Сломанные крылья (джен)

Никогда ещё студенты Хогвартса не видели своего мастера зелий таким разъярённым. Сердитым? Да. Ухмыляющимся и источающим сарказм, который мог бы заставить шелушиться краску на стене? Сколько угодно. Но в прямом смысле снедаемого яростью — никогда.

До этой ночи. Ночи, когда исчез Гарри Поттер.

Не то чтобы в тот вечер в коридоре находилось так уж много студентов, которые могли бы засвидетельствовать резкую метаморфозу зельевара из спокойного холодного расчётливого человека в кого-то, кто заставил бы даже венгерскую хвосторогу дважды подумать перед тем, как плеваться огнём. Но те, кому выпала эта честь, немедленно возносили сердечную благодарность силам всевышним за то, что Снейп их не заметил. Следуя инстинкту самосохранения, они старались слиться со стеной, прятались за статуями, как мыши, завидевшие кружащего над ними сокола.

Вы только не подумайте, что у зельевара пена шла изо рта или, что его лицо было перекошено от злости, нет. Лицо, как обычно, застыло в гранитной маске, тонкие губы были искривлены в коронной усмешке. Ничего не изменилось. За исключением глаз. В этих тёмных колодцах клокотал гнев, аура грозящей опасности окружала высокого колдуна, буквально крича: Беги, куда глаза глядят, и не останавливайся до тех пор, пока не зароешься в дыру, настолько глубокую, чтобы тебя там никто не нашёл!

И бедные студенты, злой волею судьбы оказавшиеся на пути зельевара, спешили внять этому предельно ясному предупреждению.

К счастью для них.

Проходя мимо убежищ перепуганных учеников, Снейп чувствовал их присутствие, но сейчас всё его внимание было направлено на проклятых паршивцев, посмевших взломать его личные запасы. Он готов был рвать и метать, и дело было не только в воровстве, но и в абсолютном пренебрежении к его личному пространству.

Снейп был очень единоличным человеком. Принимая во внимание его профессию двойного агента, эта особенность его характера была обязательной. Он хранил слишком много секретов, чтобы позволить каждому безнаказанно вламываться на свою территорию без приглашения. Памятуя о прошлом, которое оставило на нём слишком много шрамов, Северус никогда никому полностью не доверял. Опыт научил его, что люди могут предать тебя или сделать тебе больно именно тогда, когда ты меньше всего ждёшь этого. Поэтому он всегда держал дистанцию, ревностно защищая то, что принадлежало ему.

Сюда относились и его зелья. В детстве у него не было ничего, что он мог бы назвать действительно своим, за исключением волшебной палочки. Его учебники были подержанными, так же, как и одежда. Он не мог позволить себе завести питомца или приобрести метлу, да и отец никогда бы не потерпел в своём доме подобных вещей. Его обшарпанная комната подвергалась каждодневным "инспекциям" Тобиаса Снейпа на предмет запрещённых волшебных принадлежностей. Его отец совал свой неестественно большой нос в каждую дыру, в каждую расщелину, при этом абсолютно наплевав на чувства сына и выискивая малейшую причину для того, чтобы наказать мальчика за то, что тот родился волшебником.

Его желудок до сих пор скручивался при воспоминании о Тобиасе, разгребающем его шкаф с подштанниками. Взяв в руки одну пару, ублюдок издевательски ухмыльнулся и заметил, что его сыну нужно завести себе новое хобби, иначе ни одна девушка никогда не увидит того, что Северус скрывает под ними, хоть он и маленький, но всё же есть. Северус думал, что это был самый унизительный момент в его жизни, пока в один «прекрасный» день Джеймс Поттер и Сириус Блэк не подвесили его вверх тормашками, приглашая всю школу полюбоваться на его нижнее бельё. Лили тогда пыталась помочь ему, а он, мечась в бессильной ярости, сгорая от стыда и унижения, в попытке хоть как-то сохранить свою гордость, и без того вывалянную в грязи, ранил её острым лезвием своего языка.

Ни для кого тогда не существовала граница дозволенного, с горечью подумал он.

Поэтому-то личное пространство зельевара было для него чуть ли не самой важной вещью в жизни.

И теперь его граница была кем-то нарушена.

Даже Филч поспешил ретироваться с пути Снейпа, стоило ему всего лишь мельком взглянуть в обсидиановые глаза. Хотя смотритель всё же пробормотал что-то насчёт проклятых студентов, оставляющих библиотечные книги, где попало. Мол, он только что наводил порядок в совятне и нашёл на полу две книги. Решив, что лучше не стоит искушать судьбу, Аргус рванул в библиотеку. Мадам Пинс уже удалилась в свои комнаты, так что Филч просто опустил находку в специальный контейнер, откуда книги сами распределятся по полкам. Затем смотритель поспешил вернуться к себе, даже не желая знать, который идиот умудрился вывести Снейпа из себя.

Только круглый дурак или Альбус Дамблдор осмелились бы сейчас приблизиться к зельевару, и волею судьбы последний из вышеупомянутых вариантов окликнул его тогда, когда Северус спускался по лестнице на нижний уровень замка.

— Северус! Есть какие-то признаки Гарри?

— Нет.

Профессор ни на йоту не замедлил шага.

— Ты уверен? — Дамблдору почти пришлось перейти на бег, чтобы не отстать.

— Да.

Выражение надежды на изборождённом морщинами лице сменилось грустью и разочарованием.

— Хм, понятно. Я так надеялся... Мы тоже ничего пока не нашли и не слышали... Ладно, если у тебя появятся хоть какие-то идеи, сообщи мне, пожалуйста. Мой кабинет всегда открыт, — продолжал вещать директор, абсолютно не замечая того, что его мастер зелий был "слегка не в духе", настолько он был поглощён мыслями о своём пропавшем спасителе.

— Позже, — отрезал Северус, безопасности ради ограничиваясь лишь короткими словами.

Зельевар ускорил шаг, уклонившись от руки директора, которая хотела было лечь на его плечо. Если до него кто-нибудь сейчас дотронется, то он за себя не отвечает, а как заметил Хагрид, он не собирался проводить остаток семестра в Азкабане.

Не услышав от своего шпиона хороших новостей, Дамблдор, наконец, отстал от него и пошёл своей дорогой, продолжая размышлять о том, куда, во имя Мерлина, мог деться Гарри.

Подойдя к дверям лаборатории, Северус остановился и сделал несколько глотков воздуха, стараясь восстановить свой утраченный самоконтроль, который он оттачивал годами для того, чтобы не стать похожим на тех, кого он ненавидел и презирал — на своего отца, Тёмного лорда, Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Массируя виски одной рукой, зельевар бормотал себе под нос успокаивающую мантру. Затем он начал считать вздохи и считал до тех пор, пока не смог вздохнуть без страстного желания отправить виновников в ад.

«Так, Снейп, ты уже остыл? Вот и славно. Зайди внутрь, проверь ястреба, найди студентов и просто накажи их».

И мужчина открыл дверь.

Первым, что бросилось в глаза, была довольно внушительная фигура Кребба, который указывал палочкой на его ястреба, его ястреба, безжизненно висящего вверх ногами. Раздался шёпот "Энервейт", а потом:

— Пожалуйста, прошу тебя, не умирай, потому что иначе я тоже не доживу до шестнадцати лет, хотя мой день рождения на следующей неделе.

Северус оцепенел, сражаясь с очередной волной ярости, но всё ещё был в состоянии слушать тихие излияния мальчишки, который тем временем помог очнувшемуся ястребу забраться обратно на жёрдочку.

— Мне очень жаль, мы пришли сюда только для того, чтобы взять кое-какие ингредиенты для розыгрыша. Мы не... не хотели сделать тебе больно. Мы даже и не знали, что ты здесь. Хоть бы я тогда заткнулся и ничего не говорил Драко. Иногда он такая задница... думает, что знает всё на свете... Я говорил ему, чтобы он оставил тебя в покое, все знают, что больные животные иногда кусаются, моя собака тоже хорошо меня цапнула, когда я хотел промыть рану на её лапе.

Тихое ястребиное мииии-ип.

— Наверное, ты не мог поступить иначе. Раз ты не можешь плакать, то ты кусаешь, чтобы мы знали, как тебе чертовски больно... Прости, я надеюсь, что ты будешь в порядке. Я лучше пойду, пока профессор Снейп...

Он медленно повернулся и столкнулся лицом к лицу с главой своего факультета.

Лицо Кребба приняло оттенок старой сыворотки, и он выдохнул:

— Охххх... П-профессор Снейп... — попятившись назад, он споткнулся и чуть было не налетел на жёрдочку с ястребом. К счастью, его спасла рука зельевара, которая ухватила мальчишку за плечо и поставила прямо. — О, чёрт! То есть... Я хотел сказать...

— Мистер Кребб, даю вам две секунды для того, чтобы рассказать мне, что вы делали с моей птицей, — сказал Северус своим самым шёлковым голосом, который для всех слизеринцев означал наступление судного дня.

— П-помогал ей, сэр! Она... Она упала с насеста и... потеряла сознание... ну, я и... я просто хотел помочь ей...

— Неужели? Любопытно, мистер Кребб, как это спящий ястреб мог разойтись настолько, чтобы упасть с насеста, особенно в такое время, когда моя лаборатория закрыта для учеников, и ни один студент не смеет находиться здесь без моего специального разрешения? Не соизволите ли просветить меня?

Чёрные глаза безжалостными осколками впились в перепуганного мальчишку, пронизывая его насквозь.

«Он знает... о, Господи, знаeт... Мы все покойники... Мерлин, смилуйся надо мной...» — в этот момент Кребб понял, что всё безнадёжно. Снейп всё знал, он на самом деле мог читать мысли, не стоит даже и пытаться хоть как-то выкрутиться, а исключение из школы будет наименьшей из грядущих проблем. «Папа прибьёт меня... Если Снейп сообщит ему...»

— Ну? Я жду.

Кребб почувствовал, как температура в комнате упала на добрых десять градусов, и тяжело сглотнул.

— Сэр, пожалуйста... Я всё объясню...

— Живее тогда! — прорычал Снейп, сверля взглядом "свою жертву", хотя почти всё внимание зельевара было обращено к птице, которая слегка покачивалась на своём насесте, время от времени издавая слабые крики. Северус поспешно подошёл к ястребу, намереваясь успокоить его.

И тут Кребба прорвало. Вся история полилась из его уст так, словно он находился под воздействием Веритасерума. Он даже не пытался врать. Ведь каждый член слизеринского факультета знал: никогда не лги Северусу Снейпу. Если рискнёшь, то этот будет первый и последний раз в твоей жизни.

Спокойно выслушав пятиминутную исповедь своего ученика, Снейп решил, что на этот раз ему придётся нарушить обычай и отложить наказание провинившихся на потом. Он чувствовал, как раненый птенец немилосердно дрожит под его пальцами. Трое маленьких паршивцев могут подождать, а ястреб — нет.

— Мистер Кребб, передайте мистеру Гойлу и мистеру Малфою, — тут голос декана стал ледяным, и Винсент вздрогнул, — что вам троим запрещено покидать общежития до утра. Завтра в девять часов вы явитесь в мой кабинет и пожнёте плоды своей глупости.

— А? То есть... вы не собираетесь исключать нас сегодня же? — выпалил мальчик. — Но вы всегда...

Губы мастера зелий растянулись в оскале.

— Не вздумай учить меня, мальчишка! — прошипел Северус. — Делай, что говорят! Живо!

Кребб дёрнулся, словно от удара хлыста, а затем пролепетал:

— Да, сэр, сию минуту, сэр. Мне очень жаль, сэр! — и рванул с места, двигаясь быстрее, чем гепард, преследующий антилопу.

Вот теперь Северус смог немного расслабиться. У него будет достаточно времени для того, чтобы придумать подходящее наказание, которое убедит всех троих в ошибочности их действий. А сейчас у него есть дела поважнее.

* * *

Надев тяжёлую перчатку, зачарованную так, чтобы острые когти ястреба не поранили кожу, Северус убрал самодельные опутенки и мягким голосом стал уговаривать ястреба перебраться к нему на руку. Хищник послушался, дрожа от страха в слабом свете Люмоса.

Крии-ук. Крии-ук.

— Шшш. Всё в порядке. Я здесь, — прошептал зельевар, взмахнув палочкой.

На этот раз диагностические чары выявили лёгкую травму головы, ссадины, ещё одну раздробленную кость в крыле, кроме того, животное страдало от лихорадки. Всё бы ничего, но если добавить к этому переломы, полученные птицей при падении... Северус молча выругался. «Это нехорошо. Совсем нехорошо».

— Так, птенец. Давай посмотрим, что можно сделать, — голос зельевара был ровным и мягким. Снейп знал, что ястребы обладают отличным слухом, поэтому их пугают громкие голоса и шум.

Так как за один день организм хищника мог принять только одну дозу обезболивающего зелья, пришлось обойтись заклинанием, облегчающим боль. Затем Северус осторожно снял импровизированный капюшон, позволяя ястребу увидеть окружающий мир.

Весь вид пациента говорил о состоянии глубокой апатии, прекрасные глаза были затуманены, а тело животного сотрясала лёгкая дрожь. Птица съёжилась, словно пытаясь спрятаться от всех и вся.

— Тебе нужно будет принять жаропонижающее, но в начале ты поешь. Это зелье не очень приятно пить на пустой желудок.

Вынув из сумки уже освежёванного кролика, зельевар срезал с тушки куски мяса, порубил их на кубики и, следуя указаниям Хагрида, потолок в металлической ступке, одновременно добавляя небольшое количество мёда. Затем Северус взял маленькую пластиковую ложку, которой отмерял количество ингредиентов для зелий, и зачерпнул ею немного мясной смеси.

— Ты должно быть умираешь с голоду, ведь у птиц такой высокий уровень метаболизма, — обратился Снейп к ястребу. — Ну-с, обед подан, — и он поднёс ложку к клюву птицы.

Та лишь уставилась неподвижным взглядом на предложенное угощение.

— Давай, попробуй, — подбодрил её Северус, нисколько не заботясь о том, что в данный момент немного похож на мамашу, которая воркует над своим привередливым карапузом, уговаривая его поесть. Зельевар пододвинул ложку поближе к ястребиному клюву.

Но птица не взяла ни кусочка.

Это безразличие напугало мастера зелий. Животное, которое отказывается от еды, скорее всего, готовится умереть.

— Попробуй. Хотя бы немножко, — вновь попытался Северус, а затем, решив рискнуть, обмакнул палец в медовую смесь и провёл им по клюву птенца.

Ястреб моргнул.

Потом раскрыл рот и съел немного мяса.

Северус чувствовал, как сильно бьётся его сердце, в надежде, что ещё не поздно.

— Хочешь ещё? Для растущего птенца это очень мало. Ты должен много есть, иначе ты никогда не вырастешь достаточно сильным для того, чтобы взлететь. Давай же.

Ястреб наклонил голову и медленно подцепил клювом ещё немного мясной пасты.

— Молодец. Кролик и мёд, очень питательно и полезно, — похвалил Северус. «Мерлин, кажется, я совсем выжил из ума, но мне наплевать. Он ест, и это самое главное».

Когда птенец очистил ложку, которая была размером с чайную, Снейп снова наполнил её мясом.

После двух ложек аппетитной смеси, Северус решил, что уже можно дать животному жаропонижающее зелье.

Призвав из сумки Хагрида клобучок, зельевар попытался приспособить его на голове птицы. Раздалось недовольное шипение.

— Тихо. Понимаю, что ты хочешь видеть, но мне бы не хотелось, чтобы ты дрался со мной, когда я буду поить тебя зельем. Тебе оно не понравится, но это необходимо для твоего организма.

Оказавшись в капюшоне, молодой ястреб сразу же успокоился, давая возможность мастеру зелий открыть ему клюв и влить туда лекарство.

Проглотив снадобье, птица потрясла головой, издав звук отвращения.

— Омерзительное зелье, правда? Но оно помогает. Как насчёт водички? — мужчина наполнил шприц свежей водой и медленно напоил ею ястреба.

Когда с этим было покончено, Северус снова натянул на руку защитную перчатку и попросил птенца перекочевать на его запястье. С ястребом на руке зельевар направился в свои апартаменты, сумка лесничего, тушка кролика и миска с медовой смесью плыли по воздуху вслед за ним.

Никто, за исключением трёх членов преподавательского состава, точно не знал, где находятся покои Снейпа. Он сам так захотел. Секретный пароль к его комнатам был известен только Хагриду, Дамблдору и Поппи. Самому же Северусу он был не нужен, защитные чары были настроены на его магическую подпись и без проблем пропускали его.

Оказавшись в своей квартире, которая включала в себя уютную гостиную, спальню и маленькую ванную, Северус взмахнул палочкой и позаимствованная у Хагрида жёрдочка пристроилась у камина, поверх старого экземпляра «Ежедневного пророка». Та же участь постигла миску с мясом и кружку с водой. Ещё одним движением палочки зельевар увеличил пламя в камине, ведь ястребу понадобится тепло.

— Ну вот! Добро пожаловать в новый дом. По сравнению с предыдущим это, конечно же, прогресс, — сухо заметил Снейп.

Ястреба всё ещё колотила дрожь, и мужчина принялся нежно поглаживать его по груди и по задней части шеи, пока птица не успокоилась.

— Так, становись сюда, — посадив птицу на верхушку насеста, Снейп закрепил на её лодыжках опутенки, к которым вдобавок привязал шнур длинной в двадцать футов. Шнур позволит ястребу достичь пола, если тот случайно свалится, и тем самым не даст ему опять повиснуть в воздухе вверх тормашками.

Скрючившись, молодой хищник уныло опустил скрытую капюшоном голову, и тут длинные изящные пальцы снова ласково прошлись по мягким, кремовым с ало-коричневыми крапинками перьям на его груди.

— Спи. Тебе это необходимо. Тебе также понадобится имя, но... я слишком устал, чтобы думать об этом прямо сейчас. Может быть, завтра.

«Если ты, конечно, переживёшь эту ночь»

Северус не отрицал, что ястреб мог умереть. Травмы были весьма серьёзными и вполне могли развить инфекцию, которая в конечном итоге сделала бы своё тёмное дело. Но оптимистичный маленький мальчик, который всё ещё жил в нём, надеялся на то, что птица всё-таки выживет.

Вынув из складок одежды часы, он посмотрел на циферблат.

20:00

Вздохнув, Северус скинул учительскую мантию, повесив её на крючок у двери, и снял туфли. Оставшись в брюках и рубашке, он опустился на диван и позвал:

— Твикси.

Хлопок, и в комнате появилась эльфийка.

— Вы звали, хозяин Северус?

— Звал. Пожалуйста, сделай мне чашку крепкого чёрного бохейского чая и принеси мне какой-нибудь суп и сэндвич. Да, и большой стакан холодной воды.

— Будет исполнено, сэр, — с поклоном сказала Твикси, и исчезла.

Вскоре она вернулась, неся с собой всё, что он заказал, прихватив ещё и маленькую тарелочку с черничным пирогом с обилием сладкого масла.

При виде пирога Северус удивлённо изогнул бровь.

— А это что?

— Ваш любимый десерт, хозяин Северус, — ответила эльфийка, озорно блеснув своими большими голубыми глазами. — Чтобы немного подсластить ваше настроение.

Снейп фыркнул.

— А кто сказал, что его нужно подслащать?

— Никто, сэр. Просто... мы слышали, что из вашей лаборатории было украдено что-то ценное, и я подумала... что пирог может улучшить ваше самочувствие.

— Понятно. Чёртовы эльфийские сплетники, — пробормотал профессор, но заметив, как эльф вздрогнула, поспешно прибавил:

— Спасибо, Твикси. Просто это... неожиданно, — последнее чего он хотел, так это чтобы Твикси в припадке раскаяния начала биться головой об стол.

— Пожалуйста, хозяин Снейп. Наслаждайтесь ужином, сэр, — тут она строго посмотрела на него. — Смотрите, съешьте всё до единого кусочка. Вы слишком худой, — и прежде чем Северус успел что-либо ответить, эльфийка испарилась.

— Проклятый длинноносый эльф! Она что, считает себя моей матерью? — проворчал мужчина, хотя знал, что Твикси хотела как лучше. Она была одной из немногих домовиков, которых не пугали его саркастичные манеры, она также была дружна с Хагридом. Иногда зельевару казалось, что великан специально поручил ей приглядывать за ним. Несмотря на то, что Снейп уже был взрослым и мог сам позаботиться о себе, лесничий время от времени был склонен опекать его, словно шестнадцатилетнего подростка.

Основательно проголодавшись, Северус принялся за еду. Он редко ел много в большом зале, выкрутасы студентов и глупая болтовня коллег частенько способствовали полной потере аппетита. Он любил есть в тишине своих апартаментов, предпочитая лёгкую пищу, не залитые тяжёлыми соусами блюда, которые обычно подавали во время общей трапезы.

Твикси принесла ему суп из диких грибов в винном бульоне и сэндвич с поджаренным сыром, помидором и беконом. Мастер зелий отдал должное всему этому, а также черничному пирогу и чаю.

Часы показывали 20:45, когда эльфийка снова появилась в гостиной, чтобы забрать посуду, и, увидев поднос с пустыми тарелками, одобрительно кивнула Северусу. Тот, устроившись на зелёном кожаном диване, читал книжку, которую одолжил ему Хагрид, под названием «Уход и обучение ястребов, автор Альтаир Перегрин».

Северус оторвал взгляд от страниц, когда обнаружил, что его укутали в зелёный афганский плед.

— Твикси, какого чёрта?

— Здесь сыро. Хозяин Северус должен находиться в тепле.

— Кто сказал тебе делать это? Хагрид? — требовательно спросил Снейп.

— Нет, хозяин. Ему не нужно говорить мне то, что я сама знаю. Доброй ночи, сэр.

И она исчезла.

Северус тихо застонал. Что, чёрт возьми, сегодня происходит? Вначале этот проклятый Поттер исчез, потом Малфой стащил ингредиенты из его личной кладовой, а сейчас эта эльфийка хлопочет над ним, как над младенцем. Он протёр глаза. Наверно, ему просто снится кошмар, и когда он проснётся утром, то сможет убедиться в этом.

Но посмотрев в сторону спящего хищника, мужчина неожиданно пожелал, чтобы произошедшее не оказалось сном. Нет, он не хотел потерять краснохвостого ястреба.

«Северус, сентиментальный ты идиот, ты находишься в компании этого животного всего лишь несколько часов, а уже умудрился привязаться к нему. Да поможет тебе Мерлин!»

В книге Хагрида упоминалось о том, что иногда молодые птенцы привязывались к людям, которые заботились о них вместо их матерей. Кажется, этот принцип срабатывал и наоборот, ведь от одной только мысли о потере ястреба Северус чувствовал себя больным.

«Недостаток сна. Поэтому ты и расквасился, Снейп. Тебе нужно хорошенько поспать, чтобы утром проснуться свежим и бодрым и наказать этих маленьких поганцев так, как они этого заслуживают».

Северус зевнул. Это был долгий день, и он очень устал. Закрыв книгу, он свернулся калачиком на диване, и вскоре сон сморил его. Часы показывали 21:30.

* * *

00:00

Пробуждение оказалось довольно резким, в горле ощущались боль и сухость. Перевернувшись, Северус протянул руку к стакану с водой, который стоял на журнальном столике из орехового дерева, и жадно припал губами к драгоценной влаге. Затем он встал, чтобы проверить птицу, надеясь, что та уже пошла на поправку.

К его ужасу ястреб выглядел полумёртвым, голова животного свесилась, а тело сотрясала немилосердная дрожь.

— О, Мерлин! Нет! — воскликнул зельевар, почувствовав, как сердце ухнуло куда-то вниз.

Проведя диагностику, он обнаружил, что лихорадка вернулась, значит, что-то было не так с иммунной системой птицы, похоже, полученные травмы ослабили её.

Птенец был так обессилен, что едва мог стоять на ногах. Сняв животное с насеста, Снейп прижал его к себе, убрав клобучок с его головы. Всё равно у ястреба сейчас не было сил, чтобы бороться с ним, и потом, зельевар чувствовал, что птица хочет осмотреться вокруг.

Ярко-жёлтые радужки были тусклыми, из груди птицы вырвалась мягкая трель. Северус нежно потрепал её по загривку, и ястреб доверчиво прильнул к ласкающей руке, и если бы он не был так болен, по-видимому, отчаянно стремясь к положительному телесному контакту, Северус был бы очень доволен.

— Всё в порядке. Сейчас я напою тебя водой и кое-какими зельями. Чёрт побери, ты трясёшься, как Дракучая Ива.

Призвав шприц, Снейп наполнил его водой и, приоткрыв клюв абсолютно несопротивляющейся птицы, влил жидкость внутрь. Затем он немного покормил ястреба перед тем, как дать ему жаропонижающее, чтобы у животного не было проблем с желудком. Покончив с лекарствами, Северус присел на диван, всё ещё держа ястреба в своих объятиях, и пристально посмотрел на критически больную птицу.

Он сделал всё, что мог, теперь осталось только ждать реакции ястреба на его зелья.

Дрожь, сотрясающая тело птицы, всё никак не хотела униматься. Призвав полотенце, Северус наложил на него Согревающие чары и укутал им своего пациента.

— Так лучше? Моя мать делала то же самое для меня, когда я болел гриппом. Надеюсь, что это поможет тебе так же, как и мне когда-то.

Ястреб посмотрел на мужчину своими невероятно умными глазами.

Миии-ип. Миии-ип.

Губы Северуса изогнулись в лёгкой полуулыбке.

— Если бы я не знал наверняка, я бы перевёл это как "спасибо", — зельевар покачал головой. — Кажется, я совсем свихнулся, — и откинулся на подушки, бережно прижимая птицу к своей груди.

«Неужели это всё-таки произойдёт? Неужели этот ястреб, которого я так пытался спасти, умрёт на моих руках, как и все остальные, о ком я когда-либо заботился?»

Он закрыл глаза. И видел ястреба, парящего в небесах, скользящего по потокам воздуха, возносящегося вверх вместе с ветром... Воплощение свободы. Северус надеялся, что сможет вылечить юного хищника, поможет вернуть ему звание летуна, возможно, сделает из него ловчую птицу... Может быть, этот ястреб станет для него другом. Хагрид часто говорил: животные замечательны тем, что любят тебя, несмотря ни на что. Они никогда не предадут. И хотя Северус, скорее, позволил бы наложить на себя Круциатус, чем признал бы это вслух, он был одинок, и присутствие фамильяра в его жизни могло значительно заполнить эту пустоту в его душе.

Просунув руку под полотенце, он ощутил сердцебиение птицы под своей ладонью. Стабильное. Хотя будет ли оно таким и дальше?

Северус посмотрел в янтарные глаза... и увидел в них страх. «Помоги мне. Спаси меня».

— Я пытаюсь. Пытаюсь.

Ястреб прижался к его руке, и профессор успокаивающе прошептал:

— Я рядом, глупая птица. Всегда. Не бойся, — и ему показалось, что "глупая птица" глубоко вздохнула.

Скоро молодой хищник погрузился в сон, а Северус продолжил своё ночное бдение.

01:00

Золотые глаза моргнули, а затем сфокусировались. Ястреб приподнял голову и огляделся вокруг. Он уже не дрожал так сильно и чувствовал себя немного лучше, чем час назад. Тогда ему было так плохо, что он хотел умереть. Единственными звуками, нарушающими тишину комнаты, были лёгкое тиканье часов и дыхание спящего мага. Болело абсолютно всё, и внутри и снаружи, но объятия Тёмного спасителя каким-то образом заставляли его чувствовать себя лучше.

Ему нравилось приятное тепло, которое дарило ему волшебное полотенце, и то, как длинные пальцы нежно поглаживали его. Он не мог даже вспомнить, когда в последний раз наслаждался чьими-то прикосновениями. Рука, которая трогала его до этого, причинила ему боль, очень сильную, и ему пришлось укусить её. Но эта рука... она успокаивала, забирала боль, ему нравилось, как она ерошила его перья.

То же самое с голосом. Обычные человеческие голоса раздражали его чувствительные барабанные перепонки, эти голоса были слишком громкими и пронзительными.

Но голос Тёмного спасителя совершенно другой, он словно шёлк и бархат, глубокий, почти завораживающий, он ласкал его уши, успокаивал нервы, слушая его, анимаг чувствовал себя в безопасности, он чувствовал себя... дома.

Уже давно он не ощущал ничего подобного. Очень давно... И ощущал ли вообще?

Опустив голову, птенец снова прижался к руке, которая покоилась на его груди. Он по-прежнему чувствовал себя чертовски плохо, ему всё ещё было страшно, но, по крайней мере, он больше не один. Здесь его место. Глаза ястреба закрылись, и он заснул.

02:00

Северус дремал, но его сны были далёкими от приятных. Проснувшись, он немедленно посмотрел на ястреба, лежащего на его коленях. Судя по внешнему виду птицы, та уже не стояла одной лапой в могиле, вместо этого она находилась рядом с ней.

Он дал больному ещё немного воды, чувствуя облегчение от того, что ястреб продолжает дышать. Возможно, всё-таки...

«Не спеши радоваться, Снейп. Помнишь ту ночь? Тогда ты так же не спал. В ту ночь... умерла мама. Ты хорошо это помнишь?» — насмешливо допытывался противный голосок в его голове.

О да, он помнил ту ночь. Было очень холодно, это была одна из самых холодных ночей, какие помнили в Северном Йоркшире. Температура тогда упала ниже нуля, и горе было тем овцам, которые не находились в теплоте и безопасности хлевов, они замерзали насмерть. Эта ночь могла украсть вздох из твоих лёгких ещё перед тем, как ты успел его испустить. И хотя Эйлин Принц Снейп находилась в четырёх стенах, закутанная во все одеяла, которые Северус смог найти, ночь всё равно прокралась в дом и лишила её дыхания.

Северус сидел возле её кровати и держал её за руку, которая на фоне его собственной казалась невероятно маленькой. И когда он встретился взглядом с тёмными глазами своей матери, в которых вспыхнул странный, потусторонний огонь, он понял, что все его молитвы и надежды оказались напрасными.

Никакие его зелья не могли остановить смерть.

Она была здесь, в комнате, её ледяное дыхание проникало сквозь слои одеял и наложенные Северусом согревающие чары.

«Убирайся! Ты не получишь её!» — накинулся он на молчаливую тень. «Её время ещё не пришло. Я не хочу остаться один. Возвращайся попозже!»

Но смерть осталась, равнодушная к упрёкам и мольбам мальчика, сидящего у кровати.

Эйлин начала кашлять, и Северус прошептал:

— Мама, я здесь. Давай я подтяну тебя, — и он помог ей принять сидячее положение.

— Спасибо. Северус... — замолчав, она сжала его руку. — Я столько всего хотела тебе показать... столькому научить... но мне не хватило времени... Мне жаль...

— Не надо, мам. Пожалуйста. Ты не должна ни о чём сожалеть.

— Нет? Ох, Сев... Есть много вещей, о которых я не могу не сожалеть... Но об одном я никогда не сожалела. О тебе, мой сын... запомни это...

— Я обещаю.

Улыбнувшись, Эйлин ласково коснулась бледной рукой щеки своего ребёнка.

— Так мало времени... и вместе с тем время безгранично... Я так устала, Сев. Мне нужен покой...

— Нет, пока нет.

— Отпусти меня, Сев. Ты знал, что когда-нибудь этот день придёт. Я сказала тебе об этом сразу же, как узнала результаты анализов.

— Я не могу... — он смотрел на неё, и его лицо было искажено мукой.

— Ты должен, — настаивала она.

— Нет! Я люблю тебя! Пожалуйста, останься! Прошу тебя!

— Если бы я могла... но они зовут меня... зовут домой... Я люблю тебя, Северус... Помни об этом...

Она угасала на его глазах, а он стискивал её руку в отчаянной попытке предотвратить неизбежное. Но ночь пришла и взяла её с собой, и он ничего не смог с этим поделать. Та ночь преподала ему предельно ясный урок: любовь несёт с собой боль. И этот урок прочно осел в его голове, с тех пор он боялся любить, кого бы то ни было, опасаясь того, что объятия смерти снова отнимут у него то, что ему будет дорого.

Этот урок он выучил слишком хорошо.

Притянув ястреба к своей груди, он взглянул на него с тем же самым выражением на лице, как когда ему было шестнадцать лет.

— Не уходи... Останься со мной...

Те же слова, словно эхо, отдающееся через года... В них звучала та же отчаянная мольба.

Будет ли она когда-нибудь услышана?

Северус закрыл глаза. С той далёкой ночи прошло много времени, он повидал столько смертей, что должен был бы уже и привыкнуть к этому. Но всё равно, какая-то его часть не желала мириться с этим.

— Живи, — хриплым голосом сказал он. — Чёрт бы тебя побрал, живи! Пусть хотя бы один единственный раз на этом свете будет что-то, что не обратится прахом в моих руках. Живи. Я вылечу твои крылья, и ты снова взлетишь. Вместе мы будем летать и охотиться. Я никогда не запру тебя в клетке, никогда не причиню боли. Ты будешь таким свободным, каким только я могу тебя сделать. Я обещаю тебе. Только продолжай дышать.

Янтарные и обсидиановые глаза встретились.

Мягкая трель, похожая на колыбельную. «Я постараюсь. Ради тебя. Потому что теперь я знаю... что кому-то не всё равно».

И этого было достаточно. На этот раз.

03:00

Северус не помнил, как заснул, но точно знал, что да, если только сейчас открыл глаза.

Полотенце больше не источало тепло, и на одно ужасное мгновенье он застыл, не в силах заставить себя посмотреть вниз. Он не хотел видеть его неподвижного, холодного и безжизненного, улетевшего туда, куда улетают все хорошие ястребы. Это несправедливо, его жизнь только начиналась... и так быстро закончилась, с горечью подумал Северус. Что ж, а ему как всегда "повезло". Только он понадеялся на то, что нашёл друга, и тут же потерял его.

Пальцы взъерошили перья.

Всё ещё тёплые.

Его рука замерла...

... и, опустившись на грудь краснохвоста, ощутила, как трепетно бьётся сердце птицы.

Похоже, прошла вечность, прежде чем зельевар смог разобраться в своих чувствах.

Ястреб выжил.

Он больше не дрожал от лихорадки.

Северус посмотрел вниз: выживший птенец крепко прижимался к нему, в поисках тепла.

Мужчина не отводил взгляда от этой картины, хотя она уже стала расплывчатой.

Но это не имело значения. Ястреб жив, и это самое главное.

И по каким-то причинам этот факт доставил ему огромную радость.

Мастер зелий улыбнулся спящему птенцу и впервые за четырнадцать лет позволил себе надеяться на то, что в его жизни кто-то останется.