Быть Северусом Снейпом (джен)

Утром я всё еще не мог отойти от вчерашнего разговора с Минервой. За все прошедшие годы мне ни разу даже в голову не пришло, что у Поттера могли остаться воспоминания о ночи, когда убили его родителей.

С ужина аппетит так и не вернулся, и я едва удостоил накрытый стол взглядом. Вместо этого глаза то и дело невольно устремлялись к Поттеру, сидящему за гриффиндорским столом в окружении друзей.

Я всё меньше понимал этого ребенка. Когда я увидел его впервые, почувствовал лишь отвращение — он казался мне полным воплощением своего отца, таким же недалеким, беззаботным и высокомерным. Многие последующие события только убедили меня в этом, принеся с собой чувство горечи. Кроме глаз, ничто в нём не напоминало о Лили — ни внешность, ни тем более характер... но позже я стал замечать что-то еще.

Мальчик легко мог приспосабливаться и подстраиваться под окружающих людей — просто чаще всего он предпочитал этого не делать. Я видел, как радостно он может разговаривать с Уизли в одну минуту, а в следующую, стоит тому отвернуться, мгновенно перемениться. Иногда мне становилось не по себе от странной мрачности и тревоги на его лице. Но потом он приходил на мой урок и снова превращался в непослушного, наглого, невнимательного мальчишку, выводящего меня из себя своей заносчивостью и избалованностью. Я хотел убедить себя, что преувеличиваю — у Поттера элементарно не хватило бы мозгов, чтобы так искусно притворяться большую часть времени.

Но чем дольше я за ним наблюдал, тем отчетливее замечал противоречия. Когда школа отворачивалась от Поттера, он замыкался в себе и ходил с низко опущенной головой, избегал людные места и подолгу проводил время в одиночестве. Я не раз ловил его в отдаленных уголках замка, отрешенного и подавленного. Тогда как привыкший к славе и всеобщему восхищению ребенок наверняка постарался бы сделать всё, чтобы поскорее снова оказаться в центре внимания.

Похоже, за видом веселого гриффиндорца скрывался кто-то другой — какая-то более взрослая, мрачная, угнетенная личность. Оставалось недоумевать, как тринадцатилетний ребенок мог научиться так умело прятаться за жизнерадостной маской.

Сейчас я знал, что у него могли остаться воспоминания о самой страшной ночи его жизни. Что он видел и слышал при взгляде на дементора? Что чувствовал? О чём думал? В сознании мелькнула мысль воспользоваться легилименцией, но я тут же отогнал ее прочь. Я не был уверен, что готов узнать ответы на свои вопросы: увидеть то, что, возможно, видит Поттер. Мне хватало собственных кошмаров.

Вот и сейчас, войдя в Большой зал, мальчик казался тихим и грустным. Насмешки слизеринцев заставили его помрачнеть еще больше и молча уставиться в свою тарелку. Но, уже спустя минуту он оживленно поглощал завтрак и переговаривался с Грейнджер и Уизли, словно начисто позабыв о только что испытываемом дискомфорте.

Возможно, раньше я бы купился и убедился во мнении, что мальчишка такой же глупый, как его отец, и просто не может чувствовать вещи достаточно глубоко. Теперь... я был практически уверен, что это всего лишь игра. Так какой Поттер был настоящим? И, если он действительно не такой, каким кажется, то не Темный ли Лорд виноват в этом? Может, какая-то его часть действительно живет в Поттере? Но если да, то какая? Опасна ли она и что может принести в дальнейшем?

Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Тяжело вздохнув, я с отвращением оглядел стоящие рядом блюда и насыпал себе немного картофеля. Аппетит так и не появился, но на пустой желудок выдержать день, полный непослушных учеников, будет невозможно.

* * *

— Это просто немыслимо! — Громкие слова Макгонагалл заставили всех преподавателей в учительской оторваться от своих дел и с удивлением посмотреть на нее.

— Что-то случилось? — обеспокоено поинтересовалась Спраут.

— Как и всегда после первого урока предсказаний у третьего курса, — почти трясясь от негодования, Минерва бросила кипу пергаментов на стол и села в кресло. — Я давно говорила Альбусу, что Сивилла не делает чести школе, а только портит нашу репутацию. Все педагоги Хогвартса — высококлассные профессионалы, люди с богатым преподавательским опытом, проверенные временем и уважаемые учениками, а она... Как вообще можно сообщать детям о том, что они погибнут?! Эта женщина не отдает отчет своим поступкам! Ей делали замечания сотни раз, но нет, она упорно продолжает предсказывать смерть! И кому! Гарри Поттеру, который и без ее глупостей уже достаточно натерпелся!

— Она предсказала, что Поттер умрет? — Я резко поднял голову. Макгонагалл неодобрительно поджала губы.

— Вы ведь знаете, Северус, что она всем это предсказывает. Она совершенно ничего не смыслит в преподавании. Более того — постоянно выдумывает глупости! Из Хагрида предсказатель лучше, чем из нее!

Несколько учителей хмыкнули и согласно кивнули. Я же нахмурился и невидяще уставился на лежащую передо мной работу.

Трелони никогда не заслуживала доверия, и ее причуды порядком выводили из себя. Но, с другой стороны, я как никто другой знал, что когда-то она сделала по крайней мере одно настоящее предсказание. Предсказание, которое будет преследовать меня до конца жизни.

Вздрогнув, я решительно отогнал от себя плохие предчувствия и попытался сконцентрироваться на работе. Синистра, сидящая рядом со мной, назидательно проговорила:

— В какой-то степени ее предсказания верны. Мы все умрем когда-то, и ничего удивительного в этом нет.

— Да, но зачем говорить об этом детям?! — возразила Макгонагалл.

— Может, она таким образом хочет подготовить их ко взрослой жизни?

— Конечно, — Минерва фыркнула. — Эта особа сама ничего не знает о том, каково это — быть взрослой. Только и может рассказывать страшилки и пугать учеников.

— Кстати, насчет учеников... — оживилась Спраут. — Северус, ваш новый мальчик, Алекс Манцер. Мне еще не приходилось видеть настолько плохо воспитанных магглорожденных, а это, поверьте мне, о многом говорит!

— Манцер? — переспросил я. Стало быть, мое первое впечатление о нём было верным. Он еще доставит всем неприятностей. — И что же он сделал?

— Испортил свой же набор трав!

— О, да, — насмешливо отозвался я, — действительно страшное преступление. Первокурсник, не сумевший с первого раза верно посадить растение с помощью магии? Подумать только.

Спраут послала мне раздраженный взгляд.

— На вступительном занятии я всегда объясняю только вводные сведения о растениях. Учиться сажать их они будут на втором уроке. На первом всё, что от них требовалось, — отобрать стоящие экземпляры и привести в порядок те, что были повреждены. Для этого достаточно применить простейшее заклинание, и я продемонстрировала его трижды. Трижды! Не бывало такого, чтобы дети не могли справиться! В этот раз тоже никто не попросил помощи, но когда я начала проверять растения, угадайте, что этот мальчик вытворил! Вместо того, чтобы срастить разорванные листья, он склеил их жвачкой! Когда я попросила его исправить это безобразие и использовать заклинание, он отказался. Просто скрестил руки и сказал: «Нет!» И даже не посмотрел на меня! Я говорю, что сниму баллы и выгоню его с занятия, а он, представьте, пожимает плечами! Конечно, мне пришлось отлучить его от урока, я сказала, чтобы он ждал звонка у теплицы, но он и здесь меня ослушался. Когда я вышла, его нигде не было. Чудовищное воспитание! И какое варварское отношение к растениям!

— Манцер, да? — Минерва удивленно взглянула на Помону. — Странно, потому что я встретила Хагрида — он рассказал, как этот мальчик сам пришел к нему на перемене и попросил показать каких-то животных. Когда Хагрид ответил, что ему стоит дождаться урока, потому что поблизости нет никого подходящего для первогодки, он всё равно остался и до конца перемены играл с этой огромной псиной — Клык его зовут, кажется. В целом, мальчик произвел на Хагрида приятное впечатление.

— На Хагрида приятное впечатление произведет каждый, тем более тот, кто похвалит его зверей! — возразила Синистра. Спраут кивнула.

— Чувствую, намучаемся мы с этим ребенком. Хорошо, что мои первокурсники довольно спокойные и послушные в этом году — с ними одно удовольствие работать.

— Спокойные, послушные... и абсолютно заурядные, — скучающе протянул я. — Более посредственных результатов в зельеварении у студентов первого курса мне еще видеть не доводилось. Даже если учесть, что они хаффлпаффцы.

Помона оскорблено поджала губы.

— Вас послушать, Северус, так у вас все ученики глупые и лишенные способностей, — вступилась Макгонагалл. — Не кажется ли вам, что в этом случае всё дело в преподавателе?

— Нет, не кажется, — я мрачно взглянул на нее. — Отметки на экзаменах по моему предмету всегда значительно выше, чем по остальным. Я знаю, как держать класс под контролем и действительно учить их чему-то.

— Но вы должны согласиться, что ваша система преподавания у многих вызывает критику, — возразила воспрявшая духом Спраут.

— Да, — я криво усмехнулся, — зато все эти критики дружно поддерживают ненормальное желание Грейнджер быть лучше других и взять себе в три раза больше уроков, чем нужно. И, самое главное, искренне считают, будто эта афера останется никем не замеченной. Уже сегодня за завтраком я наблюдал, как Поттер и Уизли читали ее расписание и явно расспрашивали, как она собирается успеть присутствовать на нескольких уроках сразу.

— Мисс Грейнджер невероятно умна — она найдет, как это объяснить, — Макгонагалл развернула первый из пергаментов перед собой и обмакнула перо в чернила. — А вы, Северус, вместо того, чтобы следить за моими учениками, присматривали бы лучше за своими собственными. Или вы пропустили, как отвратительно они себя вели сегодня утром? Еще говорите что-то об умении держать класс под контролем.

— Да, мне об этом известно лучше, чем большинству в этой школе, — я собрал свою стопку бумаг и направился к двери. — Именно поэтому на моём уроке они бы и думать забыли о каком-то там предсказании. А на вашем, очевидно, им было так скучно, что они предпочли забивать свои и без того скудные мозги всякой ерундой.

Я вышел, захлопнув дверь, и тут же услышал, как внутри разразился целый шквал возмущенных голосов.

Что ж, пускай. Это даже забавно. Ничто не выводит людей из себя больше, чем неприятная правда.

* * *

Когда меня попросили срочно прийти в Больничное крыло, первая мысль, вспыхнувшая в сознании, как ни странно, была: «Поттер». Еще более странным стало чувство, охватившее меня, когда я понял, что пострадал не он, а Малфой: необычное при данных обстоятельствах, необъяснимое облегчение.

В первую минуту я пришел в замешательство от собственной реакции, но уже спустя мгновение оно сменилось яростью. Прихватив несколько свежесваренных мазей, я направился к лестнице.

Малфой лежал в кровати и громко стонал, явно наслаждаясь вниманием окруживших его приятелей.

— Вот увидите, как только мой папа узнает, он разнесет эту школу по камню! Ему уже отправили сову. Он заставит этого Хагрида заплатить, это уж точно.

— И как только директор мог нанять кого-то вроде него?! — пораженно воскликнула Паркинсон.

— Играет в добренького. Думает, так никто не заметит, насколько он на самом деле некомпетентный...

— Мистер Малфой, — негромким, но ледяным голосом прервал я его глупые причитания, — я предлагаю вам помолчать и подумать, что, о ком и где вы говорите. Вы, — я взглянул на тут же притихших слизеринцев, — звонок будет через три минуты. Что вы еще здесь делаете?

— Простите, профессор, — пробормотал Нотт. — Мы уже уходим.

Дождавшись, чтобы они скрылись, я медленно приблизился к Малфою. Тот некоторое время оценивающе смотрел на меня, явно пытаясь определить мою реакцию, а потом, слегка пожав плечами, опустил голову.

— Ничего не хотите мне сказать, мистер Малфой?

— Э-э... — Мальчик растерянно затеребил простынь здоровой рукой. — Нет, сэр. Вы ведь... вы ведь уже знаете обо всём, что случилось, да?

— Да, знаю, — я сделал еще шаг к нему. — Скажите, вы действительно настолько глупы или просто хотели утереть нос Поттеру?

— Что?

Я подошел вплотную к кровати и заговорил еще тише:

— Мне рассказали о вашем идиотском поведении с гиппогрифом. Мне хотелось бы верить, что ни один ученик на Слизерине не опустился бы до того, чтобы так оплошать с простейшим заданием. Гиппогриф — не человек, мистер Малфой. Люди могут стерпеть ваши манеры — или отсутствие таковых, но животное руководствуется исключительно инстинктами. Если вы грубы с ним, оно ответит вам тем же, и ему будет всё равно, действительно ли вы ему угрожали или просто пытались произвести впечатление на кого-то.

— Произвести впечатление?! — воскликнул Драко. — На кого?!

— На ваших одногруппников, разумеется, — я деланно-удивленно посмотрел на него. — А вы о ком подумали?

— Я... — Лицо мальчика залила краска, и он отвернулся. — Ни о ком. Да, вы правы. Я действительно хотел показаться им более храбрым.

— А показались глупцом.

Малфой бросил на меня недовольный, обиженный взгляд, и я наконец послал ему сдержанную ободряющую улыбку:

— Но, по крайней мере, вы своего добились. Мисс Паркинсон, мисс Булстроуд и мистер Нотт явно были впечатлены, — мальчик начал было улыбаться, но я оборвал его: — Чего не сказать обо мне. На этот раз я закрою глаза на ваше безрассудное поведение, но на следующий буду вынужден принять меры. Не разочаровывайте меня, мистер Малфой. Вам не понравятся последствия.

Драко со вздохом кивнул и украдкой посмотрел на меня.

— А когда мне нужно будет возвращаться на занятия? — поинтересовался он. Я раздумывал несколько секунд, а потом ответил:

— По среду включительно можете отдыхать. Но в четверг я жду вас на своем уроке. Надеюсь, вы знаете, что я не переношу прогульщиков.

Малфой активно закивал. Окинув его последним внимательным взглядом, я оставил мази на тумбочке с медикаментами и двинулся к двери.

— Поправляйтесь, — сдержанно пожелал я и вышел в коридор.

Еще не было и пяти, а день уже начал казаться бесконечным.

* * *

— Северус! Северус, мне нужно с тобой поговорить! Северус!

Господи, Люциус. Только его мне сейчас и не хватало.

Раздраженный, я подошел к камину и опустился рядом.

— Я здесь. В чём дело?

— В чём дело?! — Малфой свирепо посмотрел на меня. — Тебе прекрасно известно, в чём дело! Мой сын был тяжело ранен на первом же уроке у дегенерата, которого Дамблдор назначил преподавателем! Ты же знаешь, я этого так не оставлю! Если Дамблдор считает, что может так обращаться с моим сыном, он глубоко заблуждается!

С трудом поборов новую вспышку злости, я как можно спокойнее сказал:

— Да, я знаю о случившемся. Но в данном случае Дамблдор виноват лишь в своей излишней наивности. Он всё еще думает, что должен дать этому великану шанс и устроить его в жизни.

— Мне плевать на его мотивы, — выплюнул Люциус, — но мне не плевать на моего сына! Так что если он решил задействовать его...

— Брось, — я уже не мог скрывать раздражения, — ты ведь должен понимать, что это было случайностью. Хагрид нарушил технику безопасности, а Драко проявил несколько... излишнюю... храбрость. Помфри уже привела его в полный порядок.

Малфой некоторое время молчал, потом передернул плечами.

— Может, и так. Но лесник должен уйти с должности. Сейчас же.

Я задумчиво почесал подбородок.

— Я с тобой согласен, — медленно проговорил я, — но есть одно «но». Повлиять на Дамблдора может только Фадж, а он, сам знаешь, сейчас полностью сосредоточен на поимке Блэка. Да и вряд ли горит желанием в очередной раз выступать против директора Хогвартса, особенно после того, как выставил себя на посмешище этой весной. По твоей инициативе, смею заметить.

Люциус изучающе посмотрел на меня, а потом хмыкнул:

— Что ж. Полагаю, ты прав — Фадж в последнее время явно меня избегает. Тогда я буду действовать не через него, а через Совет попечителей. Подам иск непосредственно на Хагрида, и пускай приговорят то безумное создание к смерти. Должно надолго отбить у этого питекантропа охоту преподавать.

Я не испытал восторга от озвученного плана, но было бы хуже, если бы Люциус попытался засудить Альбуса. Конечно, он всё равно продолжит подливать масла в огонь при каждой встрече с Министром, но тот, к счастью, сейчас не особо расположен к их семье. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы окончательно успокоить раненое эго Драко. Если он сам перегорит и позабудет об инциденте, это непременно повлияет и на Люциуса. Уверен, он найдет себе более интересную забаву, чем тщетно пытаться в очередной раз настроить всех против Дамблдора — да еще и по такой пустяковой причине. Купить и запугать действительно можно многих, но, как показал опыт прошлого семестра, — не всех.

Если бы еще этот остолоп Хагрид одумался и начал проводить нормальные занятия... но это уже входит в разряд неисполнимых надежд.

Дамблдору и правда стоило бы пересмотреть свою тягу помогать всем и настойчиво тянуть вверх тех, кто пытается остаться внизу.

* * *

Учитывая, каким насыщенным был этот день, меня должен был одолевать сон, но нет. Посмотрев на часы в пятый раз за последние тридцать минут, я раздраженно встал, оделся и покинул свои комнаты. Прогулки по Хогвартсу всегда умиротворяли, и я надеялся, что этот раз не станет исключением.

Я хотел добраться до Астрономической башни и был уже в нескольких метрах от нее, как внезапно из кабинета за одной из дверей раздался шум. Насторожившись, я вытащил палочку и бесшумно приблизился, чувствуя, как сердце ускоряет свой бег.

Конечно, вполне возможно, это всего лишь какой-то ученик, решивший нарушить правила. Но что, если... если это тот, кого я так жажду найти.

Логически я понимал, что шансов проникнуть в замок у Блэка не много, но, учитывая, что здесь уже который день расхаживает Люпин...

Дверь была не заперта. Как можно тише я зашел внутрь и едва сдержал ликующее восклицание, заметив высокую мужскую фигуру в углу. С губ уже готовы были сорваться слова заклятья, когда человек обернулся и удивленно проговорил:

— Северус! Какой сюрприз. Что ты здесь делаешь?

Люпин.

Заскрежетав зубами от разочарования, я нехотя опустил палочку и бросил на него мрачный взгляд.

— Ищу того, кто не имеет права разгуливать по замку в столь поздний час. Судя по всему, я его нашел. — Вместо ответа Люпин тяжело вздохнул. — Что ты делаешь здесь в такое время? В темноте? — Я снова поднял палочку, чтобы воспользоваться Люмосом, но Люпин тут же зашипел:

— Нет, не зажигай свет! Так будет легче его найти.

Я непонимающе уставился на него.

— Кого?

— Боггарта, — Люпин подошел ближе ко мне и обезоруживающе улыбнулся. — Я хочу показать его третьекурсникам на первом уроке. Мне кажется, нет ничего лучше подкрепления теории практикой, чтобы ученики всё поняли и запомнили. А ты что думаешь?

Я с подозрением осмотрел его, пытаясь понять, действительно ли он хочет знать мое мнение.

— Обычно это бывает... весьма продуктивным, — сдержанно ответил я. Люпин просиял.

— Рад, что ты так считаешь. Надеюсь, урок выйдет не только полезным, но и увлекательным. Дети всегда лучше реагируют, если их заинтересовать.

Я послал ему свирепый взгляд.

— В таком случае — удачи, — язвительно пожелал я. — Уже давно достоверно доказано, что заинтересованные ученики — это неконтролируемые ученики. А учитывая, что ты никогда не мог похвастаться умением поддерживать дисциплину где бы то ни было, не сомневаюсь, что твой урок превратится в цирковое представление.

Развернувшись, я направился к выходу, и вслед мне раздался доброжелательный голос Люпина:

— Спокойной ночи, Северус.

Дверь я захлопнул чуть сильнее, чем намеревался.

Никто не раздражал меня так, как этот чертов оборотень.