Что-то придется менять (джен)

— В следующий раз Ловцом вместо Поттера возьмут древесную лягушку, у нее рот шире, она уж точно сможет отлично поймать им Снитч!

Нет, Малфой, не смешно. Никому не смешно. И в двадцатый раз так же не смешно, как и в первый. Целую неделю Малфой изо всех сил старался найти в выигрыше гриффиндорской команды и персональном триумфе Поттера хоть что-нибудь, над чем можно понасмешничать, но породил только шутку про древесную лягушку. Печальное свидетельство несостоятельности Малфоя в качестве язвы. Печальное свидетельство полного гриффиндорского триумфа. Поначалу старшекурсники, особенно те, что в команде, очень хотели попросить Малфоя заткнуться, даже странно, что он так этого и не заметил. Но потом махнули на него рукой: хочет выставляться в дурацком свете — пусть. Факультет уж как-нибудь переживет.

Впрочем, через некоторое время он и сам понял, что шутка не удалась, и вернулся к проверенным методам изведения Поттера. Они, конечно, оригинальностью не отличались, но хотя бы работали.

Ходить на отработки к профессору Снейпу оказалось неожиданно занятно. Гермиона заготавливала ингредиенты для зелий, из тех, с которыми справляются даже первокурсники, и находила это крайне полезным: навык доводился до автоматизма и переставал занимать голову вообще. Пару раз, поймав нужный темп, она и вовсе проваливалась в подобие транса или сна наяву, ничего не слышала и не замечала, зато отлично систематизировала информацию. Это явление, безусловно, нуждалось в дополнительном изучении, и Гермиона клятвенно обещала себе на каникулах устроить подобную практику... да хотя бы с мамой на кухне. Заодно выяснить, зависит ли это состояние от магических свойств ингредиентов или достаточно просто монотонной работы.

В середине ноябре профессор впервые удостоил ее разговора во время отработки. Оторвавшись от проверяемых контрольных, он посмотрел на нее (некоторые, особо пристальные его взгляды можно было почувствовать, даже не глядя) и спросил:

— Ну, мисс Грейнджер, как вам понравилась игра Гриффиндор-Слизерин?

Он бы еще спустя полгода о ней спросил, когда она о ней забудет! То есть, понятно, что он не об игре... или все-таки об игре? Он просто так спрашивает или что-то подозревает? Гермиона срочно возобновила нарезку крапивы, чтобы отвлечься и не паниковать.

— Ну... очень зрелищно и динамично. Но слишком быстро. И нечестно.

— Вот как. А что вы думаете насчет акробатического номера Поттера на метле?

Он точно думает, что она что-то знает. Но почему? Она ведь при нем старательно не думала на эту тему и даже в глаза старалась не смотреть! И сейчас смотреть не будет тоже. Она, в конце концов, должна же смотреть на доску, иначе и порезаться можно!

— Это было очень... драматично. Но все ведь закончилось хорошо.

— В самом деле, — протянул декан, помолчал немного и довольно требовательно позвал ее. — Мисс Грейнджер!

Вот теперь не поднять глаз будет просто хамством. Придется посмотреть на него. Гермиона подняла глаза на декана.

— Что еще вы об этом думаете? — проникновенно спросил он. Как она и ожидала, в голове у нее тут же всплыли воспоминания о квиддичном матче. Вот она сидит на трибуне и скучающе наблюдает за игроками, вот сосредотачивается на ловцах, метла Поттера дергается в воздухе, люди тут и там начинают кричать, она хватается за бинокль, и... нет. Она режет крапиву и ничем другим не занята. Она режет крапиву, идеально попадая в ритм. Она режет крапиву, и голова ее пуста, в ней нет воспоминаний, профессора Снейпа, Гарри Поттера и...

— Ах вот как, — практически прошипел профессор Снейп и направил на нее волшебную палочку. — Легилименс!

Это было больно. А еще это было неприятно и унизительно. Присутствие чужой воли и силы в ее собственной голове на этот раз было очевидно, и эта сила бесцеремонно копалась в ее воспоминаниях, выискивая нужный ей фрагмент. Но прежде всего это было очень, очень больно. Никогда раньше Гермионе не приходилось не испытывать ничего подобного. Она уже не чувствовала ни рук, ни ног, а вся как будто сосредоточилась в собственной голове, в нескольких точках, пульсирующих болью. Она хватается за бинокль, смотрит попеременно на Снейпа и Квиррелла. На самом деле она не там, она стоит здесь и держится руками за стол. Она левитирует плакат гриффиндорцев на голову Квирреллу. На самом деле она не чувствует своего тела и пытается отвести глаза от профессора Снейпа. Она видит в бинокль, как профессор прикрывает глаза, перестает шептать и выдыхает, странно, а она и не заметила тогда этот вздох, а он был. Тишина. Темнота.

Приходить в себя было приятно. У нее не было тела, имени и памяти, а была только легкость, легкость и не облекаемое в слова знание о том, как все есть на самом деле, как было и как будет. Она была частью чего-то большего, и ей было хорошо. Потом к ней вернулось имя. Имя притянуло ее к земле, хотя ей совсем не хотелось туда возвращаться, не хотелось снова чувствовать собственное тело, а хотелось и дальше парить вот так, то ли есть, то ли нет, то ли она, то ли не она. Но чем больше она об этом думала — чем больше она вообще думала, — тем ближе она оказывалась, пока наконец не открыла глаза.

Она не сразу поняла, где находится, и долго думала, что было на самом деле, а что ей приснилось. Но незнакомое кресло, явно трансфигурированное из какой-то мебели кабинета Зельеварения, подсказывало, что ничего не приснилось. Была отработка, был разговор с деканом и было странное заклинание «Легилименс». Где-то за спиной раздались шаги декана.

— Вы могли бы просто все рассказать вместо того, чтобы доводить дело до обморока, — с упреком сказал он. О, конечно. Она еще и виновата. В самом деле, не ожидала же она, что он, например, принесет ей извинения за то, что копался в ее воспоминаниях? Это же магический мир. Здесь кто лучше колдует, тот и прав. Еще один повод учиться на отлично, кстати.

— А вы могли бы спросить по-человечески и не доводить меня до обморока, — вяло огрызнулась Гермиона.

— Вы забываетесь, мисс Грейнджер.

— Да. Это потому что я в забытьи. А еще я веду себя несознательно. Это потому что я без сознания, — Гермиона не удержалась и хихикнула. В голове всплыло «от уксуса куксятся, от лука лукавят, от горчицы огорчаются». Это-то здесь при чем?!

— Если вы собираетесь впадать в истерику, извольте делать это за дверью.

— Не собираюсь я никуда впадать. Я просто считаю, что вы неправы. Что так поступать нельзя.

— Еще раз напоминаю вам о недопустимости вашего поведения. Третьего подобного высказывания я не потерплю. Что вы читали по Окклюменции?

— По чему? — удивилась Гермиона.

— По Окклюменции, Грейнджер! Не злите меня. Навык защиты от Легилименции.

— От чего?

— От Легилименции! Хватит валять дурака.

— Легилименция и Окклюменция. Вот, значит, как это называется. Нет, я еще ничего об этом не читала, только собиралась.

— Я вам не верю. Вы слишком грамотно защищались.

— Но недолго, верно? — усмехнулась Гермиона. — Я бы предложила вам посмотреть в моих воспоминаниях и проверить, но боюсь, что с меня уже хватит, сэр.

— Если вы блефуете, мисс Грейнджер... — декан угрожающе помолчал и сменил тему. — Что вы собирались делать с информацией о Квиррелле?

— Прийти с ней к вам же.

— Почему сразу не пришли?

— Обдумывала. Сэр.

— Звучит нелепо.

— Так и вы не сразу меня спросили о событиях того дня. Кстати, почему вы вообще меня спросили?

— Вы свободны, мисс Грейнджер. Хватит на сегодня... крапивы.

— Ясно, сэр. Спасибо, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Гермиона с третьей попытки встала с кресла и вышла из кабинета, аккуратно прикрыв дверь. С одной стороны, она, конечно, была рада, что поделилась своими наблюдениями с профессором Снейпом, как и рассчитывала. С другой стороны, она не ожидала, что это будет выглядеть... так. От еле сдерживаемой злости дрожали руки. Впрочем, возможно, это было вовсе даже от слабости. Направляясь в спальню, Гермиона думала о том, что профессор Снейп ей определенно немножко должен после сегодняшнего.

Профессор, похоже, и сам так думал. Ничем иным Гермиона не могла объяснить себе то, что когда она пришла на следующую отработку, дверь была приоткрыта, а из кабинета раздавался голос директора и говорил весьма интересные, хоть и непонятные вещи. Мог профессор Снейп забыть о том, что к нему вот-вот придут на отработку? Так не бывает. Мог ли он ну вот чисто случайно не закрыть дверь во время важного разговора? Кто-то, может быть, и поверил бы в такое, но Гермиона нет. Поэтому она с почти чистой совестью встала у двери и стала слушать.

— Это все-таки слишком сложно для них, — увещевал директор. — Северус, придумай, пожалуйста, что-нибудь попроще.

— Попроще? Что может быть проще обыкновенной логической задачи? — возмутился декан.

— Уверяю тебя, к тому моменту, как они пройдут предыдущие препятствия, им будет не до логики. Вот если бы ты мог дать им на занятиях какое-нибудь очень запоминающееся зелье, а потом использовать его в защите...

— Альбус, вы издеваетесь? Вы хотите сказать, что намерены доверить безопасность всей этой аферы, всего Хогвартса, а потенциально и всего магического мира оболтусам, которые не в состоянии решить логическую задачку?

— Это закрытый вопрос, Северус. Просто придумай что-нибудь другое.

Выразительный вздох декана достаточно четко показал, что именно он думает по этому поводу.

— Да, и еще кое-что. Зеркало.

— Оно уже в замке? — заинтересовался декан.

— Да. Думаю, тебе стоит знать, где именно оно будет находиться.

— Разве не на третьем этаже?..

— На третий этаж мы перенесем его позднее, сначала нужно, чтобы Гарри его увидел. Мне стоит объяснить ему принцип работы зеркала.

— Ну конечно. Нет ведь никакой надежды, что он додумается до этого самостоятельно.

— Не будь слишком строг, Северус. Мало кто может мыслить логически, увидев свою мечту так близко.

— Боитесь, что Поттер впадет в ступор, узрев себя в лучах вечной славы?

— Ты снова несправедлив к нему. Уверен, он увидит в зеркале то, чего ему больше всего не хватает: свою семью.

— Лучше бы он там мозги увидел, — фыркнул декан. — Итак, где оно будет стоять?

— В неиспользуемом классе неподалеку от библиотеки.

— От библиотеки? У Поттера нет ни единого шанса там оказаться.

— Уверяю тебя, Северус, у него есть и повод, и возможность оказаться именно там. Предоставь это мне.

— А что с вопросом безопасности, Альбус? Что если кто-нибудь, кроме Поттера, найдет зеркало Еиналеж?

— Очень маловероятно. Там крайне сложно что-либо найти, если не искать специально.

— То есть, вы его даже охранять не будете?

— Не вижу повода. Если хочешь, можешь пройтись к нему сам, заглянуть, полюбопытствовать...

— Очень смешно, Альбус. Всегда ценил ваше чувство юмора.

— Я очень это ценю, мой мальчик, — серьезно сказал директор. — Что же, мне пора.

Гермиона отшатнулась было от двери, чтобы профессор Дамблдор не застал ее подслушивающей, но тут за дверью раздалось «кабинет директора» и незнакомый Гермионе, но явно магический звук, свидетельствовавший, очевидно, о перемещении. Гермиона постояла за дверью еще с полминуты, затем вошла, поздоровалась и приступила к отработке. Профессор Снейп не искал ее взгляда и не выяснял, почему она опоздала на целых три минуты, из чего она сделала вывод, что он знает, что она не опоздала. И что он осознанно подкинул ей информацию для размышления. Возможно, в качестве оплаты за сеанс Легилименции, возможно, еще с какой-нибудь целью.

Но какие бы цели он ни преследовал, думала Гермиона, погулять около библиотеки в поисках заброшенного кабинета очень даже стоит. Хоть посмотреть, как она выглядит, мечта Гермионы Грейнджер.