Сплетница (гет)

Evacuate now, cause

This storm’s out for blood.

Build a shelter for your kind,

And protect the ones you love.

It seems that

Everyday we're fightin', and we're

Causin' bolts of lightnin', like a

Hot and cold collision in the sky.

Спасайся скорей, потому что

Этот шторм ищет жертву.

Построй крепость для своих

И защищай, кого любишь.

Кажется, что

Каждый день мы боремся

И вызываем стрелы молний

Как беспричинные ссоры в небесах.

"Fight Song", The Republic Tigers

Кажется, после Браун с ума сошла вся Школа. Когда вечером через два дня Джинни сказала, что это похоже на прошлый год, гриффиндорцы решили, что их уже ничто не может остановить — многим было просто нечего терять.

Первой с вершины полетела Паркинсон. Какой Гарри Поттер? О чем вы? Его уже никто не помнит! Кто он такой по сравнению со стадом студентов с трех факультетов?

Но Война и жизнь научили его одной незаменимой вещи — подмечать мелкие детали, потому что именно они порой и приводят к разрушительным последствиям. На третий день он заметил, что слизеринцы начинает мертвой хваткой сжимать палочку, проходя мимо студентов других факультетов, потом последовала Лейстрендж, всегда хранящая палочку в кармане, теперь держала ее в рукаве.

Вспомнились Пожиратели, потешающиеся над проигрывающей стороной, они были палачами для своих жертв, а теперь жизнь поменяла их местами, только Новые ПСы были еще хуже старых — они порой не знали, что их жертвы становились хищниками по принуждению, а не из желания... А вот Гриффиндорцы, Хаффлпаффцы, Равенкловцы сознательно хотели причинить боль. Они ей, похоже, наслаждались, аргументируя все тем же — «заслужили».

Некстати вспомнилась Гермиона — уж она бы смогла все это остановить. А он, «Великий» Гарри Поттер может только смотреть и проходить мимо очередной девочки с зеленым шарфиком на шее и грустными глазами. Грустными, потому что слизеринки и слизеринцы не имели права плакать и жаловаться.

Через неделю таких драк, дуэлей и побоищ факультеты прекратили все отношения. И если раньше еще можно было встретить студентов с разных факультетов о чем-то мило болтающих, то теперь межфакультетская вражда возобновилась с небывалой силой.

И это было глупо.

Странно, но Поттер сам ни разу не наблюдал этих «встреч». Только слышал краем уха, видел повреждения, но не более того.

За неделю Школа вновь превратилась в поле битвы. Идиотизм — по-другому никак не назовешь.

— Нам лучше расстаться, — тихо проговорила Панси в один из вечеров в его комнате.

За окном закончился дождь, редкие капли скатывались с крыши, но ничуть не портили ледяного ветра, врывающегося в комнату сквозь маленькую щель между окном и подоконником.

Поттер поежился.

— Так больше не может продолжаться, — тем временем продолжила Паркинсон, — Томас, Браун... да и все остальные будто с цепи сорвались. Теодор со вчерашнего вечера в Больничном Крыле, даже не знаю, какое заклятие в него попало.

Гарри перевернулся на бок и посмотрел на слизеринку. У нее ведь тоже есть друзья, за которых она волнуется, брат, с которым теперь по разные стороны, а больше ведь нет ничего. А у него нет и брата.

— Браун теперь Староста, ей ничего не будет, а Малфой забился и сидит как мышь в подземельях. Я единственная...

Казалось, что ничего не изменилось. Те же завтраки, обеды и ужины в Большом зале, те же уроки и те же учителя.

Гарри закрыл глаза. Он слышал, как Панси поднялась, начала одеваться, взяла сумку и Мантию Невидимку, а потом скрылась за дверью.

На следующее утро Поттер заставил себя не дрогнуть и не обернуться, когда черный филин принес небольшой сверток с прозрачной тканью за завтраком.

В тот день, на уроке Заклинаний, он написал Гермионе первое за время ее отъезда письмо, затем сел на Зельях рядом с Роном.

* * *

В субботу Гарри встал явно не с той ноги, он опять начал пить зелье Сна Без Сновидений.

Утренняя тренировка гриффиндорцев закончилась провалом — Лаванда появилась на поле, что заставило не только Лейстрендж сбиться, но и — к всеобщему удивлению — Рона.

— Лаванда, — Гарри спустился с метлы и подошел к девушке, — тебе лучше уйти с поля, ты мешаешь тренировке...

— Брось, Поттер, — Браун начала разглядывать свой маникюр, — ты ведь знаешь, зачем я здесь. Ты прекрасно понимаешь, что я всего лишь хочу продолжить твое благое дело — очистить мир...

— Заткнись, — прошипел Поттер и посмотрел в глаза однокурснице, — то, что она убила твою мать, не означает, что ее тоже нужно отправить на тот свет!

— Ты пригрел у себя на груди змею, Гарри Поттер, — Лаванда улыбнулась фальшивой улыбкой.

— Браун, я знаю об этой войне многим больше тебя. Я лишился всех, но виню только одного человека, потому что именно он отдавал приказы. А ты, Лаванда, все такая же глупая. — Процедил Герой с каменным лицом.

— Они все его слуги, Поттер! Разуй глаза и перестань защищать их! — Браун взмахнула руками, — И Паркинсон твоя ничуть не лучше!

— Что ты сказала? — Поттер сжал волшебную палочку. — Повтори еще раз...

— Я сказала, что меня ничто и никто не остановит, — гордо вздернула подбородок гриффиндорка, — даже ты!

— Я не собираюсь тебя останавливать, — Гарри сделал шаг назад, — ты можешь начать дуэль прямо сейчас, только знай, Браун, что при малейшем твоем лишнем движении, я вылью на тебя столько грязи, что ты ввек не отмоешься.

Национальный Герой пошел к своей команде.

— Я согласна! — Крикнула Браун.

Гарри усмехнулся и приблизился к Катарине.

— Я не могу противостоять, — он сокрушенно покачал головой и посмотрел на Лейстрендж.

— Ничего страшного, — Катарина протянула ему свою метлу. — Я ведь тоже кое-что умею.

Поттер попытался ободряюще улыбнуться и произнес:

— Я буду секундантом Катарины. Браун, выбирай себе.

— Дин Томас, — Лаванда даже не сомневалась.

Остальная команда поднялась на трибуны, а Дин установил защитный барьер. Теперь внутри не было слышно никаких внешних звуков.

— До смерти не доводим, — хмуро произнес Гарри. — Удар за вызвавшим.

Лав хищно усмехнулась, Дин и Гарри отошли к краям поля, и девушка произнесла первое заклинание.

«Всем привет!

Если вы были свидетелем Последней Битвы, если вы стояли на одной из сторон, если вы принимали участие в ней, вы меня точно поймете, потому что сегодня днем произошла еще одна Битва. Это именно то, чего мы все так ждали. Развязка долгой борьбы факультетов. Но самое интересное в том, что это было дуэль между представительницами одного факультета — Старостой Девочек и убийцей ее матери. Казалось бы, гормоны, да и с кем не бывает, но в этот же раз все было серьезно и настолько, что вы и представить себе не можете.

По сути, все это является нашей общей и давней игрой, в которую, несмотря на возраст играть становится все более интересно и захватывающе — ставки растут с каждым днем.

Суть игры до сих пор до конца неизвестна — все меняется с каждым новым днем. Пока мы можем только следить или принимать участия — в зависимости от того, кем мы являемся. Главные Игроки — уже избранные, они вроде бы все достойны Победы, но никто из них еще не знает, что Победителей здесь не будет — все будут побеждены.

Но подвести итог этой Битвы мы уже можем. Староста Девочек выиграла одну дуэль, но далеко не войну.

По данным моего источника, секундантом Лейстрендж был сам Гарри Поттер, а вот Браун ограничилась Томасом.

Все начинает принимать неожиданный поворот: послезавтра будет назначен постоянный Министр Магии нашей страны, первым в списке претендентом значится Джонатан Райлли, вроде бы ничего необычного, НО... Джонатан Райлли — последний муж ныне покойной Хельги Браун — матери Лаванды. Конечно, он не станет отвечать за поведение нашей Лав-Лав, ведь та уже совершеннолетняя и прочее.

Сейчас счет игры 1:0 в пользу Гриффиндора. Простите, слизеринцы, но пока вы в пролете.

Браун, несмотря ни на какие связи, ты не выиграешь. Что бы ты ни сделала, все будут помнить, кто ты на самом деле. У тебя никогда не было настоящих друзей, но вот у Лейстрендж они имеются, поэтому, бойся, Лав-Лав, ибо нет ничего страшнее Паркинсон и Гринграсс в поисках доброго дела.

Честно говоря, мы неправильно ведем счет этой игры — больше нет факультета Гриффиндор, есть те, кто поддерживает Браун и те, кто этого не делает. Гриффиндорцы, пришло время выбирать, на чьей вы стороне? Можете ли вы простить?

Дорогой Гарри, как бы ты ни хотел не влезать во все это, тебе все равно придется, ибо следующий ход за тобой, как за главой тех, кто смог простить. Что ты думаешь обо всем этом? Готов ли ты ввязаться в эту игру по-настоящему? Принимаешь мои правила? Или, расставшись с Паркинсон, ты изменишь свое решение?

Даф, Панс, вы возвращаетесь? Приступайте к своим обязанностям, хотя, вам и не нужны были мои слова — вы и сами все отлично поняли.

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница»

— Это не то заклинание, которое ты имела право использовать! — Поттер приблизился к девушке, что сидела с видом победительницы в его любимом кресле.

— Ну, ты даешь, Гарри, — Лаванда закинула ногу на ногу, — мне никто не в праве запретить что-то делать... тем более, ты для меня не указ.

— Конечно, Лав, о чем разговор, — Гарри оперся о подлокотники ее кресла и посмотрел прямо в глаза однокурснице. — Я ведь никто в этом мире. Я ничего не сделал.

— Не стоит так переживать за эту шавку, — Лаванда скривилась.

— Власть меняет, не правда ли, Лав? На шестом курсе ты вешалась на моего друга и пыталась подобраться ко мне. Не спрашивай, откуда я это знаю, у меня свои источники. Благо тогда у меня была Джинни, а вот теперь нет никого. Теперь уже из-за тебя. У нас с тобой личные счеты, Браун, не думай, что я забуду.

Гарри оттолкнулся и рывком выпрямился.

— Это заклинание изобрел Северус Снейп. Человек, настолько любивший мою мать и преданный этой любви, что никто из вас и представить не может. Он погиб как Герой, коим он и был всегда, но мы же видели в нем только ничтожество и ненавистного преподавателя зельеварения. Знаете, именно по моей просьбе его портрет сейчас висит в кабинете Директора. И я никогда не позволю обидеть человека, для которого он варил Ликантропное зелье. Для меня неважно, с какого факультета человек, мне все равно, что вы сейчас думаете обо мне, но я запрещаю вам даже косо смотреть в сторону Катарины.

— Никак любовь, Поттер? А Паркинсон знает? — Дин Томас поднялся и скрестил руки на груди.

— Наши отношения вас не касаются, — Гарри усмехнулся.

— Ты играешь за слизеринцев! — Лаванда встала рядом с Дином и с вызовом посмотрела на Поттера, — сначала Паркинсон, теперь рассуждения о Снейпе, помощь в оправдании многих Пожирателей... может быть, ты и есть новый Темный Лорд?

— Я все еще народный Герой, у меня никто не отнимет Орден Мерлина Первой Степени, Лаванда, и знаешь, тебе стоит меня бояться, потому что я вынашивал мысль об убийстве человека более шести лет и все-таки сделал это.

— Ты — всего лишь марионетка.

Гарри расхохотался:

— Ты думаешь, что я ничего не знаю о твоих играх, Лав? Мне это море по колено, а вот ты и захлебнуться можешь, если тебя столкнут с парапета...

— Поттер, это угроза? — вместо Лаванды спросил Томас.

— Дин, влюбленность в твоем случае только мешает. Я далеко не идиот, как вы все здесь думали, Гарри Поттер тоже кое-что умеет.

Где-то сзади раздались хлопки аплодисментов. Гарри обернулся и увидел Парвати Патил. Девушка стояла около камина и пристально смотрела на Лаванду.

— Знаешь, Лав, я все-таки на стороне Гарри, потому что он уже однажды победил.

Лаванда прищурилась и оценивающим взглядом окинула лучшую подругу, к слову, уже бывшую.

— Отлично, вы сами напросились, — Лаванда вышла из гостиной, гордо подняв голову.

Гарри сел в свое любимое кресло и закрыл глаза. Он не хотел думать о том, что уже сделал и что еще предстоит совершить, но уже сейчас в его голове сформировывался небольшой план. У него всего одна попытка, чтобы убедить ее, но оно того стоит.

«Покажи мне свой мир, Панси Паркинсон» — он улыбнулся.

* * *

Поттер медленно шел по коридору в сторону подземелий Слизерина, как вдруг на него налетело нечто с черными волосами. Гарри уже обрадовался, что это Панси, как вдруг.

— Парвати?

— Ой, Гарри, прости, пожалуйста, — девушка оторвалась от его мантии и стала судорожно поправлять бардовые лацканы.

Поттер отдернул руки однокурсницы и с удивлением посмотрел на нее. Патил явно нервничала.

— Гарри, ты не мог бы помочь мне?

Герой еле смог сдержать рвущийся наружу стон мертвеца.

— Что случилось? — с кислым видом спросил юноша.

— Мненужнопопастьвкомандупоквиддичу! — протараторила Парвати и выжидательно взглянула на Капитана гриффиндорцев.

— Что, прости?

— Я хочу играть в квиддич, — Патил покраснела и опустила глаза в пол.

— Ты прекрасно понимаешь, что все места заняты, Парв. Я не могу ничего сделать.

— Я могла бы стать ловцом! У меня ведь отличная реакция... — не отступала девушка.

— Если я и уйду, то у меня есть кандидат на эту должность. И это не Джинни. — поспешно добавил парень.

— Брось, Гарри, — девушка заметно оживилась, — неужто ты думаешь, что Панси это нужно? Она все равно не вернется к тебе.

Поттер прищурился — дело принимало новый оборот.

— И что? Какое мне дело до Паркинсон? Ее брат отлично играет, я это сам видел несколько раз...

— Гарри, всего одна игра, ну пожалуйста! Я так хочу отомстить Лаванде! Ты знаешь, она всегда говорила, что мне не попасть в команду именно поэтому я и не пробовалась никогда! Пожалуйста...

Поттер основательно задумался. Парвати, всегда бегающая, поджав хвост, за подругой мечтала отомстить. С одной стороны это правильно. Как сказала бы Панси — «не лишено абсолютного смысла». Правда, говорила Паркинсон так очень редко, только в моменты крайней задумчивости. Но что-то здесь было не так, и маниакальная паранойя Гарри не давала ему поверить, что Парвати могла вот так запросто выложить ему это.

— Вместо Дина Томаса. Сегодня будет тренировка, не опаздывай.

И Поттер зашагал дальше. Он не заметил, как его однокурсница торжествующе улыбнулась.

* * *

— Что? Ты с ума сошел, Поттер! — выкрикнула Паркинсон и закинула в шкаф мантию.

— Я не думаю, что достать компромат на Браун или ее отца будет трудной задачей для тебя... — Гарри передал слизеринке пару обуви, лежащую рядом. Он старался выглядеть отвлеченным, но просто не мог — он впервые в жизни сам изъявил желание поучаствовать в этой игре.

— Поттер, я не хочу ввязывать тебя, потому что это только мои пробле...

— Мерлин, Панси, прекрати. — Гарри закатил глаза. — Мне это нужно не меньше, чем тебе. Райлли может ослабить мое влияние, а мне это совершенно не нужно. Я еще собираюсь поставить «Всевозможные Волшебные Вредилки» на ноги и развить добротную сеть, а он будет только путаться под ногами.

— Семейный бизнес начинаешь? — не без разочарования спросила Панси и отвернулась к шкафу.

— Не семейный. — Коротко ответил Поттер, а затем мягко добавил. — Брось, ты отлично понимаешь, что я не собираюсь связывать себя родственными связями с Уизли.

— И что? Я должна прыгать до сводов Большого Зала от этого известия? — презрительно фыркнула Панси, но голос ее звучал уже более заинтересованно — дело пошло.

Паркинсон подошла к Поттеру и взяла рубашку, находившуюся аккурат рядом с рукой гриффиндорца.

— А что я получу взамен? — она прищурилась и скользнула по руке юноши.

— А что ты хочешь? — Гарри затаил дыхание — самая важная часть сделки со слизеринкой.

— Мой дедушка будет крайне рад, если узнает, что его внучка образумилась и начала думать головой...

— И?..

— Не тупи, Поттер, — Панси выпрямилась и сделала шаг назад. — Мне всего лишь нужно пойти именно с тобой на этот прием. По-дружески.

— Без проблем, — пожал плечами гриффиндорец. — С тебя компромат на Браун и Райлли.

— О чем разговор. Мы с Малфоем и Дафной справимся. Ах, да, кстати, удостоверься, что для них тоже имеются приглашения.

Паркинсон вернулась к разбору шкафа, дав понять, что разговор окончен. Гарри встал и уже подошел к двери, как слизеринка вновь обратилась к нему.

— Завтра пришлю тебе галстук-бабочку, только попробуй надеть не ее.

Гарри усмехнулся и вышел.

Вылезшая из-под высокой кровати Дафна Гринграсс выпуталась из слоя пыли и громко, неаристократично чихнула.

— Мерлин, Паркинсон, зачем ты от него ушла? — Гринграсс посмотрела на подругу. — Вы же с ума сходите друг без друга, только признаться боитесь!

— Даф, когда ты спустилась с небес на землю и заметила это? Ты не была к нему так настроена, когда мы были вместе. Кажется, тогда тебе это даже не нравилось. Он ведь полукровка, если не ошибаюсь.

— Его состояние с лихвой покрывает то, что его мать была грязнокровной, — фыркнула Гринграсс.

— Дафна, прекрати! Я не хочу обо всем этом говорить. Завтра я покаюсь перед своим дедом, добьюсь его расположения и дело в шляпе, а Поттер получит то, что хотел.

— Па-а-а-а-а-аркинсон, — Дафна лукаво улыбнулась и подмигнула подруге, — никогда не думала, что мне придется устраивать еще и твою личную жизнь.

— Умерь свой пыл, — холодно отозвалась охотница команды Слизерина по квиддичу. — Лучше извести Малфоя, что намереваешься пойти с ним на данный прием, если, конечно, Грейнджер еще не сделала этого.

— Кто-кто, а вот мы с Малфоем точно пойдем как друзья, в отличие от некоторых.

На несколько минут воцарилось молчание, а потом Панси посмотрела на Дафну, мнущуюся с ноги на ногу.

— Блейз тебе не писал?

— Ни строчки, — глухо обронила блондинка и уселась с ногами на кровать, — мне кажется, что он боится выглядеть слабым в моих глазах.

— Ты делаешь его именно таким, Дафна. Заставляешь его понимать, что он не каменная глыба. В глубине души он очень боится остаться один, что его кто-то покинет. И он не готов сказать тебе правду, потому что тогда ты сразу отвернешься от него.

— О чем ты? — Дафна с интересом и неподдельной тревогой посмотрела на Панси, которая теперь сидела перед шкафом.

— Я не могу тебе этого сказать. Я дала обещание Блейзу, что никогда и никому не раскрою этой тайны. Мне жаль, Дафна. Ты ведь хорошо помнишь то время, когда мы были совсем детьми. Нас было трое. Драко, я и ты. Помнишь?

— Конечно, я помню, что... стоп, куда ты клонишь? Блейза не было в нашей компании лет до пяти.

— Твое первое воспоминание с ним связанное? — Панси сосредоточенно смотрела на подругу.

— Когда Забини приехали из путешествия в Италию. Мама открыто возмущалась, почему они не показывались шесть лет в Англии и умолчали о Блейзе.

Дафна сидела на кровати, обхватив себя руками, и кусала губу. Она чувствовала себя беспомощной.

— Мерлин... я все время твердила ему, как же хорошо, что он чистокровный, ведь мои родители очень придирчивы...

Дафна закрыла лицо руками. Она не плакала, просто сидела и не могла поверить.

Панси присела рядом с подругой и обняла ее за плечи.

— Я не могла тебе сказать, прости. И он не мог. Он слишком зависим от тебя, чтобы сказать тебе правду. Он думает, что ты любишь богатство его родителей, что если что-то случится, ты навсегда его покинешь, так же как и его мать когда-то ушла. Он ненавидит ее, хотя и не знает. Он сам сказал мне это только летом. Драко догадывался, ведь общался с ним немного теснее, чем мы. Поверь, Дафна, он думал, что сдержится, сможет общаться с тобой как с подругой, но он не смог и поэтому уехал. Он боится разочарования с твоей стороны.

Дафна всхлипнула и уткнулась в плечо Паркинсон. Панси ободряюще улыбнулась, хотя блондинка и не могла этого видеть.

— А Поттер тоже боится остаться один? — вдруг спросила Дафна.

Девушка задумалась. Да, наверное, Гарри Поттер тоже боялся одиночества. Больше всех них вместе взятых. Одиночества, которое Панси ему вновь обеспечила, сначала ввязав его в очередную войну, а потом выкинув, как ненужную вещицу. Паркинсон очень остро почувствовала угрызения совести.

— У него есть друзья, — попыталась выкрутиться Панси.

— Конечно, — фыркнула Даф и отстранилась. — Надо поговорить с Малфоем — он поможет. Поттер получит то, что ему нужно. Сдается мне, что нужно это не только ему. Кажется, Гриффиндор и правда делится, как и сказала Сплетница.

«Завтра, — подумала Панси, — один день и он на секунду будет снова рядом, чтобы потом опять исчезнуть и раствориться. Мерлин, о чем я думаю? Ничего не будет так, как прежде, потому что я — еще один человек, оставивший его, притом без веской причины...»

Паркинсон заставила себя отбросить все лишние мысли — пришло время игры. Ход за ней.

18.07-3.08.2011