Счастливое детство для Тома (джен)

~ ~ ~

Просыпаюсь от холода. Кажется, я потерял сознание или заснул, а во сне все нужные сведения спокойно улеглись в моей больной голове. Она вернула меня в зиму. Как я понимаю из "воспоминаний", за два дня до четырехлетия Тома.

Осматриваюсь. Тот же лес, только заснеженный. Для начала нужно бы взглянуть на мой новый дом, навестить гоблинов в банке и купить подарок. А ещё поесть.

Как же я люблю магию: произнёс заклинание, и уже не холодно.

Давайте заново знакомиться! Теперь я Гарольд Фирренс (а Гарри как-то привычнее). Легенда моя такова: мать магглорождённая; отец, чистокровный волшебник — брат бабушки Тома. После того, как мой отец женился на матери и взял её фамилию, его изгнали из рода (как Сириуса и Андромеду). Получается, мы с Томом родственники. Мне двадцать восемь лет. Я только что приехал из Франции, где жил с детства. Слава Мерлину, Мириана и знанием французского вместе с парселтангом поделилась.

Родных кроме Тома да его дяди, Марфина, который, вернувшись из Азкабана, должен уже несколько лет жить в одиночестве — никого. Я аппарирую в свой новый дом, доставшийся от отца. Небольшой, уютный, с тремя эльфами.

У волшебников за сто лет образ жизни практически не изменился. Гриндевальд только готовится к масштабным действиям, а у магглов пока все тихо. Точно! Мириана же говорила про эту войну.

~ ~ ~

Я стою перед приютом, где сейчас живет Том. Прежде чем постучать, выжидаю несколько минут, собираясь с мыслями…

— Добрый день. Меня зовут Гарольд Фирренс, — (надо привыкать к этому имени). — Я хочу усыновить мальчика.

У меня какое-то déjà vu. Я ещё помню, как молодой Дамблдор пришёл сюда отдать письмо Тому. И открыла мне дверь та самая женщина, с которой он пил джин. Только теперь она моложе лет на десять.

— Добрый день! Проходите в мой кабинет, — глаза хозяйки приюта жадно загораются, как только я упоминаю про усыновление.

Здесь как-то тихо, не слышно детского смеха. Женщина отводит меня в тот самый кабинет.

— Я так поняла, вы хотите усыновить мальчика? Сколько лет?

Комната маленькая. Уже достаточно потертый, разваливающаяся мебель, выцветшие обои…

— Три-четыре года, мисс…

— Миссис Коул. Пойдемте. Дети до восьми лет у нас живут по нескольку человек в спальне.

Она приводит меня в довольно просторную комнату. Там стоят семь кроватей, и все заняты.

— У нас сейчас как раз тихий час заканчивается… Подъё-о-ом!!!

У меня чуть уши не заложило. Дети, наверное уже привыкшие к такому крику, вяло ворочаются под одеялами. Первым вылезает из постели мальчик, занимающий кровать в дальнем углу.

Я сразу узнаю его. Это Том. Чёрные блестящие волосы… Тёмно-синие глаза смотрят исподлобья, враждебно. Между тем эта женщина наконец-то меня представляет.

— Познакомьтесь, дети. Это мистер Фирренс. Он приехал за одним из вас. Я прошу…

— Мисс Коул… — перебиваю я её, не сводя глаз с Тома.

— Миссис, — морщится она.

— Миссис Коул. Я могу поговорить с тем мальчиком?

— Том! Переодевайся и ко мне в кабинет. Пойдёмте, — это она уже мне.

Бедные дети. Как они уживаются с этой "миссис"?

~ ~ ~

Я сижу на неудобном дряхлом стуле в кабинете уже минут пять и тереблю рукав. Очень нервничаю перед разговором. Тогда так и не смог ему даже улыбнуться. Я, конечно, не думал, что мне будет легко воспитать Тома, полюбить его. Но теперь, увидев его глаза, я впервые думаю, что взвалил на себя больше, чем смогу выдержать. Смогу ли я полюбить убийцу своих родителей?

Стоп!

Какого, к Мерлину, убийцу?

Стук в дверь.

— Входи, Том! — гремит голос хозяйки кабинета.

Сначала появляется маленькая ладошка со ссадиной около указательного пальчика, за ней неумело причёсанная чёлка, а потом я опять сталкиваюсь с его взглядом. Передо мной стоит маленький колдун-сирота, нуждающийся в любви и поддержке. И уже с таким щемящим сердце одиночеством в глазах — вовсе не красных.

А я идиот!..

— Привет… Том, — я наконец-то могу ему улыбнуться, — меня зовут Гарольд Фирренс. Если хочешь, просто Гарри.

— Здравствуйте, мистер Гарри, — в его голосе уже начинают проскальзывать твёрдые нотки.

— Просто Гарри.

— Том, — бесцеремонно перебивает нас женщина, — этот человек изъявил желание тебя усыновить…

— Том, — я не выдерживаю, — не обязательно отвечать сейчас. Миссис Коул, можно нам поговорить наедине? С Томом?

Брови её удивлённо взлетают вверх, на лице недовольство, но ради того, чтоб избавиться хотя бы от одного оболтуса, она оставляет нас одних.

— Том, присядь, пожалуйста.

Мальчик всё ещё насторожен, но я надеюсь, что он сможет в ближайшее время проникнуться доверием ко мне. Я некоторое время молчу, подбирая слова, но Том неожиданно заговаривает первым.

— О чём вы хотели со мной поговорить?

Голос его подрагивает. Он же ещё ребёнок и пока не умеет полностью скрывать свои чувства. А я наконец придумываю вопрос:

— О твоих родителях, Том. Что ты о них знаешь?

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Неужели ему всё равно? Наверное, это пока.

— Меня назвали в честь отца, но я про него ничего не знаю, а мама умерла, когда я появился.

Мы опять молчим. И я решаю, что можно сразу перейти к делу, не ходя вокруг да около.

— Том, я пришёл сюда именно за тобой. Мой отец приходился твоей матери дядей. Незадолго до своей смерти он рассказал о тебе.

— Вы мой дядя? — удивление и… неужели надежда?

— Можно и так сказать, но я надеюсь в будущем стать тебе папой.

Щёки мальчика покрываются румянцем. Том молчит. Думаю, о магии ему тоже следует узнать как можно раньше, поэтому я задаю следующий вопрос:

— И это ещё не всё, Том. Ты веришь в волшебство?

— Нет, — отвечает он мгновенно.

— Почему? — искренне удивляюсь я.

Вроде в одиннадцать лет поверил. Или просто он ещё не увидел своих возможностей? Это даже к лучшему.

— Никогда не верил, — немного злобно огрызается мальчик.

— Так теперь придётся поверить. Потому что твоя мама была волшебницей. И я тоже маг.

— Правда?

Том ерзает на скрипучем стуле. Уже верит, но не хочет показаться маленьким, вот и ощетинивается.

— Доказать? Смотри... — я достаю палочку. Что бы сотворить такое? Я вспоминаю своё детство: первый полёт, как запрыгнул на крышу дома. Как же это было давно! — Хочешь полетать?

— Хочу! — его глаза загораются интересом.

— Locomotor!

— Ух, ты! — радостный визг звучит мне в ответ.

Слава Мерлину, я раньше догадался поставить заглушающие чары. Интересно, как часто этот ребёнок улыбается? Я сделаю всё для того, чтоб он делал это как можно чаще.

— Г'гарри, — запинается на новом имени, — а я… тоже маг? — ребёнок после полета ещё не может отдышаться.

— Тоже.

Наконец-то от души и с чистым сердцем дарю ему улыбку.

— И тоже так смогу?

— Сможешь! Подрастёшь — пойдешь в школу и там тебя научат.

Я не могу перебороть себя и треплю его по чёрным волосам. Он сначала вздрагивает от прикосновения, но скоро расслабляется и вспоминает, о чём мы говорим.

— Школу?

— Да, специальную школу для юных волшебников. Ну что? Зовем миссис Коул и идём домой?

— Домой…

Я не очень верил, что всё можно исправить, но теперь, увидев надежду в его глазах, вздыхаю с облегчением.

Фухх. Надеюсь, мы уживемся.

Впервые с того момента, как в мои руки упал шарик Мирианы, тоска почти пропадает.

~ ~ ~

Я послал Дамблдору сову с приглашением на встречу. Не хочется затягивать с приближающейся войной. Только Альбус сможет остановить Гриндевальда. И чем раньше, тем лучше. К этой войне я непричастен.

В маггловском кафе светло и уютно. Я сижу за столиком в углу и, вспомнив о любви Дамблдора к сладостям и сделав соответствующий заказ, жду своего бывшего (в нынешних обстоятельствах вернее сказать — будущего) директора.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — он выглядит, как в тех воспоминаниях.

Тёмно-рыжие волосы вместо седых, и костюм тоже отличается своим цветом: бордовый, с белыми вставками.

— Мистер Фирренс? Добрый день. И о чём же вы хотели со мной поговорить?

Похоже, он ещё не до конца отработал своё постоянное дружелюбие. Что ж, у него всё впереди.

— О дружбе. Угощайтесь, Альбус, — я пододвигаю ему тарелку. — Позволите мне вас так называть? — обезоруживающе улыбаюсь.

Блок держится крепко.

— Позволю, Гарольд.

Как же режет слух это имя!

— Просто Гарри. Вкусный мармелад?

— Вполне…

Мы некоторое время пьем чай, настраиваясь друг на друга, и переговариваемся о малозначащих вещах: "какая замечательная погода, ночью был снег, а с утра вышло солнышко… Как вы считаете, нынешний министр достаточно опытен, чтобы занимать своё место? Не правда ли, у этой певицы замечательный голос?.."

Пора переходить к делу.

— Альбус, а как поживает ваш старый друг Геллерт?

— Кх... кх... Гарри, откуда?.. — он поперхнулся лимонной долькой. Интересно, Альбус попробовал их в первый раз?

— Да мне много чего известно, — говорю достаточно многозначительно, разглядывая играющих детишек за окном. — Остановили бы вы его поскорее (убивать даже не обязательно). А то ведь развернёт войну, погибнут невинные люди.

— Почему ты так думаешь? — он быстро берёт себя в руки и кладёт в рот следующую лимонную дольку.

— Знаю, — отвечаю я с безучастным видом, давая понять, что принимаю правила игры.

— Ты провидец? — недоверчивая ухмылка.

В голове взрываются неприятные воспоминания о пророчестве. Эх, Мириана, спасибо, что не дала мне спокойной жизни. Ты же подозревала, что Невилл не справится. Он слишком хороший человек. Уверен, что ты не только прошлое можешь менять, но и будущее предугадывать. Не удивлюсь, если ты единственная настоящая провидица за последние несколько тысяч лет.

— Можно и так сказать. Хотя и не совсем точно. Просто в скором времени Гриндевальд действительно может развязать войну, причём чужими руками. И только в ваших силах остановить его.

— Почему я должен тебе верить? — настороженно говорит мой бывший и единственный директор. Не считая Минервы и Снейпа. Хотя и правда не считается.

Одна проблема решена. Альбус уже верит, я это вижу. И я знаю, что он справится. Он до сих пор чувствует вину за смерть Арианы и за то, что потерял друга и брата.

— Можете проверить. Прошу просто помириться с ним. Скажите, что войной и уничтожением магглов он всеобщего блага не добьётся.

Ещё одна долька застревает в горле профессора трансфигурации.

— Не забудьте у него про палочку расспросить. И я думаю, мы ещё сможем встретиться в недалеком будущем…