Отмеченный Порчей (гет)

— Неважно выглядишь, — сказал мне наставник, когда я решил встретиться c ним после схватки с химерой.

Ты умираешь вместе с теми, чью смерть ты видишь.

Если захочешь, ты даже можешь почувствовать их боль.

Но, когда ты привязан к чему-то, твоя боль будет намного сильнее.

Я умер вместе с химерой.

Моё лицо непроизвольно искривляется в гримасе под глубоким капюшоном маггловской кофты. Ведь даже он не может скрыть напрочь заплывшего глаза и разодранной щеки, измазанной далеко не благоухающим целебным кремом.

— А что, так заметно? — апатично спрашиваю я.

Люди на улице косились на меня пугливыми взглядами, думая, что такого могло случиться в цивилизованном мире, чтобы превратить моё лицо в фарш. Одноразовые взгляды одноразовых прохожих в одноразовой жизни. Ты пепел и прах. Шагни в пропасть, и ты умрёшь. Они смотрят на твою внешность и думают о внешности, но никого не волнует твоя искалеченная душа. Ты — частица сытого стада, запертого в своих мирках.

Райнхарт ухмыляется. Мы сидели в маггловском кафе, где я должен был отдать ему результат своих похождений.

Официантка принесла чай, и наставник расплатился с ней. Не больше и не меньше. Ровно столько, сколько нужно было серой массе для того, чтобы не привлечь к себе внимания, и плевать на то, что у неё больной раком отец.

— Плохая у магов нынче медицина, — говорит он, намекая на Мунго, и отпивает из чашки.

— Невольно начнёшь над этим задумываться, когда вместо лечебных зелий тебя пытаются нашпиговать смертельными проклятиями, — скривившись, отвечаю я.

— Да, я слышал о поджоге. Ты привлекаешь к себе слишком много внимания, — поучительно говорит Райнхарт.

— Вы не понимаете этого?

— Почему же, твоя глупость весьма оправдана, — усмехается он.

Это такое испытание, в испытании. Вся моя жизнь испытание.

— А ваше спокойствие моими методами.

— Тебя что-то тревожит? — спрашивает он.

— Многое.

— Что, например?

— Меня дурачат.

— Чего именно ты не понимаешь?

Ты учишься разговаривать так, чтобы тебя не понимали, ты действуешь так, чтобы тебя не понимали. Ты всех дурачишь, но кто-то дурачит тебя.

— Девушка.

— Всегда есть девушка.

— Вы бы убили её, нарушь я правила?

Я сплошная непроницаемость. Ты смотришь, но не видишь...

— Нет, я убил бы тебя, но не сейчас. Ты — волк-одиночка, ты сам вправе решать, как тебе поступать. Я могу дать лишь совет.

— Какой?

— Замри, и твой враг сам себя выдаст.

Я кивнул и сделал глоток горячей жидкости.

— К слову, я не думал, что ты так быстро справишься с заданием. Всё же нужно быть крепким орешком, чтобы победить химеру.

Я хмыкнул.

— Если бы то, что пишут в книгах, оказалось хоть наполовину правдой, задача оказалась бы намного проще, — отвечаю, положив на стол длинный свёрток.

— Знаешь, Гарри, я ожидал от тебя большего, — он кивает на моё разбитое лицо. Хорошо он хоть не видел моего тела. — Ты, как псих, ломишься сквозь стены и только потому, что не подозреваешь о существовании дверей. Мне гораздо больше понравилось, как ты выполнил прошлый заказ.

— Цель оправдывает средства, — отвечаю я. — Задание выполнено, а остальное не важно.

— Важна любая деталь, потому что именно из мелочей состоит наша жизнь, запомни это. Намного проще отравить великого мага, чем сразиться с ним лоб в лоб.

— Я запомню это, учитель, — хладнокровно отвечаю я и покорно склоняю голову. — Каковым будет наш следующий шаг?

— Дьявол, Гарри! Неужели эта девчонка была настолько дорога для тебя, что ты решил покончить жизнь самоубийством? Задания, которые я доверяю тебе, требуют огромной концентрации, а не слепой злости. Иди домой и успокойся. Расслабься, выпей вина, хочешь, я пришлю к тебе Мэйлис?

— Нет, мне нужна работа, — уверенно рычу я, где-то в глубине души понимая, что наставник прав. Что я просто ищу пути, чтобы забыться, измотать себя, снова заглянуть в лицо смерти и сказать: «Привет», ведь может тогда моя душа обретёт покой. Кошмар сменится трагедией.

— Ты уверен? — спрашивает Райнхарт.

Мои потрескавшиеся губы искривляются в ухмылке.

— Тогда ладно, — соглашается старик и достает из нагрудного кармана конверт, кладет его на стол. Потом ухмыляется и забирает свёрток. — До встречи, Гарри, — говорит наставник и выходит из кафетерия, оставив меня наедине с недопитым чаем.

Я одним глотком осушаю чашку и жадно разрываю конверт. Каково же было моё разочарование увидеть одну единственную строчку: «Иди к себе и готовься к возвращению в школу. Ты должен максимально сблизиться с директором и Министром, дальнейшие указания получишь, когда будешь готов».

— Сволочь! — Я бью кулаком об столешницу, да так, что чашка звенит. — Что? — рычу я обомлевшим официантам. — Вызовите копов!

Я выхожу из забегаловки, хлопая за собой дверью. Напротив стоит круглосуточный маркет. Ухмыльнувшись своим мыслям, я перешел через дорогу.

В ту ночь я напился и бродил улицами ночного Лондона. Завернув в какой-то скверик, подошел к компании гопников и попросил закурить, они только щерились, и я завязал потасовку, изливая на них свою ненависть. Всё словно в тумане, мне казалось, что я схожу с ума. Я ведь чертов маггл. Кто-то увидел драку и позвонил в полицию. Давно я так не бегал, едва не разбил последнюю полупустую бутылку виски, торчавшую из кармана джинс.

Я медленно бреду тёмными переулками к себе домой и, кашляя, выпускаю струйки горького дыма сквозь пробитую щеку, но эта боль ничто по сравнению с тем, что творится у меня внутри. Я иссушен и выжжен. У всего в этой жизни есть своя цена, и это цена привязанности.

Делаю глубокую затяжку и выбрасываю окурок, снова доставая пачку. «Курение убивает!» — большими буквами гласит надпись. Я киваю своим мыслям и достаю новую сигарету, боюсь, в этой жизни они стоят в самом конце списка вещей, способных убить меня.

Я не помню, как зашел к себе в комнату, как открыл дверь. Сижу в кресле и невидящими глазами пытаюсь читать книгу по боевой магии. Рука тянется за почти пустой бутылкой, затем я достаю пробку зубами, сплевываю ее, и прикладываюсь к горлышку. Глоток горечи, чтобы получить счастье умиротворённости.

Какая-то птица настырно стучится ко мне в окно, хотя стоп, это не птица, и стучат не в окно. Кто-то ломится ко мне домой. Я встал и неровно пошел к двери, обминая стены, словно мышь.

— Кого ещё черти принесли? — пьяным голосом спрашиваю я, в глубине души надеясь, что сейчас внутрь вломится какой-то непонятной наружности мужик и убьет меня... хоть из чего.

— Это я, Гарри, — слышу я знакомый голос, которому был рад все последние пять лет. — Открой.

— Нет. Тебя здесь нет, потому что тебя здесь быть не должно, — делаю вывод я.

— Но я здесь, — отвечает голос за дверью.

— Нет, — снова возражаю я. — Здесь только я, и моё больное воображение. Изыди, алкогольный психоз.

— Перестань ломать комедию и дай мне войти, Поттер, — послышался приказной тон. Иногда она напоминает мне профессора МакГонаггал.

— Иди домой, Грейнджер, — наплевательски ответил я и решил вернуться в кресло.

Дверь за спиной с грохотом раскрылась — мисс всезнайка выбила её. Она бесит меня своими благими намереньями. Реши она вломиться сюда, не будь я дома, её ошмётки долго бы пытались отодрать от пола, а потом попросту закрасили бы. Я покрутил пальцем у виска и продолжил идти к креслу, всё ещё надеясь, что кто-то воспользовался оборотным зельем. Нет. Ну, нет, так нет.

— Ты мне дверь сломала, — заметил я, плюхнувшись в кресло.

— Гарри, нам нужно поговорить! — выпаливает она, а потом её глаза расширяются — бывшая подруга, как и все, замечает мои увечья. — Что с твоим лицом? — испуганно спрашивает она.

— Я тоже рад тебя видеть, — говорю, снова берясь за бутылку.

— Ты пьян! — заявляет Грейнджер.

— И что, мисс староста накажет меня? — издевательски спрашиваю я.

— Ты сбрендил!

— Как всегда наблюдательна, — отвечаю я и делаю глоток.

Она молчит. Думает, как достучаться до меня, прогуливается по комнате и молчит. Перелистывает несколько страниц моей книги, отложенной на стол, переворачивает и рассматривает забрызганную кровью сломанную маску. Судебный дознаватель хренов. Какого чёрта?

— Какого чёрта ты вообще здесь делаешь? — озвучиваю я вопрос.

Девушка молчит, чинит дверь с помощью магии, задёргивает плотные шторы, чуть ли не перед моим носом, зажигает тусклый свет.

— На романтику потянуло? — ухмыляюсь я.

Всезнайка садится напротив, забрасывает ногу на ногу. Она полна решимости. Интересно, кто ей там прополоскал мозги, что она решилась стать моим личным психоаналитиком? «Скажите пьянству бой!».

Грейнджер смотрит на меня, я не отвожу взгляда. Мы по-прежнему изображаем немых. Это такая игра. Вся моя жизнь — игра.

Не знаю, чего она этим добивается. Уголки моих губ начинают дрожать, эта картина кажется мне смешной. Теперь я отчётливо вижу, что она тоже сдерживает себя. В какой-то миг она уже не может держать себя в руках и издаёт смешок, в тот же миг я взрываюсь хохотом. Словно между нами треснул лёд, словно этот смех наполнил мою душу теплом. Чёртова всезнайка, я злюсь и заливаюсь.

— Как ты нашла меня? — держась за сломанные рёбра, улыбаюсь я.

— Директор сказал, — вытирая с глаз слёзы смеха, мягко отвечает девушка.

Должно быть, он отслеживает моё передвижение, и я начинаю чувствовать себя меченым, как мигрирующий гусь в Диком Королевстве.

— Это многое объясняет, — говорю я. — И о том, что он видел меня, старик, естественно, упомянул мимолётом.

— Вовсе нет, о тебе писали все газеты, и я сама нашла директора и выспросила о тебе, признаться, это было довольно сложно, — ответила девушка.

Я не поверил ни единому её слову, но решил сменить тему.

— Так о чём ты хотела поговорить? — серьёзно спросил я, допивая бутылку.

— Ты шутишь? — удивлённо спрашивает она. — Я не видела тебя всё лето, о тебе ходило столько слухов, и теперь ты спрашиваешь: о чём я хочу поговорить?

— А... — только и сказал я, ухмыляясь. — Скажи, подруга, Дамблдор не додумался обучить тебя окклюменции?

— Что? — Её брови ползут вверх.

— Амулетик-то дерьмовый, — бормочу я.

— Гарри, я не...

— Поговорим с утра, если ты не убьешь меня во сне, — сказал я, поднявшись, и поплёлся к кровати. — Спокойной ночи, подруга, — хмыкнул я и повалился на постель.