Redemption (Искупление) (гет)

Гарри глубоко вздохнул, отчаянно стараясь держать себя в руках. Это, наверное, был самый запутанный, эмоционально напряженный и странный день, из тех что злая судьба послала ему. Он начал с того, что проснулся в замке, где столетиями не было живой души, затем прочел письма, пришедшие, кажется, почти от всех волшебников в Англии и отомстил худшим магглам в этом мире. Теперь же он стоял в кабинете человека, которого считал причиной большинства проблем своей жизни, а его крестный и тот, кто был однажды его преподавателем, стояли на коленях у его ног, явно творя какое-то заклинание, о котором Гарри не имел ни малейшего представления, но которое, несомненно, на нем отразится.

Он обернулся к Дамблдору и посмотрел прямо в старческие глаза.

— Что это?

Дамблдор попытался убрать улыбку с лица, но искорки в его глазах горели во всю. Директор приподнялся, чтобы посмотреть через стол на двух мужчин распростершихся на полу, которые только что перестали бормотать заклинания и, казалось, чего-то ждали.

— Я полагаю, что они пытаются извиниться перед тобой довольно своеобразным образом.

Гарри, подавив желание заметить, что это-то как раз и было очевидно, сжал зубы.

— Дамблдор, я не в настроении для ваших игр «Давайте ничего не говорить Гарри». Что это?

Дамблдор продолжил, как будто и не заметив не слишком прикрытый выпад:

— Они, по-моему, начали древний связующий ритуал. Какой именно я не знаю, но, похоже, это могущественное колдовство.

Так оно и было. Ощущение не завершенной магии стало почти осязаемым и ее неравномерное пульсирование начало вызывать у Гарри головную боль, в дополнение к той, что он уже получил от одного лишь раздражения.

— Связующий ритуал? — Гарри сосредоточился и сумел разжать зубы. — Зачем?

Дамблдор посмотрел в даль, и его лицо приобрело задумчивое выражение.

— Если бы я только мог припомнить детали... Ах, да, — Дамбалдор сперва стал удивленным, а затем восхищенным. — После всех этих лет можно было бы ожидать, что я перестану удивляться тому, что они нам преподнесут. — Дамбалдор перешел на лекторский тон. Гарри начал считать до ста по одной десятой, стараясь сохранить спокойствие. — Это заклинание, наверное, самое древнее из связующих ритуалов. Насколько мне известно, оно не использовалось сотни лет, потому что это одновременно сложное и очень опасное заклинание для творящего его. Традиционно, оно использовалось в случаях, когда был причинен большой ущерб одним человеком другому. В попытке преодолеть отчуждение, виновный человек предоставлял себя в распоряжение потерпевшего, клянясь, что он будет служить верой и правдой до тех пор, пока прегрешение не будет стерто. Заклинание было составлено таким образом, чтобы сообщить пострадавшему о подношении и связать виновного обещанием, ну и придать процессу гладкость.

Гарри четко выговорил, стараясь избежать неясностей:

— То есть, вы хотите сказать, что Блек и Люпин только что сделали себя моими рабами, в глупой попытке заставить меня их простить?

Дамбалдор мигнул.

— Ну, я не уверен, что я бы именно так сформулировал...

— А, я уверен, — обвиняющий тон его голоса заставил всех троих содрогнуться. Игнорируя это, Гарри продолжил:

— Итак, как мне сказать «Нет», на каком бы там языке они не колдовали.

Комната погрузилась на мгновение в тишину. Дамблдор немного забеспокоился.

— Ты не можешь отказаться.

Гарри на это приподнял брови.

— Тогда смотрите внимательно как я буду это делать.

Дамблдор наклонился вперед, поставив локти на стол и сложив руки.

— Нет, Гарри, я имею в виду, магия была использована, и ее действо началось. Заклинание должно быть завершено, и, как бы подчеркивая этот факт, магическое вибрирование усилилось еще на целую ступень, став громче.

Гарри выдохнул, сосчитал до десяти и после всего этого всеравно взорвался. Он заговорил громким голосом на столько спокойно, на сколько позволяли обстоятельства. Это и близко не стояло со спокойствием.

— Я очень надеюсь, что все совсем не так, как я сейчас это понял!!! Что это за извинение? Я не хочу, чтобы они извинялись передо мной, я не хочу, чтобы они служили мне, я чертовки уверен в том, что не хочу их видеть нигде и никогда даже поблизости от меня! — Гарри уверенно направился к двери, с твердым намереньем выйти из двери шагом и потом броситься бегом. Он не ушел далеко. Он не прошел и трех шагов мимо преклоненных мужчин, когда висевшая в воздухе магия шарахнула его по голове. Каким-то образом заклинание знало, что он хотел уйти, не дав тому завершиться. Боль врезалась ему точно между глаз, словно сбежавший бладжер, и только обширный опыт общения с сильной болью удержал его от громкого крика. Но даже этого опыта было не достаточно, чтобы удержаться на ногах.

Он рухнул на пол, не слыша испуганного вскрика директора и не видя попыток Сириуса и Ремуса подняться с колен, чтобы придти ему на помощь. Тяжело дыша, Гарри встал на четвереньки, припав к полу. Высвободив свою силу, он умерил боль до терпимого уровня и осмотрелся. Ему не нравились подобные заклинания, которые отражались на нем непонятным ему образом. Внутренним взором он видел всю комнату в ее магической окраске. Сперва он почти ослеп, потому что комната была полна магических предметов и всевозможных заклинаний.

Ему потребовалось мгновение, но он сумел заблокировать большинство из них и сконцентрироваться на том, которое действовало на него сейчас. Гарри выругался про себя, увидев силу магии исходящей от его крестного и бывшего учителя. Но, как бы не противно ему было сейчас это осознавать, они, похоже, были искренни, так как эта магия черпала силу из эмоций. Лишь их сила мешала Гарри уйти. Будучи столь сильным магом, каким был Гарри, он, возможно, мог бы порвать связь, но отдача, скорее всего, ударит по остальным и может сильно повредить, если не убить их. Гарри почувствовал небольшое угрызение совести от того, что он всеравно подумал о таком выходе из положения.

Юноша зарычал про себя. Почему они не могли просто оставить его в покое? Они что действительно были на столько глупы, чтобы считать, будто он хочет или нуждается в их присутствии? Особенно, после того, что они с ним сделали? Гарри добровольно бы остался в Азкабане на значительно больший срок, знай он, что его крестный и друзья верили в его невиновность. Но, по не понятной для него причине, они считали, что он был способен устроить то побоеще. Отлично, итак он должен был позволить связь убить их, и он не пойдет на это, но скоро они узнают, что прощение не было словом, которое Гарри Поттер хорошо понимал.

Используя свою магию, он принял связь, игнорируя тот факт, что ему надлежало произнести слова для завершения заклинания. Так оно было проще. Связь закрепилась, и Гарри переключил свое зрение на обычный мир как раз вовремя, чтобы увидеть, как оба мужчины уткнулись носами в пол. Они боролись с магией, пытались подойти к нему. Когда связь была принята, сдерживающая магия исчезла, а инерция вступила в действие с предсказуемым результатом. Это было бы забавно, если бы Гарри не был так зол. Юноша вскочил на ноги одним рывком.

Сириус умудрился оторвать лицо от пола первым.

— Гарри, ты?...

Молодой маг резко развернулся всем телом и посмотрел на человека, которого он однажды считал почти что отцом, так пристально, что, казалось, он мог бы расплавить взглядом свинец.

— Не зови меня Гарри. Никогда. Вообще.

Не обращая внимания на пораженное лицо Сириуса, он обернулся к Дамблдору.

Но прежде, чем он успел открыть рот, профессор заговорил:

— Гарри, мне очень жаль, но тебе придется принять эту связь, по крайней мере пока. Если ты откажешься, это может их сильно повредить или даже убить...

Гарри перенес злобный взгляд на директора и проговорил с максимально доступным сарказмом:

— Спасибо. Я знаю. Очень заманчиво, но я БЫЛ в Азкбане, — все вздрогнули, Гарри не обратил на это не малейшего внимания, — все уже сделанно. Я ухожу.

Он не чувствовал в себе сил произносить фразы длиннее, чем в пять слов. Дамблдор выглядел удивленным и вставил вопрос:

— Ты не возражал бы объяснить как ты научился делать таки веши без палочки?

Гарри наклонился вперед, уперев сжатые в кулаки руки в стол Дамблдора.

— Да, я возражаю. Я не люблю вас. Я не доверяю вам и я не должен объясняться перед вами. Теперь.

Дамблдор выглядел расстроенным.

— Но Гарри...

Гарри убрал тот минимум контроля, которым он все еще сдерживал себя. Не обращая более внимание на то, что он кричал директору в лицо, он высказал именно то, что он думал о нем. Он уложился ровно в пять чрезвычайно резких слов, одно из которых заставило Дамблдора покраснеть, а глаза Ремуса и Сириуса округлиться. Сняв с души этот груз, он продолжил, все еще дрожа от ярости:

— У вас был шанс! Если вам нужен был преданный слуга, который бы следовал любому вашему слову, подчинялся каждому вашему желанию, у вас был шанс. Я бы УМЕР за вас, за любого из вас. И вы ДОЛЖНЫ были это знать. Я ничего вам не должен, Албус Дамблдор, кроме презрения.

Он обернулся и вонзил взгляд в мародеров, которые теперь стояли на ногах. Они оба отступили назад при его приближении, ярость была в каждой черточке Гарриного лица, — А так же ВАМ. Я верил вам. Вам ОБОИМ. Вы выкинули эту веру как кусок никому не нужного мусора. Может это все, чем я был для вас. И только подумать, что я считал вас не похожими на Дурслей. ОНИ, по крайней мере, никогда не вели себя так, как если бы они заботились обо мне, и я знал что от них ожидать. Я полагаю, вы хотели, чтобы я считал вас ангелами-избавителями, пришедшими спасти меня из ада, АБСОЛЮТНО НЕ ЗАБОТЯСЬ о том, что ВЫ..., — он снова обернулся к потрясенному Дамблдору,... ВСЕ вы, оставили меня в ГНИТЬ в нем с самого начала!

Глубоко вздохнув, он немного успокоился и зарычал на двух мужчин с круглыми глазами перед ним:

— Идите. Раз у меня НЕТ ВЫБОРА, вам придется пойти со мной, — он наклонился к лицу Сириуса. — Я надеюсь, ТЫ рад. — Выражение его собственного лица не оставляло никаких сомнений. Гарри Поттер был совсем не рад.

Они пошли. Гарри напоследок обернулся к Дамблдору.

— Один совет, профессор. Если какие-нибудь другие дети придут сюда в поисках совета и примера для подражания, сделайте им одолжение и скажите сразу, что вы их используете, а затем бросите. В итоге это будет намного гуманнее.

С этим он вышел из двери, захлопнув ее за собой с таким грохотом, что один из портретов упал со стены, к большому неудовольствию его обитателя. Албус Дамблдор, чувствуя теперь что угодно, но не восторг, глубоко вздохнул и опустил голову на руки, погрузившись не в очень веселые размышления. Его предыдущие надежды, казались теперь очень далекими. Далекими, но не пропавшими. Он не думал, что он сможет когда-либо расстаться с надеждой, что хотя бы частичка того счастливого ребенка, которого он помнил, однажды вернется. Сейчас это сложно было себе даже представить.

Северус Снэйп, который шел следом за Люпиным и Блеком в кабинет директора и слышал большую часть происшедшего, позволил себе удовольствие очень небольшой ухмылки. Поттер определенно знал как подбирать слова. Решив, что сейчас было, пожалуй, не лучшее время, чтобы прерывать раздумья директора, он направился обратно по коридору в библиотеку. Поттер наверняка заинтересуется деталями заклинания, которому его насильно подвергли, и Снейп вовсю пользовался ингредиентами, переданными ему Гарри. Он не возражал немного потрудиться для хорошего дела, к тому же испортить что-либо затеянное Блеком и Люпиным, всегда входило в десятку основных дел его жизни.

Он снова ухмыльнулся, вспоминая испуганные выражения лиц врагов своего детства, когда они проходили мимо него в коридоре, в след за разозленным Поттеру. Единственное о чем он жалел, было то, что он не увидит как Поттер подвергнет их мученьям. Заслуженным мучениям, скорее всего психологическим, а не физическим, но все же мучениям. Мечтательно, Снейп попытался себе их представить, но в итоге решил, что Поттер, скорее всего, не захочет получить советы по искусству пыток в его следующем отчете.

— Жаль, у меня есть очень хорошие советы на этот счет.