Семь крестражей Темного Лорда (джен)

Рон стоял с мечом в опущенной руке, а перед ним на камне лежали обломки разбитого медальона.

Гарри Поттер и дары смерти

Если я буду бpать себе советников, я иногда буду слушать их советы.

Кодекс темного властелина

Люциуса я принял только чтобы удостовериться в наличии здравого смысла хотя бы у одного из моих Пожирателей. В своей способности адекватно оценивать ситуацию я уже начал немного сомневаться. Оставалось надеяться, что «растущее влияние и перспективы получения бессрочных кредитов», как торжественно выражался Люциус, меня порадуют. Если же нет, придется удовлетвориться парой проклятий и воплями Малфоя. И отложить дальнейшие развлечения до назначенного на завтра шоу, в документах почему-то именуемого подписанием дипломатических договоров с дружественными государствами западной Европы.

Вид у лорда был несколько встревоженный, зато бледность кожи подчеркивала новая мантия. И это вселяло надежду. Если Люциус Малфой озаботился подумать о внешнем виде, значит, для нас еще не все потеряно. Ну или для его семьи осталась хоть какая-то надежда на благополучное завершение всей этой безумной истории.

— И что же случилось на этот раз?

На самом деле мне было глубоко безразлично, что там у него произошло, и чем оно грозит обернуться в будущем. Я бы с одинаковым спокойствием и, пожалуй, облегчением воспринял любое известие. Неважно, плохое или хорошее. Лишь бы оно выглядело достоверно и никак не было связано с Поттером или же другими членами ныне опального Ордена Феникса.

— Милорд, это лишь предложение, но, возможно, теперь, — пространно начал Люциус. Что-то подсказывало, что меня сильно расстроят его слова, — когда Поттер…

— Стоп, — резко оборвал я. — Не желаю ничего слышать о Гарри Поттере. Пусть делает, что хочет, только не сообщай об этой мне.

Последние известия о преемнике Дамблдора Белла принесла не далее как десять минут назад, и я еще не до конца успел восстановить душевное равновесие. Только истые гриффиндорцы, лишь понаслышке знакомые с черной магией, думали, что темные колдуны со временем все глубже и глубже погружаются в омут запретных знаний. А на самом деле высказывание «меньше знаешь — крепче спишь» принадлежало одному из нас. Волшебник, посвятивший себя темным искусствам, первым делом решает, чего он точно НЕ хочет знать ни за какие блага мира. И очерчивает четкие границы, от которых в будущем планирует держаться подальше. В противном случае можно сойти с ума, так и не достигнув цели.

Я был твердо уверен, что все, относящееся к Поттеру, отныне принадлежит к тем самым запретным областям. Если ему так уж надо грабить моих сторонников, пусть пострадавшие сами с этим разбираются и не впутывают меня в свои проблемы. Иначе у Темного Лорда разовьется психоз, и тогда у всей Британии возникнут куда более серьезные проблемы.

— Как прикажете, повелитель, — с готовностью поклонился Малфой. Умный человек. — Но, может, было бы разумнее позаботиться о… о других вещах? — он загадочно приглушил голос.

Прозвучало это так, словно ему была ведома страшная тайна, способная отнять у меня жизнь или, по меньшей мере, испортить репутацию. Намек на какие-то загадочные «другие вещи» Люциус выделил совершенно по-особому. Никакого отклика в памяти его слова не вызывали, но отделаться от чувства, что от этих самых вещей напрямую зависит мое будущее, не получалось. Будто Малфой случайно застал своего господина играющим в детские кубики и способен был одним неосторожным высказыванием свести на нет все его планы по захвату власти. В играх вроде «я знаю, что ты знаешь, что я знаю, но проиграет тот, кто не выдержит и первым затронет щекотливую тему» Люциусу не было равных. Даже я не мог с ним тягаться. Особенно если учесть полное неведение, на что только что пытался намекнуть мой верный слуга.

— Хорошо, — ровно проговорил я.

Этот фарс следовало закончить любыми средствами. После всего, что я достиг, оказаться в особой палате в Мунго будет неслыханным позором.

Так, что же Люциус имел в виду? Вряд ли мое заново собранное по десяткам тайников имущество. Его пропажа, безусловно, помешала бы мне, но не слишком огорчила и не остановила бы. А что пытался предпринять Дамблдор? Единственным его шагом, направленным на лишение меня чего-то, способного принести пользу только мне одному, стало уничтожение перстня Гонтов. Вполне возможно, что Поттер действует по заранее разработанном стариком плану и тоже попытается совершить нечто подобное. В таком случае ему остается разве что найти медальон Слизерина.

Когда-то я избавился от кольца, получив медальон, бесспорно указывающий на мое родство с великим магом. Но сволочной артефакт, чуя маггловскую кровь, отказывался покорно демонстрировать благородное происхождение носителя. Тонкая цепочка либо постоянно рвалась, либо в самый неподходящий момент принималась меня душить. Но и допустить, чтобы он красовался на шее у кого-нибудь кроме меня, я не мог. Вот и пришлось спрятать его в пещере, наложив на нее пару-тройку заклинаний для сохранности. Медальон лежал там уже несколько десятилетий, не нужный даже законному владельцу. Выходило, что красть его у Поттера не было ни одной причины. Но… это же Поттер. Когда это он действовал осмысленно?

Впрочем, вполне возможно, что мальчишка следовал не наставлениям Дамблдора, а собственным желаниям. К примеру, собирал коллекцию принадлежавших основателям предметов. В теорию не вписывался только подаренный Белле меч, но распределяющая шляпа тоже принадлежала Гриффиндору. Поттер в бегах, а старая шляпа куда легче изукрашенного рубинами клинка и привлекает меньше ненужного внимания. И прятать ее несравнимо проще. Открытым оставался вопрос, для чего вообще ему понадобилась эта коллекция в разгар охотничьего сезона на самого рьяного ценителя древностей. Но об этом я предпочитал не задумываться. Меньше знаешь — крепче спишь. Золотое правило.

Не обнаружив медальона Слизерина на прежнем месте, я почти не удивился. Если мои догадки верны, в следующий раз из Хогвартса пропадет диадема Кандиды Когтевран или головной убор Гриффиндора. Не лишним было бы последовать совету Малфоя и принять меры, пока замок не растащили на сувениры.