в голосе маленького эльфа послышалась тревога. — Опасность угрожает вам, Гарри Поттеру нельзя возвращаться в Хогвартс. Зреет заговор!

— Погоди, Добби. — мальчик нахмурился. — Заговор против меня? — Домовик вздрогнул и упал на пол, ударяясь головой о паркет и повторяя: «Плохой Добби, Добби гадкий!».

— Стой, Добби, прекрати себя наказывать! — так как увещевания не работали, пришлось прибегнуть к силе. Гарри даже не заметил, как схватил тонкие кисти рук эльфа одной рукой, а другой прижал его к себе. — Тихо, Добби. — прошептал он. — Если не можешь говорить, так и скажи, но только не надо себя наказывать. Хорошо?

Домовик удивительным образом повернул шею и уставился на Гарри круглыми глазами.

— Я не могу сказать, Гарри Поттер. Но вы не должны возвращаться в Хогвартс!

— Не должен? Ты уж извини, Добби, но у меня пока нет причин тебе доверять. — мягким тоном сказал Гарри. — К тому же, меня в этом доме ничего не держит, а в Хогвартсе — мой дом и мои друзья.

— Друзья, которые даже не пишут Гарри Поттеру?

Гарри отпустил эльфа и сел на кровать.

— Отдай мне мои письма, Добби.

— Пообещайте, что не станете подвергать себя опасности, сэр. Пообещайте, что не станете возвращаться в Хогвартс!

В мальчике постепенно поднималось раздражение.

— Добби, ты понимаешь, что я могу сдать тебя Министерству и сказать, что ты перехватываешь мои письма, и ты будешь наказан? — маленький эльф вздрогнул. — Я благодарен тебе за то, что ты предупредил меня об опасности, и обещаю, что буду осторожен. Нет смысла прятаться здесь от врагов, если они придут в этот дом, я буду беспомощен. А в Хогвартсе — преподаватели, мои друзья, Дамблдор. Там я в гораздо меньшей опасности. А теперь... отдай мне мои письма!

Этого оказалось достаточно. Домовик достал из-за пазухи (где он только их прятал?) пачку писем и аккуратно завернутую коробочку и осторожно положил их на тумбочку.

— Отлично, Добби. — сказал Гарри. — А теперь садись и расскажи мне все, что можешь. Если же не можешь больше ничего сказать, то я, пожалуй, прочитаю свои письма. — Казалось, эльфу хотелось удариться обо что-то головой: он качался из стороны в сторону и подозрительно посматривал на дверцу шкафа, а его глаза блестели. Гарри вздохнул. — Так и быть. Если что-то случится, можешь ко мне обращаться.

Не обращая более внимания на маленькое существо, переминающееся на ногах, Гарри взял письмо, лежащее сверху, и развернул пергамент. Добби пробормотал: «Гарри Поттер не должен возвращаться в Хогвартс...» — и исчез. Мальчику это совсем не понравилось.

Письмо было от Парвати:

Привет, Гарри!

Как и обещала, высылаю тебе зелье, сваренное с помощью «Сумасшедших смесей». Я еще не придумала ему названия, но в его состав входят Укрепляющее и Ахиллесово зелье, ну и около десятка дополнительных ингредиентов для усиления свойств и совместимости. Общие эффекты: увеличение выносливости, физической силы, возможной скорости передвижения и повышение болевого порога. Мне пока не получилось избавиться от недостатков: Падма чуть не разгромила всю кухню, когда сделала глоток, так как контролировать эффект зелья не получается. Через полчаса его действие заканчивается, и тогда невыносимо хочется спать. В общем, не думаю, что подобное будет пользоваться большим спросом, но все равно, по-моему, круто!

Как у тебя дела? Я все жду письма из Хогвартса, очень хочется поехать в Косой Переулок. Скучаю по всем... Надеюсь, скоро увидимся. Падма передает привет.

Парвати.

Гарри опасливо покосился на коробочку рядом со стопкой писем. Пробовать его он в любом случае не рискнул бы, поэтому решил показать Нику.

Следующим было письмо от Рона. Гарри только успел пробежать по нему глазами, как снизу раздалось:

— Мальчишка! — Гарри выскочил из комнаты и перегнулся через перила.

— Да, тетя Петунья.

— Тебя к телефону. — поджав губы, миссис Дурсль вернулась на кухню. Гарри поднял трубку, с радостью предвкушая голос друга.

— Алло?

— Салют, дружище!

— Привет, Дин! Как дела?

— Отлично! Похоже, твоя тетя клюнула, — из трубки раздался смех, — как ты и писал, я сказал, что мы познакомились на футболе. Они действительно так нервно относятся к магии?

— Нервно — это мягко сказано. — ответил Гарри. — К тебе письмо из Хогвартса еще не приходило?

— Нет... — протянул Дин с удивлением в голосе. — Тебе ведь тоже оно пришло бы.

— Дело в том, что тут у меня забавная ситуация приключилась. При встрече расскажу.

— Кстати, насчет встречи: приезжай ко мне, хотя бы на несколько дней. Мама не возражает. А если письмо придет, можем вместе поехать в Косой Переулок!

Гарри задумался. Надо будет сначала посоветоваться с Учителем.

— Если родственники отпустят, приеду обязательно. — ответил он. — Сегодня вечером перезвоню.

Они проговорили еще несколько минут. Поднимаясь к себе в комнату, мальчик уже обдумывал, как он будет гостить у Дина. Запрыгнув на кровать, Гарри дочитал письмо Рона. Судя по всему, оно было не первым за лето: братья Уизли уже начали волноваться и вскоре собирались забрать его у родственников. Мальчик поспешил написать ответ. Гермионе он тоже ответил, что все в порядке и при встрече расскажет обо всем, что случилось — при мысли о том, что он заставляет подругу нервничать, на душе становилось тяжело.

Среди оставшихся писем не было ни одной с печатью Хогвартса. Оставив их на потом, Гарри достал из сундука маленькое овальное зеркало.

— Ник!

— Привет. Как все прошло?

— Неплохо. Это был домовой эльф. Его зовут Добби, и он хотел предупредить меня о каком-то заговоре.

— Это он перехватывал твои письма? — улыбнулся Ник.

— Да. Стоп: ты ведь знал это?

— Предполагал. При встрече расскажешь остальное. Вечером я тебя заберу.

— Подожди. Дин приглашает меня погостить у него. Можно мне поехать?

— На сколько дней?

— Не знаю. И еще Рон, Фред и Джордж хотят забрать меня к себе до конца лета. Мистер Уизли собирался за мной заехать — они волновались, что я не отвечаю на письма. Я написал Рону, что все в порядке.

— Ладно. — ответил Ник. — Как ты хочешь поступить?

— Я подумал, что можно погостить у Дина, а потом поехать к Рону. Можно встретиться с ними в Косом Переулке, когда будем покупать учебники, и оттуда поеду к Уизли. Но я не хочу оставлять занятия...

— Ты и не будешь их оставлять. Все равно тебе скоро в школу, а там ты сможешь заниматься только самостоятельно. Давай поступим так: я заберу тебя в шесть часов, мы поедем кое-куда, а с утра ты отправишься к Томасам. Он маглорожденный?

— Да. Дин живет с матерью.

— Рону напиши, что ты гостишь у Дина. Встретишься с ним в Косом Переулке, а затем останешься у них до сентября. Так тебя устроит?

— Да, было бы отлично. — Гарри счастливо улыбнулся.

— Тогда до встречи. Прерываю связь.

— До встречи.

Хотелось петь. В порыве нахлынувших чувств Гарри вприпрыжку спустился на кухню.

— Тетя Петунья, я могу чем-нибудь помочь?

Миссис Дурсль была шокирована.

— Ээ, да... — ответила она, хлопая глазами. — Можешь нарезать зелень. Там, на столе.

Ловко орудуя скругленным японским ножом, Гарри отстраненно подумал, что Учитель был бы доволен. «Кем бы она не была, Петунья — твоя кровная родственница, Гарри», — вспомнил мальчик слова Ника, — «Это родная сестра твоей матери, твоя родная кровь. Даже если это будет сложно, постарайся ее не терять».

* * *

Гарри сидел на скамейке на углу улицы, когда появился Ник.

— Куда отправляемся?

— Надо забрать мои записи, чтобы ты мог тренироваться в школе.

— А, ну пошли. — Гарри протянул руку, а другой взялся за сундук.

Его затянуло в привычный водоворот, а через мгновение он был на ярко освещенной улице. Не успел он осмотреться, как Ник подошел к краю дороги и махнул рукой. Через мгновение остановилось такси.

— Гарри, давай, садись. — окликнул его Ник. Водитель вышел из машины и положил сундук в багажник.

— Куда едем? — спросил он с сильным акцентом.

— Угол улиц Сен-Мартен и Монморенсе.

— Только что приехали в Париж? Ничего, что я спрашиваю? — обратился таксист к Нику.

— Все в порядке. — ответил Ник. — Да, мы только что прибыли. Я родился в Париже, а вот мой племянник, — он махнул головой назад, — здесь в первый раз.

«Мы в Париже?» — удивился Гарри и уже хотел было обратиться к Нику за подтверждением, как водитель вновь заговорил:

— О, — улыбнулся он, обращаясь к Гарри. — У нас прекрасный город и множество достопримечательностей. Например, там, рядом с тем местом, куда мы едем — самое старое здание в Париже, вы знаете? Дом знаменитого алхимика Николя Фламеля.

Гарри ахнул. Таксист выглядел довольным.

— Так вы слышали о нем? — он посмотрел в зеркало заднего вида. Мальчик кивнул, поймав его взгляд. — Да, говорят, он изобрел рецепт вечной молодости, эликсир жизни, и умел превращать любой металл в золото. Николя Фламель жил в четырнадцатом столетии, а потом его несколько раз встречали в следующих веках то в Индии, то здесь, то еще где-то. Весьма интересная легенда. — в глазах пожилого мужчины мелькнуло мечтательное выражение. — Некоторые считают, что он до сих пор жив и иногда появляется в разных местах. Занимательно, правда?

— Действительно... — пробормотал Гарри. Ситуация начала его забавлять. — А вы верите в это?

— Почему бы и нет. — таксист пожал плечами. — Такие истории помогают жить с надеждой на существование чудес, молодой человек. Весьма нужная вещь, я вам скажу, в наши-то времена.

— В основе каждой легенды лежит истина. — медленно произнес Ник.

— Верно сказано. — протянул водитель, с интересом поглядев на сидящего рядом мужчину.

Через некоторое время машина остановилась на углу двух узких улочек. Таксист вышел из машины и открыл багажник.

— Ваш чемодан, молодой человек.

— Спасибо.

Ник достал деньги из кошелька. Гарри вдруг понял, что сильно проголодался.

— Ник, мы можем перекусить где-нибудь?

— Конечно. Сейчас куда-нибудь зайдем. — ответил ему учитель. — Вот, держите, мсье.

— Спасибо. Всего вам хорошего и приятного аппетита. — водитель сел в машину и, кивнув им, уехал. Ник проводил его взглядом.

— Я и не подозревал, что магглы о тебе знают. — сказал Гарри.

— Я родился за триста с лишним лет до утверждения Статута Секретности. Пошли, поужинаем.

Пожилой таксист достал из нагрудного кармана пачку сигарет и закурил одну. «Ник... Николя... Может, я сейчас тоже видел Николя Фламеля? Совпадение уж больно необычное...» — усмехнувшись собственным мыслям, он поехал домой, к жене.

* * *

«Auberge Nicolas Flamel» — гласила надпись над домом 51 по улице Монморенсе.[2]

— Гарри, слушай меня, — Ник наклонился к нему и зашептал, — в этом доме, когда-то принадлежавшем мне, Николасу Фламелю, скрыта моя лаборатория, в которую ведет дверь под лестницей.

— Ээ, ясно... — сконфуженно ответил Гарри. Ужин был великолепным, и сознание теперь плыло, требуя отдыха. Ник улыбнулся.

— Я сейчас включил тебя в Тайну. — пояснил он. «Заклятие Хранителя» — догадался Гарри.

Они прошли в дверь. Обстановка выглядела, мягко говоря, «антикварно», и мальчик подумал, что маглам это место представляется совсем по-другому.

Взгляд миновал рисунки и схемы, прикрепленные к стенам, и сосредоточился на неприметной черной двери. Мозг мимоходом отметил, что у Дурслей на этом месте находится чулан, в котором он жил еще год назад.

Ник уверенным шагом хозяина обошел все столики и комоды на кривых ножках, расставленные по всей комнате, и юркнул в дверь под лестницей. Гарри последовал за ним.

Узкие ступеньки круто уходили вниз. Где-то впереди Ник щелкнул пальцами, и на стенах зажглись красноватым светом факелы. Затем он достал из кармана связку ключей и открыл дверь. Гарри шел за ним, оглядываясь на стены и не решаясь заговорить. Следующим ключом из связки Ник открыл вторую дверь. Затем третью.

Четвертую.

Пятую.

Шестую.

Мальчик был удивлен тем, что коридор никуда не сворачивал — они, наверное, уже добрались под землей до следующей улицы. Ник открыл еще одну дверь, и, зайдя в нее, Гарри понял — это была последняя.

Они оказались в большой комнате с низким потолком. По количеству разнообразных приборов это помещение давало огромную фору кабинету Дамблдора. Дикая смесь стекла, металла, камня, разнообразных колбочек, отдельно стоящих и соединенных трубками друг с другом, огромное количество книг, сложенных в стопки на низких столиках — глаза бегали от одного странного предмета к другому, так как предназначения ни одного из них Гарри не мог понять. Он задержал взгляд лишь на коллекции кинжалов, сверкавшей из полумрака дальнего угла.

— Давно я здесь не бывал. — заметил Ник, впрочем, в этом нужды не было — это было ясно по слою пыли.

— Оно и видно. — подтвердил Гарри. Ник хмыкнул:

— Я же вроде как умер. — сказал он. — Никого мне провести так и не удалось: наши с Пенни мнимые могилы вскрыли через некоторое время. Для одного человека было бы очевидно, что мы инсценировали свою смерть, но вскрывавших было много, и, как всегда, люди запутались, каждый выдвигая свою версию и перевирая увиденное. Забавно, одна голова иногда бывает лучше нескольких... — так он бормотал, подбирая какие-то свитки и вытаскивая из-под стопок отдельные книги. Когда у него в руках их накопилось много, Ник, проходя мимо Гарри, сунул все книги и свитки ему. Скосив взгляд, Гарри разглядел надпись на зеленоватой, словно сделанной из мрамора, обложке старой книги, которая упиралась ему в подбородок: «Tabula Smaragdina»[3]. Мальчика терзало любопытство, но он не решился спросить о жене Николаса — Перенель.

Вскоре на руках Ника высилась такая же стопка.

— Целый багаж полезных знаний, мой ученик. — насмешливо проговорил он, сверху вниз разглядывая Гарри. Тот не ответил, изо всех сил пытаясь удержать несколько желтоватых листов, самопроизвольно выскальзывающих из середины стопки.

— А, это мои записи по чарам скрытия и слежки, давай-ка их сюда, а то улизнут. — в руках Ника листы сразу же успокоились, поникнув уголками. — Что ж, пошли, Гарри.

Маска спокойствия упала с лица древнего мага, когда он, бросив последний, полный ностальгии взгляд на старую лабораторию, вышел за дверь. Сколько стараний, бессонных ночей, надежд, догадок и ошибок! И он ни о чем не жалел. Лишь об одном... Хотя, нет, это не так. «Ошибки — наши учителя», — так говорит тот, чье слово он вот уже полтысячелетия безоговорочно принимает на веру. Глубоко вздохнув и улыбнувшись, Николас пропустил вперед своего ученика, осторожно уносящего стопку книг вверх по лестнице, и запер комнату на ключ.

* * *

— И кто это такой? — Гарри сел рядом с Дином, который рисовал, сидя на скамье.

— Эй, давно не виделись! — Дин вскочил и торопливо обнял друга. — Не знал, что ты будешь так рано! Пошли, закинем твою сумку ко мне в комнату.

— Кого ты рисуешь? — Гарри взял свободной рукой рисунок: молодой, худощавый парень с растрепанными волосами, сползающими на лоб, и веселыми, смеющимися глазами.

— Да, это так... — пробормотал Дин. — Как лето прошло?

— О, отлично. Лучшего лета у меня пока не было. Так кто это такой?

— Ну... Мерлин.

— Мерлин?

— Ага. Хотел его нарисовать, почему-то получилось вот это. — они открыли двери дома. — Мам, у нас гость! — крикнул Дин. Из боковой двери вышла высокая женщина с длинными черными волосами.

— Здравствуйте. Я Гарри, мэм.

— О, Гарри Поттер, приятно, наконец, с вами познакомиться. Зовите меня Саманта. Дин о вас много рассказывал!

— Надеюсь, не самое плохое. — выдавил мальчик.

— Совсем нет. — очаровательно улыбнулась Саманта. — Давайте, мальчики, отнесите сундук наверх и спускайтесь на кухню.

Комната Дина Томаса выглядела как... впрочем, Гарри никогда не бывал ни в одной комнате ни одного из своих ровесников, поэтому сравнить ни с чем не мог. Над кроватью висел плакат Вест Хэм Юнайтед, рядом, на полу, лежал футбольный мяч. На рабочем столе ютилась пара книг, небольшая стопка рисунков и совиная клетка. У изножья кровати валялась пара гантелей.

— Давай сюда. — Дин взял у Гарри сундук и поставил в угол. — Вот так вот и живем. Пойдем.

— Гарри, вы ведь тоже только в прошлом году узнали о волшебном мире? — спросила Саманта как раз тогда, когда Гарри подносил ко рту круасан с шоколадным кремом.

— Да.

— Хотя вы — полукровка... — Гарри хотел ее исправить, но вдруг понял, что желания пояснять все заковырки типа «кто чистокровный, а кто — полукровка» у него совсем нет, при этом, к тому же, рискуя показаться своеобразным «Малфоем». Поэтому он лишь кивнул:

— Точно.

Саманта убиралась, обедала и отвечала на деловые звонки одновременно.

— Я мало их видела, но волшебники показались мне немного странными, — осторожно сказала она, и тут же добавила: — вы, надеюсь, не обижаетесь?

— Не более, чем ваш сын. — Гарри кивнул в сторону Дина, который дорисовывал своего Мерлина. — В общем, нет. Хотя я полукровка, все равно смотрю на волшебников как бы со стороны... — задумчиво сказал он. — Здравый смысл в обычном и магическом мире немного различается, и я не всегда могу понять их. Вы даже не представляете себе, какими они бывают странными.

— А в чем именно это проявляется?

— Ну, пример привести не так просто. — замялся мальчик. — Это становится заметно, когда живешь среди них. Взять хотя бы ситуацию с любовными зельями. Вы же в общих чертах представляете себе, что это такое?

— Любовные зелья? — Саманта рассмеялась. Дин, услышав ее, отвлекся от своего творчества, но через миг вновь склонился над рисунком. — Какие-то напитки, которые подмешивают в еду или питье, чтобы влюбить в себя кого-то?

Гарри кивнул:

— Да, именно. Так вот, не очень сильные зелья, которые вызывают влечение парня к девушке или наоборот, вполне разрешено продавать и использовать. В обычном мире это сочли бы неприемлемым.

Саманта была удивлена.

— Конечно, сочли бы! — воскликнула она. — Их же будут использовать не только влюбленные подростки, но и взрослые! Да любая девушка с помощью них сделает себе карьеру за неделю!

— Вот именно! Или другой пример: не знаю, что насчет других стран, но в Англии запрещено заколдовывать маггловские предметы быта — это преследуется по закону. Например, ковры-самолеты: их нельзя использовать, так как это будет расцениваться как противозаконное использование маггловского предмета быта. Хотя те же метлы, которыми пользуются волшебники — вещь гораздо более «маггловская», чем ковер — метлами в их традиционном предназначении магический мир не пользуется, а ковры — вещь естественная и используется везде. Я молчу о Хогвартс-Экспрессе, волшебных фотоаппаратах и радио.

— Думаю, мне их никогда не понять. — сказала Саманта. Гарри вдруг понял, что, несмотря на внешнюю беззаботность, она очень волнуется за сына, которого отпустила одного в совершенно незнакомый мир, в котором она не может ему ничем помочь. Он почувствовал себя ужасно проницательным, когда Саманта повторила его мысли:

— Я немного волнуюсь за вот этого парня. — Дин хмурился, добавляя последние штрихи к портрету. В другой ситуации Гарри удивился бы, что миссис Томас обсуждает подобные темы с ровесником своего сына, но понимал, что поговорить об этом ей больше не с кем.

— Думаю, я вас понимаю, мэм. — сказал он. Дин буркнул что-то вроде: «Да не волнуйся ты, мам!». — Я не знаю, успокоит ли это вас, но, как глава рода Поттеров, возьму под опеку Дина... ну, в случае чего. На самом деле, я думал об этом недавно. Это одна из странностей волшебного мира: своеобразная клановость. Дину или, например, Гермионе, как магглорожденным, будет проще в плане карьеры, обустройства и прочего, если их примут в какой-либо род или, как это некоторые у нас называют, «возьмут под крыло». К сожалению, я могу официально это сделать только с семнадцати лет.

Гарри заметил, что Саманта впервые с того момента, как он зашел на кухню, остановилась.

— Знаете, я не верю, что слышу все это от ровесника Дина. — сказала она.

— Если честно, я тоже удивляюсь самому себе. — улыбнулся Гарри. — Мне пришлось перечитать много всего по семейному законодательству. Кто-то в семье должен этим заниматься, а у Поттеров больше некому это делать.

— Да, Дин рассказывал. Мне очень жаль... — печально сказала Саманта. На минуту в комнате установилась тишина, прерываемая лишь шорохом карандаша. — Я не совсем поняла, почему вам нужно хорошо разбираться в семейном законодательстве?

— Для управления счетами и просто на всякий случай. — ответил Гарри. — Тут все странно: у чистокровных родов свои привилегии и дополнительные обязанности — гоблины забросали меня письмами с просьбами о подтверждениях или вопросами для «уточнения небольших моментов».

— Вот такой вот у тебя сын, мам. — Дин протянул рисунок Гарри, пробормотав: «глянь-ка». — Не успел я появиться в волшебном мире, как меня уже принимают в чистокровный род. Скоро Малфой попросит меня перекраситься в блондина.

— Нет, тогда я точно не приму тебя в свой род. — рассмеялся Гарри, разглядывая рисунок. Мерлин выглядел совсем не так, как он его представлял, но в портрете было что-то... правильное? Сделав вывод, что в изобразительном искусстве он ничего не понимает, Гарри отдал рисунок Дину, прокомментировав: — Перенеси на холст и раскрась.

— Забирай его себе. — ответил тот.

— Так и думал, что мама хочет с тобой поговорить. — сказал Дин, когда они вышли из дома. — Ничего не говорит, но все время волнуется за меня.

— Ей не о чем беспокоиться, если что, я прикрою тебя, малыш. — ухмыльнулся Гарри, покровительственно похлопав друга по плечу.

— Тогда ей точно следует побеспокоиться. — ответил Дин. — Давай, рассказывай, что там у тебя приключилось.

И Гарри пересказал, не забыв поделиться своими эмоциями насчет эльфа, из-за которого его друзья не могли с ним связаться все лето. — Хорошо еще, что он перехватывал и те письма, которые отсылал я, а то я выглядел бы полным идиотом.

— Мда... — заметил Дин. — Не нравится мне это. Скажи, а дружба с тобой всегда чревата опасными для здоровья ситуациями?

— Подозреваю, что так.

— Отлично.

Гарри укоризненно посмотрел на Дина.

— Ну, и что ты об этом думаешь? Есть идеи?

— Да. — ответил он. — Расскажи все Гермионе, она что-нибудь предложит.

— Я всегда знал, что могу на тебя положиться, дружище.

* * *

Несколько дней в гостях пролетели незаметно. Саманта утром уходила на работу, возвращаясь только поздно вечером, и Гарри с Дином были предоставлены самим себе.

Однажды утром столь ожидаемые письма из Хогвартса прибыли. Две одинаковые на вид совы одновременно опустились на подоконник и совместным жестом протянули лапки с привязанными конвертами.

Гарри развернул пергамент со списком учебников:

В дополнение к предыдущим учебникам учащимся второго курса необходимо иметь:

Миранда Гошавк «Сборник заклинаний (часть вторая)»

Гилдерой Локхарт «Беседы с банши»

Гилдерой Локхарт «Ужин с упырями»

Гилдерой Локхарт «Каникулы с колдуньями»

Гилдерой Локхарт «Турне с троллями»

Гилдерой Локхарт «Вояж с вампиром»

Гилдерой Локхарт «Общение с оборотнями»

Гилдерой Локхарт «Единение с йети»

— Ох, ни фига себе! — раздался голос Дина. — Что за Локхарт?

— Не знаю. — ответил Гарри. — Но наш преподаватель ЗОТИ — его поклонник.

— Надо бы не забыть просканировать ему затылок. Завтра у мамы выходной — поедем в Косой Переулок!

— Звони Гермионе.

— Звони сам.

Они спустились в гостиную и набрали номер телефона Гермионы.

— Джонатан Грейнджер слушает.

— Здравствуйте, доктор Грейнджер. Я Гарри Поттер, однокурсник Гермионы. Можно позвать ее к телефону?

— А, мистер Поттер. Да, да. Сейчас позову.

Через минуту из трубки раздалось:

— Гарри!

— Привет, Гермиона. Как поживаешь?

— Отлично! Ты получил письмо?

— Да, поэтому и звоню. Когда ты собираешься в Косой Переулок?

— Завтра. А ты?

— Мы с Дином тоже завтра едем. Встретимся, скажем... у Фортескью в одиннадцать утра.

— Ладно. Я позвоню Дину.

— Не стоит. Он стоит рядом со мной. Я у него в гостях.

— Да? Тогда ладно. Передай ему привет.

— Ага. Пока, Гермиона.

— До завтра.

Гарри положил трубку.

— Привет тебе от Гермионы.

— Ну что, с новым учебным годом? — сказал Дин.

— С новым учебным годом. — эхом повторил Гарри.

* * *

— Вы вернулись, повелитель... — бормотал голос. Он звучал глухо, словно сквозь стену.

— Получается, что так. Я не вовремя? — сказал он и тут же удивился собственным словам.

— Нет, нет. Вы всегда вовремя. — теперь голос казался ближе. — Но вы ведь знаете, что пробудились не только вы.

— Зачем напоминать? — устало, но с искрой азарта ответил он. И опять не понял, откуда взялись эти слова и эти мысли.

— Прошу прощения. Позвольте отметить, что вы, как всегда, выбрали весьма любопытную личность. Предрекают возрождение утерянных искусств, и связывают это именно с тем, кого вы выбрали.

— Я не выбирал. Это само собой получается. Уже в который раз. Но хоть какое-то разнообразие среди бесконечных дум.

— Только не говорите, что это вам надоело. Простите, не верю.

— Твоя мудрость иногда раздражает, знаешь ли.

— Ирония Вселенной именно в том, что вы — мой повелитель, а не наоборот.

— Это не ирония, это принцип равновесия.

— Ваша мудрость иногда раздражает, знаете ли...

Захотелось рассмеяться. Что он и сделал.

* * *

Гарри проснулся. Что за нелепый сон? И как всегда это бывает, он ускользнул, как только мальчик попытался припомнить подробности. Гарри посмотрел на часы — скоро вставать. Из вредности кинул подушкой в соседнюю кровать — прямо в голову Дину.

— Проснись и пой, юный волшебник!

Подушка прилетела обратно.

— Юный волшебник сейчас превратит тебя в жабу, наплевав на Запрет на использование колдовства несовершеннолетними.

— О, ты не так хорош в трансфигурации. — ответил Гарри.

— Для тебя же хуже. Станешь супергероем — Человеком-Жабой.

— Тогда лучше попробуй превратить меня в паука.

— Восемь ног не сделают тебя супергероем.

Препираясь, они спустились вниз. Саманта готовила завтрак.

— Доброе утро. — пробурчали они дуэтом.

— Доброе утро. Умывайтесь и за стол. Вам предстоит тяжелый день.

Через полтора часа они уже заходили в «Дырявый котел». Саманту, которая никак не могла, да и не смогла бы при всем желании, рассмотреть дверь, пришлось вести за руку. Гарри поприветствовал Тома, тот кивнул в ответ, подмигнув:

— Доброе утро, Гарри.

Дорис Крокфорд, вновь оказавшаяся в баре, пожала ему руку прямо как в первый раз, пробормотав что-то себе под нос между фразами «Здравствуйте, мистер Поттер» и «Как поживаете, мистер Поттер?».

— Мне нужно забрать деньги из сейфа, — сказал Гарри, — не хотите прокатиться на тележке над пропастью?

— Не знаю насчет тележек, но нам надо обменять фунты, — ответила Саманта. — Идем в Гринготтс.

Косой Переулок, как всегда, кишел волшебным людом. Колдуны и ведьмы разных возрастов и обличий бегали между магазинами, громко переговаривались, сетуя на высокие цены и любуясь новыми товарами на бесчисленных полках и лавках.

— Вы уверены, что это поможет? Бандиманы разъели все углы в доме! — вопрошала низенькая горбатая ведьма в остроконечной шляпе.

— Конечно! Результат гарантирован, прочтите на коробке! — отвечала ей продавщица.

Саманта, несмотря на высокий рост, все время отставала от быстро скользивших сквозь толпу Гарри и Дина. Они добрались до Гринготтса и, пока Саманта стояла в очереди из магглов на обмен фунтов на галеоны, Гарри, Дин и низкий даже по меркам гоблинов индивид, у которого они так и не удосужились узнать имя, прокатились до сейфа.

У входа во «Флориш и Блоттс» находилось так много народа, что Саманта предложила пройтись по остальным магазинам.

Первая вывеска, на которую они наткнулись, гласила: «Мир живописи. Изготовление портретов на заказ». Вслед за Самантой мальчики зашли внутрь. Владелец магазина, низенький мужчина среднего возраста, поприветствовал их легким поклоном, но, ничего не сказав, продолжил рисовать: в правой руке он держал кисть, а в левой крутил волшебную палочку. Вокруг его шеи был обмотан длинный лиловый шарф, который все время норовил ткнуться кончиком в холст. Художник периодически закидывал его за плечо, но снять слишком независимый элемент одежды с себя, кажется, и не думал.

Гарри оглядел помещение: узкое и вытянутое, оно походило на один из коридоров Хогвартса, только здесь было гораздо больше картин. Саманта тут же приглядела большую картину, на которой был изображен величественный замок.

— Это Хогвартс, мам. — заметил Дин, всматриваясь в портреты волшебников на стене слева. — Простите, мистер...

— Инджерсолл, — подсказал продавец.

— Мистер Инджерсолл, где можно узнать о чарах, с помощью которых вы... ээ...

— Оживляю картины?

— Да, точно. — Дин разглядывал изрыгающего пламя дракона с красноватой чешуей.

— Думаю, вам здесь поможет одна из этих книг. — мистер Инджерсолл указал на маленькую стеклянную витрину рядом со стойкой продавца.

Некоторое время Дин перелистывал книгу в темно-синей обложке.

— То есть, картины изначально обычные, да? — спросил он, подняв взгляд.

— Наверное, я не ошибусь, если предположу, что вы магглорожденный? — полувопросительно сказал художник.

— Да. Как вы догадались?

— Только магглорожденный назовет неподвижную картину обычной. — усмехнулся мистер Инджерсолл. — Вы правы, картина неподвижна, пока не наложены чары. Только желательно их накладывать во время рисования. Редко бывают волшебники, которые умеют вливать в картину жизнь без волшебной палочки, прямо в процессе рисования. Некоторые говорят, этому можно научиться, а другие твердят, что с подобным талантом нужно родиться.

— Мама, можно я эту книгу куплю? — обратился Дин к Саманте.

— Конечно. Я и сама возьму вот это. — она указала на картину с Хогвартсом.

Гарри выбрал себе портрет древнегреческого волшебника Андроса (в бронзовой сверкающей броне, красном плаще и с коротким мечом он выглядел уж очень внушительно) и одну пустую деревянную рамку для фотографий. Расплатившись, они вышли из магазина.

Взглянув в сторону «Флориш и Блоттс», Гарри был вынужден отметить, что количество ведьм у входа не уменьшилось. Он хотел было зайти за новой мантией, но вспомнил, что они должны встретиться с Грейнджерами и Уизли. Часы Дина показывали без десяти минут одиннадцать. Гарри протиснулся к кафе Флореана Фортескью.

— Гарри! Дин! — услышали они высокий девичий голос. Через миг Гермиона Грейнджер повисла на них, почти не касаясь ногами земли. Гарри улыбнулся и похлопал ее по плечу. Похоже, Гермиона смутилась из-за своей чересчур эмоциональной реакции и отступила на шаг, покраснев.

— Я так рада вас видеть... — смущенно сказала она.

Мальчики заверили ее, что они тоже очень рады встрече, впрочем, так оно и было.

— Мама, это Гермиона. — представил ее Дин.

— Так это и есть самая умная девушка Хогвартса? — шутливо спросила Саманта. Гермиона покраснела еще сильнее. — Приятно познакомиться, меня зовут Саманта.

Через несколько минут из Гринготтса подошли мистер и миссис Грейнджер. Гарри, Дин и Гермиона протиснулись в книжный магазин, оставив родителей у входа. Будучи магглами, им было о чем поговорить.

— Вы что, не знаете, сегодня мистер Локхарт раздает автографы! У него презентация новой книги! Я попрошу его подписать мне учебники! Рон и миссис Уизли уже там! — причитала Гермиона, ловко ныряя между восторженными волшебницами, держа при этом Гарри и Дина за руки. Возможно, главную роль сыграл напор девочки, или, может, их возраст, невольно заставлявший взрослых расступаться перед ними, но вскоре они втроем оказались в одном из передних рядов, прямо за многочисленными рыжеволосыми головами.

— Эй, Уизли! — перекрикивая толпу, позвал Дин. Недоуменное лицо Рона сменилось улыбкой, когда он обернулся и увидел своих друзей. Фред и Джордж стояли слишком далеко, поэтому лишь помахали руками.

— Что тут творится? — спросил Гарри, поприветствовав Рона.

— Ждут, пока Локхарт выйдет. — ответил Рон. Высокий рост позволял им с Дином видеть гораздо больше, чем Гарри — он-то мог разглядеть лишь остроконечные шляпы. Вдруг многоголосый гул стих.

— Добрый день, дамы и господа! — произнес чей-то голос. Гарри предположил, что это Гилдерой Локхарт: он ничего не видел, кроме спин впереди стоящих. Мальчик вдруг понял, что ему хочется поскорей уйти из магазина и отправиться к кафе Фортескью. Сама мысль о холодном мороженом казалась чарующей, и он перестал прислушиваться к монологу. Люди старались разглядеть своего кумира, поэтому вскоре толпа начала раскачиваться из стороны в сторону.

Гарри нахмурился, когда кто-то назвал его по имени. Через мгновение до него дошло содержание произнесенной фразы:

— Силы небесные, да это ведь Гарри Поттер! — мальчик так и не понял, как Локхарт его разглядел, но после его восклицания между ними образовался узкий коридор: многочисленные любопытные взгляды бегали от него к знаменитому писателю и обратно.

— Гарри Поттер? — провозгласил мужчина с большим фотоаппаратом в руках. Он схватил мальчика за шиворот и вытолкнул его из толпы — прямо в руки улыбающемуся мужчине в бирюзовой мантии. — Снимок для Ежедневного Пророка! — воскликнул фотограф. Локхарт обнял его за плечи и обворожительно улыбнулся в камеру. Гарри постарался придать своему лицу как можно более нейтральное выражение, справедливо посчитав, что магической Британии незачем видеть его раздраженную и сердитую физиономию. Несколько раз щелкнул фотоаппарат, оставив после себя облачко черного дыма.

— Дамы и господа! — Локхарт замахал одной рукой, требуя тишины. Другая рука обнимала Гарри, который понял, что не может больше сохранять невозмутимый вид. — Наступил потрясающий момент! Время для небольшого объявления! Когда юный Гарри Поттер зашел сегодня в магазин, чтобы получить экземпляр моей книги «Волшебный я» с автографом, который я ему дарю вместе со сборником моих книг бесплатно, он даже понятия не имел, что вскоре все они получат самого Волшебного Меня! Да, да, я счастлив сообщить, что принял предложение профессора Дамблдора и буду с этого года обучать молодых волшебников искусству защиты от темных сил!

Толпа взвыла и разразилась аплодисментами — еще бы, такой знаменитый борец со злом будет обучать их детей! Ассистент Локхарта всучил ему стопку книг.

— До встречи в школе, профессор Локхарт. — сказал Гарри.

— До свидания, Гарри! — ведьмы умиленно улыбнулись на «профессора Локхарта» и бросились получать автографы.

— Ты создан для фотосессий, дружище. — усмехнулся Дин. Гарри сердито на него посмотрел. Они отошли в переднюю часть магазина, где в одиночестве стояла маленькая девочка с рыжими волосами.

— Что, Джинни, не хочешь получить автограф у Локхарта? — скривив губы, спросил Рон.

— Не хочу. — ответила Джинни. Милое личико приняло презрительное выражение. — Он противный!

— Ну хоть кто-то сохранил здравый смысл. — прокомментировал Дин. — Рон, как я понимаю, это твоя сестра? Привет, я Дин Томас. — Джинни с достоинством пожала ему руку:

— Джинни Уизли.

— А я Гарри.

— Привет... — голос девочки перешел на шепот, глаза испуганно расширились. Рон закатил глаза.

— Джинни, я же просил тебя! Это просто Гарри! Он проведет с нами остаток лета, и в Хогвартсе ты будешь его видеть каждый день, так что привыкай!

— Приятно познакомиться. — придушенно сказала Джинни. Было видно, что ей это дается с трудом, но все же девочка смело протянула руку. Гарри, улыбнувшись, пожал ее.

— И я рад. На, возьми себе, мне противно брать что-либо у этого Локхарта. — сказал он и положил полученные книги в котелок Джинни.

— Тебе это понравилось, не правда ли, Поттер? Не успел зайти в лавку, тут же попал на страницы газеты! — послышался голос. На лестнице, ведущей на второй этаж магазина, прислонившись к перилам, стоял бледнокожий мальчик с тонкими чертами лица и уложенными назад светлыми, почти белыми волосами.

— Не очень, Малфой. — ответил Гарри. — От запаха его духов я чуть не задохнулся. Но, если ты не в курсе, сначала надо поздороваться, прежде чем задавать вопрос.

— С чего мне здороваться с какими-то идиотами-гриффиндорцами? — протянул Малфой. Гарри заметил, что Рон покраснел от злости, а лицо Дина приняло нейтрально-безразличное выражение, что, как мальчик знал, обычно грозит плохими последствиями для противника. Назревающий конфликт пресек холодный голос:

— Не груби, Драко. — к ним подошел высокий мужчина с длинными волосами такого же цвета, как и у сына. Гарри сразу же понял, кто перед ним — Люциус Малфой, богач и Пожиратель Смерти. Невооруженным глазом было видно, что Малфой-старший одет очень дорого: черная блестящая мантия идеально сидела на рослой фигуре, туфли из драконьей кожи ослепительно блестели, а холеные пальцы сжимали красивую трость с рукоятью в виде змеиной головы. — Мистер Поттер, рад познакомиться. Люциус Малфой.

— Я узнал вас, мистер Малфой. — ответил Гарри, вспоминая наставления Алекса: уроки поведения в обществе мальчик получал именно от него. Он никогда бы не признался себе, что мысленно прокручивал возможный разговор с Люциусом Малфоем, когда услышал от Алекса и Николаса его историю. Мистер Малфой протянул руку, на которой виднелось кольцо главы рода: на золотой поверхности перстня был выгравирован пегас, вокруг ног которого обернулась змея. Гарри пожал руку и заметил, что перстень Поттеров на его указательном пальце стал виден. Возможно, Малфой и был удивлен, но не подал вида.

— Узнали меня? — спокойно спросил он.

— Да. Я видел вашу фотографию в газете. Должен заметить, весьма великодушно было с вашей стороны пожертвовать такую крупную сумму Св. Мунго.

Почему-то от подобной вынужденной манеры разговора Гарри стало противно. Через миг он понял, что дело, скорее всего, в самом Малфое.

— Благодарю. — тихо ответил тот, разглядывая шрам мальчика. Он протянул левую руку вперед, но сразу же, словно очнувшись, опустил ее. — У вас знаменитый шрам, мистер Поттер. Почти такой же знаменитый, как и волшебник, который оставил его вам.

Гарри почувствовал, что гнев захлестнул его, но попытался взять себя в руки.

— Боюсь, для меня Волдеморт не более, чем убийца моих родителей. — проговорил он, с мстительной радостью отметив, что Малфой вздрогнул от страшного имени. Мальчик постарался не обращать внимания на факт, что все вокруг тоже вздрогнули. — Простите меня, мистер Малфой, к сожалению, мы спешим. Рад был с вами увидеться.

Ожидая, что Малфой начнет распространяться насчет того, что он называет Темного Лорда по имени, Гарри вышел из магазина. За ним последовали Рон, Дин и Джинни. Никто из них не заметил, как Малфой, глядя им вслед, быстрым движением повернул рукоять трости.

— Что это было, Гарри? — с недоумением в голосе, смешанным с восхищением, спросил Рон, когда дверь «Флориш и Блоттс» закрылась за ними.

— А в чем дело? — невинно сказал Гарри.

— Я даже запутался, кто из вас Малфой! Никогда не слышал, чтобы ты разговаривал в подобной манере.

— Могу научить. Это ценится в определенных кругах.

Рон скривился.

— В каких кругах? Пожирателей Смерти?

— О, нет. — улыбнулся Гарри. — Сейчас он, прежде всего, один из самых богатых людей в магической Британии. Если мы встретимся с ним на поле боя, он, уверяю тебя, будет вести себя совсем по-другому. Но это не причина показывать мое отношение к нему, как бы мне этого ни хотелось.

— Это все слишком сложно для меня. — вздохнул Рон. Дин рассмеялся, глядя на него.

— Не беспокойся, а на что нам Гарри? Господи, дружище, мне показалось, что в магазине стало холодней! Похоже, ты его порядком шокировал. Хотя, с тобой всегда так.

— Ну, спасибо, Дин. — проворчал Гарри.

— Это был не комплимент. — вчетвером они подошли к Саманте и Грейнджерам. Вскоре к ним присоединилась Гермиона и остальные Уизли. После взаимных приветствий и рукопожатий они продолжили поход по магазинам.

Солнце низко висело на западе, когда покупки, к огромному облегчению всех, закончились. Попрощавшись с Томасами и Грейнджерами, семейство Уизли, прихватив с собой Гарри Поттера, отправилось домой.

Гарри чувствовал, что устал, но радость от интересно проведенного дня еще плескалась в его глазах. Старенький Форд «Англия», принадлежащий мистеру Уизли, подъехал к Норе. Нора, надо сказать, выглядела весьма необычно. Казалось, что несколько маленьких домиков стоят друг над другом, скрепленные большими деревянными колоннами. Гарри не совсем понял целесообразность подобного архитектурного решения, но ему понравилось. В окне первого этажа виднелся свет.

— Должно быть, Билл уже приехал! — счастливым голосом сказала миссис Уизли. Джинни издала странный, радостный звук.

Если бы какой-нибудь маггл увидел подобную картину, он усомнился бы в собственном психическом здоровье. Из маленького автомобиля вышел один, два, три... восемь человек! При определенном уровне фантазии это еще можно было бы объяснить, но самое интересное было в том, что сундуки и сумки, которые эти люди достали из машины, и без хозяев едва поместились бы внутри. Но магглов рядом не было. Рядом с этим домом, за холмом, проживало несколько семейств, в частности Фоссеты, Лавгуды и Диггори, но все они являлись волшебниками, которые прекрасно знали о заклятии Незримого расширения.

Гарри затащил сундук в дом вслед за Роном и Джинни и сразу же заметил сидящую на диване фигуру.

— Билл! — воскликнула Джинни и бросилась на шею своему самому старшему брату. Тот встал и с легкостью подкинул девочку вверх, улыбаясь, и Гарри смог разглядеть человека, который, как теперь он знал, заслужил похвалу самого Николаса Фламеля. Подвернутые рукава светлой клетчатой рубашки открывали длинные, жилистые, загорелые от египетского солнца руки, на которых перекатывались крепкие мышцы. Рыжие волосы были собраны в хвост, а на шее висел серебряный медальон. Заразительная улыбка появилась на лице Билла, когда он обнял свою младшую сестру, и Гарри вдруг подумал, что хотел бы производить на людей такое же впечатление, когда вырастет.

— Скучала по мне, малышка? — спросил он. Джинни радостно закивала. Посадив ее на диван, Билл обнял и насмешливо взъерошил волосы Рону. Поприветствовав остальных членов семьи, он обратил внимание на Гарри.

— Гарри — Билл, Билл — Гарри. — представил их друг другу Рон.

— Привет, Гарри, рад встрече. — сказал Билл.

— Я тоже рад. — искренне ответил мальчик.

Миссис Уизли вскоре принялась за готовку, а остальные расселись в гостиной. Впрочем, Перси удалился к себе в комнату, пробормотав что-то про домашнюю работу по трансфигурации.

— С каких пор у Перси появилась девушка? — спросил Билл, кивнув в сторону лестницы.

— Девушка? — удивился Фред. Джордж вскрикнул в притворном испуге.

— Боюсь, девушка тут не причем. — сказал он. — Наверняка чистит свой значок старосты или действительно делает домашнюю работу по трансфигурации.

— Нет, этот тон мне знаком. Перси не продемонстрировал привычного достоинства, когда уходил. Буркнуть что-то неразборчивое и убежать, забыв учебники... — он посмотрел в сторону лежащей на стуле стопки учебников за шестой курс и покачал головой, — Перси сейчас пишет письмо девушке. А вот и подтверждение. — Гарри оглянулся и заметил, как вдаль улетает серая сова. Билл усмехнулся, а остальные рассмеялись.

— Билл, что тут у тебя? — Фред высматривал что-то на шее брата.

— А, это, — Билл повернулся, и Гарри рассмотрел длинный белый шрам на смуглой коже. Джинни ахнула. — Скажем так: когда-то давным-давно в Китае жил волшебник, промышлявший воровством. Он накопил кучу золота, но наследников у него не было, так что он все спрятал в пещере.

— А какое отношение имеет к этому шрам на твоей шее? — спросил Джордж.

— Он, судя по всему, очень любил ножи. — Гарри огляделся и увидел на лицах такое же недоумение, какое было у него. Лишь мистер Уизли выглядел мрачно.

— Я же предостерегал тебя от подобных авантюр, сынок. — сказал он серьезно. — Еще один дюйм...

— Но я ведь жив, и сорвал куш. — прервал его Билл, пожав плечами. — Причем, мы выплатили китайцам хозяйскую долю — все честно.

— Как вообще тебя туда понесло?

— Мейли нашла тайник и попросила нас с Ахмедом помочь. А у нас была свободная неделя.

— Так, я не понимаю. — вмешался Рон. — Что там со шрамом?

Билл пристально посмотрел на брата.

— Летающие ножи, Рон. Этот вор поставил ловушки. Слишком однообразно все было, но изобретательно. Вот меня и царапнуло.

— Я не знал, что ты занимаешься такими вещами. Хотя, звучит круто. — Фред уважительно кивнул головой.

— Да нет. — ответил Билл. — Я днями сижу, убирая охранные чары и ставя их на замки и артефакты. Снимаю темные проклятья с найденных вещей, иногда ищу тайники в пирамидах. А такое бывает редко.

— Охранные чары? — переспросил Гарри, надеясь на подробности.

— Да, особо важные и дорогие объекты, которые хранятся в банке, защищают системой ловушек и чар. Гоблинская магия сильна, но то, что умею я, не сделает ни один гоблин. За время моей работы была только одна попытка ограбить наш банк, но если ослабишь уровень охранных чар, то грабителей станет больше, и гоблины потеряют доверие волшебников. Я нужен для того, чтобы не допустить этого. Кроме того, когда что-то переводят из одного филиала в другой, я снимаю охранные чары, помещаю в сейф и накладываю чары обратно. Обезвреживаю темные артефакты... скажу тебе, их очень много у гоблинов — пойди-пойми, откуда они их добывают в таких количествах, Горбин повесился бы от зависти. — похоже, кроме мистера Уизли, никто из сидящих не знал подробностей о работе Билла. Тем временем он продолжал. — Еще у нас в Египте много пирамид и других захоронений, в которых спрятаны груды золота. Если обнаружат очередной тайник, нас отправляют туда, чтобы мы проникли внутрь, обезвредили механические и магические препятствия и добыли все ценное. В общем и целом это то, что я делаю.

— Звучит интересно. — прокомментировал Гарри. Билл улыбнулся.

— Обратитесь ко мне, Рон, Гарри, когда будете заканчивать школу. По крайней мере, это поинтересней, чем пылиться в Министерстве. Научитесь интересным заклинаниям, будете перемещаться по миру. Без обид, пап.

— Да уж... — неопределенно пробормотал мистер Уизли, глядя на Билла. Было видно, что он полон гордости за старшего сына.

— А что ты нам не предлагаешь этого? — спросил Джордж.

— Потому что знаю, что вы не будете этим заниматься. — ответил Билл.

— Ужин готов! — раздался голос миссис Уизли из кухни.

Дни, проведенные в Норе, стали для Гарри одними из самых счастливых в жизни. Любовь, уважение и забота друг о друге витали здесь в воздухе, и мальчик искренне завидовал Рону, который был окружен таким количеством родных людей. Билл остался дома до конца лета. «Я как-то обещал Джинни, что буду ее провожать, когда она в первый раз поедет в Хогвартс», — сказал он. Скучать не приходилось ни минуты, и Гарри не заметил, как настало тридцать первое августа. Проснувшись рано утром, мальчик уже собрался было в душ, как из сундука раздался странный звук. Потом еще. И еще. Догадавшись, в чем дело, он достал связное зеркало и убежал в ванную.

— Доброе утро, Гарри. — улыбнулся ему с зеркала Ник.

— Доброе утро.

— Ты в Норе?

— Да. Завтра в Хогвартс. — напомнил мальчик.

— Я знаю. — ответил Ник. — Сегодня в десять вечера выходи из дома. Один.

— Ладно. Все в порядке? — обеспокоено спросил Гарри.

Ник улыбнулся.

— Да, все хорошо. Просто хочу увидеться с тобой перед тем, как уедешь в школу. До встречи.

— До вечера, Учитель. — сказал Гарри, прерывая связь. Теперь он был уверен, что хорошее настроение на весь день ему обеспечено. И вроде бы ничего особенного: «просто хочу увидеться с тобой...»

— До вечера, Учитель, — медленно повторил он и улыбнулся своему отражению в зеркале.

* * *

Гарри покинул празднество, устроенное миссис Уизли в честь нового учебного года и поступления Джинни в Хогвартс. С наступлением темноты воздух холодел, напоминая о том, то лето заканчивается. Через два часа — осень. Со связным зеркалом за пазухой он прошагал, утопая кроссовками в густой траве, к скамейке рядом с прудом. Поднятая вверх палочка засветилась слабым белым светом.

Учитель подошел к нему так тихо и незаметно, что Гарри слегка вздрогнул, несмотря на ожидание.

— Я научусь когда-нибудь так передвигаться?

— Со временем. — ответил ему Ник. — Это не фокусы, а опыт. Как ты? Готов к учебному году?

— Думаю, да. Ник, что с Сириусом?

Фламель глядел на черную поверхность пруда, в которой отражались далекие звезды. Почему-то они кажутся ближе, когда смотришь на их отражение.

— Нам остается ждать. — ответил он. — Алекс заберет его в офис, как только он ступит на берег Великобритании. — Гарри знал, что офисом Ник называет тот дом в горах, где он провел половину лета. — Мы найдем его раньше Министерства. Он должен оправиться от Азкабана и восстановить здоровье, а там посмотрим. Возможно, ему стоит на некоторое время уехать из страны.

— Я бы хотел его увидеть.

— Наберись терпения. Ты его даже не знаешь и хочешь увидеть — представь, что чувствует он. Алекс попытается выйти на след Петтигрю. — Ник вытянул указательный палец вперед, взмахнул рукой, и по берегу пробежала легчайшая рябь. Гарри заворожено смотрел, как огоньки далеких звезд разбегаются на поверхности воды. — Я некоторое время буду далеко, Гарри, и зеркала не будут работать. Думаю, лучше будет, если я отдам свое зеркало Алексу, а мы с тобой будем связываться воздушной почтой.

— А чем ты будешь заниматься?

— Многим. — ответил Ник. — Я подозреваю, что в будущем мне будет не до этого, так что надо завершить кое-какие дела. Долго перечислять.

— Учитель, я хотел спросить: можно ли мне делиться с друзьями своими знаниями? — осторожно задал Гарри вопрос, на который раньше он никак не мог решиться. Ник некоторое время молчал, глядя куда-то вдаль, и мальчик поднял взгляд: Учитель улыбался.

— Я даже не знаю, какой совет тебе дать по этому вопросу. — наконец, ответил он. — Взвесь все за и против и прими осмысленное решение. Вопрос ведь не только в твоем доверии к ним. Помни: знание — это ответственность, и оно таит опасность... Ну, Гарри, тебя скоро хватятся, возвращайся в дом. — Ник положил руку ему на плечо. — Время пролетит незаметно, и мы вновь увидимся. Будь осторожен и береги себя.

Ник шел вдоль берега пруда, и вскоре тьма сомкнулась у него за спиной. Гарри почувствовал, как заглушающие чары и чары незаметности вокруг него пропали, и тут же услышал голос Рона:

— Вот ты где! Все хорошо?

Мальчик обернулся:

— Конечно. Пошли, зайдем в дом, тут холодно.

* * *

Он уместился довольно легко: источник был рядом, поэтому сложностей не возникло. Тут было довольно уютно, «чисто», как он это называл, и можно было позволить себе расслабиться — если это слово было уместно в его состоянии.

— Поместились? — раздался голос.

— А мог не поместиться? Должен сказать, я рад выбору. — уже знакомое удивление собственным словам настигло его, заставив мысленно поморщиться. Но теперь он хоть понимал, откуда оно берется, и воспринимал как чужую эмоцию. Хотя, так выражаться тоже неправильно... Лучше вообще не думать об этом.

— Ну и где вы ожидаете соперника?

— Судьба сама сведет. — ответил он, ожидая саркастического замечания. — Мне остается только ждать и не мешать хозяину.

— Вы все еще придерживаетесь теории предопределенности? Кстати, приятно слышать, что вы кого-то называете хозяином.

— А как еще называть? Он — хозяин, я — гость.

— Обычно подобное называют «паразитом».

— Да неужели? — Боги, как же он надоедает! — Ты думаешь, мне доставляет удовольствие такое вторжение?

— Вы ведь сами говорите, что вам нравится разнообразие...

— В следующий раз я приду к тебе!

— Это маловероятно.

— Я что-нибудь придумаю, обещаю.

* * *

Гарри проснулся, ощущая необычайную легкость. Ему вновь снился какой-то странный сон. Он запомнил лишь чье-то раздражение, которое его очень позабавило. Солнце заглянуло в окно, слепя глаза.

— Рон, проснись! — рыжая макушка нырнула под подушку, что-то пробормотав. Гарри подбежал к кровати друга и стянул с него одеяло. — Рон Уизли, вставай, мы едем в Хогвартс!

_____________________________

[1] — Знак составлен мной так, что представляет собой соединение из трех составных частей — алхимических обозначений: Солнца (золота), Великой трансмутации и эликсира жизни (философского камня). Бескрылый и крылатый драконы также являются алхимическими символами, но здесь они будут нести отличное от исторически сложившегося значение, которое я объясню позже.

[2] — Адрес реальный. Дом Николаса Фламеля действительно считается самым старым домом в Париже. Сейчас там расположен ресторан. :)

[3] — Изумрудная скрижаль (лат.)