У каждого Темного Лорда... (джен)

Я сажусь прямо на ступеньку лестницы и ненадолго прикрываю глаза. Надо успокоить Джинни, прямо сейчас. Надо снять заклинание с Риты. Нестерпимо хочется вымыть руки. Но я занят наименее важным делом из списка дел: пытаюсь вспомнить, слышал ли я хоть раз в жизни заклинание для возвращения анимагу человеческой формы. Ремус и Сириус при мне превратили Хвоста из крысы в человека, когда я был на третьем курсе. Вдвоем, в две палочки. Я прямо вижу это. Вот они договариваются «на счет три», наводят на него палочки, и один, и другой... вот Питер превращается. Что они при этом говорили? Говорили ли они что-то вообще?

«Мистер Поттер, у Вас нет других проблем?» — раздраженно вопрошает в голове голос профессора Снейпа, и я на этот раз точно знаю, что никакой загробной мистики тут нет, это просто мое воображение. Ругань Снейпа так здорово отрезвляет, о да.

У меня есть другие проблемы. И даже не проблемы, а просто обязанности. Джинни. Рита. Вымыть руки. Открой наконец глаза, придурок!

Я открываю глаза и вижу, что ничего не изменилось. Рита стоит все в той же позе (что неудивительно, под Империо-то), Джинни тоже как стояла, так и стоит, и лицо у нее практически невозмутимое и спокойное, я бы даже поверил, если бы подбородок не дрожал так подозрительно. Сгребаю ее немедленно в охапку — с этого надо было начинать! Очень вовремя, потому что ее тут же прорывает:

— От Василиска спас... из больницы вытащил... даже от Риты и то спас! Гарри, ты мой герой! Гарри, это у тебя хобби такое — спасать меня из лап монстров, да? Или это просто такая судьба? — Джинни разражается истеричным смехом, хохочет так, что воздуха не хватает, что задыхается, что слезы на глазах выступают, а потом вдруг оказывается, что она уже не смеется, а плачет навзрыд, уткнувшись в мое плечо, а я старательно обнимаю ее и нашептываю какой-то бред, а что тут умного-то скажешь, ну тише, тише, все живы, все целы, ты здесь, и я здесь, я всегда буду рядом, честное слово, ну что ж за начало вечера, зашибись просто, разве так можно, испугалась, да, я тоже знаешь как испугался, все будет хорошо, и с Ритой мы разберемся, все будет хорошо, и у нас, и вообще, вот увидишь, я же Гарри Поттер, Гарри Поттер, говорят, герой, правда, преступник немножко, но тебя же это не смущает, правда, ну вот видишь как славно получается, и вовсе ты меня не залила слезами, и ничего не страшная, не говори глупости, ты всегда красивая, самая лучшая, никому не дам обижать, непростительными швыряться буду, видишь я же могу, я тот еще злодей, под замок запру, если надо будет, ну хорошо, не буду под замок, а то ты же и Летучемышиным сглазом можешь, и давно пора меня сглазом, я же ужас какой бред несу, а ты терпишь, и хорошо, что смешно, но чего смешного в глупом Гарри Поттере, как ты хорошо улыбаешься, вот так и улыбайся, и все будет хорошо, я обещаю, обещаю, обещаю...

— Успокоительное, — произносит за пределом видимости твердый голос Гермионы, мне под нос суют флакон, я пью, не задумываясь почти, Гермиона может усыпить против воли или еще что-нибудь такое выкинуть, но я верю, что она понимает, когда это уместно, она вообще дружит с уместностью, она...

Отпускает.

Отпустило.

— Спасибо большое, — искренне говорю я.

— Да, спасибо, — поддакивает Джинни. — Я бы, правда, и так успокоилась, Гарри молодец у нас, но кто бы потом его успокоил? — Она не спеша допивает остатки своей порции зелья, задумывается. — Это экспериментальное, что ли?

— А ты у нас эксперт по успокоительным? — подозрительно прищуривается Гермиона.

— А то! Со второго курса еще, — гордо отвечает Джинни. — Правда, не пила уже давно ничего, но тогда у меня столько разных курсов было, что я вкусы всех основных составов до сих пор помню.

— А действие на организм тоже? — оживляется Гермиона. Что-то их куда-то не туда заносит.

— Стоп. Давайте вы это потом обсудите. У нас еще порция есть? Вот для нее, — я показываю на Риту. Не держать же ее под Империо, в конце концов! Успокоиться и поговорить, вот что нам всем нужно.

— Есть, — отзывается Джордж. — Я как раз за ней ходил. Мы услышали-то только вас двоих, вот и взяли только две порции, так что пришлось смотаться туда-обратно.

— Что, мы так голосили? — изумляется Джинни.

— Ну, не прям уж так, — отвечает Гермиона, — вон, даже из гостиной не вышел никто. Просто мы как раз поднимались из лаборатории, ну и услышали. Метнулись за успокоительным. Выходим, а вас тут трое. Гарри, это то, что я думаю?

Опять нестерпимо зудят руки, да что ж такое-то. Вымыть, немедленно вымыть.

— Да, это Империо. Она собралась вылететь в форточку, а я, придурок, не вспомнил заклинание для насильственного превращения анимагов.

— Конечно, не вспомнил, откуда бы, — кивает Гермиона. — Оно же почти всегда невербально используется, ты его, небось, и не слышал никогда. Я тебе покажу потом.

— Ты забыл еще упомянуть незначительную деталь, — вклинивается Джинни. — Эта чудесная женщина чуть меня не убила.

И замолкает.

— Сестренка, я тебя люблю и ценю, но сам убью сейчас. Рассказывай давай, — не выдерживает Джордж.

— Да нечего рассказывать. С лестницы меня толкнула. Хорошо, что Гарри вошел и поймал, а то неизвестно бы, как именно я приземлилась бы.

— Откуда, говоришь, толкнула-то? — деловито уточняет Джордж.

— Да вот прямо сверху, мы туда только вышли.

— Ну, ты драматизируешь, сестренка. Может, и не убила бы. Предлагаю проверить на ней же. Сбросим оттуда и посмотрим, что получится, — говорит Джордж. Ой, не нравится мне его лицо. Не нравится.

— Никаких экспериментов, пожалуйста, — говорю я. С десяток секунд мы с Джорджем играем в гляделки, и он все-таки уступает.

— Ладно, но это только потому, что у нас скоро основа дозреет, все равно нет времени на достаточно полное исследование.

— Ну, теперь хотя бы понятно, что вас так проняло, — заключает Гермиона. — А то как-то не верилось, что вас так впечатлило использование Империо.

— Вообще-то, впечатлило, — признаюсь я. — Так и тянет руки вымыть. Сам удивляюсь: вроде бы и Империо уже опробовал, и даже Круцио одно потянул... не то чтобы я этим горжусь, совсем наоборот, но тогда я почему-то так не реагировал.

— Оно понятно, тогда ты воевал, когда всему миру опасность грозит, тут уже немного не до таких переживаний, а сейчас, вроде бы, поспокойнее, вот ты и стал реагировать... ну, так, как и должен был бы, наверное, — нет, все-таки ужас, какая она умная. Всегда-то ей все понятно. А делать-то мне что?! — А руки ты все-таки вымой. Говорят, вода может забрать остаточную магию от заклинания. Не уверена, что это в полной мере сработает с непростительным, но почему бы не попробовать. И скажи ты уже Рите, чтобы выпила успокоительное! Она же только тебя сейчас будет слушать.

— Рита, выпейте это, — говорю я, не сомневаясь, что «это» окажется у нее в руках и без моего участия, и иду наконец-то мыть руки. Как же мерзко, а. Если бы так же мерзко было в мае, я бы еще десять раз подумал, стоит ли жизнь Риты того, чтобы в это вляпаться.

«Да ну? — вкрадчиво интересуется внутренний голос с интонациями профессора Снейпа. — А что, у Вас были другие варианты, мистер Поттер? Может быть, вы давно поняли пользу эрудиции и самообразования и умеете применять специализированное заклинание для анимагов? Или, может быть, вы думаете, что если бы мисс Скитер погибла бы при доблестной попытке покинуть дом, вам не захотелось бы вымыть руки?»

«Вот вымыть руки — точно не захотелось бы. Разве что сразу убиться», — уверенно отвечаю я, стараясь не думать о том, кто обычно разговаривает с голосами в голове. Про себя отвечаю. Мысленно. Это как-то успокаивает.

«Вам смертей мало, захотелось добавки?» — театрально удивляется воображаемый Снейп.

«Ну, может, я там, например, Вас увижу еще разок, а вы мне расскажете, что делать».

«Для этого вам как раз со мной видеться не нужно, вы и так прекрасно помните: Амбридж и Ранкорн должны как минимум болеть и не мешаться, Амелия Боунс должна вернуться в мир живых, а Малфой не должен сидеть в Азкабане. Что непонятного? И вымойте руки наконец».

Горячая вода почти обжигает. Я терплю сколько могу, а когда вынимаю руки из воды, то понимаю, что зуд наконец-то прекратился. Не то чтобы я вовсе не чувствую последствия примененного заклинания (и мутит слегка, и на душе вот такого размера камешек лежит), но с этим хотя бы можно жить. Хотя хотелось бы без этого.

«А это совесть, мистер Поттер, она у вас все-таки есть, мои поздравления».

«Какая совесть? Я ей жизнь спас, между прочим!» — возмущаюсь я, хотя как можно возмущаться собственным мыслям?

«Спасли. Вам напомнить, какой ценой?»

«И почему с гоблинами и Пожирателями это было настолько проще?»

«Мисс Грейнджер вам уже все достаточно внятно объяснила. Могу предложить другую версию: просто вы гнусный шовинист, не считающий врагов и гоблинов людьми».

«Не согласен! Врагов — не считаю, конечно, зато гоблинов — вполне!»

«Не пытайтесь шутить нынче вечером, Поттер, получается жалко».

А то я сам не знаю. Какие уж тут шутки, когда у меня все еще Империо с Риты Скитер не снято.

Вот кстати, да, пора перестать уже прятаться в ванной и пойти разобраться с этим.

У лестницы смена действующих лиц. Джинни все еще здесь, сидит на ступеньках. Риту посадили туда же. Джордж куда-то испарился, а вместо него рядом с Гермионой стоит Рон.

— Вот, решили выйти посмотреть, что тут за шум у лестницы...

— Что, весь дом уже в курсе?

— Почти. Но все решили, что лучше пока разойтись. Если тебе понадобится силовая поддержка, ты их ведь позовешь, а просто так рядом болтаться вроде как незачем.

— Ладно. Рита, пройдите на кухню, — командую я. Спохватываюсь и добавляю: пожалуйста.

Она бы и так пошла, конечно, но это-то и гнусно. Не хочу входить во вкус и раздавать приказы.

— Кто-нибудь пойдет со мной вести с ней беседы?

— Я пас, — говорит Джинни. — Пойду в гостиную. Ты меня позови, как закончите, я тебе ужин подогрею.

— Да ладно, что ты, можешь не...

— Нет уж. Просто позови, как все закончится.

— Хорошо, позову, конечно.

Мы с Роном и Гермионой проходим на кухню, и я снимаю с Риты Империо. Камень на сердце становится ощутимо меньшего размера.

— У вас нет ни чести, ни совести, мистер Поттер, — говорит мне Скитер. Кто бы говорил, между прочим.

— А чего нет у вас, мисс Скитер? Инстинкта самосохранения? Терпения? Мозгов? Давайте поговорим об этом.