Сплетница (гет)

We were sitting with our backs against the world

Пока ещё не слишком поздно....

«Before the Worst», The Script

Пока Парвати и остальные соседки Лаванды еще досматривали десятый сон, сама Лаванда уже поднялась и теперь стояла, задумчиво рассматривая шкаф.

«Встречают по одежке», — вспомнила гриффиндорка и выхватила из шкафа простую черную юбку, белую блузку. Сдернула с вешалки мантию с лацканами из красного шелка.

Лаванда одевалась очень тихо, дабы никто из ее соседок не узнал, куда мисс Браун отправляется с утра пораньше.

Прихватив со стола пухлую пачку бумаг, Лаванда закинула ее в сумочку и повесила ту на плечо. Девушка беззвучно покинула комнату, а затем и общую гостиную.

Завтрак еще только начинался, а значит, она успеет поговорить. Если пропустит завтрак — ничего страшного не произойдет, решила Лаванда и ловко перескочила через последние ступеньки.

Середина сентября. Девушке на миг показалось, что она тысячу лет не была на улице, и было бы неплохо прогуляться с кем-нибудь вечерком, как Парвати, у которой кажется каждый день новый кавалер.

Лаванда хорошо осознавала, что парень — последнее, что ей сейчас нужно.

Как только Лав вышла за ворота, она тут же трансгрессировала. Оказавшись на главной улице Хогсмида, девушка нетерпеливо переступила с ноги на ногу и, поборов себя, отправилась в Кабанью Голову, над которой было что-то в стиле гостинцы на пару тройку номеров. Посмотрев на карманные часики, гриффиндорка схватилась за голову — она опаздывала на две минуты. Девушка быстро вбежала в трактир, кивнула Аберфорту и проскочила в комнату под номером три. Там ее уже ждали.

Женщина на вид лет сорока, в черном маггловском костюме, состоящем из жакета и юбки, сидела в кресле. На столике перед ней стояла чашка крепкого черного кофе и лежала сумочка-клатч. Женщина недовольно провела руками по волосам, поправив и без того идеальную прическу.

— Вы опоздали, мисс Браун, — едко заметила она.

— Прошу прощения, леди Голдберри. — Лаванда опустила голову.

— Помните, мисс Браун, ради вашей матери я согласилась прибыть сюда, если вы меня разочаруете, то не получите этой работы.

— Да, я понимаю это, — гриффиндорка смиренно посмотрела на женщину, — я принесла рассказы, о которых вы говорили… — она достала из сумки ту самую папку и протянула женщине. Та взяла и тут же откинула их на столик.

— Мне это не нужно, мисс. Меня интересует журналистика, а не ваши рассказики.

— Но…

— Никаких «но», мисс Браун. Я отчетливо помню свой разговор с вашей матерью. Она просила дать вам шанс в журналистике, считая, что промысел писателя будет приносить вам меньше дохода. Он была права. Станете писателем — будете раз в год получать гонорары за дамские романы, потому что ничто другое в печать не идет, а если вы выберете работу на меня — все также будет зависеть от одаренности ваших работ. Но здесь доход будет более существенен, так что вы выберете, мисс Браун? Я не нуждаюсь в сотрудниках, но готова взять вас с испытательным сроком, «по знакомству» так сказать, — женщина хищно усмехнулась.

Лаванда стояла, переминаясь с ноги на ногу, закусив губу. Она не понимала, зачем ей сейчас приходится выбирать. Хотя и понимала, что давно уже сделала выбор.

— Я буду работать у вас, мисс Голдберри, — Лаванда тяжело вздохнула и улыбнулась, — мне нужны деньги.

— Отлично, мисс, — женщина поднялась и потерла руки, — попытайтесь разведать обстановку в Хогвартсе. Узнайте настроения учеников. Разведайте побольше о Сплетнице. Я пока не стану заключать с вами контракт, ибо поживем — увидим. Мы можем в любой момент от вас отказаться, мисс Браун, потому что вашей матери уже нет. Эх, жаль ее, жаль, — без всякого сочувствия в голосе проговорила Голдберри, а затем, одернув себя, произнесла строго, — дерзайте, мисс Браун. Сейчас ваша главная задача: понять, что такое журнал, что ему нужно и что ВЫ можете ему предложить.

Женщина покинула комнату, прихватив клатч. Лаванда закрыла лицо руками. Начиналась взрослая жизнь, но она не понимала, хочет ли войти в нее. Девушка нашла в себе силы подхватить папку и, крепко прижимая ее, трансгрессировать к воротам Хогвартса.

«Больше жира сожгу», подумала Лаванда, поняв, что пропустила завтрак.

Меньше всего в своей жизни Лаванда хотела работать журналистом. Ее мать была писательницей. Сама Лаванда пробовала писать. Хельга Браун, однажды заметив то, чем занимается дочь, с улыбкой покачала головой и произнесла:

«— Тебе не прокормить семью, Лаванда. Этот бред и не заслуживает твоего внимания. Тебе лучше пойти к мадам Помфри и попроситься на стажировку. Займись делом и выкинь эти мысли из головы…»

Но несмотря ни на что, Лав не собиралась отказываться от того, что ей нравится. А разбирая вещи матери, уже после смерти миссис Браун, гриффиндорка нашла в ее столе записную книжку, где на последней странице была заметка о стажировке в Ведьмополитене.

Первой парой была История Магии, на которой Лаванда обычно спала. Странно, но некоторые ученики все еще посещали этот предмет.

Такие, как Панси Паркинсон, о которой в последнее время все только и говорили.

Паркинсон с невозмутимым лицом читала злосчастный Ведьмополитен, то и дело усмехаясь. В этом месяце обложка у журнала была крайне странной и выбивалась из общей гаммы: на ней была изображена сама Панси, страстно целующаяся с Поттером.

— Парвати, — Лаванда ткнула подругу, сидящую за партой впереди, — дай Ведьмополитен.

Парвати полезла сумку, а потом, не глядя, протянула Лаванде журнал.

Браун подумала, что совсем скоро сама будет помогать его создавать, но никакой гордости или прилива сил не ощутила. Вяло перелистывая его, она часто натыкалась на лица знакомых людей, но не придавала этому значения.

Он был ярким, веселым, глянцевым. От него веяло счастьем, свободой, но точно не войной, которой был пропитан Пророк.

Сразу после содержания шла длинная статья про Героя Магического Мира и его похождения. Здесь описывались неумелые попытки встречаться с Чжоу Чанг, имели место быть описания отношений с мисс Джиневрой Уизли и, наконец, предположения насчет Паркинсон.

На следующей странице описывалась одежда Панси с мелкими стрелочками и подписями, где, что и за сколько можно приобрести. Конечно, странно было рекламировать траурные мантии, но вот над перчатками Панси журналисты поработали и придумали несколько новых трендов. Лаванда подумала, что скоро все девчонки будут носить черные кожаные перчатки и надеяться, что Поттер на это клюнет. Несколько месяцев назад и сама Лав бы купила себе такие же.

— Бредовый выпуск, — Парвати повернулась к подруге, — я слышала, будто на обложке должна была быть мелкая Уизли. она ведь была девушкой Поттера, но он быстро отправил ее в отставку. А теперь… вот, новая Королева в нашем царстве. Только мне кажется, что все это не будет таким уж и долгим. Газетчики раздули невесть что, — Парвати поморщилась. Лаванда четко поняла, что Патил завидует Паркинсон.

— Если честно, мне все равно, — Лаванда перевернула страницу журнала, теперь она разглядывала несколько туфель, похожих на те, что носила слизеринка, — как она может читать это?

— Как думаешь, у меня есть возможность работать в Ведьмополитене? — взгляд Патил стал грустным, она взирала на журнал с некоторым благоговением.

— Конечно! Парв, ты ведь отлично составляешь образы, ты могла бы…

— Лаванда, я хочу работать журналистом, а не помощником стилиста, — Патил покачала головой и отвернулась.

Лаванда закусила губу — она совершенно не знала, как ей поступить. Говорить ли подруге о своей работе или оставить все в секрете? Браун пока не знала, как поступить и решила ничего и никому не говорить. Оно и к лучшему.

* * *

Панси Паркинсон обвела глазами кабинет ЗОТИ. Пока профессор Уайт нудно вещала теорию какого-то заклинания, слизеринка нацарапала на кусочке пергамента записку.

— Передай Грейнджер, — она ткнула запиской в спину Драко, тот обернулся, скривился, но записку послушно передал, сидящей впереди него, Грейнджер, незаметно прочитав.

— Что, Паркс, волнуешься за своего Героя? — усмехнулся он, повернувшись.

— Было бы из-за чего волноваться. — Панси отмахнулась от него и уставилась в окно. Ей все утро было тревожно, а теперь, когда она не увидела его ни на завтраке, ни на обеде это чувство только усилилось, но сама Паркинсон гнала его прочь, считая, что она никогда не будет волноваться за Поттера.

Она повернулась, как раз в тот момент, когда ей на парту упала записка. Кроме вопроса самой Панси, она содержала ответ Грейнджер:

«Он вчера немного перебрал и спит еще. Мы решили не будить»

Панси пожала плечами. Она не могла прочитать записки, отправленной Гермионе с последней парты Катариной:

«Два галеона на то, что ровно через четыре минуты она сбегает за антипохмельным, а потом понесется к нему».

И конечно слизеринка не могла увидеть того, что Грейнджер ответила бывшей ученице Дурмстранга:

«Три минуты»

— Профессор Уайт, можно выйти? — Панси подняла руку ровно через три с половиной минуты, когда уже не смогла себя до конца переубедить.

— Да, конечно, — Уайт даже не взглянула на нее.

Паркинсон подхватила сумку и покинула класс, под дружный шепот однокурсников. Но когда ее заботили такие мелочи, не так ли?

* * *

Лаванда никогда не думала, что просыпаться будет настолько тяжело. Конечно, она вчера немного выпила, но она не думала, что…

— Па-а-анси… — некто с черной шевелюрой обнял ее за талию, когда Лав попыталась встать, и притянул к себе. Понять, кто это не составило ей труда, особенно учитывая то, как он ее назвал. К своему ужасу гриффиндорка поняла, в чьей постели она вчера оказалась. Но Поттер не просыпался. Пока Браун пыталась от него спастись, дверь незаметно открылась, видимо гость знал пароль.

Лаванда подняла глаза. И пожалела, что оказалась здесь. В тот момент в ее голове промелькнула мысль, что Панси Паркинсон — жуткая собственница, а когда ее взгляд скользнул по столу, на котором лежал серебристо-зеленый галстук, до Лав дошло, что: во-первых, она жутко влипла, а во-вторых, оказалась на территории Паркинсон.

Вид слизеринки не предвещал ей ничего хорошего. Она молчала, обдумывая, стоит ли это сделать.

Лаванда поднялась с кровати и накинула свою мантию, а затем начала поспешно собирать одежду по комнате.

— Проваливай, — прошипела Паркинсон, и зло на нее посмотрела.

— Я… Паркинсон, это просто случайность, я…

— Проваливай, — повторила слизеринка еще более зловещим тоном.

Браун решила не спорить и покинула комнату.

Панси подошла к кровати и поставила на нее маленький пузырек, а затем написала короткую записку с одним только словом «Предатель» и ушла.

* * *

Гарри проснулся, а обнаружив на тумбочке такое нужное ему зелье, он жутко обрадовался, потому что голова болела до ужаса. Но затем он заметил листок пергамента, лежавший рядом. Это громкое слово никогда не нравилось ему, а тем более сейчас, когда он не понимал, в чем его обвиняют. Но точно знал, кто это делает.

Спустившись на завтрак, оказавшийся на самом деле для всей школы обедом, он заметил хмурое лицо Гермионы. Глаза метнулись к слизеринскому столу. Паркинсон, будто почувствовав, что на нее смотрят, подняла голову и тут же отвернулась.

— Что происходит? — Гарри сел напротив Гермионы, отметив, что Лейстрендж сейчас за столом не наблюдалось.

— Это ты нам лучше объясни, — Гермиона сжала губы в тонкую линию, — никогда не думала, что ты способен на такое!

— Да на что?! — Не выдержал Гарри.

— На что? Ты еще спрашиваешь? Я думала, Паркинсон уже поговорила с тобой.

— О чем?

— О том, что когда сегодня утром Рон вошел в твою комнату, он увидел Браун на твоей кровати! — Грейнджер переборщила с громкостью, и теперь добрая половина зала смотрела на Поттера.

— Что? — Поттер не верил своим ушам, — Браун?

— Да, семикурсница Лаванда Браун, с факультета Гриффиндор, — Грейнджер усмехнулась.

— Я не мог… — Поттер покачал головой.

— Рон бы не стал врать.

— Черт, так вот почему предатель, — Гарри тяжело выдохнул.

— Ты еще не говорил с ней? — Шепотом спросила Гермиона, — Она выходила на ЗОТИ, а потом ее не было на уроках.

— Так вот, чье зелье и записка.

— Какое еще зелье? — Грейнджер оживилась.

— Какое-какое… антипохмельное.

Гермиона с удивлением посмотрела сначала на Гарри, а потом на слизеринцев. Панси среди них не наблюдалось.

— Тебе должно быть стыдно, — воззвала его к совести Гермиона.

— А мне и так стыдно, — Гарри ткнул вилкой в кусочек мяса, — кто еще об этом знает?

— К вечеру будет знать Сплетница.

— Черт, — вновь выругался гриффиндорец.

— Не сиди на месте, — философски заметила Гермиона, — кстати, ты не видел Катарину по пути сюда?

— Нет, а что?

— Да вот, пошла в Больничное Крыло и что-то ее до сих пор нет…

* * *

Панси Паркинсон никогда не плакала из-за парней. Панси Паркинсон почти не плакала в детстве, потому что знала, что родители хотели мальчика, а не девочку-плаксу. Панси Паркинсон не плакала, когда болела, проигрывала, не получала того, что хотела. Панси Паркинсон почти не плакала, когда недавно умерла ее мать, во многом, потому что наглоталась успокоительного зелья.

Но сейчас Панси Паркинсон казалось, что она расплачется. И не потому, что парень предпочел ей другую девушку, а потому что это казалось ей предательством. А Панси Паркинсон всегда казалось, что хуже предательства быть ничего не может.

Сегодня слизеринка была готова сломаться, но она всегда была слизеринкой, а они сломаться не могут по определению. Поэтому Панси решилась на отважный шаг. Она решила попросить Малфоя помочь, хотя и понимала, что действует сгоряча.

Девушка вышла из своей комнаты, спустившись в общую гостиную, она сразу заметила своего друга. Тот сидел и разговаривал с Забини. Как только Панси подошла к ним, слизеринцы замолчали.

— Мне нужна ваша помощь, — она почти прошептала и показала глазами на комнату.

Если они и удивились, то виду не подали и прошли в комнату старосты факультета.

— Так что же случилось, что Персефона Андромеда Паркинсон решила попросить нашей помощи? — Блейз ловко запрыгнул на стол и свесил ножки.

— Ничего особенного. Просто… мне нужен парень! — выпалила Панси.

— Что? — Малфой обернулся и посмотрел на подругу как на умалишенную. — А мы причем? Найди себе кого-нибудь, не думаю, что для тебя это так сложно.

И вот тут Паркинсон поняла свою ошибку — она не умеет обманывать своих друзей, а составлять планы у нее получается только в адекватном состоянии, сейчас она была на грани истерики, одной из причин которой было откровенное «он променял меня на какую-то шавку!».

— Если дело касается Поттера, то я — пас, — Драко коснулся ручки двери.

— Малфой, я…

— Нет, Паркс, в этот раз без меня, — он покачал головой.

— Да ладно, Малфой. Считай, что помогаешь Поттеру — отдаешь долг за спасение жизни и освобождение, — Блейз пожал плечами и незаметно сунул работу Панси по зельям, что нашел на столе, в карман.

— Я не собираюсь вообще отдавать Поттеру долг! — для Малфоя долги Поттеру были больной темой.

— Ну ладно, Панси, раз Малфой не может, значит, помогать придется мне, — Забини картинно вздохнул.

— В общем…

«Доброе утро, мой дорогой читатель!

Сплетница»

Она ведь и правда была использованной куклой. Она ненавидела себя за это. Лаванде стало еще хуже, когда она вспомнила то, что ей вчера сказал Поттер глубокой ночью. Сказал то, что предназначалось совсем другой девушке. Той, чей галстук так надолго остался в его комнате.

Поттер любил слизеринку, а вот Лаванду в очередной раз просто ткнули лицом в грязь. Да, по-другому это было просто невозможно описать.

Лав вышла из туалета и не успела пройти несколько коридоров, как увидела Панси Паркинсон, самозабвенно целующуюся с Блейзом.

Мимо Лав прошел Гарри Поттер, посмотрев на новую парочку, он сжал руку в кулак и прошел мимо.

Браун заметила, как Панси оторвалась от Забини и посмотрела на спину гриффиндорца, а затем и вовсе отошла от слизеринца и исчезла в противоположном коридоре.

«Идиоты» — проскользнуло в голове Лаванды.

08-11.06.2011.