Иллюзия свободы (гет)

От убеждения в том, что это необходимо, они переходят к убеждению в том, что это возможно. Н. Винер

— Поторапливайтесь, всё должно быть готово! Быстрее! — донеслись выкрики словно издалека.

«Торопиться? Куда? Быстрее... Я спешу? Быстрее... Мне было нужно...» — Гермиона попыталась встать, но ей не удалось даже пошевелиться.

Каждая новая мысль давалась с трудом и не только потому, что разум отяжелел подобно огромной ледяной глыбе, но и из-за нарастающего ощущения боли, которое резко усилилось при попытке очнуться.

«Как больно... каждая клеточка... и тяжело... проспать урок раз в жизни...»

Мрак снова попытался окутать сознание, но отдаться в блаженное забытье не дал рык, раздавшийся рядом. Он прозвучал как взрыв в затуманенном сознании и не был похож ни на что ранее услышанное. От этого звука она почувствовала, как душа словно холодеет, а страх так сильно окутал её, что стало больно в груди и тяжело дышать.

— Нашей госпоже не терпится приступить к ритуалу...

Гермиона с трудом разбирала услышанные слова. Они звучали нечетко, словно сквозь толщу воды, а сознание вообще отказывалось работать и распознавать речь и окружающие звуки. Несмотря на это, появившийся страх подстегивал, побуждая через силу повторить попытку очнуться.

Боль никуда не ушла и вперемешку с ощущением смертельной усталости сделала конечности такими тяжелыми, что Гермиона с трудом пошевелила пальцами рук, а уж о том, чтобы встать, не могло быть и речи. Веки будто кто-то накачал свинцом, и, казалось, их невозможно разлепить.

«Ну же... давай... нужно попытаться прийти в себя...»

Приложив все свои усилия, ей удалось, моргнув, приоткрыть глаза. Она ухватила полоску света, резанувшую по глазам и отдавшуюся сильной болью в затылке. Ощущения были, словно кто-то ткнул чем-то острым в голову. Застонав, она снова зажмурилась, не то от неприятных ощущений, не то, спасаясь от яркого света, и инстинктивно потянулась к ноющему затылку.

Казалось, прошла вечность, когда ей это наконец удалось. Вместо привычного объема волос рука нащупала что-то липкое и влажное.

«Что это? — еще больше испугалась Гермиона. — Где я? Что происходит?».

Поток вопросов и мыслей закружился, накрыв с ошеломляющей силой, так что её замутило. Но не успела она прийти в себя, как практически над ней раздался резкий женский голос.

— О, вижу, наша дорогая гостья очнулась! — голос ярко выражал злость и торжество. — Что же вы такие нерадивые, нерасторопные слуги. Девица никак не может прийти в себя, вся изнежилась, извелась. Негоже знатной даме валяться у нас в ногах. Да и одеяния свои дорогие испачкала бедняжка, пока к нам добиралась. Окажите подобающий прием и гостеприимство нашей гостье, — последние слова женщина словно выплюнула, произнеся с особенной силой и ненавистью.

Гермиона попыталась пошевелиться и привстать, но не успела она и глазом моргнуть, как почувствовала обрушившийся на неё поток ледяной воды.

Сердце учащенно забилось, грозя выскочить из груди. Вода забивалась в нос и рот, не давая возможности вздохнуть. Ошеломленная, чувствуя, что задыхается, она с трудом перевернулась на живот и закашлялась. Стоило это сделать, поток воды внезапно прекратился, и Гермиона снова попыталась встать. Она приоткрыла глаза и даже смогла приподняться на четвереньки, когда кто-то грубо подхватил её под мышки и резко рванул вверх.

Движения отдались резкой болью в теле так, что потемнело в глазах. Мышцы не слушались, а в голову навязчиво приходило сравнение со Страшилой, о котором она читала в детстве, — стоило ему угодить в воду, как его тело тяжелело и лишалось возможности передвижений, от чего он становился жалким и беспомощным.

«Только ему вряд ли было так же больно. Нужно сосредоточиться... только не сейчас», — Гермиона боролась изо всех сил, чтобы не отключиться и сообразить, куда её угораздило и как из этого выпутаться.

Понурив голову, она почти висела на руках держащих её людей, что защитило её от окружавших ярких лучей света. Схватившие её оказались волшебниками. Она смогла разглядеть подолы черных мантий, ободранные, грязные и некогда начищенные, а теперь покрытые кусками грязи, лакированные туфли. Видимо, их вид давно не волновал своих владельцев, и этот факт не придавал энтузиазма пленнице.

Пол представлял собой утоптанную землю, с торчащими то там, то здесь камнями разных размеров.

«Может, я в каком-то подземелье... Нужно вспомнить... Я была... Станция метро... Может меня сюда притащили... но волшебники... значит, я могу быть где угодно... А если это Пожиратели, то скоро я...»

Времени на размышления ей не дали, женщина вновь заговорила, и Гермиона направила свои силы на то, чтобы понять, чего она от неё хочет. Решимости прибавилось, особенно когда девушка подумала о Гарри, о том, что от её выдержки будет зависеть его безопасность.

— Какие мы нежные и хрупкие, как и подобает юной деве... — женщина почему-то замолкла, и Гермиона попыталась изменить свое положение, чтобы удалось разглядеть похитительницу. Но это сделать было практически невозможно, её держали в неудобной позе, при которой она не способна была занять более устойчивое положение. При других обстоятельствах её попытки выглядели бы комично, но сейчас каждое доказательство беспомощности прибавляло отчаяния.

— Веди себя как подобает знатной даме! — внезапный дикий крик заставил сердце сделать кульбит. — Ты разочаровываешь меня! Поднимите ей голову, я хочу, чтобы она смотрела на меня, когда я с ней разговариваю.

Гермиона почувствовала, как кто-то подошел к ней сзади и грубо обхватил её шею, заставил поднять голову вверх. Даже при желании Гермиона не смогла бы сопротивляться, а руки, исполняющие приказ, действовали с таким усердием, что она начала задыхаться.

— Ну-ну, ослабь свою хватку, а то наша гостья еще помрет раньше, чем я планировала. Будем гостеприимны и дождемся кульминации нашего торжества.

Почувствовав, что хватку ослабили, гриффиндорка повернулась на звук голоса и попыталась разглядеть его обладательницу. Первое, что она смогла разглядеть, — отблеск рыжих волос.

— Джинни... — с трудом прошептала Гермиона.

В ответ раздался надменный на повышенных тонах хохот.

— Видите, наша гостья начинает приходить в себя, может, ей стоит дать немного свободы?

«Рыжая» махнула рукой, и пленницу резко перестали держать, так что она еле удержалась на ногах. Пошатываясь, она всё же постаралась выпрямиться. Гермионе казалось, что она уже слышала этот голос. В памяти всплыла картина: она убегает от полиции.

«Туннель. Точно! Этот голос и за ним нападение... Эта женщина похитила меня! Но зачем? Пока и слова не упомянули о Гарри. И почему она меня так ненавидит? Как же трещит голова...»

Из-за этого мысли путались, и Гермионе стоило больших усилий не терять ход разворачивающихся событий, сосредотачиваясь на главной цели — возможности выпутаться из сложившейся ситуации. Палочка на мысленный призыв не отзывалась, и нужно было незаметно или в подходящий момент достать её из кобуры.

— Кто такая Джинни? Твоя прислужница? Она плохо справляется со своими обязанностями: посмотри, на кого ты похожа! Или это еще одна слишком много возомнившая о себе девица? Тогда она вскоре удостоится чести познать моё гостеприимство, которое я с особым усердием оказываю всем знатным дамам. Или я осчастливлю эту Джинни сегодня?

Грейнджер понимала, что не сможет аппарировать в таком состоянии. Но это была не единственная причина. Что-то мешающее явно присутствовало в этом месте... Она не перебивала разглагольствования женщины, стараясь незаметно разглядеть окружающую обстановку и найти возможности для побега. Пространство вокруг было погружено во мрак, лишь местами освещаясь горящими факелами, и по всему его периметру маячили неразборчивые тени людей. С одной стороны «пещера», как нарекла её Гермиона, была более освещена и не так загромождена хламом, которого вокруг оказалось немало. Там даже было что-то наподобие палатки, в которой она с друзьями была на чемпионате мира по квиддичу. С другой стороны возвышалось строение очень похожее на алтарь. Сглотнув, Гермиона постаралась отогнать свои мысли о том, для чего его могли использовать. И только в дальнем конце пещеры она еле разглядела темную дыру, похожую на выход. Точной уверенности не было, но и других шансов она не видела.

Сама похитительница была одета в цветную тунику и плащ, заколотый брошью. Она была высокого роста, с длинными прямыми рыжими волосами. Особенно выделялось массивное золотое украшение, висевшее на шее.

Вид и поведение похитительницы очень удивлял. Было похоже на то, что она сбежала с какого-то исторического маскарада. Её речь была странной, как впрочем, и одежда, а на лице играло торжество, и глаза светились блеском, не предвещающим ничего хорошего.

Казалось, она совсем не смотрит на Гермиону. И гриффциндорка решила, что сейчас момент, когда можно воспользоваться своей единственной надеждой — волшебной палочкой, которая всё это время на мысленный призыв не отзывалась. Она стала незаметно тянуться рукой к кобуре.

— Зря стараешься, — резко перевела разговор женщина. Она посмотрела прямо на Гермиону, ехидно улыбаясь.

— Для тебя отсюда выхода нет, — она произнесла это так, что Гермиона осознала — её похитили не для того, чтобы требовать выкуп или что-то выпытать о Гарри, а чтобы убить. Стало безумно жутко осознавать, что она одна среди стольких врагов. Ведь никто не знает, что она здесь, а когда узнает, будет уже поздно. Поддавшись порыву, она решила рискнуть и ухватилась за кобуру, надеясь достать свою палочку.

Несмотря на ожидания, никто не стал её останавливать, а женщина расхохоталась еще пуще. И гриффиндорка поняла почему — палочки в кобуре не оказалось. Посмотрев на хохочущую женщину, Гермиона заметила, что та держала её палочку, демонстративно поигрывая ею в руках. Почему-то Гермиона не стала удивляться тому, как такое вообще возможно, ведь кобура была заговорена подчиняться только своему владельцу. Ей овладела какая-то непреодолимая апатия, и руки безвольно опустились сами собой. Слабость, которую она испытывала до этого, навалилась с удвоенной силой, так что стало тяжело стоять и она снова зашаталась.

«Неужели всё так и закончится? Неужели это конец? Но я не хочу умирать!»

— Я не хочу умирать... — прошептала она.

— Здесь никто не будет смотреть на то, чего ты желаешь! — со всей злостью и злорадностью выкрикнула женщина, всё же услышав слова Гермионы. — Кончилось то время, когда перед тобой бегали, исполняя все твои желания! Сегодня тебе предстоит узнать, что значит — лишиться всего! Что значит унижение! Твои воздыхатели не смогут тебе помочь, и не надейся — это место закрыто мною лично. Но они обязательно узнают о том, что справедливый суд настиг тебя, когда я вывешу на всеобщее обозрение твой изуродованный труп!

— Но за что?! — слова женщины убеждали в её безумии, и Гермиона испытала жгучую обиду от того, что погибнет вот так, задаром, не спасая своих близких, а от рук какой-то сумасшедшей. Ей отчаянно захотелось сделать хоть что-то для своего спасения. Сама не зная, что будет делать, она кинулась в сторону женщины, но тут же была схвачена и зажата, как в самом начале, с тем только отличием, что ей дали возможность стоять прямо и видеть эти безумные ненавидящие глаза.

— За что вы меня так ненавидите? Что я вам сделала? Вы меня с кем-то спутали, — пыталась вырваться Гермиона, предпринимая отчаянную попытку, достучаться до женщины. — Я впервые вас вижу! Всё это безумие!

Женщина действительно отреагировала, но не так, как хотелось. Она пришла в ярость и, в миг очутившись возле Грейнджер, отвесила ей внушительную пощечину. Хотя это было, скорее, похоже на сильный удар, способный свалить с ног. Не дав прийти в себя, женщина схватила Гермиону за горло и приподняла над землей.

— Да как ты смеешь так разговаривать со мной! Я — великая воительница Боудикка[1], преданная дочь своего народа! Безумны вы, кто посмели обесчестить моих дочерей, кто попытался меня и мой народ поставить на колени!

Вокруг женщины поднялся выброс стихийного волшебства, так что её волосы развевались, словно змеи на голове Горгоны. Заметив, что еще немного и она переборщит, Боудикка швырнула Гермиону наземь. Этот удар чуть было не заставил девушку окончательно отключиться. Перед глазами потемнело. Захрипев еще сильнее, она жадно глотала воздух, не имея возможности вздохнуть.

— Ну, помогите ей, а то она всё же окочурится раньше времени, — велела Боудикка своим слугам.

Гриффиндорка почувствовала, как к ней применили какое-то заклинание, после которого стало легче дышать.

Женщина к этому времени немного успокоилась и заговорила вкрадчивым голосом:

— Ты виновата уже одним своим существованием. Ты и подобные тебе, кто возомнил нас никем, кто посчитал, что с нами можно обращаться как с животными, словно для нас нет ничего святого! Тебя обрекла твоя жизнь, и сегодня ты узнаешь, насколько велик гнев дочери иценов!

— Это какая-то ошибка! — слабым голосом возразила Гермиона. — Я не знатного происхождения, — начиная понимать, кем считает себя безумная женщина, Гермиона постаралась убедить, что её приняли за другую. — Наоборот, меня вельможи презрительно называют грязнокровкой.

— Замолчи! — не дала ей договорить Боуддика. — Мне нет дела до ваших нынешних нравов, я видела, как суетились перед тобой твой воздыхатель и его слуга. Мир изменился, но не настолько, чтобы я врагов своих не узнавала, и, как ни назови, а ты ответишь за то, кем являешься!

Женщина, видимо, потеряла остатки своего терпения, потому что не стала сама приближаться к Гермионе, а отдала приказ, подняв пленницу, поставить на колени.

— Не пытайся сбить меня с толку, мерзкая тварь! Даже сейчас врешь и извиваешься, как змея. Я видела, как обращались с тобой! Мне всё равно, как называешь себя ты или другие. Немало девиц я на своем веку видала, и ни такие песни они пели мне. В этой эпохе тебя я первую такую повстречала, и кровь моя кипит от предвкушения, покарать тебя и чувство мести утолить!

Гермиона делала слабые попытки сопротивляться, встать с колен, но её слишком крепко держали. Она пыталась отрицать, молить о том, чтобы её услышали, но её тихий голос утопал в громкой тираде, властно произносимой женщиной.

— Не трать свои последние силы. Пора бы уже понять, что пришел твой час. Тебе никак не сбежать отсюда. Твоя палка у меня, но даже с ней ты бы не сбежала. После того, как я опоила тебя зельем, твоя судьба была решена. Или ты думала, что я, великая повелительница Боуддика, настолько глупа, что оставлю тебе шанс сбежать? Но хватит! Я утомлена беседой и жажду справедливости. — Вначале речи Боуддики Гермионе на миг показалось, что женщина приобретает свою человечность, но постепенно её глаза снова заполонял безумный блеск. — Лишь твоя кровь сможет смыть с тебя вину! Смирись и прими свою судьбу с честью! Виновна! Виновна в своих грехах и несешь грех своего народа! Виновна и цена твоей вины — смерть!

Боудикка уже впала в какое-то неистовство, которое передавалось её окружению. Некоторые из них невпопад, но громко повторяли слова «виновна» и «смерть». Почему-то пришли неуместные мысли о том, что, возможно, так же женщина настраивала свои войска перед сражением. Она еще не закончила свою страшную речь, когда Гермиону подхватили под руки и грубо поволокли к алтарю.

Мысли отчаянно сбивались, она не знала, откуда можно ожидать спасения. Чем ближе процессия приближалась к алтарю, так напугавшему Гермиону, тем сильнее ею овладевало отчаяние и сильное, жгучее желание жить. Сейчас она была готова проклинать свою объективность, свое умение трезво оценивать ситуацию — потому что безумно хотелось верить, что всё происходящее может прекратиться как дурной сон. Что она придумает выход.

До последнего сражаясь, она сопротивлялась, как могла. Но всё её попытки лишь сгодились для слабого трепыхания, в сильных руках, до боли сжавших её конечности. Силы покидали её, но боль никуда не девалась, а ощущалась еще отчетливее. Хотелось кричать, вопить, от боли и отчаяния. Но еще сохранившееся упрямство, гордость, заставляли её сдерживать даже стоны боли, ощущавшиеся при каждом ударе о камни. И вот процессия остановилась, и гриффиндорка смогла вблизи увидеть уже ставшее ненавистным место.

Алтарь был сложен из каменных блоков, наверху расположилась большая отполированная плита с вырезанными канавами по всему периметру. Когда взгляд зацепил расположенные в углах ремни, она, не выдержав, зажмурилась и почувствовала, как её поднимают вверх. Шум и крики достигли своего апогея и стихли в тот же миг, когда её тело коснулось алтаря.

Тишина поглотила всё пространство, но не принесла облегчения, а придавила еще сильнее. Темнота и тишина душили своей неизбежностью. Желание жизни, мысли о том, что так и не успелось, жгли изнутри. Не в силах выдерживать этот гнет, Гермиона решила встретить конец, глядя ему прямо в глаза.

Почему-то только когда она ясно осознала, что это конец, вместе со страхом пришло чувство отчужденности и смирения, словно это не её руки и ноги туго стягивали ремнями. Это состояние было шатким, готовым разлететься в пух и прах, стоило позволить себе подумать о том, как прекрасно жить. Или представить как это — тебя не станет — ни чувств, ни мыслей... Она старалась гнать эти мысли, сосредоточившись на своем достоинстве, единственном, что осталось ей сохранить. Гермиона сдержала стон боли и позволила себе лишь только поморщиться, когда особенно усердный слуга стянул ремень так, что он с силой впился в её кожу. Эта маленькая победа принесла душе слабое облегчение, и наполнило глаза мягким сиянием.

Но такое состояние пленницы не устраивало Боуддику, которая с жадностью упивалась эмоциями Гермионы. На этой стадии жертвы обычно молили о пощаде, своими мерзкими и бессмысленными воплями услаждая слух. Лишь в единичных случаях, на памяти воительницы, жертвы держались до конца, отравляя радость и заполняя сердце еще большей злобой и ненавистью. Боуддика слишком изголодалась, слишком долго ждала и не могла позволить отравить сегодняшнюю месть. Все должны понять, что её так и не удалось подавить. Её враги должны узнать, что она вернулась, чтобы завершить свою месть. И сегодняшняя пленница испьёт уготованную «чашу» до дна.

Боуддика подошла к Гермионе так, чтобы та могла отчетливо видеть украденную волшебную палочку. Как она и ожидала, этот поступок привлек внимание пленницы. И появившийся непокорный огонек в карих глазах дрогнул.

— Хочу обрадовать тебя, твоя палка будет моим трофеем. Она дорога тебе, не так ли? Ты так усердно прятала её в своем странном мешочке. Но этого было недостаточно, чтобы скрыть её от меня. — Говоря это, она водила концом палочки по своему лицу, словно лаская его. — Бессмысленная выдумка вашего времени, делающая вас зависимыми. Но я смогу по достоинству применить полученный трофей.

Взмахнув палочкой, она направила на пленницу незнакомое заклинание. Гермиона почувствовала одновременно во многих местах своего тела жгучую боль, какая бывает от мелких порезов. Но, зашипев, она могла сдержать свой вскрик. Стараясь как можно меньше извиваться, не показывать, как ей больно, Гермиона собрала все свои силы и посмотрела женщине прямо в глаза.

Судя по виду рыжеволосой, заклинание получилось не в полную мощь. А поступок пленницы привел её в еще большее бешенство. Она тяжело дышала и, казалось, была готова броситься на Гермиону с голыми руками, разодрав на части.

Вначале она ничего не предпринимала, продолжая гневно взирать на гриффиндорку. Но потом Боуддика, злобно ухмыльнувшись, достала небольшой мешочек и распылила из него какой-то неизвестный блестящий порошок над телом привязанной жертвы.

Стоило ему коснуться кожи, как он тут же, впитавшись, исчезал, а Гермиона ощутила, как её охватывает сильный жар, поглощающий разум и мысли, смешивающий образы и восприятия. Она все ещё понимала и чувствовала всё, что с ней происходит, но теряла контроль над собой.

— Ты чувствуешь, как твоя кровь начинает бурлить, как она быстро бежит по венам. Она жаждет пролиться, жаждет покинуть твое презренное тело...

Каждое слово женщины, как горящее клеймо, жгло мозг. Чем больше Гермиона старалась сдерживаться, тем больнее ей было. Она отвернулась от Боуддики, надеясь сосредоточиться на чем-то, что помогло бы ей вернуть контроль над собой. С другой стороны алтаря, раскачиваясь и монотонно повторяя одни и те же слова, стояли приспешники мучительницы, с одним из них она встретилась взглядом. Увиденное окончательно сломило её ослабевший разум. Если бы могла, то она непременно закричала. Быть может, она и вправду кричала, потому что ей казалось, что она слышит жуткий крик, и ощущала, как горло раздирает от боли.

Глаза, полностью заполненные бездонной чернотой, продолжали пожирать её. Глаза, лишенные личности, света, человечности, затягивали её в глубины тьмы и кошмаров. Гермиона не чувствовала, как из её собственных глаз текут слезы. Не понимала когда и что она кричит. Перед тем как полностью потеряться во тьме боли и жара, она подумала о Гарри.

«Что же я наделала, Гарри... прости...».

Она даже не заметила занесенного над ней серебряного кинжала...

* * *

— Рем!

От этого крика мужчина, до того погруженный в свои мысли, вздрогнул. Сердце защемило так же, если бы он услышал жалобное «Папа!» от перепуганного и надеющегося на помощь ребенка.

— Что случилось, Гарри?! — не выдержав, Люпин вскочил навстречу подростку.

— Её нет! Её нигде нет! Я проверял!

— Как нет? — растерялся мужчина, хотя и начинал понимать, что происходит.

— Я уже везде проверил, где бы она могла находиться. Проверил заклинанием, спросил Кикимера. Куда же она могла деться?!

Домовой эльф оказался тут же и старался, как только позволяла домовику его совесть, привлекать к себе внимание хозяина, к сожалению, сейчас очень невнимательного.

Гарри был очень взволнован и не мог здраво рассуждать. Люпин его понимал, но нужно было привести парня в чувства, иначе он может наломать дров.

— Гарри, в дом никто не мог проникнуть, ты же знаешь — фиделиус, — голос Ремуса был мягким и извиняющимся, словно это он нарушил обещание.

Поттер нахмурился. Он и сам, конечно, это понимал, да и такое развитие событий лучше одного из его безумных вариантов, где Гермиону похитили прямо из дома. Он неожиданно хлопнул себя по лбу.

— Точно, она это задумала, ещё когда была с нами за столом!

Еще через пару секунд он четко произнес: «Ассио, записка Гермионы».

Люпин удивился тому, что Гарри не стал кричать и злиться на подругу, а наоборот, подобрался и так быстро предпринял активные действия.

Как Гарри и ожидал, Гермиона не оставила его без объяснений. Читая записку своей девушки, он мрачнел всё сильнее. В одном месте не выдержал и прочитал сердито вслух: «Вы уже не сможете меня догнать, а я буду ждать вас на платформе, так что туда и перемещайтесь».

Чтение он завершил вердиктом — «Упрямица!» и резко передал записку мужчине, чтобы тот сам в этом убедился.

Чем дальше Рем продвигался в чтении, тем тяжелее ему было сосредоточиться. Он постоянно отвлекался, поглядывая на подростка, который явно что-то задумал. Понять ход мыслей подопечного не составило труда. А мучавшие догадки подтвердились, когда Гарри отдал замеченному наконец домовику приказ оставаться дома и быть готовым в любой момент явиться на вызов с вещами для школы.

— Нет, Гарри! Нет! Об этом не может быть и речи! Мы сейчас же перемещаемся к поезду, и, если Гермионы там нет, я лично отправлюсь на её поиски.

Мужчина резко замолчал, понимая, что совершил ошибку, даже предположив, что её там не может быть. Сейчас сходство Поттера со своим отцом не умиляло, а очень раздражало. Тот тоже превращался в безумца, стоило лишь усомниться в целостности и безопасности Лили.

— Никуда я не отправлюсь без Гермионы! — накинулся парень на Люпина, словно тот был виноват в пропаже девушки. — С тобой или без тебя я отправляюсь. Быть может, она в беде, и каждая секунда промедления...

Гарри крепче сжал палочку, которую уже успел достать. Видимо, он так же научился читать ответы по выражению лица. Потому что не успел Люпин ничего возразить, как Поттер резко помчался к выходу из кухни.

— Я не позволю! Это опасно! — ринулся следом мужчина.

Хотя сейчас любые убеждения были лишними. Люпин даже послал затормаживающее заклятие, но Гарри умудрился увернуться от него. После чего стал немного петлять и даже скидывать подвернувшиеся предметы под ноги бегущего Люпина. Такие маневры замедлили обоих, но всё же бывший профессор благодаря своим способностям и опыту настигал подростка и вот уже практически дотянулся до его кофты. Но словно натолкнулся на невидимую стену, отскочив, рухнул навзничь. Приподнявшись, он увидел, как Гарри, распахнув двери, выбегает на улицу.

— Нет, Гарри! — только и успел крикнуть он вслед, но тот уже аппарировал.

Рядом с Люпином оказался домовик, но он не стал как-либо вредить волшебнику, а только грустно смотрел в направлении выхода из дома.

— Не стоило его отпускать, Кикимер, он может пострадать! Ты можешь отнести меня к нему?

Домовик как-то странно посмотрел на мужчину, но всё же ответил:

— Кикимер хороший домовой эльф. Кикимер сделает всё, чтобы помочь хорошему Хозяину Гарри и выполнить его приказ.

Понимая, что дальнейший разговор — пустая трата времени, Люпин принялся за повторное и внимательное прочтение злополучной записки, чтобы понять, куда отправился Поттер. А судя по его уверенности, он догадался, куда могла отправиться Гермиона.

* * *

Немногим ранее.

* * *

Обнаружив темноту и пустоту в комнате Гермионы, Гарри почувствовал, как они словно хлынули в его сердце. В голове начали мелькать первые мысли о том, что его участь быть одному, в темноте, к которой другим лучше не приближаться, чтобы не быть поглощенными навеки. Он стольких потерял, что уже заведомо стал бояться и ждать того момента, когда из его жизни уйдет еще кто-то из итак немногочисленных близких людей.

«Только не Гермиона...» — предчувствуя плохое, Гарри, застонав, уселся на кровать любимой.

Первые секунды он не знал, что предпринять. Он уставился в облюбованное Гермионой кресло, словно она могла чудом там оказаться. Отчаянная надежда боролась с чувством обреченности, которое с всё большим усердием подсовывало ему картинки возможно происходящего с девушкой.

Внезапный шум заставил его вздрогнуть и отвлечься от своих мыслей.

Оказалось, это Кикимер обронил какую-то книгу.

— Кикимер... — прошептал Гарри и, тут же вскочив, ухватил домовика за плечи.

Не находясь в таком взвинченном состоянии, он бы заметил, что домовик взирал на своего хозяина с участием, добротой и готовностью служить.

— Скажи мне, ты знаешь, где Гермиона? Она в доме?

— Нет, хозяин Гарри. Кикимер не знает, где гостья хозяина. Но Кикимер точно знает, что её нет в доме.

— Почему ты мне не сказал? — нервно расхаживая в спальне, резко спросил Поттер.

— Хозяин огорчен. Кикимер должен наказать себя за это. Но Кикимер ничего не мог поделать. Гостья еще не является госпожой, и Кикимер не мог вмешаться.

— Не наказывай себя, это не твоя вина, — приказал Гарри.

Домовик уже было занес ухвативший рядом подсвечник для удара, но, услышав приказ, остановился и с грустью уставился на своего хозяина.

«Всё это моя треклятая вина! И если с ней что-то случится...»

Гарри задумался о том, что делать дальше, и в комнате повисла тягостная тишина. Так прошло несколько томительных минут, когда притихший домовик набрался храбрости обратиться к хозяину.

— Что хозяин Гарри прикажет старому, но верному Кикимеру?

Эльф ждал приказа. Поттер даже не шелохнулся. Казалось, что он не услышал вопроса. Но тут, поблагодарив домовика и напихав в карманы побольше покупок из магазина Уизли, резко умчался из комнаты.

Кикимер удивленно воззрился вслед волшебнику. Его новый хозяин сейчас напомнил ему любимого хозяина Регулуса. Когда заботливый хозяин Регулус вот так себя вел в последний раз, он навсегда исчез. А новый хороший хозяин находится в таком состоянии, что даже забыл отдать приказы Кикимеру. Но Кикимер хороший домовой эльф, и он не отпустит своего хозяина, пока тот не даст ему приказ.

«Спасибо Кикимер! Сейчас время непозволительная роскошь, нужно торопиться!»

Гарри на всех парах мчался к Люпину в надежде, что он сможет что-то прояснить и они придумают, как найти Гермиону.

* * *

Поттер очутился на до боли знакомой платформе. Он аппарировал прямо перед выходом из метро.

«Стоит бежать на платформу или вначале оглядеться тут?».

Он не хотел терять ни минуты, испытывая дурные предчувствия, при этом боялся пропустить какой-либо важный знак о пребывании Гермионы. Всё же он решил, что нужно хотя бы некоторое время осмотреться.

Развернувшись на каблуках, он опешил, столкнувшись взглядом с полицейским, который не менее шокировано, а вернее, пораженно взирал на него. Полицейский был не один и, судя по лицам двух его товарищей, они тоже были весьма впечатлены появлением Поттера.

Гарри не хотел как-либо вредить людям, всего лишь исполнявшим свой долг, да и действий они пока никаких не предпринимали. Все их усилия уходили на то, чтобы наконец прийти в себя, и он уже собирался переместиться к переходу на платформу 9 ¾, когда из-за спин полицейских раздался громкий вопль.

— У него такая же палка, как у той девчонки, хватайте его!

Обладатель голоса, пожилой мужчина, с кровоподтеками на голове, бросился в сторону Поттера. Этот поступок словно растормошил завороженных полицейских, и они тоже кинулись на подростка с криками: «Стоять!».

Гарри-то никуда не бежал, и теперь бежать не собирался. Окровавленный мужчина говорил о «девочке с палкой» как у него, и этой «девчонкой» вполне могла быть Гермиона, а значит, ему придется здесь задержаться. Вот только схватить себя он тоже не мог позволить.

Живя среди маглов, он знал, чем грозит сопротивление стражам порядка. За миг в голове пронеслись несколько заклинаний, способных сотворить щиты против физических предметов, но он не знал точно, могут ли они защитить от пуль, летящих с огромной скоростью.

«Придется проверять на практике», — покрепче сжав палочку, Гарри пустил в ближайшего полицейского обездвиживающее заклятие. Тот упал как подкошенный, застыв в нелепой позе.

Его приятели, издав неприличные ругательства, сменили траекторию, прячась с линии огня за укрытия.

— Немедленно бросьте свою палку и поднимите руки вверх, иначе мы будем вынуждены стрелять!

— Я никому не хочу причинить вреда, просто скажите мне, где девушка, и я уйду! — выкрикнул Поттер, призвав мусорный бачок и трансфигурируя из него себе заграждение.

Оно получилось ужасно безвкусным, но это последнее, что сейчас волновало гриффиндорца. Даже Макгонагалл вряд ли сняла бы за внешний вид конечного результата баллы, сейчас главный критерий — надежность, которую конструкция, к сожалению, не особо внушала. Но, присев за ней, он всё же смог мало-мальски укрыться на случай стрельбы.

Полицейские явно не вдохновились требованием, Гарри услышал, как они вызывают подмогу.

«Дело дрянь...»

Гарри не знал, от чего волноваться больше: от стычки с полицией и их оружием или от стычки с представителями Министерства магии, которые, как он ожидал, в любую секунду появятся тут.

— С вашим товарищем всё в порядке, он очнется через некоторое время! Девушка, о которой я спрашиваю, моя родственница, и она может быть в беде! Я не собираюсь причинять вам вред, мне нужно только понять, где она!

Неизвестно, поверили бы ему полицейские, но тут раздался второй хлопок аппарации. Прибывшим оказался Люпин, и как назло, он появился между двумя противоборствующими сторонами.

Поттер только собрался сотворить заклинание щита, когда в сторону Ремуса раздались несколько выстрелов. Люпин дернулся, ухватившись за плечо. Одна из пуль угодила в укрытие Гарри. Тот сильно испугался за мужчину, но все же закончил заклинание. Хотя оно и не понадобилось.

Люпин в ответ уже успел обездвижить одного из полицейских и стал быстро перемещаться в выгодную позицию, чтобы остановить последнего. Но тот не стал так просто дожидаться, понимая правильно маневры противника. Он стал отступать в другое укрытие, попутно отстреливаясь и отчаянно зовя по рации подмогу.

Поттер кинулся из укрытия на помощь Люпину.

— Нет, Гарри, возвращайся назад!

Отвлекшись на него, Ремус чуть было снова не попал под шальную пулю. Так что Гарри решил не бежать сломя голову, но и не перестал помогать преследовать полицейского. Только делал он это перебежками между колоннами и лавками, которые могли послужить защитой. Но его помощь особенно и не понадобилась. Конечно, пули, попади они в цель, были весьма опасны, но член ордена Фениска и не такое видал, так что довольно быстро вырубил последнего полицейского.

— Гарри, давай выбираться отсюда!

— Вначале нужно найти старика, он может что-то знать о Гермионе!

— Гарри...

Слова Люпина заглушил шум, раздавшийся рядом. С громким ревом и обычно не свойственным пожилым людям силой «старик» сам накинулся на Гарри, повалив его с ног. Удачно спрятавшись, он собирался воспользоваться преимуществом своего незаметного появления.

При падении Гарри ударился головой, так что от боли потемнело в глазах. Ослабевшие пальцы выпустили палочку, за которой мужчина кинулся как коршун.

— Акцио, палочка Гарри! — и не успели пальцы сомкнуться на желанном древке, когда непонятная, но могущественная палка улетела в сторону второго «негодяя». Мужчину охватило отчаяние, он надеялся, что с помощью этой палки сможет схватить «этих».

Люпин знал, что магл не может воспользоваться палочкой, но сломать её мог вполне, поэтому не дал ею завладеть. Но и нападать на пожилого человека не хотел, по его виду и так понятно, что ему изрядно досталось.

— Отойдите от мальчика, и я не причиню вам вреда! — сталь в голосе и выражение глаз сами говорили, что будет в случае отказа.

— Негодяи! Выродки! Гореть вам в аду! — сыпал проклятиями мужчина, но все же, тяжело дыша, поднялся и отошел на шаг от Гарри. Тут его лицо растянулось в торжествующей улыбке. И Люпин понял почему. Топот быстро приближающихся шагов говорил о не менее дюжине человек. И кем бы они ни были, волшебник не хотел с ними встречаться.

Он подскочил к Гарри и схватил его, собираясь аппарировать.

— Нужно узнать... — слабо, но с мольбой смог выдавить тот.

Люпин выругался, но умудрился прихватить с собой и бойкого «старика». Так что полицейские, спешащие на подмогу, смогли обнаружить только своих обездвиженных товарищей.

Перемещение далось для Гарри нелегко. Повалившись на пол, он не смог удержать рвотные позывы. Люпин, прежде всего, наложил отталкивающие и заглушающие чары и связал мужчину. Хотя, казалось, в этом и не было необходимости, мужчина тяжело дышал, жадно глотая воздух, и не показывал никаких признаков возможного сопротивления или попыток сбежать. Рисковать было глупо, поэтому только после этих манипуляций волшебник оказал Гарри необходимую помощь. После всех необходимых заклятий в голове прояснилось, боль полностью ушла, и Поттер смог оглядеться.

Мягкая «стена», на которую он оперся, оказалась кучей мусорных пакетов. А главными «достопримечательностями» закоулка, куда их перенес Люпин, были несколько баков для мусора и служебная дверь какого-то заведения. Волшебник уже налаживал на свое плечо повязки.

— Нормально, — коротко ответил он на немой вопрос Гарри.

Гарри тут же сказал:

— Где мы?

— Мы все так же в районе вокзала, но в принципе, это не играет значения. Я всего лишь заранее проверил местность и нашел пункты, куда можно аппарировать в непредвиденных случаях. Хотя я и надеялся, что таких случаев не будет... — заметив, как вздрогнул Гарри, Люпин тут же сменил тему разговора. — Нужно поскорее убираться отсюда. Ты же знаешь, полиция не самое страшное... давай так, я посажу тебя на поезд, а потом уже займусь мужчиной.

— Нет, этим мы займемся вместе!

Не теряя время на аргументы и объяснения, Гарри вскочил на ноги и подошел к связанному пленнику.

Мужчина явно не оценил оказанное ему внимание и надрывно, глотая буквы, заорал:

— М..ня ута...или .. в ад! На помо..!

В конце он закашлялся, так и не успев прокричать свой отчаянный призыв.

Его выпученные глаза расширились еще больше, когда он увидел занесенную над ним палочку Поттера, но так и не смог повторно позвать на помощь. Когда с палочки сорвался луч ему прямо в лицо, мужчина, всё же не выдержав, зажурился. Боль он испытал, но не такую сильную, как ожидал. Кто-то словно с силой пропихнул ему в горло воздух, который пробился в легкие и наполнил их до краев, а затем он с силой выдохнул. Сам этот процесс был малоприятен, но после него, к удивлению, пленник почувствовал небывалое спокойствие и умиротворение. Он не видел, как Гарри послал в след еще одно заклинание, действующее как успокоительное у маглов.

— Мы не причиним вам никакого вреда. Мы не хотели нападать на полицейских, пришлось защищаться, чтобы не попасть под пули. Я ищу свою девушку, она пропала, а вы, скорее всего, видели её. Где? Что с ней? У девушки с палочкой, как у меня, были кучерявые каштановые волосы?

Поттер просто засыпал мужчину вопросами, на которые тот никак не реагировал, а просто удивленно разглядывал волшебников. Гарри в этот момент очень пожалел, что не владеет легилименцией. И если всё так же будет продолжаться, за неимением веритасерума придется в срочном порядке овладеть одним непростительным.

— Помогите нам, и мы тут же отпустим вас, — пообещал Люпин.

Пленник как-то странно воззрился на него, а потом, что-то тихо бурча, постарался отодвинуться от мужчины подальше. Вся эта возня порядком надоела Гарри, который нутром чувствовал, что у него нет времени на все эти ужимки и разглагольствования. Он снял путы и умоляюще воззрился на единственного человека, который сейчас мог помочь.

— Вы свободны прямо сейчас, но я умоляю вас, скажите, что с девушкой? Она может быть в беде! Быть может, она... — он запнулся не в силах закончить предложение.

Картина, представшая в его воображении, показала ему, что он может нарушить только что произнесенные слова. И это зависело только от того, как поведет себя мужчина, который словно заново разглядывал Гарри. Люпин не вмешивался и даже немного отошел подальше, чтобы не нервировать мужчину.

— Пожалуйста...

— Верите в «волшебные слова», — хмыкнул пленник. — А я уже ни во что не верю... Мне 55, бывший военный. Оставил службу, потому что однажды я понял, что самое ценное, что у меня осталось, — моя дочь, — он достал фотокарточку симпатичной рыженькой девушки лет тридцати и показал Гарри, который не понимал, зачем ему всё это говорят, но старался терпеливо слушать. — София — единственный и поздний ребенок, а после смерти моей жены она это всё, что имеет смысл... Да, я вижу ваше нетерпение, молодой человек. Но я расскажу вам всё, только если вы пообещаете мне разыскать мою дочь, — он внезапно ухватил его за рукав. — Я уже практически отчаялся, но тут появились вы. Не знаю, кто вы или что вы, но вы можете гораздо больше обычных людей и сможете её найти! Думаешь, я бы помогал тебе, если бы не увидел у тебя тот же страх и отчаяние, которые съедают меня... Ты ведь поможешь мне?! Ты её найдешь?! Найди её!

Мужчина снова словно обезумел, в конце он притянул к себе Гарри так близко, что еще немного — и они бы столкнулись лбами. Но, увидев, что в их сторону дернулся Люпин, резко отпустил растерявшегося подростка.

— Мы не можем обещать, что найдем её, но мы можем пообещать, что постараемся найти её, — Люпин взял инициативу в свои руки, пока Поттер, иногда чрезмерно сердобольный, не наломал дров.

— Но вы же такое вытворяете, что вам стоит...

— Если бы мы могли всё, то не искали бы сейчас девушку. Происходящее наводит нас на мысль, что она в большой опасности, и если вы сейчас нам ничего не скажете, мы просто отправимся дальше на её поиски. У нас нет времени и пока нет причин верить вашим словам, может, вы даже причастны к происходящему, а сейчас просто намеренно задерживаете нас, — Ремус взглядом остановил возможные возражения подростка. — Для начала как вас зовут?

— Райан Пирси.

— Так вот, Райан Пирси, я обещаю вам, если вы сейчас всё нам расскажете, то мы постараемся найти вашу дочь, но только после того, как найдем свою пропавшую девушку.

— Похоже, у меня нет выбора. — Пирси видел, что на Люпина ему не получится надавить. — Не знаю, откуда вы свалились, при чем в буквальном смысле, но странно, что вы ни о чем не знаете. Не знаю людей, которые не читают газет и не смотрят новости... Моя дочь — не единственная, кто пропал в этих местах. За последнее время много людей пропали без вести в метро. Нет, не только на этой станции. Но здесь больше всего. Моя дочь — инженер, она помогала в реконструкции заброшенной ветки и в один день не вернулась домой... Считают, что там орудует маньяк, особенно из-за того, что несколько пропавших человек были найдены убитыми и жутко изуродованными. Даже мне страшно было смотреть их снимки, а я повидал многое... Оттого вы и видели усиленный отряд полиции. И поддержка к ним быстро пришла. Но даже такие предпринятые властями меры не помогают остановить исчезновения.

— А Гермиона? Ну, девушка с вьющимися каштановыми волосами и палочкой, как у нас, — нетерпеливо пояснил Поттер, ему, конечно, было жалко всех этих людей, но помочь он им ничем не мог, а вот страх за любимую возрастал непомерно.

— Она появилась неожиданно. Я как раз пришел снова патрулировать эту станцию. Не знаю, откуда она возникла, но у меня сразу появилось ощущение, что девушка странная. Но потом, когда я увидел, как она старается незаметно подойти к таксофону и как волнуется, мне подумалось, что моя интуиция меня подвела, — она боялась, как и все. Но потом, когда я её снова заметил, она беззаботно болтала по телефону. «Она что, до сих пор торчит тут? — подумал я. — Глупая девчонка, почему она до сих пор не убралась домой или не нашла другого места позвонить!», — вот о чем я думал, когда поспешил предупредить её. Потому что я оказался прав — девушка странная и не знает, что здесь происходит. Я всего лишь не хотел, чтобы ещё чья-то дочь пропала, но, когда я тронул её за плечо, мне в лицо была направлено, как теперь я понимаю, ваше оружие. И тут мне пришла мысль — «Вот оно! Мои поиски были не зря, эта девушка может что-то знать о «таинственных исчезновениях» людей». Позвав полицию, я надеялся до того, как они подойдут, хоть что-то выведать у девушки, но внезапно меня с огромной силой откинуло в сторону. Удар был сильным, так что не с первого раза смог указать полицейским, в какую сторону побежала девушка. Один из них знает меня и знает, что я ищу дочь. Он мне сказал, что в указанном месте никого не оказалось. Также он упомянул, что они услышали шум, какой может издавать группа людей, но в рапорте они об этом не напишут, чтобы их не засмеяли. Ведь осмотрев туннель, там никого не оказалось, кроме следов и вот этой вещи, — мужчина вытащил с кармана серёжку, которую, ахнув, тут же выхватил Поттер.— Значит, это всё же ваша девушка, — вздохнув, продолжил мужчина, давая Гарри прийти в себя. — Джереми, знакомый полицейский, настаивал, чтобы мне вызвали скорую, но я тоже пошел смотреть и нашел эту сережку. Не знаю, зачем я забрал её... Наверное, я не верил, что по ней полиция найдет вашу Гермиону.

— Опишите мне как можно точнее, где это место!

Взглянув в глаза Гарри, Пирси рассказал все как можно точнее и короче. Видно было, что тот вот-вот помчится к названному месту, несмотря на то, что там, скорее всего, куча полицейских, на которых эта парочка совсем недавно напала.

— А как же моя дочь? Вы обещали!

Поттер поспешно сделал копию фотокарточки Софии.

— Когда пропала ваша дочь? — этим вопросом Люпин показал, что его обещание серьезное.

— Уже три месяца, — видя, что волшебники переглянулись, мужчина тут же закричал. — Не смейте говорить, что она мертва! Не смейте!

Было жутко смотреть на человека, когда-то, видимо, сильного, а теперь сломленного и хватающегося за любую надежду. Но, несмотря даже не слезы, которые сами потекли с глаз мужчины, Гарри не хотел сам оказаться на его месте, так что план действий в его голове уже созрел. Не давая Люпину времени на возражения, он, поручив разузнать остальные детали, тут же аппарировал.

Райан сочувственно воззрился на странного мужчину, по виду которого можно было понять, что подросток с ним поступает так уже не в первый раз. Но это решение мальчишки, если он так верит в свои силы, пусть будет так, но упустить свой шанс Пирси не мог.

— Вы обещали... — пробормотал «старик».

Райан Пирси всё же начал верить в то, что в мире может быть что-то удивительное, ведь еще есть люди, которые держат свое слово, даже когда это им крайне не выгодно. Конечно, он постарался как можно короче описать ситуацию, дать свои данные, для того чтобы можно было связаться с ним для уточнений или возможности сообщить результаты поисков. Но, судя по тому, что вытворяют эти «люди», можно не удивляться тому, что паренек за это время окажется уже неизвестно где, так что потрепанному мужчине придется искать уже троих.

Поттер же был не настолько уверен в своих силах, и у него не было сил терпеть. Он не знал, что бы с ним случилось за три месяца, достаточно было чувствовать то отчаяние, что он испытывал сейчас. Но ума у него прибавилось. Он переместился не на саму станцию, а прямо в туннель, где пропала Гермиона. Пирси хорошо описал подробности, и Гарри, до этого видевший его, мог успешно переместиться. Это было немного рискованно, ведь он видел то место только мельком и уж тем более не рассматривал, что там делается в глубине тоннеля, но этого оказалось достаточно. Впрочем, аппарируя, он и не особо об этом задумывался. Незаметно выглянув на станцию, он увидел множество работников медицинских и полицейских служб. Как он убедился, туннелем они не интересовались.

Первым делом он проверил местность на наличие волшебства и заклинаний и убедился, что они недавно действительно были применены, вот только не смог узнать какие. Это заставило его нахмуриться еще сильнее. Осветив пространство неярким «Люмосом», Поттер стал продвигаться в туннель, осматривая его. На земле было множество следов, и было непонятно, что это: следы рыскающих в поисках Гермионы полицейских или той «толпы», которую они услышали.

Уйдя на метра три вглубь, Гарри заметил, что следы резко прекратились — как будто множество людей неожиданно свалились из ниоткуда и только потом выбрались на станцию. Маглы вполне могли бы рассматривать подобный вариант событий, но Гарри догадывался, что бы это значило, и не мог позволить тешить себя иллюзиями. Его самый страшный кошмар ожил, и сейчас Гермиона в лучшем случае подвергается пыткам от его врагов. Представив это, он почувствовал, как через тело, словно электрический заряд, пронеслась волна волшебства. Чувства накалились до предела. Пространство вокруг уже начинало искриться и вибрировать, даже воздух потяжелел. Единственным желанием, заполнившим все его нутро, было оказаться рядом с Гермионой, чего бы это ему ни стоило. Он не заметил, как один из его перстней засветился ярким светом, обратив внимание на него, только когда оно разогрелось до такого предела, что в воздухе запахло паленой кожей. Гарри испытал жгучую боль. Но она была ничем по сравнению с той, которую он почувствовал, когда его начало затягивать в темную неизвестность.

* * *

Когда Люпин, предварительно применивший дизалюминационные чары, оказался на злополучной станции, он смог вдоволь наслушаться про «невиданное замыкание электросетей метро и сопровождающей его впечатляющей иллюминацией».

— Где ты теперь, Гарри? — с отчаянием подумал мужчина.

_____________________________

Сноска.

1. Кингс-Кросс (англ. King's Cross) — железнодорожный вокзал в одноимённом районе в северо-восточной части Лондона. Согласно легенде, вокзал Кингс-Кросс был построен на месте последней битвы королевы кельтов Боудикки, или же, по другой версии, её тело захоронено под одной из платформ вокзала. Платформы 8, 9 и 10 были предложены как возможные участки. Есть также проходы под станцией, которую «призрак Боудикки», как предполагается, часто посещает.

Ссылка на Википедию, где можно коротко ознакомиться с информацией об исторической личности Боудикки

http://ru.wikipedia.org/wiki/Боудикка#.D0.98.D1.81.D1.82.D0.BE.D1.80.D0.B8.D1.8F