Академия Morsmordre (джен)

Так как свободное время у меня еще оставалось, решил не использовать камин, а пройтись по улице и подумать.

Выйдя через главные ворота, я тут же пожалел о том, что позволил Кингсли сбежать домой раньше себя. Потому что журналисты, собравшиеся у входа, тут же осадили меня со всех сторон, а отбиваться в одиночку — очень неприятное занятие. Впрочем, сегодня такой расклад был мне на руку.

— Мистер Поттер, как продвигаются дела с новым законопроектом?

— Какие санкции планирует применять Секретный отдел против злостных нарушителей?

— Чем продиктована столь жесткая мера?

Впервые за последние годы я позволил себе высказать все, что я думаю на самом деле. Мелькали вспышки колдокамер, скрипели самопишущие перья, теснили со всех сторон желающие взять автограф, а я просто наслаждался процессом. Потому что знал: Секретный отдел теперь уже ничего не сможет изменить, ведь «машина» общественной заинтересованности запущена, и свое мнение Национальный герой озвучил.

Заверив собравшихся, что сделаю все возможное, чтобы предотвратить всяческие злоупотребления, и оценив идею одного из репортеров о создании независимой экспертной группы, я наконец смог беспрепятственно аппарировать.

* * *

Мне все не давала покоя мысль о Джинни. Не хотелось даже думать, как именно мог воспользоваться ситуацией мой двойник. Если Эсти только посмел ее коснуться, я убью его. Сначала разукрашу физиономию, а потом прибью. Или…

Больше не в силах теряться в догадках, я решил наведаться в имение своего двойника. Пробраться в западное крыло замка, воспользовавшись мантией-невидимкой, не составило особого труда. Тем более я знал здание как свои пять пальцев. Правда, не рассчитал, что с моего последнего визита охранные чары доработали, и потому был раздосадован тем, как быстро мое присутствие обнаружили. Кингсли не врал, заверяя, что каждый шаг младшего Эсти контролируется. Три рослых агента из Спецотдела больше напоминали Азкабанскую охрану чем телохранителей.

Ситуация усугубилась еще и тем, что авроры не поверили, будто я настоящий Поттер. С каких пор, интересно, нынешние грабители предпочитают использовать маскирующие чары «Под Национального героя»?

Пока я пререкался с охраной и требовал позвать Роберта, на крик сбежалась прислуга. Вслед за ней появились и хозяева. Роб как-то уж подозрительно быстро сообразил, зачем именно меня принесло в столь поздний час, и первым предложил проверить подлинность моей персоны. Даже вызвался сделать это лично.

— Есть простой способ убедиться, кто сейчас перед нами, — заявил парень, вскидывая руку для применения заклинания. Мерлин! Авроры отдали ему мою палочку! Да как они посмели?! Не верю, что она его слушается!

Меня охватило такое негодование, что даже опомниться не успел, как воспользовался обезоруживающим заклинанием, опередив своего противника лишь на какие-то доли секунды. Дурацкая привычка использовать экспелиармус на этот раз пришлась как нельзя кстати: меньше всего хотелось повредить палочку из остролиста.

Не обращая внимания на суету вокруг, я сосредоточился на ощущениях. Палочка легла в ладонь привычно, словно и не было разлуки в несколько месяцев. Приятное тепло побежало от пальцев к запястью и вверх. Сноп искр, вырвавшихся при этом, засвидетельствовал лучше любого проверочного заклятья, что я истинный владелец. К сожалению, насладиться моментом мне так и не дали, запустив в меня ступефаем, а затем опутывая веревками с головы до ног. Я не сопротивлялся. Если хотят еще каких-то проверок — пусть экспериментируют. Для меня куда важнее сжимать собственную палочку в пальцах и понимать, что она вновь меня признала.

Чары, подтверждающие мою личность, применили, расспросили о причине позднего визита и попытались сопроводить в аврорат, но хозяин имения запротестовал и заявил, будто я имею право приходить сюда, когда пожелаю.

Когда мы все сидели в столовой, а суетливые домовики сервировали стол, меня не покидало ощущение неправильности происходящего. Я шел сюда с намерением начистить рожу самонадеянному выскочке, который — вне всякого сомнения! — получал удовольствие от того, что портил мне жизнь. А вместо этого угодил на семейный ужин, где разговоров только и было как обо мне и моих успехах в Академии Смерти. Мать Эсти не отходила от меня ни на шаг, пододвигала ближе то одно лакомство, то другое, причитала над тем, как я исхудал, и вообще, кажется, начинала путать меня с родным сыном. Роберт недоумевал по поводу происходящего не меньше моего, даже скривился пренебрежительно, когда его отец одобряюще похлопал меня по плечу. Как выяснилось, спецотдел регулярно отчитывался о моих успехах в учебе и даже какие-то колдографии умудрялся пересылать. В итоге, смущенный такой заботой, я сослался на усталость и потащил Роберта на второй этаж, в его комнату, чтобы с глазу на глаз обсудить ту ситуацию, в которой мы оба оказались.

Еще больше удивило, как быстро мы с Робертом нашли общий язык. Видимо необходимость жить чужой жизнью сплачивала. Парень охотно поделился информацией, что ему удалось накопать, пока он общался с министерскими чиновниками. Потом, опережая мои вопросы, пояснил, что ему пришлось спровоцировать Гермиону и Рона на ссору, из опасения быть раскрытым. Жаловался на несносный характер Джинни и заверял, что ему стоило невероятных усилий отвадить девушку, потому что она стремилась контролировать каждый его шаг.

— Никакие доводы на нее не действовали, пришлось пойти на экстренные меры и приударить за дочерью министра, уж извини.

Мне снова хотелось его придушить, на этот раз за то, как топорно Эсти сработал. Джинн, моя Джинн, никогда бы не поверила в подобную чушь. Ведь знает, какого я мнения о строптивой кокетке.

— Кстати, когда вся эта история закончится, рискну навязаться Китнгсли в зятья. Аребелла не против, мне кажется.

— Хочешь сказать, что твоя идиотская ухмылочка произвела впечатление на министерскую дочь? — я злился все больше. Пока я там жизнью рискую, этот недоумок умудрился втереться в доверие к Шеклболту.

— Не моя, а твоя, бестолочь. Ну, да это поправимо. Я все объясню Арабелле, когда время придет, она восхищается твоей смелостью, значит, оценит и мою.

Не понимая чего мне хочется больше: злиться или радоваться в свете открывшихся фактов, я поспешил распрощаться. Напоследок, конечно же, пригрозил сделать из него котлету, если Роб рискнет приблизиться к Джинни. Парню хватило ума меня заверить, что это в его планы не входит. Впрочем, спокойствия мне это не прибавило.