Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

Welcome back my friends to the show that never ends

We're so glad you could attend, come inside, come inside

There behind a glass stands a real blade of grass

Be careful as you pass, move along, move along

Come inside, the show's about to start

Guaranteed to blow your head apart

Rest assured you'll get your money's worth

The greatest show in Heaven, Hell or Earth

Right before your eyes see the laughter from the skies

And he laughs until he cries, then he dies, then he dies

You've got to see the show, it's a dynamo

You've got to see the show, it's rock and roll, oh

Come and see the show, come and see the show

See the show

Emerson, Lake and Palmer

Добро пожаловать, мой друг, на Шоу без Конца.

Мы так рады, что ты пришел, входи, входи.

Тут за стеклом растет настоящая трава,

Иди осторожно, проходи, проходи,

Входи, Шоу начинается,

Обещаю, оно разобъет твое сердце,

И ты не пожалеешь о потраченных деньгах,

Величайшее Шоу на небесах, Ад Земной,

Смотри, вот перед тобой смеющийся с небес,

И он смеется до тех пор, пока не заплачет, а тогда он умрет, тогда он умрет,

Смотри Шоу, оно завораживает,

Смотри Шоу, это рок-энд-ролл, ох,

Входи же и смотри Шоу, входи и смотри Шоу,

Смотри Шоу.

Неожиданное заявление Тео было встречено ошарашенным молчанием. Хейнслис смотрели на неё расширенными от шока глазами. Лицо Наполеона отражало его беспомощные попытки хоть как-то осознать сказанное. Гермиона же впилась в Тео холодным взглядом:

— Ты — что?

— Я — Страж.

— Ты Страж???

— Да!

— Ты?

— Я.

— Ты... Страж...??

Тео фыркнула, её глаза смеялись.

— Ты можешь повторить вопрос хоть сто раз, но ответ не перестанет быть правдой.

Гермиона окончательно потеряла дар речи и беспомощно посмотрела на Наполеона, ожидая, что, может, он скажет что-нибудь умное. Он так же беспомощно смотрел на неё.

— Хорошо... Как бы это сформулировать... Мы просто не ожидали, что найти тебя будет так просто.

Улыбка Тео чуть померкла.

— Никто не может найти меня. Вы оказались тут, потому что Я нашла вас, — она уставилась на свой маникюр, не глядя ни на кого вокруг.

Первоначальное изумление начало проходить, и Гермиона ощутила, как к её горлу подступает гнев на Тео. Эта женщина... если она вообще была женщиной... она была причиной её и Гарри проблем — а у неё никто еще не уходил неотомщенным. Она с трудом собрала остатки самообладания, подавив гнев, и выпрямилась, глядя прямо на Тео и задвинув подальше чувство самосохранения, которое нашептывало ей — “не надо злить эту женщину”.

— Что ты сделала с Гарри? — спросила она сквозь плотно сжатые зубы.

Повисла длинная пауза, во время которой Тео подняла глаза и изучающе глядела на Гермиону. Наконец, она вздохнула.

— Все, что Я делала, это пыталась помочь.

— Ты думаешь, что я поверила... после всего что мы пережили... всего, что он говорил?

— Наверное, нет, не думаю...

Гермиона встряхнула головой.

— Ты что-то сделала с Гарри. Я знаю это!

Легкая усмешка проскользнула на лице Тео, и она наклонилась к Гермионе.

— И даже если это так, что тогда?

Этот простой ответ подействовал на Гермиону как пощечина. Несколько долгих секунд она не могла придумать, что ответить.

— Кто ты? — наконец, услышала она свой собственный голос.

— Это долгая история.

— Что случилось с Гарри?

Долгая пауза.

— Ты не понимаешь того, о чем спрашиваешь, Гермиона...

— Ну, так объясни мне!

Мгновение Тео смотрела на неё изучающе, затем, похоже, пришла к какому-то решению.

— Итак. Вы двое, идете со мной, — сказала она, показывая на Гермиону и Наполеона.

Она повернулась к Терк и Таксу.

— Что касается вас двоих... отличная работа. Но боюсь, я не могу допустить, чтобы вы знали, кто я. Поэтому, когда мы уйдем, вы вернетесь к себе, будете жить обычной жизнью и будете помнить только то, что вы помогли Гермионе встретиться с Тео — американкой, простой помошницей Стражей, такой же, как и вы сами. Согласны?

— Да, — сказала Терк. — Согласен? — она повернулась к Таксу.

Он кивнул

— Согласен.

Тео слегка кивнула, ни на кого не глядя и какбы говоря себе, что эта задача решена.

— Ну хорошо, — сказала она. — А теперь пойдемте.

Терк и Такс одновременно поднялись, пошли в сторону кофе-бара и исчезли за углом. Их лица были пустыми, шаги размеренными и медленными. Гермиона подумала, что они уже все забыли. Она хотела бы еще поблагодарить их, но Тео тоже двинулась с места, вынуждая их идти за ней.

— Куда мы идем? — спросила она, стараясь успеть за длинными шагами Тео.

— Увидишь.

Гермиона проследовала за ней в дверь кофейни и внезапно остановилась, оглядываясь вокруг и разинув рот. Наполеон, также потрясенный увиденным, забыл даже остановиться и врезался в неё.

— Что за...?

За дверью была вовсе не та улица городка, с которой они вошли в кофейню. Они оказались в высоком, облицованном мрамором круглом зале с ротондой над головами. Свет заливал его, проникая внутрь сквозь стеклянный купол. Мозаика на полированном полу образовывала какой-то абстрактный рисунок. Гермиона обернулась и успела увидеть, как дверь в кофейню исчезает и на её месте появляется еще одна секция стены. — Ух... — начал Неполеон...

— Что?

Он прокашлялся.

— Я, пожалуй, воздержусь от традиционной Канзасской шутки про Тото. («Тотошка, мне кажется, что мы больше не в Канзасе» — известная фраза из американского Волшебника в Изумрудном городе, обозначающая явственную, даже магическую заметность смены окружающего — прим. пер.)

— И на том спасибо.

Гермиона осмотрелась и увидела, что Тео идет дальше, уходя от них.

— Не отставайте, — услышали они её голос. Гермиона и Наполеон бегом догнали её.

— Где мы? — спросила Гермиона, с трудом переводя дыхание от бега и от удивления.

— Пассажирам оставаться на своих местах до полной остановки самолета. — пошутила Тео. Они завернули за угол и оказались в широком холле, с дверями через каждый десяток метров.

— А все-таки, может достаточно с нас чудес Диснейленда? У нас есть срочное дело и мы теряем время...

Тео удивленно посмотрела на неё.

— Видишь ли, мисс Всезнайка, здесь нет течения времени. Мы можем просидеть тут несколько лет, просматривая мыльные оперы, и это ничего не поменяет для твоего бесценного Гарри, так что ради Бога, остынь.

Гермиона, пристыженная, замолчала. «Время не течет где?» — подумала она.

Еше пара поворотов и коридоров — и они вошли в еще один круглый зал. Он кончался парой больших двойных дверей, которые сами собой открылись перед Тео. Гермиона вошла, не зная даже, чего и ждать, и осмотрелась... но она оказалась в обычном, только очень большом, хорошо организованном офисе, примерно таком, какой мог бы быть у министра или у директора. Тео подошла к большому столу и только тогда повернулась и посмотрела на них.

— Это мой офис, — сказала она. — А это Норд, мой помошник. — добавила она, никуда не показывая. Гермиона не заметила никого в комнате, когда они входили

— Где... — начала она, но тут что-то мелькнуло в её переферийном зрении, и она дернулась, внезапно обнаружив мужчину, стоящего прямо за ней. — Мерлина ради, не делайте так никогда больше!

— Это они? — спросил он без всякой преамбулы. Он прошел мимо них и встал рядом с Тео, подозрительно на них глядя. Он был одет в строгий черный костюм, черные волосы аккуратно зачесаны назад. Норд выглядел очень аристократично, его лицо не выражало никаких эмоций, но глаза смотрели доброжелательно.

— Норд, познакомься с Гермионой Грейджер и Наполеоном Джонсом, — сказала Тео. — Пожалуйста, садитесь, — сказала она им. Гермиона неохотно села. Она разрывалась от множества вопросов, ей казалось, что вот-вот и они сами польются из её ушей... и она не могла даже сосредоточиться от избытка впечатлений. Тео присела на край своего стола, в то время как Норд остался стоять, держа блокнот для записей так, как будто он был частью его одежды. — Ну вот. Я понимаю, что у вас ... много вопросов.

Гермиона открыла рот, но не смогла придумать, что сказать и закрыла его снова. Когда. наконец, она смогла говорить, это прозвучало на удивление кротко, но с некоторым раздражением.

— Я даже и не знаю, с чего начать...

— Тогда лучше я начну. — Тео широким жестом показала на все, что их окружало. — Вы находитесь в дополнительном измерении, которое мы называем Доменом. Не очень впечатляющее название, но, эй, не я его придумывала, я просто работаю здесь. Это мое рабочее место.

— И ты приняла эту форму, чтобы общаться с нами? — спросил Наполеон, показывая на её, явно человеческое, тело.

— Какую форму?

— Эту... две ноги, две руки, голова... органическую форму живого тела, основанную на углероде и кислороде...

— Да нет же! Я и есть органическое тело... Дурацкий мешок состоящий в основном из воды, если вспомнить бессмертные слова командора Звездных Войн, — она улыбнулась. — Я родилась 15 сентября 1975 года в городе Спокане, штат Вашингтон. Мои родители до сих пор живут там. Мой отец — офицер полиции, мать держит ресторан. У меня две сестры, одна младшая, одна старшая, и братья-близнецы... — она посмотрела на их изумленные лица. — Я смертная, друзья. Подобно вам... да нет, не просто подобно,... — она наклонилась к ним. — Вы ощущаете это здесь?

— Что именно? — спросила Гермиона, слегка нахмурившись от смены темы беседы.

— То, как ваши тела воспринимают это место. Вы оба колдуны. Вы должны это почувствовать.

Гермиона заерзала на своем стуле. Она действительно ощущала.. ощущала что-то. Это чувствовалось, как сильное электрическое поле, и оно пощипывало её кожу. Она чувствовала какую-то силу, как иногда бывало после выполнения сложных заклинаний.

— Я чувствую... но я не знаю что я чувствую, — ответила она. — Что это такое?

— Это место, я, Норд, все здесь резонирует с энергетическим полем, которое течет и по твоим венам, Гермиона. В тебе есть кусочек Домена, спрятанный в генах, которые ты унаследовала от родителей. Он дает тебе особые способности, то, что вы называете Магией. Здесь, с нами, вы находитесь рядом с источником этой магии.

Её голос, низкий и грудной, завораживал, её харизма была бесспорной. Гермиону тянуло к ней, но одновременно она и боялась её. Она не знала, как это выходило — если то, что Тео сказала, было правдой, и время тут не играло роли, то у неё не было причин торопиться, но она не могла расслабиться.

— Откуда мы знаем, что сказанной тобой правда? — спросила она, ощущая глупость этого вопроса. Она знала, что сказанное правда. Она могла это чувствовать. Но её интересовало, что скажет Тео.

Тео не двигалась, по-прежнему сидя на краю своего стола. Она перекрестила руки и посмотрела на Гермиону, очень странным необычным взглядом — она наклонила голову, как будто прислушиваясь к далекой музыке, а её глаза, казалось, двигались и вращались, хоть они и смотрели все время на лицо Гермионы, которая заметила вдруг, что не может оторвать взгляд от Тео.

Наконец, Тео опустила глаза, но тут же снова посмотрела на неё.

— Ты любишь Гарри, очень любишь. Но ты одновременно чуть-чуть боишься этой любви, — сказала она ровным тоном учителя, говорящего с детьми. — Ты немного боишься жениться на нем, потому что ты можешь потерять себя, а ты не хочешь быть просто его женой. Однажды ты даже подумывала, чтобы прервать эти отношения. Это случилось за несколько недель до его исчезновения, и очень быстро прошло, но это было.

— Ты никогда никому об этом не рассказывала, правда? — спросила она обычным голосом.

— Не рассказывала, — проговорила Гермиона.

— Тебе нравится твоя новая работа, но ты боишься, что она может изменить тебя и превратить в кого-то незнакомого тебе. Ты заботишься и об этом человеке. — сказала она, кивая в сторону Наполеона — но его внимание к тебе иногда нервирует тебя. Ты многого боишься, Гермиона. Один призрак все время витает в твоих мыслях, призрак, который ты не хочешь или не можешь изгнать... и ты опасаешься и его. Ты боишься, что память о нем покинет тебя... и одновременно что она останется. Ты гадаешь иногда, была ли это настоящая любовь к нему, или это было легким подростковым приключением, — она начала медленно ходить взад и вперед, глядя на пол перед собой. — Ты веришь в то, что я Страж, и все же ты не уверена в этом до конца. Ты хотела бы верить, что это я как-то сделала Гарри плохо, но ты начинаешь думать, что это не так... и еще ты боишься, что если это была я, то ты все равно ничего не сможешь с этим поделать. Но больше всего ты боишься, что я не смогу помочь ему. Ты хочешь попросить меня помочь ему, исцелить его, но ты боишься просить, потому что боишься, что я могу ответить НЕТ, — она подняла взгляд на Гермиону. — Ну, я не ошиблась?

— Боже! — пробормотала Гермиона. — Это нечестно.

— Ну, это было несложно, — Тео вдруг остановилась, всмотрелась в Гермиону и нахмурилась... а потом вдруг рассмеялась. — Ой, извини. Я не подумала... — она хмыкнула. — Не беспокойся, я не скажу никому на свете, а он уже забыл, — она вдруг улыбнулась и подмигнула ей кивнув в сторону Наполеона.

Гермиона явно не была в восторге.

— Ты можешь читать мысли, — сказала она утвердительно.

— Я многое могу, — она слезла со стола, сделала несколько шагов поближе к ним и затем, к удивлению Гермионы, села на пол, скрестив ноги. — Ты очень озадачена всем этим, и тебе не нравится то, что ты слишком многого не понимаешь.

— Мне никогда не нравилось это, — Гермиона заставила себя расслабиться, заметив, что она невольно сжимала руки в кулаки, как будто готовясь к драке. — Что случилось с Гарри? Он говорил о Стражах, и о Вечных, и о чем-то, что никогда не кончается. Я уверена, что ты знаешь, что с ним случилось. Так расскажи мне.

— Это больше похоже на шестой вопрос. Начни с первого.

Гермиона заставила себя быть терпеливой. Если она хочет чего-нибудь добиться, ей нужно сотрудничать с этой женщиной, подумала она.

— Кто такие Вечные? Я думаю, это вопрос номер один?

Тео улыбнулась.

— Они скорее не кто, а что. Вечные — это не материальные мыслящие существа из чистой энергии, сгустки чистого разума, существующие дольше, чем наша материальная Вселенная. Когда она возникла, они помогли ей сформироваться в соответствии с их собственными представлениями о порядке и балансе, которые они сами сформировали за бесконечное время собственного существования.

— Баланса... то есть, это две стороны?

— Да, все имеет две стороны. Есть Светлые и Темные Вечные.

— Бог и Дьявол? — спросил Наполеон.

— Это слишком упрощенно. На их уровне концепции морали не имеют смысла. Правильнее сказать, что Светлые вносят порядок и созидание, а Темные вносят хаос и разрушение. Обе стороны морально нейтральны и обе необходимы для баланса и развития.

— А ты одна из них?

— Боже мой, да нет, конечно! Я же сказала тебе, что я человек. Нет, я просто их мускулы, их представитель. — Она прокашлялась и, похоже, тщательно обдумывала, что сказать дальше. — Вечные... сложно объяснить это. Они могут принимать материальную форму, но они не очень понимают нас и не знают, по каким правилам живет материальный мир. Они ощущают ответственность за Вселенную, которой они помогли возникнуть... и поэтому им нужен способ воздействия, но такой, который не вовлекал бы их самих. Получается, что каждая сторона, и светлая и темная, нуждается в защитниках, или представителях в материальном мире.И я один из них.

— Защитник? — нахмурился Наполеон. — Я не уверен, что понимаю.

— Я их спикер, их представитель, так сказать. Я также... нечто вроде бицепсов, способ, которым они могут воздействовать на мир. У меня есть армия, которая может учавствовать в битвах и защищать идеи, взращенные Светлыми Вечными за время их существования.

— Сделать мир достойным демократии, так сказать?

Тео улыбнулась.

— Что-то вроде того, пожалуй, — она поднялась с пола, каким-то быстрым плавным движением. — Большая часть армии состоит из Стражей, наподобии Норда, — она увидела их удивление. — А, он является бессмертной формой жизни, причем поверишь ты или нет, они предпочитают, чтобы их так и называли. Их много, и мы обычно зовем их Стражами, в отличие от меня, которую зовут Страж, в единственном числе. Стражи существуют во многих местах Вселенной, и очень многие живут именно здесь. Еще одна часть армии состоит из душ тех, кто умер и решил к нам присоединиться. Домен, это... ну я думаю правильнее всего назвать его нашей штаб-квартирой.

У Гермионы от всего этого начинала болеть голова. Когда она искала Стража, она думала, что найдет кого-то, кто живет среди них самих, возможно, скрытно, возможно обладая силой и мифическими способностями, возможно, шпионя за колдунами. Теперь же она обнаружила нечто, существующее не в масштабе их магического мира, или даже всего человечества, но в масштабах всей вселенной. Она вспомнила вдруг слова Спайка “Это будет больше, чем ты cможешь понять, Гермиона”. Тео пристально наблюдала за ней, Гермиона вдруг поняла, что она слушает её попытки осмыслить найденное.

— Масштабы всего этого превосходят мое понимание, — признала она. — Я это воспринимаю, как какую-то смесь теологии и метафизики.

— Метафизики... может быть, но не теологии.

— Кое-что из сказанного тобой... звучит как описание Богов.

— Гермиона, если Бог и существует, я никогда не встречала его. Вечные не являются чем-то сверхестественным, они представляют собой сгустки энергии, вполне поддающиеся измерению. Они никогда не претендовали на божественность... они, скорее, защитники, или даже наставники...

— Ну, а потом еще есть ты, — сказал Наполеон. — А ты совсем другая.

— Да, — она снова прислонилась к столу. — Самые первые Стражи были наподобие Норда, бессмертными... но оказалось, что они не готовы к расплате за эту работу.

— Что за расплата? — Гермиона заинтересованно подалась вперед.

— Плата за всевластие, — лицо Тео помрачнело. — Наставничество Стражей связанно с получением ими практически неограниченной силы и власти. Это требует огромной ответственности. Всемогущество может казаться привлекательным, но на деле это не так. Никто, смертный или бессмертный, не может взять на себя ту ответственность и то всевластие, которые Вечные хотели бы видеть у Стражей, — она вздохнула. — Первые бессмертные, которые взялись за эту работу, сошли с ума от неё. Один стал берсерком и уничтожил целую солнечную систему одной шальной мыслью. — Гермиона вздрогнула, представив это. — Поэтому Вечные решили, что отныне Страж должен быть смертным. Они подумали, что связь со смертью, с реальностью и с настоящим физическим миром помогут удержать всевластие в разумных рамках, помогут приземлить его. Чтобы найти тех, кто достоин этой работы, они просмотрели практически всех мыслящих смертных во всей Вселенной, подбирая правильную комбинацию личности, самоконтроля, морали и еще Бог знает чего, что, по их мнению, было необходимо. Когда Страж уходит в отставку, на его место выбирается новый, — она глубоко вздохнула. — Я являюсь четыре тысячи триста двадцать восьмым Стражем с тех пор, как эта система была установлена. Я являюсь Стражем совсем недолго, у меня все еще впереди, если я захочу прожить столько же, сколько некоторые из моих знаменитых предшественников... один из которых занимал эту должность десять тысяч лет с того момента, как его бренное тело умерло.

— А почему они выбрали тебя? — спросила Гермиона.

— Понятия не имею.

— А сколько тебе было тогда?

— Семнадцать.

— Должно быть, это было тяжелым решением?

— Ты даже не представляешь. Я возвращалась домой из школы, я была старшекласницей, открыла дверь домой и внезапно вошла не домой а в Домен, точно так же, как случилось с вами, когда вы вышли из кафе. Там был предшественник Норда... и он потратил много времени, пока я не поняла, где я оказалась и что происходит. Меня представили Вечным, и они сказали мне, что я выбрана ими. Я была настолько ошарашена всем этим, что едва слышала, что мне говорят. А потом они сказали, что я могу отказаться. И я почти отказалась, почти... пока Сет, помошник, не объяснил, что за этим последует, — она обменялась странным взглядом с Нордом. Гермиона могла бы поклясться, что с этим Сетом связана еще какая-то история. — Видишь ли, я могла бы отказаться от предложения, и тогда они взяли бы кого-нибудь другого, но этот другой делал бы работу хуже, потому что лучше всех подходила именно я. Может быть, это было не важно... а, может быть, и нет... учитывая важность этой работы, это было очень рискованно. Поэтому я согласилась.

— И... ты когда-нибудь возвращалась на Землю после этого? А погоди, мы же на Земле сейчас находимся? — спросил Наполеон, озираясь кругом с абсолютно озадаченным видом.

— Ну... не совсем. Как я уже сказала, Домен находится в ином измерении, специально созданном и контролируемом Вечными. Технически, мы не на Земле.

— И ты когда-нибудь возвращалась?

Тео хмыкнула.

— Я живу там. У меня есть квартира, и есть работа, и собака, и я занимаюсь всеми теми регулярными делами, которыми занимается большинство людей.

— Как... а как это возможно, сочетать это?

— Вы совсем меня не слушаете. Мы находимся вне времени. Я могу проводить тут дни, недели, месяцы, и когда я возвращаюсь, я могу вернуться назад в любое время — я могу вернуться через две секунды или через два месяца после того, как ушла сюда... по своему желанию. Одно другому не мешает... не считая эмоциональных последствий такой двойной жизни. Вообще-то я обычно не провожу тут много времени, честно говоря, Норд управляется со всеми ежедневными делами и без меня, — она слегка покраснела и приобрела чуть глуповатый вид. — Я, скорее, номинальный представитель, официальная фигура, а не ежедневный исполнитель, сказать по правде, — она посмотрела на Гермиону.

— Ты меня понимаешь?

— Да. — ответила она. — Удивительно, но понимаю, — она встретилась с Тео взглядом.

— Но ты все еще не сказала мне, сможешь ли ты помочь Гарри.

Тео покачала головой.

— Ты не можешь думать ни о чем больше, не правда ли?

— Все остальное очень интересно, но это единственная причина, почему я тут оказалась.

Тео кивнула и на мгновение уважительно посмотрела на неё, затем слегка улыбнулась.

— Мы поговорим обо всем утром, — сказала она.

— Но что... — Гермиона остановилась, обнаружив, что говорит в пустоту, потому что Тео исчезла. Как и куда, она не поняла, но там, где она только что стояла, уже никого не было.

Норд подошел к ним.

— Идите за мной, — сказал он. Гермиона и Наполеон встали.

— Куда вы нас ведете? — спросил Наполеон.

— Мы приготовили для вас комнаты для гостей. Вам нужно отдохнуть, особенно тебе, Гермиона.

— Неужели вы думаете, что я смогу спать, не получив ответа на свои вопросы. В то время, как Гарри умирает там...

Норд остановился и повернулся к ним.

— Вы слышали, что сказала Страж? Вы не теряете время. Вы сможете возвратиться к Гарри через минуту после того как ушли, или через несколько дней, или в любое время по вашему выбору. Не играет роли, спите ли вы тут, едите, или отдыхаете хотя бы немного, что вам крайне необходимо сейчас. Здесь нет течения времени, время, проведенное тут, никак не влияет на время там.

— Ну, а тогда как же тут может быть утро? — спросил Наполеон самодовольным тоном, мол «тут я тебя и поймал».

Норд испепелил его взглядом.

— Мы имитируем дни и ночи, для удобства смертных и духов, проживающих здесь. Расслабьтесь, мистер Джонс. — Он провел их в первую ротонду, ту, которую они видели, когда вошли. С одной стороны её был ряд двойных дверей, и они вслед за Нордом подошли к ним.

Норд открыл двери и в них ворвался яркий солнечный свет, «или то, что его тут имитировало», — подумала Гермиона. У неё на мгновение сперло дыхание от вида, открывшегося за ними.

Здание, в котором они находились, было окружено красивыми садами, тянувшимися далеко-далеко. Некоторые были естественными, некоторые явно искуственными, вроде японских садиков... клумбы и луга, ручьи и прудики с красивыми мостами через них. Теннистые аллеи и небольшие строения, разбросанные тут и там, дополняли картину.

— Чертов Диснейленд, — пробормотал рядом потрясенный не меньше неё Наполеон.

Норд усмехнулся.

— Я и сам так часто думаю. Это, собственно, попытка Вечных создать нечто вроде привычной обстановки для нас всех. Сады тянутся достаточно далеко, чтобы вместить всю армию Стражей... разный рельеф, разный климат, на все вкусы.

Тут и там в большом количестве прогуливались люди или кто-то похожий на людей, поодиночку и группами. Они были одеты в разнообразные одежды, некоторые носили нечто, смахивающее на одежду инопланетян, некоторые были обернуты в простые свободные туники, некоторые носили обычную современную одежду. Гермиона заметила женщину, одетую в купальный костюм и с полотенцем в руках.

— И все они в вашей Армии?

— Да, — ответил Норд. — Они все так или иначе служат Светлым Вечным. Большинство из них также бессмертны, как и я. Пошли дальше, — сказал он. Они последовали за ним вдоль извилистых дорожек, таращясь на красоту вокруг. Норд провел их в красивый ухоженный сад, обнесенный живой изгородью. В центре стояло нечто из стекла, камня и железа, что можно было с некоторой натяжкой назвать зданием или особняком.

— Это комнаты для гостей, — сказал Норд. — Вы будете тут жить во время вашего пребывания у нас.

— Звучит так, как будто мы просто заглянули к вам выпить чаю, — проворчала Гермиона.

Услышав это, Норд повернулся к ней.

— Ты ужасно спешишь в месте, в котором нет времени, — сказал он, и в его ровном голосе послышался тон, которым делают выговор школьникам. — Имей в виду, Тео может быть очень упрямой, если её охватит чувство противоречия. Чем больше ты будешь спешить, тем больше она захочет удерживать тебя тут днями и неделями. Если ты хочешь покончить с... делами быстро, не показывай ей свое нетерпение.

Высказав это, он повел их дальше ко входу.

Он провел их внутрь, обменявшись небрежным взглядом с сидевшим у входа дежурным, и дальше вверх по лестнице в широкий холл, покрытый роскошным серебристым плюшевым ковром. Тут всюду ощущалась роскошь, такая, что Гермиона даже подумала, что эта роскошь им-то ничего не стоила.

— Твоя комната, Гермиона. — сказал Норд, показывая на дверь слева, которая сама собой открылась при звуке его голоса. — И Наполеон, твоя комната следующая.

— А, спасибо, — ответил тот неуверенно.

Норд кивнул, с видом человека, миссия которого закончена.

— Я пошлю за вами утром. Если вам что-нибудь будет нужно, вам достаточно только попросить об этом, — к облегчению Гермионы, он не стал исчезать, подобно Тео, а просто повернулся и ушел.

— Я пойду спать, — сказал Наполеон. — Увидимся утром.

Гермиона пробормотала что-то, соглашаясь, и вошла в свою комнату. Она была красиво раскрашена в коралловые, золотые и темно фиолетовые цвета. Гермиона улыбнулась, увидев на кровати свои сумки, которые в последний раз она видела в гостинице возле пещеры... подойдя поближе, она увидела, что сумки были пусты, а их содержимое обнаружилось аккуратно разложенным по ящикам бюро, стоявшего тут же.

Она уселась на кровати, пытаясь успокоиться, отделаться от спешки. — Время не течет здесь, время не течет здесь... — повторяла она сама себе, но мысль, что она теряет драгоценные минуты жизни Гарри, никак не желала уходить, и не давала никаких шансов поспать.

* * *

Когда Арго вошла в наблюдательную комнату, Сириус и Сакеш обсуждали варианты лечения Гарри, большинство которых сводились к разным уровням усыпления и подавления магии. Сам Гарри спал, и Сириус надеялся, что это был спокойный мирный сон.

— Джентельмены, — сказала она, присоединяясь к ним у окна в камеру. — Как он?

— Все так же, — ответил Сакеш. — Мне приходится почти все время держать его спящим.

Она покачала головой, с печальным выражением лица.

— Мне больно видеть его в таком состоянии. — Она отвернулась и отошла на несколько шагов, потом снова повернулась к ним. — Нам нужно обсудить одну серьезную проблему. Я не хотела затрагивать её, пока Грейнджер и Джонс были здесь, но теперь пора её обсудить.

Сириус, казалось, ожидал этого, а вот Сакеш казался удивленным.

— О чем это? — спросил наконец он.

Она встретилась с ним непоколебимым взглядом.

— Если Гарри станет настолько нестабильным, что его нельзя будет контролировать и надежно сдерживать, он может стать смертельно опасным для всех окружающих. У нас нет опыта с Магами, и ни у кого нет, и мы не имеем ни малейшего понятия о том, насколько сильны могут стать его магические способности. Вполне может быть, что мы не сможем его удерживать. Если это случится... нам нужно будет нейтрализовать его навсегда, насовсем.

Сакеш казался еще более удивленным.

— Нейтрализовать его?

— Его придется убрать, Доктор.

Сакеш отложил свои записи.

— Вы предлагаете его убить, Шеф, — сказал он ледяным голосом.

— Нет. Я предполагаю, что, возможно, им придется пожертвовать, чтобы защитить остальных. — Она выдержала взгляд Сакеша, не дрогнув. — Эта идея мне самой нравится не больше, чем вам, Сакеш. Гарри не только мой заместитель, он еще и мой друг. К тому же, все мы знаем его еще и как Мальчика-Который-Выжил, и меня совсем не радует мысль о том, что мы можем его потерять. Но при всем том моя обязанность, как, впрочем, и ваша — охранять наш общий магический мир. И все мы, включая и Гарри, давали клятву до последней капли крови, пусть даже ценой своей жизни, защищать идеи Федерации и безопасность её жителей. И я не дрогну принести его в жертву, если это станет абсолютно необходимо.

Сириус увидел, что Сакеш собирается спорить.

— Она права, Сакеш. — сказал он тихо.

Доктор удивленно уставился на него.

— И вы что, согласны с этим? Он же ваш друг!

— Да, и я люблю его, но Арго права. Если он станет опасным для всех нас и выйдет из-под контроля, он должен будет быть нейтрализован. Я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как он разрушает все, что всю жизнь защищал. Пусть лучше он умрет, но не станет инструментом враждебного нам мира и не вызовет огромное количество невинных жертв среди населения Федерации.

Сакеш кивнул.

— Ну хорошо, хорошо. Но только без меня. Я — доктор, я приносил клятву, и в первую очередь клялся не наносить вреда.

— Я это знаю, — ответила Арго с какой-то нежностью, которую Сириус никогда не слышал в её голосе. — Если настанет время, я сделаю это сама. Я не собираюсь спихивать эту неприятную обязанность на других.

— Нет, — вдруг сказал Сириус. — Я сделаю это, — они оба уставились на него. Сириус рассматривал Гарри, лежащего попрежнему неподвижно. — Ты сказал, что я его друг, Сакеш. Глубоко в сердце я еще и его отец. Если дело дойдет до этого, то я сам позабочусь о нем.

* * *

Гермиона постучалась еще раз, уже громче. Пауза. За дверью послышалась какая-то возня, шарканье шагов, затем дверь резко распахнулась. Наполеон стоял перед ней с обнаженным торсом, с волосами, торчавщими во все стороны, со слипающимися сонными глазами. Гермиона с трудом заставила себя не разглядывать кольца, украшавшие его соски.

— Ччтоопроисходитмиона?— пробормотал он спросонья.

Она замешкалась

. — Я не могу заснуть. Мне нужно поговорить.

Он выдохнул, хлопая губами, и привалился к дверному косяку.

— Что, прямо сейчас?

— Ага.

— Я вообще-то пытаюсь хоть немного поспать. Моя спина никогда не чувствовала кровати удобнее. Тебе стоило бы испробовать свою, — он попытался было закрыть дверь, но Гермиона остановила его рукой. Он воззрился на неё, беспокойство проявилось в его глазах.

— Пожалуйста, — попросила она. — Я не могу спать... мне просто нужно поговорить, хорошо?

Он постоял с минуту в дверях.

— Ну ладно. Входи, — согласился он в конце концов. Его комната была похожа на комнату Гермионы, такая же удобная и вычурно украшенная. Он заметил, как она осматривается. — Я знаю. Полный кошмар. Я как будто проснулся в королевском замке и жду, что вот-вот приковыляет Королева Мать с булочками и творогом, — он взял футболку и натянул её через голову. Гермиона забралась с ногами на кровать, подтянув ноги к груди и опустив подбородок на колени. Наполеон плюхнулся в большое мягкое кресло, стоявшее рядом со шкафом. Несколько минут оба молчали.

— Итак, — начал он, наконец. — О чем ты собиралась поговорить?

Она заморгала.

— Я не знаю, — сказала она, наконец.

— И ты... ты нарушила мой сладкий сон только, чтобы сказать, что ты не знаешь, о чем говорить? Ну, спасибо тебе огромное, — но он улыбался, говоря это.

— Что ты думаешь о Тео? — спросила она.

Наполеон отошел ото сна и зажег сигарету. Гермиона подумала, что стоит попросить его не курить, но потом заметила, что дым исчезает сразу после выдоха, и не мешает ей.

— Я не знаю, что и думать, — ответил он. — Но одно я знаю точно — с такими, как она, шутки плохи. Мы должны быть осторожными.

Гермиона кивнула, соглашаясь.

— Я не знаю, как к ней относиться. Она кажется дружелюбной, но настороженной. Она сказала, что находится на светлой стороне, но это совсем не значит, что она собирается особо беспокоиться о нас, простых смертных.

— У меня ощущение, что благосостояние нас, смертных, находится за номером 391 в списке её приоритетов.

Гермиона обхватила колени руками.

— Я собираюсь убедить её помочь Гарри.

— Гермиона, я думаю, что раньше солнце погаснет или превратится в пыль, чем ты сумеешь убедить эту женщину сделать что-нибудь, чего она не хочет.

— Возможно, ты и прав.

Он придвинулся поближе.

— Ну почему, почему ты делаешь все это?

Она нахмурилась.

— Я не понимаю.

— Ну, почему ты здесь?

Она пожала плечами.

— Я должна была сделать что-нибудь.

— Но ты могла просто послать меня одного. Или Люпина. У тебя много друзей в Р.Д., друзей, которым ты доверяешь. А у тебя у самой сравнительно мало опыта, и это ставит твое участие под вопрос. Зачем ты подвергаешь себя опасности?

Гермиона улыбнулась.

— Ты, оказывается, действительно не понимаешь ничего обо мне и о Гарри, не правда ли?

— Кажется, не понимаю — он затушил сигарету. — Ну, так просвяти меня.

Она снова устроилась головой на своих коленях и немного подумала, бессознательно вращая обручальное кольцо на своем пальце. — Знаешь, даже если бы он не был фактически моим мужем, которым он по сути является, даже если бы я не любила его, а я его люблю, даже если бы мы до сих пор были просто друзьями, даже и тогда я была бы сейчас здесь, — она улыбнулась и слегка вздохнула. — С одинадцати лет я стараюсь ограждать его от беды. Ты не представляешь, сколько раз я сидела на этих скучных матчах по Квиддичу, просто чтобы быть рядом и быть уверенной, что он не убьется. Я не знаю, что в Гарри такого особенного, что заставляет других заботиться о нем... а в конце всегда оказывается, что именно он герой, что это он сражается на правой стороне и охраняет нас всех от неприятностей.

— Все дело в волосах, — сказал вдруг Наполеон.

Гермиона изумленно посмотрела на него.

— Что?

— Это то, что заставляет других заботиться о нем. Это его спутанные волосы. Они придают ему вид маленького мальчика, и вызывают желание расчесать их.

Гермиона вытаращилась на него на мгновение, а потом взорвалась безудержным смехом.

— Какой ты наблюдательный!

* * *

Сириус проснулся от того, что Сакеш стоял над ним и тряс его за плечо. У него ломило все тело от неудобной кушетки в наблюдательной комнате, на которой он спал уже несколько ночей подряд.

— В чем дело? — он сел, озираясь в ожидании очередной неприятности. — Что-нибудь случилось?

Сакеш покачал головой.

— Все в порядке, не беспокойся. Просто Гарри проснулся, хочешь с ним поговорить?

— Конечно, — он вдруг остановился. — Как это стало возможно?

— Он проспал большую часть дня, и, кажется, восстановил немного своей силы.

— А это безопасно? Что если он снова станет Гарри №2?

Сакеш открыл было рот, но Сириус оборвал его.

— А, не бери в голову. Черт с ним, я рискну.

Он встал и протер сонные глаза, затем устремился в камеру. Он сел рядом со столом, на котором был привязан Гарри, а Сакеш пристроился рядом. Веки Гарри подрагивали, как будто он находился в полудреме.

— Гермиона? — пробормотал он.

— Это я, Гарри. Это Сириус, — он потянулся и сжал руку Гарри, почувствовав облегчение, когда Гарри пожал его руку в ответ.

— Эй, привет, — глаза Гарри открылись окончательно и он повернул голову и посмотрел на него. Его голос был слабым и хрипловатым, но звучал почти нормально. — И долго я отсутствовал?

— Весьма.

— Она возвратилась назад? — спросил он с надеждой в голосе. Сердце Сириуса упало, Гарри явно не знал, сколько времени прошло на самом деле. — Они... она вернулась?

— Ох, сын мой, мне жаль, но прошло лишь шесть часов, — ответил он, с трудом сдерживая слезы при виде появившегося в глазах Гарри отчаяния. На мгновение Гарри прикрыл глаза.

— Только шесть часов. Боже, — он посмотрел на Сириуса. — Мне казалось, что прошел месяц, — на его лице появилось выражение безнадежности, а глаза заполнились слезами. — Я не думаю, что смогу сделать это.

— Нет, сможешь. — Непреклонно ответил Сириус. — Обязательно сможешь.

— Ты и не представляешь себе, на что это похоже.

— Просто, просто не думай об этом. Поговори со мной. Расскажи мне что-нибудь.

Гарри издал странный лающий звук, который, возможно, был смехом.

— Ну например?

— Расскажи мне... о свадебном путешествии. Расскажи о ваших планах. Гермиона говорит, что ты держишь их под большим секретом и не расказываешь ей ничего.

Гарри слабо улыбнулся.

— Да, большой секрет.

— Ну, я могу хранить секреты. Так что ты планируешь?

Он вздохнул.

— Ну ладно. — Он уставился в потолок. — Я собираюсь устроить ей круиз вокруг света. На два месяца.

Сириус не мог сдержать изумления.

— Ух ты!

Гарри кивнул .

— Мы начнем в Лондоне. Затем Испания... Средиземное море... Греция... — он приостановился, явно собираясь с силами. — Египет... Индия... Япония... Аляска... затем Калифорния, Карибские острова... и далее в Нью Йорк, перед тем, как поплыть через океан домой.

Сириус был впечатлен.

— Гарри, это... изумительно.

— Это будет Норвежский океанский лайнер. Лучший в мире. По-настоящему шикарный. У нас будет целый номер с нашим собственным балконом, — он улыбнулся сам себе. — Я не собираюсь экономить.

— Ну, надо думать! Эта поездка будет стоить вам целое состояние.

Гарри потряс головой.

— Меня не волнует. Путешествие того стоит, верно?

— Интересно, а неужели ты что-то еще не придумал между свадьбой и этим путешествием?

Гарри посмотрел своему крестному в глаза.

— Даже если это и так... она заслуживает всех галеонов на свете. Не правда ли?

Сириус улыбнулся ему.

— Да, несомненно. Она просто невероятна, твоя Гермиона.

Гарри улыбнулся в ответ, с видимым усилием.

— Моя Гермиона. — сказал он, как будто удивляясь такому взгляду на неё. — Она действительно моя?

— Ну, в этом нет ни малейших сомнений.

— Я всегда сомневаюсь — ответил Гарри. Его голос начал дрожать, пальцы вцепились в Сириуса со все нарастающим усилием. Сириус положил руку ему на лоб.

— Расслабься, Гарри, — сказал он. — Побереги свои силы.

— Спасибо за то, что ты рядом, — сказал Гарри, сумев улыбнуться.

— Конечно, я буду рядом. — он поколебался. — Ты же мой сын. — Хотя технически это было и не так, поскольку Сириус никогда формально не усыновлял Гарри, он определенно чувствовал это в своем сердце. Они никогда не обсуждали это с Гарри, но оба определенно считали себя родными людьми. И на этот раз Гарри только кивнул.

— Я рад, — сказал он. — Сейчас мне определенно нужен отец.

— И он у тебя есть прямо сейчас. — Сириус взял холодную, липкую руку Гарри обоими руками. — И я не позволю ничему с тобой случиться.

Гарри впился в него пристальным взглядом.

— Я знаю... Арго была тут. Я её видел. Я знаю, что она приказала.

— Это не имеет значение.

— Это имеет значение, — ответил Гарри через стиснутые зубы. — Слушай её. Я знаю, что она говорила, и она права. Если я стану слишком опасен... они должны сделать то, что они должны сделать... Я не хочу больше никому причинять вреда. Если он захватит меня... я не буду больше собой. Я лучше вообще не буду... тогда...

Сириус сумел лишь кивнуть, комок в горле мешал ему говорить.

— Сириус, обещай мне, что ты проследишь за этим. В случае... в случае...

— Не беспокойся об этом, — сказал Сириус хриплым и прерывающимся голосом. — Я позабочусь. Я все сделаю сам.

— Если Гермиона вернется и не сможет помочь мне... она не сможет... тебе придется тогда...

Он говорил обрывистыми незаконченными фразами, но Сириус понимал все.

— Я знаю, — он попытался произнести это уверенно и спокойно. — Все будет в порядке. Положись на меня.

— Хорошо, — он слабо улыбнулся. — Потому что, если нет, мне придется вернуться и преследовать тебя...

Сириус покачал голово.

— Из тебя не выйдет злое приведение, Гарри.

Гарри слабо засмеялся. Пот выступил на его лбу, его кожа выглядела, как старые обои. Казалось, что остатки его энергии вот-вот кончатся. Сириус знал, что у них совсем немного времени до того момента, когда Гарри снова придется усыпить или обездвижить... но Гарри не собирался позволить своему двойнику захватить себя раньше, чем он скажет все, что собирался сказать, и он еще не окончил.

— Сириус... Я знаю, что я могу доверять тебе. Позаботься о ней. — Сириус кивнул. — Она сможет... она справится, но сначала ей будет очень тяжело.

— Будет тяжело? — повторил Сириус. Гермиона была сильной женщиной, но он знал глубину её чувств к своему крестнику. Если он умрет, ей понадобится помощь, даже чтобы просто вставать из кровати, по крайней мере, несколько первых дней. Безусловно, он обещает Гарри, что позаботится о ней, но он не мог сказать, в каком состоянии будет он сам. Он не хотел даже и думать об этом.

Гарри что-то бормотал искаженным голосом. Сириус склонился к нему.

— Пора... он... тут...

Он смог разобрать лишь часть слов. Сакеш уже придвинулся поближе. Спазм скрутил Гарри и Сакеш отпихнул Сириуса в сторону, чтобы наложить усыпляющие чары. Сириус вздрогнул, увидев, что спина Гарри выгнулась, подобно луку, и он издал горловой стон. Его голова заметалась на подушках, и Сакешу понадобилось целых три заклинания, чтобы успокоить его. Они подтянули ремни и покинули комнату; Сириус был в расстроенных чувствах.

— Становится сложнее успокаивать его, не правда ли? — спросил он.

Сакеш кивнул.

— Я боюсь, что скоро мы не сможем магически сдерживать его.

Сириус скрестил руки на груди.

— Как долго? — произнес он тихо.

— Никто не сможет сказать, — ответил Сакеш тихим и спокойным голосом. — Но мне кажется, что не дольше чем три или четыре дня.

Сириус провел ладонью по глазам, с заметным усилием собирая себя в единое целое.

— Боже, всего три или четыре дня! И это после такой жизни, которую он прожил, все кончается этим.

Сакеш заметил, не соглашаясь.

— Я верю в Гермиону, Генерал Блэк!

— Я тоже. Я надеюсь, что она переломит ситуацию.

* * *

Тео готовилась к плановой встрече со своими подчиненными, когда Норд вошел без стука и быстро пересек её кабинет. По его поведению она сразу поняла, что что-то случилось, что-то важное.

— Я думаю, тебе нужно видеть это, — сказал он без всякой преамбулы, подходя к стене. — Ситуационный центр нашел это в версии времени под индексом 12948А.

— Текущая версия времени?

— Да, — он коснулся одной из стеклянных панелей на стене — станции мониторинга, которая занимала одну стену офиса Тео. Она превратилась в матовый экран, на котором стало разворачиваться действие по мере того, как Тео встала и подошла к Норду.

На этом стекле они увидели камеру, в которой держали Гарри. Она была заполненна людьми, но их внимание сразу же привлек Сириус, он сидел на каталке, держа на руках Гарри, и плакал, качая его взад и вперед. Тео увидела, как дежурный доктор, красивый индиец (она знала, как его зовут, но не смогла быстро вспомнить), делал записи в блокноте, который он держал.

— Время смерти два сорок семь вечера. — профессионально констатировал он.

Глаза Тео невольно сузились, когда она увидела, что Гарри лежит вялый, как половая тряпка. Кровь сочилась из его уха, кожа на лбу и щеках была бледной и через неё выступали вздувшиеся вены. Она вздохнула. — Ситуационный центр обнаружил это?

— Да.

— Какой индекс времени, еще раз?

— 12948.

Тео отвернулась от экрана.

— Получается, около четырех дней.

— Да.

Она вернулась за свой стол, лихорадочно обдумывая все это. Её во-всем-слишком-человеческому уму пришлось привыкнуть заниматся несколькими вещами сразу.

— Я хочу видеть Джонса. — Сказала она. — Приведи его сюда.

* * *

Наполеон досмеялся до того, что его смех перешел в неразборчивое сопение и бульканье. Гермиона вынуждена была останавливаться через каждую пару слов, чтобы восстановить дыхание. — Итак... Рон произнес наконец: «Гарри, безмозглый идиот... Я же сказал... лети *НАД* башней».

— О Боже, я не могу даже дышать, — прохрипел Наполеон, скрестив руки на животе и поддерживая его, чтобы не лопнуть от смеха. Гермиона подпрыгивала на кровати, сгибаясь от смеха. — Ой, это просто великолепно!

— От него разило лавандой и пачулей целую неделю!

— Очень подходит мужчине, должен заметить!

Они постепенно перестали смеяться и лишь пытались отдышаться от смеха.

— Бедный Гарри, — сказала Гермиона. — Он мог быть знаменит на весь мир и так далее, но он всегда был немножко недотепой. Рон привык часто подшучивать над ним.

Наполеон вгляделся в её лицо.

— Тебе его недостает, не правда ли?

— Рона? Каждый день. Мне не хватает его чувства юмора, я скучаю по его смеху. Да и целовался он неплохо, надо заметить, — она улыбнулась сама себе. — Мы втроем... это было что-то особенное. Похоже, мы дополняли друг друга. Парвати любила говорить, что мы образуем мистическое трио... голова, сердце, руки. Я, интеллект. Гарри, человек действия. Но без Рона, без его искр, без его эмоций... ну хорошо, голове и рукам самим по себе нечего делать, если нет сердца. — Её лицо помрачнело, и она отвернулась и незаметно смахнула слезы с глаз. — Ты не представляешь, как бы я хотела, чтобы он был здесь рядом, — сказала она. — Если мне когда-нибудь и нужно услышать снова этот смех, так это именно сейчас.

Наполеон открыл рот и собирался ответить, но его остановил стук в дверь. Они оба удивленно оглянулись. Он встал.

— Кто, черт возьми, мог бы это быть? — он посмотрел на запястье но там не было часов. — Сейчас... гмм... — конечно же, в комнате не было часов.

— А, черт возьми! Впервый раз в моей жизни я действительно спрошу «девушка, который час?» — Он подошел к двери. За ней стоял Норд.

— Страж хочет видеть тебя.

Гермиона вскочила.

— Ну наконец-то. Я думаю...

— Не тебя, Гермиона. Только Наполеона.

Она вытаращилась на него.

— Что? Как это?

Он поднял руку и остановил её.

— Оставайся здесь. Я позову тебя попозже. Пошли, Наполеон. Не обязательно переодеваться, мы тут не разводим церемоний.

Наполеон посмотрел на Гермиону взглядом, полным изумления и ярости, и неохотно вышел за Нордом в коридор.

* * *

Тео внимательно наблюдала за выражением лица Наполеона, который смотрел на Стену. Перед его глазами еще раз разворачивалась та сцена, которую недавно просматривала Тео... начало приступа у Гарри, суета вокруг него, всполохи магии разлетающиеся от него, безуспешные попытки остановить приступ. К моменту, когда она услышала голос Сакеша, констатирующего смерть, Наполеон стоял белый, как бумага, и прикрывал рот руками. Стекло потемнело и изображение исчезло.

— Ох, нет, только не это. — Прошептал он. — О Боже! — он, пошатывась, доплелся до кресла и повалился в него, подперев голову руками. Через несколько долгих секунд он поднял голову, и она встретила его взгляд — изможденный и постаревший на десять лет за последние две минуты. — Он мертв?

— Боюсь, что да.

Наполеон уронил голову.

— Как я смогу сказать ей? Как она... — он не сумел продолжить.

Тео отошла от стола и села рядом с ним.

— Наполеон, то, что ты видел, случилось через четыре дня и тринадцать часов с того момента, как вы с Гермионой покинули течение времени, а покинули вы его через пять часов после вашего отбытия из Изолятора.

Наполеон посмотрел на неё.

— А... ты имеешь в виду, что это еще не случилось? — она промолчала. Он вскочил. — Ах ты сука! Ты заставила меня поверить в то, что это уже случилось!

Она спокойно наблюдала за ним.

— Ваше относительное время не имеет здесь значения, Наполеон. Мы вне обычного течения времени. То, что я показала, это временная линия, которую вы с Гермионой покинули, придя сюда. Если вы не вернетесь, то в ней случится то, что я тебе показала. Это реально. Это случится.

— Но только если мы не вернемся прежде, чем это случится.

— Верно.

— Хорошо, тогда... тогда пошли нас назад! Прямо сейчас! Верни нас через пять минут после того как мы покинули временной поток, как ты и сказала.

Она подняла руки, останавливая его.

— Это ничего не изменит. — Он неохотно сел обратно. — Я показала это вовсе не для того, чтобы расстраивать тебя. — Он кашлянул саркастически. — Честно. Я хочу, чтобы ты понимал, с чем я тут имею дело. Я провела последний час, читая рапорты из нашего ситуационного центра, в котором Стражи мониторят разные временные линии. Во всех временных линиях, которые они сумели просмотреть, Гарри умирает. Если я пошлю вас назад, он умрет. Если вы никогда не уйдете отсюда, он умрет. Пришлю ли я вас обратно через пять минут или через три дня после вашего ухода из той реальности, он умрет. Ты понимаешь? Ты понимаешь, в каком положении я оказываюсь? Насколько я могу понять, он умрет, если я не вмешаюсь. И это не мое дело, это не мой бизнес. Я не могу просто так вмешаться.

Унылое выражение Наполеона говорило само за себя.

— То есть, ты говоришь мне, что тут ничего нельзя сделать?

— Я не говорила этого. Но это не простой случай. Я не могу сказать Гермионе, что Гарри умрет, по крайней мере если я хочу, чтобы с ней можно было разумно разговаривать. И поэтому я говорю тебе, чтобы ты понимал, о чем идет речь, и с чем придется иметь дело. И я хочу чтобы, ты был готов.

— Готов к чему?

— К тому, что эта ситуация может потребовать от неё... от всех нас.

* * *

Гермиона сидела в том же кресле перед столом Стража, Наполеон был рядом. Тео была спокойна, но выглядела иначе — она говорила трезво, продуманно, не пытаясь увиливать или замять что-нибудь.

— Я узнала о произошедшем лишь долгое время спустя, — сказала она. Гермиона сидела неестественно прямо, надеясь, что она, наконец-то, хотя бы узнает, что случилось с Гарри. Тео, казалось, собирается с мыслями. — Я знаю, что у колдунов и ведьм есть много легенд о Стражах, и не только у них. Я знаю, что вы услышали кое-что обо мне от вампира. По правде говоря, в большинстве человеческих да и нечеловеческих культур имеется, в завуалированной форме или в форме мифов, информация о Стражах и, в меньшей степени, о Вечных.

Она встала и прошла вперед, чтобы присесть на край своего стола поближе к ним.

— Интересно, что у Вечных есть их собственные легенды. В частности, старая история... точнее, вера... о Вечном, который рожден в обличии смертного, смертными родителями. Они называют этого вечного Воплощенным. — Гермиона наклонилась к ней, заинтригованная. — Они искали Воплощенного тысячелетиями. На данный момент они думают, что подходящий кандидат на роль Воплощенного должен быть Магом... потому, что он ближе всего к существам из чистой энергии, по крайней мере, среди всех рожденных человечеством. — Гермиона кивнула, понимая, куда та ведет. — А теперь вернемся к нашим делам. Я наблюдала за Гарри большую часть его жизни. Я всегда знала, что он Маг, еще до того, как он сам узнал это. Вечные не были так в этом уверены. Они считали, что он обычный человек с сильными способностями к магии, но это все. Они не видели никаких признаков того, что он мог быть их Воплощенным.

Кусочки паззла в мыслях Гермионы стали вдруг складываться вместе.

— Они забрали его, не так ли? Вечные?

Тео кивнула.

— Да, они это и сделали. Я даже не могу передать, насколько это странно. Обычно они сами не имеют дел со смертными, совсем не имеют. У них есть я, именно для таких целей. В данном же случае они сделали это сами и даже не известили меня, напротив, они явно скрывали это от меня, скрывали вплоть до фальсификации моего мониторинга, так что я и не подозревала, что Гарри пропал.

— Почему?

— Потому что они знали, что я буду сильно возражать.

— Но... ты же работаешь на них, ты бы не смогла их остановить?

Тео мрачно улыбнулась.

— Я не работаю на них, в том смысле, который ты имеешь в виду. Я работаю на идеи, которые они представляют. Именно поэтому Вечные так тщательно выбирают Стража. Если я решу побуянить и начну крушить все вокруг, они ничего не смогут с этим поделать, и поэтому они так осторожны, когда доверяют нам обязанности и могущество Стражей. Если бы я захотела их остановить, то я смогла бы. Но я попросту не знала ничего, до тех пор, пока они сами не обратились ко мне за помощью.

— За помощью?

Тео снова опустила глаза.

— Вечные забрали Гарри и убедили его попробовать развить свои способности Мага. Они сами являются выдающимися экспертами в магии, они учили его и помогли ему очень быстро развить эти. Они так были впечатлены прогрессом Гарри, что начали думать, что, может быть, он и есть этот самый Воплощенный. И они решили подвергнуть его последнему испытанию... и все бы ничего, но он провалил это испытание и вышел из-под их контроля. И тогда Вечные обратились ко мне за помощью.

— А в чем состояло это испытание?

Тео вздохнула.

— Они показали ему свой мир. Они показали ему бесконечность... и это почти свело его с ума...

— Потому, что это никогда не кончается, — закончила Гермиона. Она откинулась в своем кресле, закрыла лицо руками, ощущая внезапно полное опустошение. — Боже... оно никогда не кончается...

— Да, примерно так. Поэтому, представь мое изумление, когда они привели ко мне этого плачущего, что-то невнятно бормочущего, истерящего Мага и предложили разбираться дальше с ним самой. Я капитально поругалась с ними тогда.

— И что же ты сделала? Он ведь выглядел нормальным, когда вернулся.

— Твое дело, верить или нет, но на самом деле это не первый такой случай. Когда смертный увидел что-то такое, что ему не под силу видеть. Я последовала стандартной процедуре и стерла все его воспоминания о времени, проведенном с Вечными, и вернула его в то время и место, откуда его забрали.

— А тогда, почему же он вернулся лишь через два месяца?

Тео ответила с сомнением.

— Я не знаю. Это одна из тех нескольких странностей, которые напрягают меня во всей этой ситуации.

— И часто ли у других смертных, которых ты... хмм, починила... развивался психоз раздвоения личности?

— Нет, это первый такой случай. — Тео скрестила руки на груди. — За этим что-то кроется, Гермиона. Но дело не в этом.

— Нет, дело определенно не в этом, — согласилась Гермиона. — Дело лишь в том, можешь ли ты помочь ему.

Тео на мгновение подняла взгляд и посмотрела на неё.

— Ты не понимаешь, в каком положении я нахожусь.

Гермиона поднялась с кресла. Она была чуть повыше Тео, и при, Тео согнувшейся над столом, просто таки возвышалась над ней.

— Знаешь, что? Меня это не интересует. Или ты поможешь ему, или ты понесешь ответственность передо мной! — Она ощутила дрожь в коленях, так говоря с Тео, но в конце концов, та была такой же женщиной, как и Гермиона, и, вероятно, могла бы её понять.

Тео не смотрела на неё.

— Я ни перед кем не несу ответственности, Гермиона. Я сочувствую твоей ситуации, не сомневайся в этом ни на мгновение. Но я вовсе не так свободна в поступках, как тебе кажется.

Гермиона подняла палец и указала им на Тео, пытаясь не замечать, как этот палец дрожит.

— Ты дашь мне прямой ответ. Это возможно? У тебя есть возможность помочь ему? Просто ответь мне, да или нет. — Гермиона пыталась казаться сильной, говоря это, но её голос дрожал и выдавал её отчаяние и то, что она готова вот-вот расплакаться.

Тео посмотрела на неё.

— Да.

— Ну, тогда помоги же ему!

Страж вздохнула.

— Я не могу.