Отмеченный Порчей (гет)

Той ночью Луна не покидала моих мыслей, вызывая агонию. Я снова не ночевал в башне, до рассвета прошатавшись по школе. Возможно, это и к лучшему, но утром я начинаю походить на передвигающийся овощ. Глаза жгут от напряжения, а тело снова ломит от усталости. Найдя пустующий класс, я тут же сажусь в центре комнаты, закрываю глаза и окунаюсь в медитативный транс.

Я разрываюсь на куски, ощущая какие-то странные вспышки стыда перед невинной девушкой, но вскоре успешно погружаюсь в мнимый покой, занимая свои мысли более важными делами. Да, я знаю, что она может разрушить всё то, к чему стремлюсь. Если я сейчас поддамся чувствам — это станет необратимостью. В очередной раз я понимаю, что не могу себе этого позволить и пытаюсь стереть её лик, стоящий перед глазами.

Спустя несколько часов мне удаётся разрушить диссонанс, разрывающий мой мозг, и я поднимаюсь на ноги, ощущая как плоть отзывается довольством. У меня получилось вернуть себе бодрость, а вместе с ней и очистить разум. Никакого сострадания и понимания, я буду тем, кем должен. У серых нет силы эмоций, но есть цели — они сильны.

На завтраке я веду себя так, словно вчерашний конфликт с Рыжим не стоит и толики моего внимания, как не стоят и слухи, сладким ядом вливавшиеся в уши школьников. С мнимым высокомерием, я бросаю вороватые взгляды по сторонам, отмечая детали. Поникший вид Грейджер, хитрое выражение на лице Малфоя, приподнятое настроение директора.

Как бы там ни было, но мне постоянно нужно быть настороже. Несмотря на то, что я презираю окружающих меня людей, не стоит недооценивать их возможности и мерзкие похоти. Половина из них ненавидит меня сильнее, чем пренебрегает другая.

На уроках я собран и безразличен, с маской надменного остроумия, чем вызываю секундное одобрение учеников и удивлённо-настроженное настроение профессоров.

Зачастую я перекривляю Грейджер, досаждая ей мелкой пакостью, показывая, что с кольцом мои знания гораздо сильнее. Девушка остаётся в смятении, каждый день зазубривая книги до дыр, но никак не может превзойти меня. Смысл сражаться, если можно просто забрать победу?

После трансфигурации и чар у нас был обед, но на него я не пошел, направившись вслед за старостой, которую постоянно сопровождал рыжий, за исключением, разве что, дамской комнаты. Так что сейчас, пока Ронни набивает пузо где-то этажом ниже, я поджидаю в тени, рядом с уборной, предвкушая пока из неё появится Грейджер. Я знаю, что грязнокровка убивается своим предательством, и довольствуюсь этим каждый раз, когда смотрю на неё, но сегодня я позволю ей искупить вину. Возможно. Мои губы растягиваются в мерзкой улыбке.

— Гермиона? — робко и нежно зову я, когда она проходит рядом с моим укрытием.

— Гарри? — испуганно отзывается девушка. Я вижу, как в её глазах смешивается жажда убежать и остаться. — Ты следишь за мной? — Теперь страха в её голосе ещё больше.

— Нет, я просто хочу попросить прощения за то, что наговорил, — виновато бормочу я, приблизившись к ней ещё на шаг. — Теперь я понимаю, что ты была права, когда лишила меня магии. Я запутался, Гермиона. Мне страшно.

Она неуверенно смотрит мне в глаза.

— Мне не хватало тебя, — беспомощно продолжаю я. — Я очень хотел сказать это раньше, но не смог… — умолкаю и опускаю голову.

— Нет, Гарри, это я должна просить прощения, — отвечает она и походит ко мне. — Друзья не поступают так, как сделала я.

Подняв голову, я смотрю на неё щенячьим взглядом, наблюдая как у неё на глазах появляются слёзы, и ощущаю триумф. Грязнокровка неуверенно прижимается ко мне, пытаясь обнять. Я ухмыляюсь и тянусь к медальону, который защищает запретные воспоминания. Не зря же Уизли постоянно с ней, не просто так Грейджер носит новую безделушку. Она — слишком ценный сосуд, чтобы Дамблдор просто стер ей память, и я жажду заглянуть прямо ей в сердце, извлечь самые потайные страхи. Понять, что на самом деле произошло в тот день, когда я лишился магии.

— Гермиона!? — вскрик, а затем кто-то отталкивает меня в сторону и лепит пощёчину.

— Не смей и близко подходить к ней! — кричит мне в лицо одуревшая рыжая, приставив к горлу палочку.

— Прекрати, Джинни, — взмолилась Гермиона.

— Разве ты не понимаешь, что ему нужно на самом деле? — яростно вопит мелкая Уизли.

Я обречённо смотрю на Гермиону.

— И не смей таращится на неё, слышал? — она лепит мне очередную пощёчину, и я понимаю, что едва сдерживаюсь, чтобы не свернуть ей шею, но ещё не время.

— Пошли, Гермиона, — говорит она, быстро отстраняясь от меня, но не опускает палочку. Приобняв всхлипывающую старосту, она тащит её прочь, не сводя с меня взгляда.

Я стою на месте и позволяю истинным эмоциям проявиться на лице, от чего Джинни передёргивает. Вся та ярость и коварство, скрываемое пока на меня смотрела Грейджер, вырвались наружу. Губы презрительно искривились, а глаза вспыхнули.

— Ты чудовище, — напоследок выдохнула Уизли, и едва не сорвалась на бег.

Я разворачиваюсь и иду в противоположную сторону, понимая, насколько близким был успех и, что теперь он практически недосягаем, но это того стоило. Я взрастил семя раздора между ними, и скоро грязнокровка сама прибежит ко мне с виноватыми мольбами, и тогда я верну себе силу. Что касается другой предательницы — мои планы кукловода скоро напомнят о себе. Я сломлю её волю и потушу пыл. Постепенно моя паутина лжи становится материальной.

Насвистывая старый мотивчик, с которым я свыкся ещё в Азкабане, я с лёгким сердцем решаю пойти перекусить перед занятием ЗОТИ, где меня ожидало очное знакомство с новым преподавателем.

За несколько дней проведённых в школе, я услышал столько сплетен о новом преподавателе, что уже не знал каким из них верить, но ясно было одно: Брайан Фьюри был аврором и последователем Грюма. Похоже, парень даже работал под его руководством, пока Шизоглаз окончательно не свихнулся, и его не отправили на пенсию.

Тридцатилетний мужчина, казался бывалым волком, умным и сильным, с непоколебимой верой в силу аврората и авторитет Дамблдора. Так что не стоит винить девчонок в том, что они начали сохнуть по красавчику ещё в первый день его появления в школе. Он совмещал в себе безукоризненность Локхарта и строгость Хмури, хотя на первый взгляд и казался беззаботным франтом и разгильдяем.

За обедом я отмечаю, как однокурсницы строят профессору глазки перед занятием, чтобы хоть как-то привлечь его внимание, но не Грейджер. Забавно, но после недавнего происшествия она не появилась. Полагаю, рыдает в какой-нибудь коморке, вытирая сопли о волосы мелкой Уизли. Злорадно прищурившись, я допиваю сок и поднимаюсь из-за стола.

Заглянув в уборную, я, впрочем, как всегда, прихожу в класс после звонка. Преподаватель окидывает меня непроницаемым взглядом, решив не комментировать моё неуважительное поведение. Я прохожу в угол класса и занимаю последнюю парту.

— Мистер… — он заминается, не сразу узнав меня.

— Поттер, — подсказываю я.

Не обратив внимания на мою известную фамилию, мужчина продолжает:

— Третья парта справа пустует, почему вы сели так далеко?

— Извините, профессор, но я забыл очки, и отсюда мне будет видно вас намного лучше, — отвечаю я, вызывая смешки. Не думаю, что ему стоит знать, что в последнее время я чувствую себя не слишком комфортно, когда кто-то находится у меня за спиной.

Преподаватель кивает и делает какую-то пометку у себя в блокноте.

— Надеюсь, вы не занесли меня в свой личный чёрный список? — насмешливо спрашиваю я.

— Десять балов с Гриффиндора, — не поднимая глаз, отзывается Брайан.

Я решаю промолчать, позволяя ему заняться перекличкой. Когда настаёт очередь отсутствующей грязнокровки, Рон одаряет меня испепеляющим взглядом, на что я лишь невиновно пожимаю плечами.

— А что? — тихо удивляюсь я.

— Тишина! — требует профессор, наконец оторвавшись от журнала. — Насколько мне известно, в прошлом году лишь немногие из вас сдали экзамены на отлично, и именно эти ученики определяют лучших из вас, поэтому мне хотелось бы посмотреть на ваш общий уровень и провести показательную дуэль, которая позволит мне лучше понять, насколько вы практичны в этом предмете.

Ученики одобрительно загудели, обрадовавшись, что на смену Министерской Жабе появился воистину квалифицированный представитель того же Министерства. Развалившись на стуле, я лишь утвердительно киваю словам профессора.

— Мистер, Поттер, наша знаменитость, победитель Волдеморта. — Многие вздрогнули. — Не соизволите ли вы помочь мне?

Стоит отметить, что он действительно очень умён. Сейчас Фьюри надеется победить меня на глазах у класса, пристыдив и унизив, показав, что бывает с теми, кто пытается играть с ним. Но он ведь совсем не знает с кем связался.

— Возьмите лучше Малфоя, — и не шелохнувшись, предлагаю я.

— Неужели вы испугались? — Ну вот, теперь он пытается сыграть на моём самолюбии.

— Нет, но у меня письменное освобождение от практических занятий, подписанное директором.

— А ещё он сквиб, — хихикает Малфой.

— А ещё я сквиб, — весело повторяю я.

Фьюри смотрит на меня с разочарованием и крупицей сочувствия, для него я обозлённый на мир ребёнок, злость и хамство которого — лишь защитная реакция.

— Мистер Малфой? — переводит он взгляд.

Драко вскакивает с места и выхватывает палочку. Он идёт на центр класса, словно герой: высоко поднятый подбородок и грациозная походка истинного аристократа.

Всё же дуэль действительно стала показательной. Этот аврор и в самом деле оказался хорош. Несколько сотен таких, и мы смогли бы выиграть войну. Я сижу и улыбаюсь, радуясь, что все шишки достались Малфою. На место он возвращается слегка прихрамывая и удостаивает меня яростного взгляда, я ему подмигиваю.

Остаток занятия я язвлю и отпускаю колкости на заданные мужчиной вопросы.

— Вы один в лесу, Поттер, и на поляну выходит оборотень, что станете делать?

— Убью его, — беззаботно отвечаю я.

— Как? — интересуется профессор.

— Заклинанием.

— Но у вас нет палочки.

— А куда она делать? Палочка всегда со мной.

— Но вы не способны на магию.

— Ладно, тогда убегу.

— Не убежите, оборотни слишком быстры.

— Убегу, ведь бежать я буду по полю с капканами, в которые обязательно попадётся оборотень.

— А откуда в лесу капканы? — удивляется преподаватель.

— Так оттуда же откуда и я. Очевидно, что ночью в лесу я охотился на оборотней и наставил капканов перед тем как выйти на поляну.

— Но если ваш оборотень — это боггарт, тогда капканы ему ни по чём.

— Я не боюсь оборотней, так что боггартом он быть не может.

— А вы представьте, — настаивает преподаватель.

— Что-то я не пойму, профессор, — деланно смущаюсь я. — Вы, что убить меня хотите?

— Дьявол, садитесь, Поттер! — злобно рычит он.

Панси смотрит на меня и крутит пальцем у виска, но я лишь обольстительно улыбаюсь в ответ.

Звенит звонок и, на этот раз, я первым выскакиваю из помещения. Возможно, теперь некоторые из них станут считать меня психом, но это и к лучшему. Они не понимают, не знают чего от меня ждать, и поэтому за всеми этими взглядами, направленными в мою сторону, будет скрываться страх.

За завтраком на следующий день я вижу, что действительно перегнул палку, и слухи о моей психической нестабильности пожаром ширятся по школе. Я подыгрываю им, впадая из ступора в беспричинное веселье, а затем в злость.

Меня начинают обходить стороной, и только немногие из моего бывшего окружения догадываются, что это очередная маска. В глазах Грейджер теперь читается понимание и сочувствие, похоже, что она уже на грани. Эта игра полоумного стала тем недостающим звеном в наступлении апогея её раскаяния.

Пятничной ночью, воспользовавшись одним из потайных ходов, я брожу по территории школы рядом с запретным лесом, размышляя над тем, как мне загнать в ловушку эту святую скотину, именуемую единорогом, да еще и убить её так, чтобы не навлечь проклятие на свою «больную» голову.

— Хозяин? — слышится писклявый голос двадцать минут спустя.

— Ожидание вознаграждается успехом, — туманно отвечаю я появившейся эльфийке, которая семенит рядом.

Не стоит бояться, что нас могут подслушать, ведь мы находимся посредине большой поляны, где предполагаемому преследователю негде спрятаться.

— Как обстоят дела у моего шпиона? — интересуюсь я.

Она как-то странно хихикает и говорит:

— Винки порадует хозяина, Винки — хороший эльф. — И после этих слов она показывает насколько ценит своего нового хозяина, рассказывая мне столько, что это едва улаживается в голове.

Узнавая о паролях ко всем общежитиям и кабинетам, явках к директору, приросте Ордена и исповедям приставленных наблюдать за моим поведением, я понимаю, что мысль о таком шпионе была гениальной. Она доказала свою преданность, но самым интересным в рассказе эльфийки стал пересказ недавнего спора Снэйпа с директором.

Оказалось, что за то недолгое время потери моих магических способностей Волдеморт уже прознал об этом и начал действовать намного активней, поэтому бывший Пожиратель просил Дамблдора одуматься и разрушить чары надо мной, иначе игра может приобрести неожиданный исход. Как я и думал, Тёмный Лорд уже собрал под своим началом огромную армию вполне способную штурмовать Министерство: изгнанные вампиры, недовольные оборотни, великаны и ещё тьма грязной нечисти, готовой собраться в одном месте лишь по одному приказу. Он постоянно обучает Пожирателей и пополняет их ряды. Если так пойдет и дальше, то не позднее весны его сил будет достаточно, чтобы взять Хогвардс со всеми его учениками, невзирая на поддержку аврората. По мнению Снэйпа, старик должен был дать мне безграничную свободу действий и силу, благодаря которой маги смогут сплотиться вокруг меня, вокруг своего знамени, уверовав в мою мощь. Дамблдор отрицал, еще раз показав, насколько он боится меня. По его мнению, миром не могла править сила, которую насаждал Волдеморт, именно поэтому он был обречён на поражение. На что зельедел только ухмыльнулся, сказав, что сила Тёмного Лорда не только в грубой мощи, но в хитрости и жестокой лжи, возможно, он даже коронует одного из Пожирателей Министерской короной, и что старик будет делать, когда даже авроры восстанут против него? Война Ордена против системы — это самоубийство. Но Дамблдор оказался непоколебим, непоколебим настолько, что даже смог разубедить своего шпиона. Он дал понять, что не позволит Волдеморту взять Министерство, а когда он нападёт — это станет его последней ошибкой.

Погрузившись в свои мысли, я не сразу замечаю, что эльфийка закончила рассказ и уже давно молчит, вглядываясь в застывшего меня.

— Благодарю, Винки, — говорю, наконец, выйдя из ступора.

— Мои слова огорчили хозяина? — спрашивает она.

— Нет, мне просто нужно побыть одному. Ты отлично справилась, — я выдавливаю из себя улыбку.

Она кивает и растворяется во тьме, пока я направляюсь к озеру.

И всё же стоило отдать старику должное, он предполагал, что Уизли растреплет школе о моей неспособности, знал, что это дойдёт до ушей Волдеморта и спровоцирует его. Не знаю какой, но у него на руках явно козырь, и в этой игре мне отведена маленькая роль приманки-сквиба. Но я не буду приманкой.

Тишь надо мной разрывает крик совы, а затем острые когти крепко сжимают мне плечо, царапая плоть. Повернув голову, я вижу ничем неприметную сову, к чьей лапе привязан маленький кусок пергамента. Я снимаю его и разворачиваю, там всего одна строчка: «Злобный гоблин. Суббота. Десять утра».