Я не Поттер! (гет)

— Да тише вы там! — заорал я, прикрывая голову подушкой.

Нашарив в темноте волшебную палочку на тумбочке, но обнаружив её не одну, а целых три, мысленно я чертыхнулся. Эвкалиптовая — это моя запасная, для редких случаев... с сердцевиной из кости подводного ящера — использовать одноразово, что уже произошло... из слоновой кости — полдома в небо подбросит... Да что ж такое! Где моя палочка?!

Выползая из теплой постели, я хорошо понимал — быть таким злым опасно для здоровья окружающих. Палочек оказалось не три, а четыре, одну подарил мне Барти на день рождения, а школьная, привычная и зарегистрированная, если память мне не изменяет — должна быть где-то здесь. То ли в чемодане, то ли еще где-то в комнате, ну на крайний случай — уж точно где-то в доме. Прошлепав по холодному полу к трубе центрального отопления, тетя её именно так называет, я огляделся по сторонам, планируя пакость. Не поленившись подтащить к высоченному книжному шкафу табурет, я влез на него, стянул поржавевший кубок турнира по регби на имя Томаса Риддла, ученика какого-то Итона, сполз обратно и хитро улыбаясь пакость совершил. Забарабанил железкой по трубе, искренне радуясь своей сообразительности.

А палочку завтра найду, как высплюсь!

Блаженной тишиной я наслаждался недолго, в комнате Джинни шум стих ровно на пять минут, затем там что-то громыхнуло, и он переместился этажом выше, под мою дверь. Я замер, притворившись хладным трупом. Пусть заходят, смотрят, если хотят — пусть щупают. Меня нет, душа отлетела давно, а тело вещь бренная — не жалко.

— Он опять заснул... — шептала рыжая, склонившись надо мной. — Устал вчера, бедный.

Её длинные волосы щекотали мне ноздри, но желание чихнуть отходило на второй план по сравнению с желанием встать и надавать им всем хороших тумаков. Вон как, оказывается, все три курса Финниган мучился!

— Он вчера с теткой целый день по свежему воздуху гулял! — возмутился Драко. — А мы его чемодан складывали. Чего это он бедный?!

— Не гулял, а ходил в разведку.

— Как все запущено... — приятель фыркнул. — Тебе или лечиться надо, Джинни, или замуж за него выйти.

— Да ну тебя, — беззлобно огрызнулась Уизли. — Давай его лучше разбудим, расскажем, как все прошло!

— Давай! — наигранно жизнерадостно согласился Драко. — Только подожди, пока я в подвал не спущусь, ладно?

Девчонка засомневалась.

— Ты думаешь, не стоит?

— Уизли, а ты все-таки Уизли... — голосом разочарованного учителя изрек Драко. — Гарри, подъем, кончай придуриваться!

Даже в свете Люмоса я заметил, как Джинни покраснела и потупила глазки. Нет, абсолютно точно — не замуж, а лечиться.

В последнюю неделю перед школой я не выспался ни разу, и только в последние три дня понял — почему. Нет, меня не беспокоила бурная жизнь в доме, толпы Пожирателей с повязками на глазах, и тайные переговоры в отреставрированной библиотеке, в коих я пока не участвовал. Все же, я мог быть самым сильным и взрослым среди ровесников, но не среди темных личностей в капюшонах. Многие из них скрывали свои лица даже от Беллы и открывались лишь Лорду.

Ну а постоянные визиты в весьма странные места вместе с той же Лейстрендж и Барти меня так и вообще — радовали. Ведь я шаг за шагом окунался в темный манящий мир, открывал для себя секреты якобы непримечательных подвалов, вроде подвала лавки «Горбин и Бэрк», где с некоторых пор чумазые от типографской краски гномы возобновили выпуск брошюрок и книг, призывающих магов к сохранению чистоты крови. Или же наслаждался чашечкой кофе в компании Крауча старшего, пока младший что-то искал в своей комнате. Ужас и непонимание в глазах старика, дрожащей рукой подливающего мне горячий напиток — это целая наука. Наложить такое идеальное Империо мог только сильный и умный маг, и мое уважение к Риддлу росло с каждым днем.

— Ну что, папаша? — веселый Барти сбежал по лестнице вниз, к нам. — Старушку Берту так и не нашли? Какое горе, какое горе... — он покачал головой и хлопнул родителя по спине. — Уходим, Гарри!

И мы спешили еще куда-нибудь. Отец никогда не говорил мне, что темный и светлый мир не делит магический Лондон, что он, мир, вообще никак не делится! Даже в кухонных помещениях Дырявого Котла у Лорда имелись шпионы, а финансовыми отчетами из Гринготса нас добровольно и исправно снабжал заместитель самой Счетной Палаты, верный всем аристократическим семьям Англии сразу.

Махина под названием «Темный Лорд» была запущена, её шестеренки со скрипом, но возобновили свой ход, и моя точка отсчета — пройдена. Собираясь в школу, я уже знал, что не пробуду в ней долго. Она мной просто подавится, а после — выплюнет.

Вдалеке от Волдеморта я терял жизнь, у меня начинало ломить все тело, словно после тяжелой физической нагрузки, и никакие растирки не могли заглушить эту ноющую боль. Мне постоянно хотелось размять руки и ноги, как-нибудь надавить на них так, чтобы прекратить эту муку, но помогала лишь борьба, непростительные, и непосредственная близость Темного Лорда. Наверное, философский период был мной прожит сполна, и настала пора физически ощутить, что значит быть живым крестражем, быть никем и не иметь даже собственных снов. Я все чаще присаживался на стул в своей комнате, складывал руки на коленях и сидел так, словно оловянный солдатик, часами. Не замечал, как время летит.

Дамблдор натравил на меня и мою маму своего врага, хотел ценой наших жизней спасти всех, отделаться малой кровью, и сидя на стуле один час, другой и третий, я считал свои вдохи и выдохи, и тихо ненавидел. За пустоту внутри, за холод. В такие моменты ни отец, ни Хельга, ни даже понимающая меня как никто Белла — никто из них меня не трогал. Никто, кроме Джинни и Рона.

Драко ночевал в доме на холме нечасто, предпочитал родную постель.

А вот с Уизли я не совпадал, мы диссонировали, как фальшивые ноты и верные. Если мальчишка, которому ни я, ни приятель особо не доверяли, вел себя более менее спокойно, то сестра его искрилась восторгом каждый раз, когда в дом вваливалась Лейстрендж, довольная очередной вылазкой; или хохочущий Сивый, полный всяких разных страшилок и готовый их рассказывать денно и нощно; или миссис Малфой с очередным нарядом для девчонки и лекцией о правилах поведения в обществе; или Гиббон, в обнимку с подружкой из стана наших почитателей, считавшей своим долгом станцевать с «малявкой» какой-нибудь дикий танец, взявшись за руки.

Лорд был рад им всем. Его личная охранная магия и Фиделиус обеспечивали нам абсолютную безопасность, но не покой. Ведь обычно подобное происходило вечерами, ночами, и я недоумевал, с какой стати я должен восторгаться рядовыми буднями под светом луны?!

Девчонка прыгала перед Беллой, умоляюще сложив ладошки, и та не выдерживала такой преданности, рассказывала все, как было, и наслаждалась наслаждением Джинни, пила его, как самый лучший виски. Я же хотел одного — спать.

Однако вчерашняя ночь оказалось действительно особенной. Я впервые воочию увидел самого легендарного аврора из ныне живущих — Аластора Моуди. Согласно добытой отцом информации, вскоре ему предстояло стать очередным преподавателем Защиты от Темных Искусств. Бывший директор настоятельно рекомендовал нынешнему не пренебрегать его услугами и назначение подписать. Безногий одноглазый мужчина, спросонья раскидывающийся заклинаниями направо и налево, без разбору, все-таки произвел на меня впечатление, а как иначе. Но было в его отчаянной демонстрации силы что-то такое... жалкое. Так старые люди себя ведут, когда во что бы то ни стало пытаются не потерять достоинства, отказываются верить в то, что немощны. Тем не менее, в его возрасте все авроры уж в сырой земле лежат, причем лет двадцать как, а этот хромает себе по жизни, еще и мусорными баками непрошеных гостей пугает!

Мы вышли из черной дымовой завесы, скрывающей дом от маглов, как безмолвные призраки. Белла нарушила защиту, вошла первая. Вслед за ней прокралась Элис, дама сердца Гиббона, гибкая и явно опасная, точно бешеная кошка. За женщинами проникли во двор аврорского дома и все остальные. Самым подвижным в этой процессии казался Бартоломеус, он же просто Барти, да и глаза его блестели во тьме, как два фонаря. Ночь посвящалась ему, он ждал этой своей роли очень долго, и нетерпение сжигало его изнутри. Обычный одноэтажный магловский дом в пригороде, с белоснежной деревянной оградой и аккуратным зеленым газоном. Казалось, ничто не сможет нарушить мрачной торжественности происходящего. Кто предполагал, что нас чуть не победит обычный смех?!

Мы пришли убить и уйти. Что могло быть проще? Рутина, одним словом.

Выскочившие на защиту дома мусорные баки, изрыгающие огонь, да старик в кальсонах, метающий Аваду из окна наугад, лишь бы выжить — не было в этом ничего страшного, а вот смешного — вдоволь. Заливисто засмеялась Элис, подпрыгивая на месте и умело увиливая от огненных шариков. За ней захохотала Белла, осознав, что Моуди просто не может одолеть нашу завесу и не видит, куда стреляет, или же не видит саму завесу. Ну а затем — пригорюнился я.

— Хохочешь, нечисть?! — во всю глотку кричал Аластор. — Ничего... ты у меня еще поплачешь!

Покосившись на очарованного происходящим Барти, я оценил его шансы. Как по мне — их было не много. Лысеющий тридцатилетний мужчина, плохо выбритый, худой, подвижный и вечно усмехающийся. Якобы погибший в Азкабане много лет назад. Спасенный из тюрьмы умершей вместо него матерью, и вызволенный Лордом из собственного дома, где жил пленником родного отца. В нем бурлил азарт, он плескался через край, приводил в движение все его тело, глаза и мысли. Он преклонял колени пред хозяином не потому, что боялся его. Крауч искренне, всей душой, всем сердцем верил и служил. Ни капли лицемерия — настоящий Пожиратель, заслуживший свою метку потом и кровью.

Ну выпьет он оборотное зелье, ну нагрянет к нему Комиссия по Злоупотреблению Магией всем составом или сам Дамблдор, поговорить по душам и оценить важность произошедшего, и что потом? Сыграть ненормального учителя перед детьми легче, чем искалеченного аврора перед взрослыми магами. Барти не блещет артистизмом, а этот вон как рычит на нас, ни дать ни взять — раненый зверь. Младший Крауч чист и прозрачен, как слеза, разве только в понимании узкого круга людей, конечно.

Я должен был молчать, чтобы не быть узнанным в школе, если бы все прошло не так, как запланировано, но не стал.

— Отходим! — выкрикнул я тоном, не терпящим возражений. — Без разговоров!

— А кто там раскомандовался? Чай малец какой, а? — удивился даже старый аврор. — Правильно, уматывайте, трусы! — ликовал он.

Объяснять Волдеморту, по какой такой причине они меня ослушались, не хотел никто, и мы, сделав шаг назад, аппарировали все вместе, оставив после себя лишь черный дым, скрывавший нас все эти веселые минуты. Пускай живет еще неделю, убить его мы сможем и в школе, а если не сможем, ведь непростительные в замке отслеживаются, все равно решим проблему. Нечего так подставлять Барти, он подобного не заслужил. Я добуду волосы Моуди сам, если другим это не удастся сделать до отъезда с Кингс-Кросс.

Немного стыдно, что мы пришли в дом к старику целой ордой. Каким бы опытным и умудренным жизнью маг ни был, другие десять опытных магов на этого одного — неизбежная смерть, как награда и последнее продвижение по службе.

Тело в кресле с высокой спинкой из металлической сетки выслушало меня, одобрило одними глазами, и их обладатель с укором проскрипел:

— Внимание к мелочам — победа в великом... Ясно тебе, Белла?!

Лестрейндж кинулась к креслу и упала на колени.

— Да, повелитель, да... Я виновата, виновата... — бормотала она.

— Моему юному другу пятнадцатый год, женщина, — продолжал хрипеть Лорд, задыхаясь от прикладываемых усилий. — Мы... как одно, понимаешь? Ты должна думать за двоих, и не только потому, что он твой сын...

Жуткий грохот сбил Темного Лорда с пути учения семейным ценностям. Кресло находилось во главе огромного прямоугольного стола из серого мрамора, и видеть, что происходит даже совсем немного позади него, несчастный огрызок настоящего мага просто не мог. Да что там в полумраке творится, толком никто увидеть не мог. Тем не менее, он предпринял попытку совладать с непослушными мышцами шеи и обернулся. Его крохотные сморщенные пальцы вцепились в подлокотники, и он немного привстал. Никто из находящихся в библиотеке понятия не имел о том, кем я прихожусь ведьме. И, как оказалось, физиология победила инстинкт самосохранения даже у Малфоев. О том, что в мир магии меня вернули насильно, вопреки Дамблдору — они знали. Но то, что произошло это благодаря самой настоящей, красной и горячей крови Беллатрикс — не догадывались. Отец им не сказал, он словно боялся поставить точку в этой истории.

В момент такого откровения Драко сосредоточенно крутил в руках хрустальную пепельницу в форме гондолы и, понятное дело, уронил её на пол. Не справился приятель и с выражением брезгливого ужаса на своем холеном лице. Ему повезло, что такой реакции племянника не видела его тетка, очень повезло, сказочно. Тонкая бледная кожа блондина посерела, а колючие серые глаза уставились на меня так, словно в первый раз видели. Надо же, какой сюрприз. Снейпа в качестве сына грязнокровки он терпел всю свою жизнь, старался изо всех сил, как настоящий честный человек, а в качестве родственника, значит...

Ниже меня, но все же высокий, худой, но в отличие от меня широкоплечий и мужественный, девчонкам такие нравятся. С каждым прошедшим месяцем я понимал — приятель и красивее, и лучше, и не страшный совсем. Меня давно уже бесит это его благополучие, но вместе с тем я содрогаюсь от одной мысли о том, что однажды Драко подойдет и скажет, что я ему больше не друг. Мол, мы разные, Гарри, иди-ка ты своей дорогой. Иногда мне казалось, вот прям как тогда, что Драко заблудился в темных коридорах и просто не знает, как выйти. Виноватым он видит меня, ведь мелькнул же у него во взгляде какой-то... упрек! За что?!

— Это... кто? — поинтересовался Волдеморт. — Драко, ты? Объяснись, будь добр...

И тут случилось невероятное, для меня невероятное. Рон, стоявший чуть левее Драко, бросился к нему и встал перед другом, прикрыв его широкой грудью.

— Это я... разбил. Простите.

— Уизли? Опять ты?!

— Да.

— Джиневра!

Шаг вперед сделала Джинни.

— Да, сэр?

— Спаси жизнь своему брату, милая... — булькающий смех Лорда заставил всех улыбнуться. — Не давай ему в руки хрупких и острых предметов. Он убьет себя раньше, чем такой чести удостоятся авроры...

Торфин Роули не выдержал и захохотал во всю мощь своих легких.

— Парниша полдома уже разгромил!

Гиббон прыснул со смеху.

— Вчера кружку мою со стола спихнул. С дракончиком! Мне племянница подарила!

— А на прошлой неделе — полочку в ванной. Эту... под зеркалом которая! — вспомнила Элис. — Она ему зубы чистить мешала! Представляете?!

— Точно! — обрадовался Сивый. — Они у него такие большие... на бивни похожи!

Рон смутился и покраснел. Гиббон приобнял мальчишку за плечи, и улыбался, призывая всех не стесняться и присоединиться к веселью.

— Им диверсию совершать можно. Правда, мистер Малфой? Подбросить Дамблдору и... опа! Они сами сдадутся!

Успокоились все не скоро, но не смеялся только один человек — Драко.

Такое бурное веселье не пошло мне на пользу, ведь поразился материнству Беллы не один Малфой, а все. И я бы как-то ввернул парочку слов об обряде сразу после слов Лорда. А что мне делать теперь? Встать на стульчик и зачитать свою биографию? Беллатрикс обидится, Волдеморт не оценит моего беспокойства, остальные просто не поверят. Чудненько, мне теперь их поодиночке вылавливать и объяснять, что я сын, но меня не рожали?! Бррр! Кошмар!

Темный Лорд устал и хотел спать, а потому передумал отчитывать Беллу. Он махнул нам рукой и все принялись расходиться. На меня люди посматривали с любопытством и улыбались весьма иронично.

Представляли, видно, как Лейстрейндж, покачиваясь уточкой, вваливается в зал Малфой-мэнора и горланит:

«Мой повелитель, я рожаю Гарри!»

Вот это действительно смешно, а вовсе не зубы Рона.

Однако напоследок Лорд все же напомнил:

— Барти, ты нужен мальчику в школе живым... понимаешь?

— Я все сделаю, хозяин.

Той ночью все разошлись по углам и принялись шушукаться, строить планы и обсуждать беременность, а по ходу и неверность самой мадам Лестрейндж. У меня ноги заплетались, через три часа должно было взойти солнце, и ничего никому пояснять я не стал, положившись на Беллу. Однако утром в доме уже никого не было, и я плюнул на все сплетни и домыслы. Побыть один день сыном сильной ведьмы — не вижу ничего страшного. У меня других дел по горло!

Гарри Снейп обязан был творить свою легенду, никто не должен был догадаться, что все каникулы я провел вне дома, и для этого мне несколько раз в неделю приходилось наведываться к Дурслям, а Джинни и Рону — к Малфоям. Для ребят путь в Нору был закрыт навсегда, но они не расстраивались, по крайней мере — Джинни. В школьных отчетах, в графе «место каникул» до конца учебы будет стоять отметка декана — «гостят». Джинни верит, впереди её ждет отличная должность в Министерстве под руководством самого Темного Лорда, чистокровный муж, чистокровные детки и самое шикарное поместье на свете, а до этого счастья осталось всего несколько лет. Какой смысл скучать по разваливающемуся на глазах дому?

— Джинни, тебя кто аппарировать учил? — буркнул я, выпутываясь из плена уютного одеяла. — Я уж подумал, взорвалось что-то...

— Мисс Миракл! — гордо ответила девчонка, явно обидевшись.

Полминуты мыслительного процесса результатов не принесли.

— Кто?!

Ситуацию прояснил Драко.

— Подружка красавчика.

— А-а-а...

— Её Элис зовут! — вступилась рыжая за репутацию новой подружки.

— Да все равно, хреновый из неё учитель.

— Ты еще не знаешь, Гарри... — тоном всезнайки заговорила Джинни. — Но мисс Миракл станет преподавателем Трансфигурации в школе. Она отличная волшебница! Это лучшая ученица Минервы за последние... ну, лучшая, в общем, — выдавать женские секреты рыжая не стала. — Элис могут принять в Орден Феникса!

Сон как рукой сняло.

— И когда же она станет преподавателем?!

— Дня через два, юноша. Ох и поплачете вы у меня! — черный силуэт в дверях оказался моим новым учителем.

Черт, а я с ней даже не здоровался, когда настроения не было...

Женщина напоминала ссохшуюся мумию, такой болезненной была её худоба. Черные длинные волосы доставали до пояса, белую кожу чуть оживлял яркий румянец на щеках, тонкие некрасивые губы кривила самая хитрая ухмылка на свете, она словно прилипла к ним в детстве. В целом она походила на ведьму, сошедшую со страниц детских сказок, такой неживой и кукольной была её внешность. При всем притом — обычная подружка, у Гиббона их с десяток, не меньше. Но вот то, что женщина любимица МакГонагалл — это странно. Темной Магией от Элис несет за версту, она чистокровная и явно не слишком добрая, на её фоне папа в глазах учащихся ангельские крылышки приобретет, пушистые такие, беленькие.

Однако если так пойдет и дальше, вскоре я по углам школы не прятаться буду, а врагов искать. И что-то мне подсказывает — не найду. Может, попросить Минерву помещение для нас, Пожирателей, выделить? А что, их вон сколько в Хогвартсе пустует!

— Кто по трубе стучал?

От всего услышанного я немного растерялся и поднял руку, как на уроке.

— Надо же... мистер Сивый знает вас, как облупленного. Я проиграла ему пять галеонов. Неслыханно! Молодой человек, вас не учили пользоваться магией?! Знаете, берете палочку и машете, машете!

— А что, мистер Сивый здесь... поселился? — буркнул я недовольно.

— А что такого? — силуэт удивился и пожал плечами. — Здесь весело. Кстати! — она что-то вспомнила. — Ваша мама вам пожелала, если окажется что это все же вы автор столь жутких звуков, взять то, что вы использовали для этой цели и постучать себе по голове. Для профилактики!

— Она не... — силуэт исчез во мраке коридора — ...моя мама. А спокойной ночи кто желать будет, а? Невоспитанные все такие...

— Не сын? — приятель чуть не подавился вопросом. Выговорить буквы четко ему помешала широченная улыбка, как у чеширского кота. — Мама так расстроилась, подумала, что тетя ей даже тогда не доверяла... Не могла понять, как это тебя Поттеры усыновили! А папа смеялся, про книги рассказывал, говорил догадывается, в чем здесь дело. Но мама все равно плакала. Правда, не сын?!

— Правда! — рявкнул я. — Меня усыновили, но не Поттеры, а тетка твоя. Надо было так... а почему надо, — я погрозил кулаком рыжей, и та резко передумала задавать десяток другой глупых вопросов, — не ваше дело!

Приятель немного скуксился.

— Значит, не совсем правда, Гарри. Усыновление — мощная магия...

— Кровный обмен, — уточнил я.

Оценив уточнение по достоинству, Драко чуть не расплакался.

— Ну здравствуй, брат... — с тяжелым вздохом он уселся на кровать рядом со мной.

— И тебе не хворать! — я продолжал орать, недовольный новостями, поведением друзей, рассветом за окном и жизнью в целом. — Чего вы там полночи шушукаетесь? Я через воздуховод такой гул слышу, словно вас там полфакультета собралось. Грифиндорского!

— Гарри, это так интересно! — молчавшая до того Джинни, а потому почти меня не раздражавшая не поняла своего счастья и затрещала так противно, что я поморщился. — Белла только от Моуди вернулась, хотела на новую защиту посмотреть. Представляешь, под домом маглы в синих машинах, а маги ходят вокруг, барьер ставят. Три щита! Нет, ты только представь, это ж целый час работать надо было, какая там маглоотталкивающая магия...— она мечтательно закатила глазки. — Бочки до сих пор дымят, правда-правда! А еще Белла кошку подозрительную виде... ммм... ммм...

— Гарри? Что это с ней?!

— Невербальная магия, — я зевнул и принялся стаскивать только-только натянутые тапочки. — Неспециальная, как бы это сказать... спасительная. Как выйдет из моей комнаты, заговорит, обещаю.

Джинни стояла передо мной, сложив руки на груди, и нервно постукивала ногой по полу, демонстрируя мне свое равнодушие и пренебрежение. Но я уже её не замечал, спихнул Малфоя с постели, накрылся одеялом с головой и провалился в сон, успев понадеяться, что в этот раз кошмары Риддла сжалятся и обойдут меня стороной...

* * *

— Кто-нибудь видел мою палочку? — вопил я, бегая по этажам. — Барти? Не видел?

Залетев на кухню, я опрокинул стул. Белла вскочила в мгновение ока, пригнулась, как зверь в засаде, и приготовилась драться с врагами до последней капли крови. Правда, прежде ей пришлось откашляться, тост явно пошел не в то горло и грозил ей досрочной, весьма негероической гибелью.

— Белла, ты палочку мою не видела? Школьную? Нет? Приятного аппетита! Не провожай!

— И не думала... — раздалось мне вслед. — Хельга, воды, быстро...

В коридоре я встретил одетую в строгое школьное платье Элис.

— Доброе утро, а вы палочку мою... Чего смешного то?! Поезд скоро!

Оставив неприлично хохочущую женщину хохотать дальше, я понесся вперед, налетел на Джинни, леветирующую чемоданы на первый этаж, заполучил пинок в мягкое место, присел на ступеньку возле девчонки и расстроился окончательно.

— Ты еще Нагайну спроси, вдруг проглотила! — издевалась рыжая, потирая ушибленную коленку.

— А она могла? — спросил я, понимая, что в данном случае гораздо приличнее было бы смолчать.

— Конечно, нет, Гарри. Змеи не едят палок!

Внезапно нас потеснили чьи-то длинные ноги.

— Чего сидите? Школу отменили?

— Торфин, а ты палочку мою не видел?

Мужчина фыркнул и прошел мимо, явно довольный тем, что сам Снейп допускает возможность того, что он мог следить за его волшебной палочкой.

Джинни прошептала мне в ухо:

— Нет, ты все-таки лучше Нагайну спроси...

— Да иди ты знаешь куда! — я рассердился. — Вот пропадет твоя палочка, я еще пошучу!

— А она не пропадет!

— Это ты не зарекайся!

Мы препирались еще минуты две, брызжа друг на друга слюной, прежде чем от столь приятного занятия нас не отвлек Рон.

— Гарри, ты палочку ищешь?

— Да! — взревели мы в два голоса.

— Ищет-ищет... — донеслось откуда-то с кухни.

— Так она это... под столом валяется.

— Чьим?!

— Твоим!

Можно было допустить, что она валялась под столом и раньше, не спорю. Да вот я протер вельветовыми брюками все пространство под данным предметом меблировки, можно сказать, основательно его пропылесосил, и не то что волшебных палочек, обычных сучьев там не заметил!

Бедный ребенок, бедный Рон, в ту самую секунду, как он произнес те судьбоносные для него слова я понял, что рыжему не жить, и у меня чуть сердце не взорвалось от сочувствия к несчастному. Проникнув в мысли мальчишки, я увидел, как он передает мою палочку... Симусу. Затем они вместе с Невиллом колдуют над ней, вроде как последние исполненные заклинания просматривают, не находят ничего преступного и с неохотой возвращают Уизли его незаконную добычу. Тот, довольный недоказуемостью моей вины, на повышенных тонах им что-то объясняет и возвращается к какому-то огромному и мне незнакомому камину. Затем воспоминания обрываются, равно как и судьба самого Рона Уизли, и честно говоря — мне очень жаль.

* * *

— Они что-то не поделили с Альбусом.

Отец стоял ко мне спиной, сгорбленный и уставший. Все лето в обществе членов Ордена Феникса, все лето искать выход, для того, чтобы сказать мне, где именно находится их штаб и... ничего. Что это за Фиделиус такой непробиваемый, а?!

За все время каникул мы виделись три раза, и то в присутствии Хельги. Неужели ему больше нечего мне сказать?

— Он их принял?

— Разумеется, Гарри, он их принял. И Сириус, и Люпин — его рук дело, его последователи. Они долго разговаривали, очень.

— Но тебя не позвали?

— Гарри... — он скривился. — Я твой отец, разумеется, они меня не позовут!

— И что произошло?

— Ссора, сын, произошла большая ссора...

— То есть, Дамблдор хотел, чтобы это выглядело, как ссора?

— Нет, Гарри, это была настоящая ссора, после такой люди не мирятся.

— Это все?! Там вот-вот мадам Максим прибудет. То еще зрелище!

Папа отошел от меня еще дальше.

— Подобные мелочи тебя никогда не волновали. Что-то изменилось? — он повысил голос. — Крауч младший должен объявиться в школе для твоей защиты, Гарри. Блэк и Ремус вернутся, обязательно. И вот это — не мелочь! Чувствую, никто из них не пожалеет собственной жизни. Они... не согласны с Альбусом, абсолютно не согласны.

— А с чем именно согласен Альбус?

Целую минуту ответом мне было молчание.

— Полагаю, он видит в тебе... хорошего человека.

— Да ты что... — сыронизировал я. — Не иначе как зрение потерял. Ну ладно, я могу идти?

— Ты всегда можешь идти.

Дверью отцовского кабинета я хлопнул с такой силой, что пролетавший поблизости Пивз схватился за давно остановившееся сердце...