Быть Северусом Снейпом (джен)

Из постоянной величины, время превратилось в своевольное существо, замедляющее и ускоряющее бег по собственному желанию. Иногда, сидя за обедом в Большом зале, или проверяя очередные бездарные работы, я машинально смотрел на свою руку, туда, где находилась Метка, и понимал, что ждать оставалось недолго. Жжение не утихало ни на минуту, принося с собой мрачную уверенность в том, что вот-вот что-то произойдет. Наступят перемены, и жизнь, к которой я привык, подойдет к своему неизбежному концу.

Липкая, удушающая тревога, наполнявшая меня при мыслях об этом, перемешивалась с раздражением, когда я осознавал, что лишь я один чувствую подобное. В Хогвартсе царило приподнятое настроение — замок не затихал ни на минуту, все с нетерпением ожидали третьего испытания Турнира и делали ставки. Поклонники Поттера и Диггори периодически сцеплялись между собой, но, к счастью, большее количество их перепалок были словесными.

Сам Поттер был на удивление расслабленным. Прежде, чем ближе было испытание, тем большое на грани обморока он казался, но сейчас он лишь демонстрировал выводящую из себя беззаботность. То ли предыдущий успех вскружил ему голову, то ли он решил, что в лабиринте, возведенном возле школы, не было ничего пугающего.

Хотелось бы мне самому знать, так это или нет. Лабиринт казался куда более мягким испытанием, чем драконы или подводный мир, но всё зависело от изобретательности тех идиотов, которые занимались разработкой Турнира. От них можно было ожидать чего угодно.

Качнув головой в неловкой попытке избавиться от всё более мрачных мыслей, я сосредоточился на лежащей передо мной контрольной.

Малфой. Мальчишка никогда не обладал особыми знаниями, но его мозгов хватало для того, чтобы справляться с большинством заданий. Однако с момента нашего последнего разговора, желание стараться явно покинуло его окончательно. Словно на зло, на занятиях он начал вести себя на уровне Лонгботтома, и сейчас, глядя на его работу, мне оставалось лишь скрежетать зубами от бессилия.

До чего глупый и впечатлительный мальчишка. Неужели тот факт, что я не одобрил его дурацкую затею со статьей, задел его настолько, что он предпочел наплевать на оценки? Это было почти немыслимо, учитывая, как он гордился своими даже незначительными академическими успехами. Осторожные расспросы доказали, что остальные преподаватели не заметили никаких изменений — а значит, мальчишка объявил войну именно мне.

Что ж. Если он думал, что это улучшит мое мнение о нём, он глубоко заблуждался.

Поставив «Неудовлетворительно», я отбросил контрольную Малфоя в сторону.

Злополучная статья Скитер была еще одним поводом для растущего раздражения и чувства неопределённости. Шли дни, а «Пророк» молчал — статья так и не выходила на свет. Я не знал, что именно Малфой наболтал, но если Скитер предпочла не печатать это сразу, то это могло означать одно из двух — либо информация была настолько незначительной, что не представляла никакого интереса… либо же Скитер выжидала подходящего момента для публикации. Зная подход этой женщины, я был склонен верить во второй вариант.

Пододвинув к себе следующую контрольную, я бросил взгляд на часы.

Половина восьмого. Контрольных осталось не так уж и много, а значит, впереди еще целый вечер.

Однако я не мог избавиться от ощущения, что времени не было. Ни сегодня, ни в целом.

* * *

В день последнего испытания, я проснулся с уверенностью, что Поттер мертв. Какое-то время я лежал, не шевелясь, борясь с волнами ужаса и паники, которые заставляли сердце вырываться из груди, и лишь настойчивое тиканье часов привело меня в чувства.

Кошмар. Обычный ночной кошмар.

Именно сегодня. Почему?

Я не был суеверным — я понимал, что мысли и подозрения, растущие во мне на протяжении последнего времени, с легкостью могли привести к этой вспышке вымышленной жестокости. И всё же, стоило вспомнить необычайно яркие образы из сна, как к горлу подступала тошнота.

Последний день. Пережить его — и Поттер перестанет быть причиной для волнений до конца лета.

И всё же, даже сидя в Большом зале среди оживленных учеников, я не мог подавить иррациональную уверенность, что сегодня что-то произойдет. Что-то, после чего невозможно будет вернуться.

Собственная глупость выводила меня из себя, но когда я бросил взгляд на других, я понял, что не я один чувствую себя странно.

Макгонагалл была нехарактерно бледной. Она сидела, как статуя, глядя строго перед собой и даже не прикасаясь к еде. Спраут выглядела мрачнее тучи, помешивая чай ложкой и то и дело бросая тревожные взгляды на стол своего факультета. Каркаров таращился на еду с таким видом, словно его вот-вот стошнит, и даже Дамблдор, несмотря на напускное благодушие, казался напряженным.

Значит, не я один чувствовал это. Всем было не по себе. Только ученики активно переговаривались, уплетая завтрак и тыкая пальцами в очередную газетенку.

Пожалуй, они были даже слишком оживленными.

Нахмурившись, я посмотрел на Поттера, и тут же заметил гневный оскал на его лице. Грейнджер что-то тараторила, а в следующий момент вскочила и вылетела из зала.

Взгляд на стол слизеринцев подтвердил мои опасения.

Идиотка Скитер выпустила свою статью в день третьего испытания. Мне даже не нужно было ее читать, чтобы понять, что именно там было написано. Слов Малфоя во время нашего разговора было более чем достаточно.

Чем Поттер успел так ей насолить? Скитер любила грязь, но в последнее время она просто помешалась на мальчишке. Время, которое она выбрала для публикации, говорило о том, что ей хотелось саботировать не сам Турнир, а его результаты, повлияв на мнение судей.

Как будто это было возможно. Жалкая особа, явно заблуждающаяся насчет своей власти.

Пробормотав извинения, Макгонагалл встала и направилась к гриффиндорскому столу, а Дамблдор негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.

— После завтрака, чемпионы отправятся на встречу со своими близкими, — проговорил он. — А вас всех я хотел бы видеть в учительской. Нам необходимо распределить обязанности.

— Не мо’ху составить вам компанию, — заявила Максим. — Боюсь, у мен’йа слишком мно’хо дел.

— Не беспокойтесь, мадам Максим, — дружелюбно произнес Дамблдор. — Ваше присутствие необязательно.

Я подавил улыбку в ответ на оскорблённое выражение на ее лице.

Быстрее бы эти чужестранцы убрались в свои школы. Их присутствие становилось всё более назойливым с каждым днем, и их высокомерно-снисходительное отношение как к Хогвартсу, так и к его обитателям, давным давно перестали казаться забавными.

Как только Дамблдор покончил с завтраком и вышел из зала, я последовал его примеру. Распределить обязанности — это звучало обнадеживающе. Может быть, если у меня будет, на чём сосредоточиться, я смогу отвлечься и дождаться начала испытания без этих бессмысленных, хаотичных мыслей.

Все собрались достаточно быстро — куда быстрее обычного, что в очередной раз убедило меня в том, что остальные тоже испытывали это ничем необъяснимое чувство тревоги. Трелони, которой никто бы никогда не поручил ни одно ответственное дело, всё равно пришла, и теперь сидела в самом углу, отстраненно глядя в окно.

— Сегодня важный день, — начал Альбус без всякого вступления. — И мы все должны позаботиться о том, чтобы всё прошло гладко. Наши участники способны справиться с испытаниями, ожидающими их в лабиринте, я в этом не сомневаюсь. Однако меры предосторожности необходимы в любом случае. Группа преподавателей будет патрулировать лабиринт, и в случае, если ими будет замечен сигнал бедствия, они немедленно отправятся к тому месту и помогут ученику, попавшему в беду.

— Замечательная идея, — сказала Минерва, нервно сминая край своей темной мантии. — Если возможно, я бы хотела войти в состав этой группы.

— Разумеется, — Дамблдор послал ей легкую улыбку, но тут же вновь посерьезнел. — Помимо вас, патрулировать отправятся профессор Флитвик, Хагрид, и профессор Муди.

Муди?

Зная, что шок от этих слов может отразиться у меня на лице, я уставился на стол, обрабатывая полученную информацию.

Дамблдор посылает Муди патрулировать лабиринт? Зная, что как раз сегодня от него нужно ожидать подвоха? Если наши подозрения верны, то именно ради сегодняшнего дня человек с лицом Муди провел столько времени, притворяясь, завоевывая доверие.

И почему меня не включили в число патрулирующих?

— Будет сделано, — отозвался Муди. — Какие-то еще распоряжения?

— Нужно, чтобы патрулирующие изучили ходы в лабиринте и поняли, как по нему передвигаться, чтобы в случае необходимости вы могли как можно быстрее добраться до нуждающихся в помощи. И еще — кто-то должен отнести Кубок в центр лабиринта.

— Без проблем, — тут же проговорил Муди. — Я этим займусь.

— Замечательно. Благодарю, Аластор, — Дамблдор послал и Муди улыбку, однако его глаза оставались холодными. — Все те, кто не вошли в группу, будут следить за тем, чтобы на трибунах сохранялся порядок. Вы знаете, какими легко возбудимыми могут быть наши ученики, особенно учитывая обстоятельства, поэтому я прошу вас быть внимательными. Игорь, с вами всё в порядке?

Каркаров подскочил, словно в него попало заклятьем.

— Что? — резко спросил он. — Что не так?

— С вами всё в порядке? — терпеливо повторил Дамблдор. — Вы странно выглядите.

Лицо Каркарова залил уродливый румянец, и он вскочил на ноги.

— Прошу меня извинить, — пробормотал он, и почти вылетел за дверь.

— Метушится, — злорадно подытожил Муди, и я тут же уставился на него. Неужели предвкушение своей таинственной победы заставило его растерять остатки самосохранения?

Наши взгляды встретились, и губы Муди растянулись в насмешливой улыбке.

— Понимает, что его чемпиону не видать Кубка, — добавил он. — А ты, Снейп, себя хорошо чувствуешь?

— Вполне, — ответил я коротко.

Я не знал плана Дамблдора, но я должен был ему верить.

Дни лже-Муди были сочтены. Интересно, что случилось с настоящим?

Ни одна из версий меня бы не расстроила.

— Все свободны, — объявил Дамблдор. — Кроме вас, Северус. Задержитесь.

Я кивнул, ощущая, как по крови разносится удовлетворение.

Значит, у меня тоже будет задание. Я уже начал было сомневаться.

Когда дверь захлопнулась, Дамблдор посмотрел на меня, и на этот раз, на его лице не было и тени улыбки.

— Вы понимаете, что сегодня нам нужно быть крайне внимательными, — сказал он. — Мы до сих пор не знаем до конца, с чем столкнемся, поэтому бдительность нельзя терять ни на секунду.

— Что требуется от меня?

— Терпение и внимание. Сидите вместе со всеми… и ждите.

Разочарование тяжелым камнем упало в желудок, и какое-то время я молчал.

Сидеть со всеми? Это мое задание? Дамблдор что, издевается надо мной?

— Ждать, — повторил я тускло. — Ждать чего?

— Северус… — в голосе Дамблдора неожиданно прозвучало что-то, что я не смог распознать, но что заставило меня мгновенно забыть о ядовитых мыслях. Когда я посмотрел на него, странно-уязвимое выражение на его лице заставило меня оцепенеть. — Этот день… запомните этот день. Он особенный.

Я не нашел, что сказать, и мимолетная ранимость Дамблдора поблекла так же внезапно, как и появилась.

— Выспитесь, — посоветовал он. — Вам не помешает.

В полном недоумении, я помедлил несколько секунд, но когда Дамблдор просто продолжил смотреть на меня, поднялся и направился к двери.

До чего бессмысленный разговор. Зачем он вообще попросил меня остаться? Я бы и так сидел со всеми и наблюдал за лабиринтом — что еще мне оставалось делать, если меня даже не включили в отряд патрулирования?

Пожалуй, я недооценил пессимистический настрой Дамблдора. Его тревога, как оказалось, была куда сильнее моей.

Почему он отказывался открыться мне до конца? Я бы мог разделить его беспокойство, если бы полностью понимал его причины. А так, мне оставалось лишь воевать со своими собственными расплывчатыми страхами и ждать, пока они не обретут конкретную форму.

Я как раз приближался к повороту, когда оттуда выскочила тень и набросилась на меня, отшвыривая меня к стене. Даже не успев ничего понять, я молниеносно выхватил палочку, однако в следующий миг до меня дошло, что передо мной стоял Каркаров. Я открыл было рот, чтобы осыпать его руганью, но он опередил меня и лихорадочно зашептал:

— Мы не можем оставаться здесь и дальше, Северус, надо бежать. Ты же чувствуешь, ты знаешь, ты должен понимать. Он возвращается. Что-то произойдет сегодня, это очевидно. Метка, она горит, и не так, как раньше.

— Довольно! — прошипел я, отталкивая его от себя. Каркаров окончательно лишился рассудка. — Мы уже говорили об этом. Хочешь — беги, я не могу тебя останавливать. Но я считаю, что поводов для паники нет.

— Ты обманываешь сам себя! — воскликнул Каркаров отчаянно. — Нам конец, ты понимаешь? Ты думаешь, Дамблдор защитит тебя? Этого не произойдет! Ты и я — мы обречены, и если мы уйдем сейчас, у нас еще может быть шанс, время спрятаться и переждать.

— Переждать? — презрительно выплюнул я. — Пока не произойдет очередной несчастный случай и Темный Лорд не будет повержен? Этого может никогда не случиться. Темный Лорд может не вернуться, а ты уже мечешься и топишь сам себя, захлёбываешься в своей же панике.

— Ты глупец! — Каркаров попятился назад, разочарованно качая головой. — Ты глупец, Северус. Ты сам не веришь, во что говоришь. Темный Лорд вернется, и когда он вернется, он приговорит нас к смерти за предательство.

— Я повторю тебе то же самое, что я говорил прежде, — отрезал я. — Беги, если считаешь это необходимым. Я остаюсь в Хогвартсе.

Досада, плещущаяся в глазах Каркарова в ответ на мой отказ, могла бы быть лестной, если бы я не понимал, что им движет лишь ужас. Он боялся остаться один и принимать решения самостоятельно.

Даже если бы я решил бежать, я бы никогда не взял его с собой.

Вернувшись в подземелья, я разжег пламя в камине и уставился на него, прокручивая в голове наш короткий разговор с Дамблдором.

Выспаться? Абсурд. Мои отношения со сном никогда не были обнадеживающими. Даже если бы я хотел, я бы не смог уснуть, уж точно не сейчас.

Дамблдор не сказал ровным счетом ничего во время нашего с ним разговора, но каким-то образом после него я чувствовал себя еще более отвратительно.

Мне хотелось вскочить и начать наматывать круги по комнате, чтобы хоть как-то скинуть с себя груз напряжения, но упрямство и кипящее раздражение на самого себя не позволили мне это сделать. Вместо этого, я остался сидеть на месте, буравя взглядом оранжевое пламя. Размышляя. Так и не находя покоя.

* * *

Когда пришло время занимать зрительские места, небо уже темнело. Оживленные голоса слились в один сплошной звук, и разобрать, что говорят люди даже в шаге от меня, было невозможно.

Теперь, когда что-то, наконец, начало происходить, мне было легче справиться с тревогой. Сидя в одном из первых рядов, я то и дело выискивал взглядом то Дамблдора, то Макгонагалл, то чемпионов, которые уже стояли наготове.

Каркаров, к моему раздражению, тоже был здесь. Очевидно, он не решился бежать в день испытания своего чемпиона, решил испытать судьбу еще раз. Может быть, ему просто нравилось досаждать мне своими истериками? Уже который раз он распадался на части передо мной, подвергая меня своим трусливым жалобам и увещеваниям, а затем продолжал функционировать, как обычно, словно ничего и не было.

Полный кретин.

— Леди и джентльмены, третье и финальное испытание Турнира Трех Волшебников вот-вот начнется! — внезапно раздался магически усиленный голос Бэгмена, и на поле тут же повисла мертвая тишина. —Давайте вспомним, как у нас обстоит дело с баллами. Первое место, с 85-тью баллами, делят между собой мистер Седрик Диггори и мистер Гарри Поттер, два представителя Хогвартса.

Почти все трибуны отозвались одобрительным ревом и аплодисментами, и я закатил глаза. Диггори заслужил свои баллы, тут сомнений не было, но Поттер… он выставил себя наивным идиотом во время второго испытания. Я бы не поставил ему и единицу за такое проявление слабоумия. Не говоря уж о сомнительной истории о том, как именно к нему попали мои жабросли.

— Второе место, восемьдесят очков, мистер Виктор Крам из Дурмстранга, — продолжил Бэгмен, уже без такого яркого энтузиазма. Не дожидаясь толком, чтобы аплодисменты стихли, он продолжил: — И третье место — мисс Флёр Делакур, школа Шармбатон!

В этот раз аплодисменты были совсем жидкими, и даже в сумерках я заметил, как лицо Делакур вспыхнуло от унижения.

Бэгмен даже не сказал, сколько у нее баллов. Кто назначил этого клоуна ведущим? Да, он умел тараторить, не замолкая ни на секунду, но во всём остальном он проявлял вопиющий непрофессионализм. Я был прекрасно знаком с чувством предвзятости, однако оно полностью противоречило всей сути должности ведущего.

Просвистел свисток, и Поттер вместе с Диггори вошли в лабиринт. Секунда — и они скрылись во мраке, и мое сердце немедленно ускорило свой бег.

Я всё еще понятия не имел, что именно ждет мальчишку в лабиринте, и мне оставалось надеяться, что ему хватит соображения послать сигнал бедствия, если понадобится, вместо того, чтобы снова играть в героя. Зная Поттера, я бы ничему не удивился.

По второму свистку, внутрь зашел Крам, и Каркаров закричал:

— Удачи, Виктор! Удачи!

Я тяжело вздохнул, в очередной раз задаваясь вопросом, как кто-то настолько безмозглый мог стать директором школы. Что за порядки царили среди местного населения, и неужели других кандидатов не было в принципе?

Делакур растворилась в темноте по третьему свистку, и Бэгмен издал воодушевленный звук.

— Что ж, друзья, вот и настал миг, которого мы все так ждали! — известил он. — Все чемпионы уже внутри, каждый готов сражаться за честь своей школы до последнего.

Встревоженный гул, который пронесся среди зрителей, заставил Бэгмена засмеяться.

— Не волнуйтесь, наши участники в безопасности настолько, насколько это возможно, — заверил он. — Как видите, целый отряд учителей ждет неподалеку, готовый броситься на помощь при первом же сигнале. Пока наши чемпионы продираются сквозь дебри, давайте подробнее рассмотрим, что именно ждет их в лабиринте…

Бэгмен взмахнул палочкой, призывая образ какого-то мерзко выглядящего существа, и ударился в рассказ. Я же перестал слушать, концентрируясь на стремительно темнеющим небе в попытке определить время.

Все испытания длились около часа. Это не должно стать исключением.

Час, и всё будет кончено.

Бэгмен развлекал публику. Зрители то утихали, то начинали бушевать. Периодически, мне на глаза попадался Муди, который наматывал вокруг лабиринта круги, напряженно вглядываясь между стен, словно он мог что-то различить.

Что было у него на уме? Чего он добивался? Чемпионы были внутри — этот самозванец не мог ничего сделать отсюда. Значит, что бы он не планировал, что-то пошло не так.

Либо же мы чего-то не знали.

Десять минут.

Еще десять. Зрители упивались историями Бэгмена, но я ощущал лишь скуку и раздражение.

Если бы только я мог видеть, что происходит.

На поле стало темно — лишь разожжённые огни помогали различать силуэты и видеть лица.

Час уже истекал, а от участников по-прежнему не было ни знака. Неужели у всех всё шло хорошо? С одной стороны, это положительный знак, но с другой — странно… неужели опасности, таящееся внутри, были настолько незначительными?

В какой-то момент из одной из точек лабиринта вверх таки взмыл столп красных искр. Зрители ахнули, как по команде, и я сам ощутил, как невидимая холодная рука сжала сердце.

Кто-то выбыл из игры. Кто?

Неважно.

— Итак, у нас первый сигнал бедствия! — возвестил Бэгмен. К моему удивлению, в его голосе звучала плохо скрываемая тревога. — Пока наши уважаемые профессора спешат на помощь, мы можем только гадать, кто же стал первым выбывшим участником.

— Делакур! — раздались выкрики. Максим повернулась к трибунам со своего места, окидывая всех негодующим взглядом, но ее проигнорировали, продолжая кричать имя ее ученицы.

— Какой хамство! — воскликнула она наконец, вновь поворачиваясь ко всем спиной. — Ног’ьи нашей н’ье буд’єт в Хогвартс, никгода снова!

Напряжение нарастало с каждой минутой, но из лабиринта никто не выходил, даже патрульные.

— Любопытно, любопытно, — проговорил Бэгмен. — Может быть, участник, пославший сигнал бедствия, столкнулся с чем-то совершенно неожиданным, и теперь даже профессора не могут справиться с этим существом, или загадкой? Я бы предположил, что дело в сфинксе. Это очень коварные существа, и если один из участников дал неправильный ответ несмотря на все предупреждения, сфинкс может не захотеть отпускать свою добычу. Даже вмешательство сильных магов не всегда может…

Договорить он не успел, так как из лабиринта показалась громоздкая фигура Хагрида, несущего на руках Крама. Прямо за ним, Муди нёс Делакур.

Пораженные восклицания быстро сменились ликованием, когда до присутствующих дошло, что если сразу два представителя вражеских школ вышли из строя, то победа за Хогвартсом. Даже сквозь усилившийся гул, я мог различить торжественные вопли всех Уизли, которые несомненно пришли болеть за Поттера.

Помфри поспешила к Краму и Делакур, которые, как казалось издалека, находятся без сознания. Каркаров и Максим присоединились к ней, оба с кислыми лицами, и я не мог не почувствовать укол удовлетворения в ответ на это. Однако полностью осознать победу Хогвартса я всё еще не мог. Всё снаружи было поглощено ночью, прошло больше часа, а ни Поттер, ни Диггори еще явно не достигли Кубка.

Скорее всего, это ничего не значило, но беспокойство всё равно росло, оставляя горькое послевкусие и порождая всё более тревожные мысли. Я посмотрел на Дамблдора, однако выражение его лица было бесстрастным. Он какое-то время рассматривал Делакур и Крама, а потом перевёл взгляд на лабиринт и уставился куда-то вдаль него, словно он мог видеть через темноту.

Ожидание, снова. Делакур и Крама унесли в замок, в больничное крыло, а все остальные продолжили переговариваться и поглядывать в сторону лабиринта. Многие начали вставать со своих мест, чтобы размяться или найти товарищей, и у меня даже не возникло желания сделать им замечание. Я и сам начинал ощущать клаустрофобию. С каждой минутой мне всё более отчетливо казалось, что место, на котором я сижу, раскаляется, посылая болезненные, горячие спазмы через всё тело. В голове туманилось, сосредоточиться становилось всё сложнее.

Осознание пришло лишь в момент, когда моя левая рука вспыхнула пламенем. Резко втянув воздух от боли, я замер, а потом сцепил зубы, пытаясь превозмочь боль. Кое-как, мне удалось подняться с места и покинуть трибуны, отойти подальше, в тень, где никто не мог меня увидеть. Только там я резко одернул левый рукав, и к горлу мгновенно подступила тошнота.

Моя Метка пылала. То, что еще утром было тенью, приобрело яркие, четкие красные очертания, и казалось, что уродливое изображение ожило, проталкиваясь сквозь кожу наружу.

Сомнений не было. Их не могло быть.

Темный Лорд вернулся. И сейчас он призывал всех своих Пожирателей Смерти.

Ступор, охвативший меня, начал свою медленную трансформацию в чувство беспомощного ужаса.

Я не готов. Я не могу. Не сейчас. Возможно, никогда.

Время перестало существовать. Я стоял на месте, не шевелясь, пытаясь прийти в себя, однако ужас поблек только тогда, когда до меня дошла истина.

Темный Лорд вернулся. А Поттер пропал где-то в лабиринте. Прошли все мыслимые и немыслимые сроки, а мальчика всё еще не было.

Это не могло быть совпадением — с ним что-то случилось. Случилось прямо на глазах у всех, но никто этого даже не понял. В том числе и я.

Задернув рукав обратно, я бросился назад к трибунам, к Дамблдору, но стоило мне приблизиться — и я понял, что опоздал. На поле царила паника. Все уже поднялись со своих мест и что-то кричали, а в центре кто-то находился — кто-то…

Поттер!

Я машинально сделал несколько шагов по направлению к мальчику, но сокрушительное облегчение немедленно сменились шоком, когда я понял, что именно он принес с собой.

Поттер был не один. Помимо Кубка, он сжимал в объятьях Диггори, и хотя тот мог просто быть без сознания, что-то в его неподвижности было до боли знакомым.

Смерть. Я был знаком с ней, я мог узнать ее в любое время суток.

Диггори был мертв.

Прямо рядом со мной раздался полу-стон, полу-всхлип, и когда я повернулся, я увидел мать Диггори, сползающую на землю и отчаянно цепляющуюся за мантию своего супруга.

— Что там? — прошептала она. — Амос, что там? Посмотри. Иди, посмотри! Сейчас!

Старший Диггори посмотрел на меня совершенно обезумившими глазами.

— Я должен идти, — сказал он, обращаясь не то ко мне, не то к своей жене. — Я… я вернусь.

Руки женщины безвольно разжались и она уставилась в спину Диггори, наблюдая за тем, как он, пошатываясь, бредет к их сыну. Я увидел Дамблдора и Фаджа, поднимающихся ему на встречу, и вновь переключил внимание на миссис Диггори. Помешкав, я помог ей подняться и усадил ее в одно из кресел, но ее глаза оставались прикованы к центру поля.

Я ничего не мог сделать. Ничем не мог ей помочь. Метка продолжала обжигать руку, и, пытаясь абстрагироваться о боли, я направился к Дамблдору.

Дамблдор крепко сжимал плечо старшего Диггори, что-то негромко говоря, пока сам Диггори сотрясался от беззвучных слез. Я замер в стороне, не уверенный, что стоит их беспокоить, но понимая, что Дамблдора нужно предупредить как можно быстрее. Я представить не мог, что могло произойти — может быть, Поттер сумел бы…

Поттер.

Где он?

Я окинул взглядом поле, выискивая знакомый силуэт, но не находя его.

Куда он делся? Он же только что был здесь. Только что!

— Северус, вы не видели Гарри? — словно читая мои мысли, рядом материализовалась Минерва, с белым как мел лицом.

— Нет, — проговорил я напряженно. — Только после его прибытия. Я отвлекся на мгновение…

— Я тоже, — побледнев еще больше, Макгонагалл бросилась к Дамблдору и схватила его за руку. — Альбус, где Гарри?

Я был рад, что не отвлек его первым — но только до того момента, как не увидел вспышку страха в его глазах. Всё внутри заледенело, и я вытащил палочку, крепко сжимая ее в руке.

— Его забрал наш преподаватель по защите от темных искусств, — сказал Дамблдор ровно. — Минерва, Северус… идемте со мной. Мне может понадобиться ваша помощь. Помона… — Дамблдор повернулся куда-то в сторону, и только сейчас я разглядел Спраут, стоящую неподалеку с залитым слезами лицом. — Будьте с семьей Седрика. Им нужна поддержка.

Спраут кивнула, хотя ее глаза наполнились новой порцией слез, и я отвернулся, концентрируясь только на Альбусе.

Я подумаю обо всём позже. Сейчас приоритетом был Поттер — и предатель, скрывающийся под личиной Муди.

Сколько прошло времени с момента исчезновения мальчика? Не больше пяти минут. Вряд ли за это время с ним могло случиться что-то еще — план Муди не мог быть настолько поверхностным, иначе он бы прикончил мальчишку в одном из углов замка еще давным давно.

Плач, шепот, и вскрики поблекли, когда мы вошли в замок. Минута, полторы — и мы стояли перед личным кабинетом Муди, местом, куда мне не доводилось заходить с момента его поселения в школе.

Дамблдор был впереди, передвигаясь с непривычной мне скоростью. Он первым с размаху открыл дверь, и с его губ моментально слетело оглушающее заклятье. Я ускорил шаг — и остановился, быстро вбирая в себя всё увиденное.

Поттер сидел на стуле, выглядя пораженным и измученным. На его одежде были следы крови, и я едва заставил себя оторвать от него взгляд.

Муди, или кем бы он ни был, валялся на полу, лицом вниз, выронив свою палочку. Дамблдор приблизился к нему. Я не мог видеть его выражение, но холодная ярость, которую он излучал, одновременно зачаровывала и отталкивала меня.

Толчком ноги, он перевернул Муди на спину, лицом вверх, и я, наконец, последовал за ним в комнату. Первое, что бросилось мне в глаза, было зеркало, в котором я увидел собственное отражение. Неправильное отражение, так как оно было под другим углом — к тому же, я сомневался, что подобный яростный оскал был мне характерен. Что это за вещь? Помимо меня, там отражались сам Дамблдор и Макгонагалл, хотя они тоже находились совсем в другой стороне.

— Идемте, Поттер, — проговорила Минерва срывающимся голосом. — Идемте… в больничное крыло…

— Нет, — оборвал ее Дамблдор, и мы с ней вдвоем уставились на него.

— Дамблдор, но ему нужно! Посмотрите на него — он и так прошел через многое сегодня…

— Он останется, Минерва, потому что ему нужно по¬нять. Понимание — это пер¬вый шаг к тому, чтобы принять случившееся, и только пос¬ле принятия возможно излечение. Ему нужно знать, кто и зачем вовлек его в тяжелейшие испытания сегодняшней ночи.

— Муди, — сказал Поттер, и его голос был мертвым. — Как Муди мог это сделать?

— Это не Аластор Муди, — проговорил Дамблдор. Я этого ожидал, поэтому мельком глянул на Макгонагалл.

К моему удивлению, она не казалась особо шокированной.

Значит, она тоже знала. Может быть, знали все? Все, кроме меня, потому что я слишком поздно пришел к правильным выводам.

— Ты никогда не знал настоящего Аластора Муди, — добавил Дамблдор. — Настоящий Муди никог¬да не увел бы тебя от меня после того, что произошло сегодня. Как только он ушел с тобой, я сразу всё понял... и от-правился следом.

Я поджал губы, гадая, Дамблдор врет, либо же подразумевает под этими словами что-то еще.

Он любил мешать правду и ложь, порой до такой степени, что отличить одно от другого было невозможно.

— Северус, принесите, пожалуйста, самую сильную сыворотку правды, которая у вас есть, а потом сходите на кухню и приведите эльфа по имени Винки.

Привести эльфа?

Причем здесь эльф?

— Минерва, будьте доб¬ры, пойдите к дому Хагрида, — продолжил Дамблдор. — Там, на грядке с тык¬вами, вы увидите большого черного пса. Отведите его в мой кабинет, скажите ему, что я скоро приду, и возвращайтесь сюда.

Я чувствовал, что Минерва ошарашена не меньше меня, однако она кивнула, как и я, и мы молча вышли в коридор.

Времени и энергии для лишних разговоров не было. Не обменявшись ни словом, мы разошлись в разные стороны, и еще никогда прежде дорога в подземелья не казалась мне такой длинной.

По ощущениям, Метка превратилась в одно сплошное огненное месиво, и я не мог заставить себя даже посмотреть в ее сторону. Из тех фактов, что у меня были, я мог сделать лишь несколько выводов.

Темный Лорд вернулся. Поттер и Диггори каким-то образом столкнулись с ним там, в лабиринте, и Диггори погиб, в то время как Поттеру чудом удалось бежать.

Какая роль лже-Муди в этом? Что он собирался сделать?

Каркаров уже наверняка был далеко от Хогвартса. Я не видел его с момента, когда Метка окончательно ожила. Найдет ли его Темный Лорд?

Поверит ли он хоть в одно мое слово?

Я автоматически зашел в подсобку, достал флакон с зельем, которое сварил еще несколько месяцев назад, с поощрения Дамблдора, а затем направился на кухню.

Я не посещал это место еще с момента моей учебы в Хогвартсе. Заходить туда было всё равно, что вступать в новый мир, и если мне не изменяли воспоминания, этот мир был вовсе не для меня.

Стоило мне оказаться внутри, уши тут же наполнил восторженный и шокированный писк. Морщась, я резко поднял руку, добиваясь тишины, а потом, оглядывая сотни одинаковых созданий, сказал:

— Профессор Дамблдор хочет видеть Винки.

Едва слова слетели с языка, я нахмурился, чувствуя себя нелепо. Общение с эльфами никогда не входило в мои умения, поэтому я сводил наши встречи к минимуму. Я понятия не имел, как мне себя с ними вести.

— Хотеть меня видеть? Директор? — спросило одно из созданий. Я не увидел, кто это был, но голос был еще более писклявым, чем у остальных, так что я предположил, что это особа женского пола.

— Вы Винки? — осведомился я. На этот раз, один из эльфов сделал шаг вперед, и это действительно была женская особь.

— Да, — пропищала она. — Винки готова ходить, сэр, к профессору директору, сэр.

— Следуйте за мной, — сообщил я, и поспешил покинуть кухню.

Ничего не поменялось. Эльфы были опасной компанией — я чувствовал себя куда более комфортно с учениками, чем с этими странными, но могущественными существами.

Возле двери в кабинет Муди, я опять столкнулся с Макгонагалл. Она с интересом взглянула на эльфа, и я пожал плечами, давая понять, что не в курсе, чем именно какая-то Винки заинтересовала Дамблдора.

Вступив обратно в кабинет, я замер на месте, не веря своим глазам.

Муди всё еще был внутри — только в совершенно измененном виде. Похудевший, серого цвета, с выдранными клочьями волос, завернутый в мантию и лежащий на полу.

Этот человек не выглядел устрашающим. Он выглядел больным. Уязвимым.

Его слабость неустанно притягивала мой взгляд, но мне всё же удалось его отвести и осмотреть остальных.

Поттер и Дамблдор оставались на своих местах… а четвертым в этой компании был никто иной, как Крауч — человек, которого я знал лучше, чем мне того хотелось.

— Крауч, — проговорил я вслух, не узнавая звук собственного голоса. — Барти Крауч.

— Боже мой! — воскликнула Макгонагалл позади меня

Чья-то маленькая ладонь коснулась моей ноги, и я вздрогнул, осознав, что это чертов эльф. В следующий миг раздался оглушительный визг, и Винки бросилась на грудь Краучу, причитая и выкрикивая фразы, которые я едва мог разобрать.

Дамблдор, судя по всему, не испытывал такой проблемы.

— Он просто оглушен, Винки, — пояснил он. — Пожалуйста, отойди. Северус, вы принесли зелье?

Не говоря ни слова, я протянул ему флакон, и Дамблдор одним ловким движением влил несколько капель содержимого в рот Краучу.

Пока он приводил его в чувство, я наблюдал, не шевелясь, вспоминая все события с участием Муди за год и смотря на них новыми глазами, с уже новыми знаниями.

Мы с Краучем застали друг друга во время нашей учебы в Хогвартсе. Периодически мы были союзниками, но никогда друзьями — наши отношения были натянутыми, несмотря на многие факторы, которые должны были бы нас объединить.

Я никогда не знал его в роли Пожирателя Смерти. Наши пути не пересекались, поэтому я даже не мог назвать его имя Дамблдору, когда это было необходимо. Но, разумеется, я знал его историю. Мне было не по себе, когда я узнал о его смерти.

И вот, мы провели целый год под одной крышей, в том же самом месте, где когда-то были знакомы.

Мое предположение оказалось верным. Крауч действительно ненавидел меня. Как и настоящий Муди.

Муди презирал меня за то, что я предал сторону Дамблдора. Крауч презирал меня за то, что я предал сторону Темного Лорда.

Фактически, они оба были правы.

Я был предателем, как ни посмотри.

— Меня спасла мать, — произнес Крауч неестественно спокойным голосом. — Она знала, что умирает. Она упро¬сила отца спасти меня ради нее. Он любил ее так, как ни¬когда не любил меня. Он согласился. Они пришли навес¬тить меня. Дали мне Оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Мы обменялись вне¬шностью.

Истеричная эльфиха разразилась новой порцией воплей, но я не обратил на нее внимания, переваривая полученную информацию.

Значит, из Азкабана сбежало уже двое заключенных. И дементоры их упустили. Самая известная тюрьма вовсе не была настолько неприступной, как считалось в волшебном мире.

Я не был уверен, что думать об этом. Если Блэку и Краучу удалось сбежать, то сколько еще могло быть таких, как они, о чьем побеге Министерство даже не подозревало?

Мысли невольно устремились к Беллатрикс Лестрейндж, и я содрогнулся, представляя, к каким последствиям ее возможное освобождение могло привести. Эта женщина была самим воплощением безумия. Если Темный Лорд вернулся — а я знал, что это так, то одной из его целей непременно станет освобождение его главной соратницы.

Этого нельзя было допустить.

Рассказ Крауча тёк плавно, и я то и дело смотрел то на бесстрастное лицо Дамблдора, то на Поттера, который, казалось, взрослел с каждым услышанным словом.

Теперь я понимал, почему Минерва хотела увести его отсюда. Мальчик был на грани срыва — а я всё еще представить не мог, что с ним произошло.

— Он сказал, что ему нужен верный слуга в Хогвартсе, — продолжил Крауч монотонно. — Слуга, который незамет¬но проведет Гарри Поттера через Турнир Трех Волшебни¬ков. Слуга, который будет следить за Гарри Поттером. Обеспечит его победу. Превратит Кубок в портал, который отнесет первого, кто его коснется, к моему хозяину.

Потрясение было настолько болезненным и сильным, что я отступил назад, не веря своим ушам.

Кубок? Он превратил Кубок в портал?

Сегодня на собрании, Муди — точнее, Крауч, действительно вызвался отнести его в центр. Но мне и в голову не пришло…

А Дамблдору? Дамблдор знал? Догадывался? Он всегда умел просчитывать ситуацию на много шагов вперед. Меня бы не удивило, если бы утреннее собрание он устроил именно с этой целью.

Но если он знал, то для чего было подвергать учеников, Поттера, такому риску? Устраивать встречу с Ним? В этом не было никакого смысла. С чего Дамблдору подыгрывать планам этого безумца?

Я попытался замаскировать свою реакцию и вновь сосредоточиться на рассказе. Большая часть из того, о чём говорил Крауч, было мне уже знакомо. Наше ночное столкновение. Его ложь. Попытка настроить меня против Дамблдора. Карта Поттера.

— Поттер видел, как я ворую составляющие для Оборотного зелья из кабинета Снейпа, — бубнил Крауч. — Он думал, что это мой отец, потому что нас одинаково зовут. Я тогда забрал карту у Поттера. Сказал ему, что мой отец ненавидит черных ма¬гов. Поттер поверил, что мой отец охотился за Снейпом.

Я не смог не послать раздраженный взгляд мальчишке, который ловил каждое слово самозванца. Идиот! Как можно было поверить в этот абсурд? С чего он вообще решил, что я черный маг, и что именно он подразумевал под этим термином?

Невежественный мальчишка. С другой стороны, я едва ли был в положении обвинять его в этой конкретной ситуации. Я сам купился на ложь Крауча. Несмотря на мою уверенность в том, что я приобрел ценный опыт в результате моих ошибок, я всё равно оставался в дураках слишком долгое время. Непозволительно долгое.

— План моего хозяина сработал, — подытожил Крауч, и на его лице расплылась блаженная улыбка. — Он вернул себе силу, и я буду вознаграж¬ден так, как никто из волшебников не смеет и мечтать.

Я поджал губы в попытке скрыть гримасу отвращения. Дамблдор же смог облить Крауча презрением одним своим видом. Взмахнув палочкой и убедившись, что Крауч связан, он повернулся к Макгонагалл.

— Минерва, не могли бы вы постеречь его, пока я от¬веду Гарри наверх?

— Конечно, — кожа Макгонагалл была зеленоватого оттенка, но она уверенно нацелила палочку в сердце Крауча.

У меня не было никаких сомнений в том, что если возникнет необходимость, она не засомневается и не промахнется.

— Северус, — обратился Дамблдор ко мне, — пожа¬луйста, попросите мадам Помфри спуститься. Нуж¬но отправить Аластора Муди в больничное крыло. За¬тем найдите Корнелиуса Фаджа и пригласите его сюда. Он, конечно же, захочет сам допросить Крауча. Если я ему понадоблюсь, скажите ему, что через полчаса я буду в больничном крыле.

Молча, я кивнул, и вновь вышел за дверь. Голова раскалывалась от всех фактов, которые я узнал, но думать о них со всей глубиной не было времени.

Я знал, чем закончится этот странный, катастрофический вечер. С каждой минутой, я всё больше осознавал неизбежность такой концовки.

После Диггори, после Поттера… принять это было несколько легче.

Я только надеялся, что решительность, вновь зарождающейся внутри, не покинет меня в самый необходимый момент.

* * *

Фадж всё еще находился на поле, только уже не в центре, а в стороне, подальше от толпы. Его глаза растеряно бегали от человека к человеку, периодически останавливаясь на лабиринте, словно он до сих пор не мог поверить в то, что произошло.

Не он один.

— Министр, — сухо произнес я, и глаза Фаджа округлились, словно он увидел призрака.

Вспоминать, как именно прошел наш разговор в прошлом году, мне не хотелось. Еще один мой промах. Я многое бы отдал, лишь бы вычеркнуть те моменты моей несдержанности из истории.

В этот раз всё будет иначе.

— Снейп, — настороженно произнес Фадж. — В чём дело?

— Был пойман сбежавший Пожиратель Смерти, устроивший события, произошедшие сегодня, — проинформировал я его. — Профессор Дамблдор попросил передать…

— Сбежавший Пожиратель Смерти? — закричал Фадж. — Не может быть! Кто это? Блэк?

— Блэк — не Пожиратель Смерти, — раздраженно заметил я. — Полагаю, вы знакомы с Барти Краучем младшим?

— Крауч? — Фадж уставился на меня так, словно я лишился рассудка. — Он мертв. Он погиб в Азкабане годы назад.

— Видно, Министерству стоит ужесточить свои проверки. Крауч был задержан — в настоящий момент он находится в Хогвартсе, в кабинете преподавателя по защите от темных искусств. Вас ждут внутри, там вам всё объяснят.

— Нет, — Фадж попятился назад, мотая головой. — Если здесь присутствовал Пожиратель Смерти, то его целью наверняка был я. Это заговор против Министерства. Барти Крауч младший, объявившийся здесь, в то время, как его отец пропадает неизвестно где!

— Его отец мертв, — рявкнул я. — Убит сыном и похоронен на территории Хогвартса. Крауч действовал по приказу Темного Лорда — он вернулся сегодня, несколько часов назад. Из-за него же сбежал и Каркаров. Если вы пройдете…

Фадж побелел и еще сильнее замотал головой.

— Мне нужно связаться с Министерством. Нужно вызвать подмогу. Прошу прощения, — пошатываясь, он быстрой походкой направился к границе.

Скрежеща зубами, я помедлил, думая, идти ли мне за ним или возвращаться обратно, и в итоге принял решение в пользу второго варианта.

Черт с Фаджем. Этот человек был абсолютно неадекватным, настолько зацикленным на себе, что ему и в голову не приходило мыслить шире. Я передал ему то, о чём меня просил Дамблдор — больше от меня ничего не зависело.

* * *

Левая рука болела настолько, что я постепенно переставал чувствовать ее, но времени на устранение болевых ощущений не было. Макгонагалл, услышав краткое содержание нашего с Фаджем разговора, пришла в ярость, но и она, и я были прикованы к одному месту.

— Я не понимаю, чем занимается Альбус, — сердито произнесла она. — Ему нужно быть здесь, сейчас. Всё остальное может подождать.

Я пожал плечами, хотя в целом, я был с ней согласен. И правда, куда делся Дамблдор? И кого собирался вызвать Фадж?

Ответ пришел гораздо быстрее, чем я ожидал. Еще не раздалось шагов, а всё внутри меня вдруг покрылось ледяной коркой. Голоса из прошлого начали оживать, подниматься на поверхность из глубин, в которые я предпочитал никогда не заглядывать. Я жадно глотнул воздух, понимая, что вот-вот легкие откажут, и попятился назад. Макгонагалл повернулась к двери с широко распахнутыми глазами, прижимая руку к сердцу, и по какой-то причине, видеть выражение боли на ее лице было невыносимо.

Прежде, чем я мог выдавить из себя какие-то слова, дверь открылась, и внутрь вплыл дементор. За ним стоял незнакомый мужчина и Фадж, с мрачным, но почти торжественным выражением на лице.

— Как это понимать? — прошипела Минерва. — Кто дал вам право привести сюда это… существо? Дамблдор бы никогда не одобрил этого!

— У меня есть все права, — нахмурившись, сообщил Фадж. — Я прошу вас выйти.

Выйти, убраться подальше из этой ледяной ямы — это было лучшим вариантом, но каким-то чудом, мне всё же удалось остаться на месте.

— Дамблдор будет против, — выдохнул я. — Вы не можете принимать такие решения без него.

— У этого человека — крайне ценная информация, — вторила мне Минерва. — Его нужно допросить. Он действовал по приказу Того, Кого Нельзя Называть, который получил информацию о нём от исчезнувшей сотрудницы Министерства, Берты Джоркинс!

— Этот человек — преступник! Сумасшедший! Беглец! — взвился Фадж. — Вы можете оставаться здесь, если хотите, но справедливость восторжествует в любом случае. Крауч опасен, он это уже доказал! Конечно, еще один допрос бы не помешал, однако…

Дементор, игнорируя Фаджа и его коллегу, неспешно подплыл к Краучу.

Несмотря на одурманенное состояние, Крауч всё равно что-то чувствовал. Его глаза вдруг расширились, и он закричал — истошно и в ужасе, словно понимая, что его ждет. Макгонагалл резко отвернулась, поджав губы с такой силой, что они слились в одну белую линию. Я хотел предложить хотя бы какую-то поддержку, но мое тело оцепенело, и хоть всё внутри вибрировало в потребности отвести взгляд, я не мог это сделать.

Дементор наклонился над Краучем, касаясь его лица своим — почти нежно, игнорируя вопли, вырывающиеся у него изо рта. Расстояние между ними сократилось еще больше, а в следующий миг Крауч захлебнулся криком. Из его груди вырвалось несколько хрипов, а затем и их не стало.

Внезапно повисшая тишина была гробовой. Я продолжал смотреть, не моргая, и сквозь холод ощутил тепло чьего-то прикосновения. Макгонагалл сжала мою руку в своей и прошептала:

— Идемте, Северус. Нам не нужно здесь оставаться. Идемте.

Я подчинился, хотя отвести глаза стоило мне почти физических усилий. За дверью, я наконец смог вдохнуть полной грудью, и Минерва разжала ладонь.

— Ужасно, — прошептала она. — Это настолько ужасно… я понимаю, он был монстром, но я знала его другим. Он был моим учеником. Никто не заслуживает подобного. Никто не должен расплачиваться за ошибки в одной жизни всем своим дальнейшим существованием — своей душой.

Я ничего не сказал. Не смог бы, даже если бы захотел.

Через несколько минут Фадж вышел наружу, уже без дементора и без своего сопроводителя из Министерства.

— Где Дамблдор? — требовательно спросил он.

— В больничном крыле, — прошипела Минерва. Никогда прежде мне не доводилось слышать такой слепой и всепоглощающей ярости в ее голосе. — Как вы смели?

— Я не намерен ничего слушать! — развернувшись, Фадж быстрым шагом направился к лестнице, и нам не оставалось ничего другого, как последовать за ним.

— Это непозволительно! — повысила голос Минерва. — Вы вторгаетесь сюда, уничтожаете человека даже без суда…

— Над ним уже был суд, и суд приговорил его к пожизненному заключению! Он сбежал, убив при этом ценного сотрудника Министерства и ученика школы! Никакое другое наказание здесь невозможно!

— Мистер Крауч владел информацией, которая бы значительно продвинула наше положение!

— Что ж, очень жаль, Минерва, но это ничего не меняет.

— Вы никогда не должны были приводить это существо в замок! Когда Дамблдор узнает…

Фадж, не слушая, ворвался в больничное крыло. Я зашел следом, и тут же увидел Поттера в окружении семейства Уизли. Молли Уизли уже стояла на страже, посылая свирепые взгляды в сторону Министра.

— Где Дамблдор? — в который раз потребовал Фадж.

— Его здесь нет, — разгневанно проговорила Уизли. — Это больничное крыло, Министр, так почему бы вам…

В эту секунду дверь распахнулась, и внутрь, наконец, зашел Альбус.

— Что случилось? — резко спросил он, переводя взгляд с Фаджа на Минерву. — Почему вы беспокоите больных? Минерва, я удивлен... я просил вас наблюдать за Барти Краучем...

— В этом больше нет необходимости, Дамблдор! — завизжала она. — Министр позаботился об этом!

Ее лицо пошло пятнами, и я решил, наконец, выйти из оцепенения и вмешаться.

— Когда мы сказали Фаджу, что поймали Пожирателя Смерти, ответственного за сегодняшние события, он, кажется, решил, что его безопасность под угрозой, — проговорил я. — Он настоял на том, чтобы вызвать дементора для охраны. С этим дементором он явился в ка¬бинет, где Барти Крауч...

— Я предупреждала его, что вы не согласитесь, Дамб¬лдор! — выкрикнула Макгонагалл, и учитывая ее состояние, я даже не мог винить ее за то, что она меня перебила. — Я сказала ему, что вы никогда не позволите дементорам пересту¬пить порог замка, но...

— Моя дорогая! — взревел Фадж. — Как Министр Магии, именно я решаю, брать ли с собой охрану, если мне предстоит допрашивать потенциально опасного...

Я на мгновенье перестал следить за разговором, пытаясь понять, что кроме идиотизма двигало Фаджом. Почему он так настойчиво не хотел расспрашивать Крауча? Почему привел с собой дементора?

Могло ли это иметь отношение к тому, что я упомянул Темного Лорда в нашем с ним разговоре на поле?

Мои подозрения подтвердились, когда уже через несколько минут на лице Фаджа появилась совершенно неуместная улыбка.

— Не¬ужели вы всерьез верите этому? — поинтересовался он. — В то, что Сами-Знаете-Кто возро¬дился? Бросьте. Бросьте! Конечно, Крауч мог верить в то, что выполняет указания Сами-Знаете-Кого, но доверять словам сумасшедшего, Дамблдор...

— Когда Гарри прикоснулся к Кубку Трех Вол¬шебников, тот перенес его прямо к Волдеморту, — отчеканил Альбус. — Он был свидетелем его возрождения. Я всё вам объясню, если вы пройдете ко мне в кабинет. Боюсь, я не смогу разрешить вам расспросить се¬годня Гарри, но...

Фадж продолжал улыбаться своей идиотской улыбкой, и я понял, что дело безнадежно.

Этот человек никогда не поверит в то, что не вписывалось в его представление об идеальном мире. С ним даже не было смысла спорить.

Темная злоба начала подниматься всё выше, и я не был уверен, как долго мне удастся ее сдерживать.

— Вы... э-э... готовы поверить Гарри на слово, Дамбл¬дор? — cпросил Фадж. Откуда-то сбоку донеслось рычание, и я впервые с изумлением заметил огромного черного пса, сидящего у кровати Поттера.

Это та тварь, о которой говорил Дамблдор?

Что это? Любимый питомец Поттера, экстренно перевезенный в Хогвартс?

Однако времени на выяснения не было. К моему смятению, Дамблдор, казалось, искренне не ожидал такого высокомерного пренебрежения со стороны Фаджа. Перепалка возобновилась с новой силой, и в какой-то момент Поттер отчаянно воскликнул:

— Послушайте, я видел, как Волдеморт вернулся! Я видел Пожирателей Смерти, я могу назвать их имена! Люциус Малфой…

Я не мог не вздрогнуть, слыша это имя, и Поттер явно заметил. Его зеленые глаза прищурились, и я поспешил отвернуться.

—Малфой был оправдан! — негодующе заявил Фадж. — Старинный род, пожертвования на благород¬ные цели...

— Макнейр! — продолжил Поттер, игнорируя то, что его прервали.

—Тоже оправдан! Сейчас работает в Министерстве!

— Эйвери. Нотт. Крэбб. Гойл.

Я знал все эти имена. Я знал всех этих людей.

Значит, они все вернулись. Не побоялись возмездия — или наоборот, побоялись не явиться.

Как Поттер мог пережить встречу с ними? С ними всеми — а, самое главное, с Темным Лордом?

Голос Фаджа становился всё громче, а вместе с ним рос голос Дамблдора. Спор продолжал набирать обороты, но конца в нём не было — и не будет. Я не знал, почему Альбус этого не понимает.

— Сумасшедший! Безумец! — зашипел Фадж на Дамблдора, и я немедленно ощетинился. Странное желание защитить и отомстить обожгло не хуже Метки, и это чувство только усилилось, когда я взглянул на Поттера.

Видеть его выражение лица было почти невыносимо. Он смотрел на Фаджа с искренним, неподдельным непониманием и разочарованием, и хотя мне этого не хотелось, я слишком хорошо понимал, что он чувствует. Я тоже проходил через это. Я тоже делал заявление, в которое никто, даже Дамблдор, до конца не поверил.

Что ж.

Оставалось лишь одно.

Сделав несколько шагов вперед, я вновь закатил рукав на левой руке, только на этот раз перед всеми, и остановился прямо перед Фаджем.

— Вот, — сказал я резко. — Вот, смотрите. Темная Метка. Уже не такая четкая, как, скажем, полтора часа назад, но различить ее можно. Темный Лорд впечатал свой знак в руку каждого Пожирателя Смерти. Именно так мы узнавали друг друга, и именно так он призывал нас к себе. Когда он касался Метки на руке Пожирателя смерти, все остальные должны были не¬медленно аппарировать к нему. Целый год Метка становилась все более четкой. У Каркарова тоже. Почему, по-вашему, Каркаров бежал сегодня? Мы оба чув¬ствовали, как горит Метка. Мы оба знали, что он вернулся. Каркаров боится мести Темного Лорда. Он пре¬дал слишком много его верных сторонников, чтобы ожидать, что его примут назад.

Я не верил, что это поможет — ни на секунду. Фадж даже не смотрел на Метку — отшатнувшись, он вглядывался мне в лицо, всё тем же недоверчивым, злым взглядом.

Я бы никогда не пошел на это унижение при других обстоятельствах. Знать, что на меня смотрит Поттер — смотрит на эту уродливую Метку, на это клеймо, было абсолютно невыносимо, но я надеялся, что это отрезвит Дамблдора, заткнет Фаджа, и даст Поттеру понять, что сумасшедшим его считает только этот так называемый Министр.

Фадж, наконец, посмотрел на Метку, но кроме отвращения, на его лице больше ничего не отражалось.

— Я не знаю, чего добиваетесь вы и ваши сотрудники, Дамблдор, но я услышал достаточно. Добавить мне нече¬го. Завтра я свяжусь с вами, чтобы обсудить вопросы руководства школой, а сейчас — я должен вернуться в Ми¬нистерство.

Я вновь отошел в сторону, молча наблюдая, как Фадж практически швырнул выигрыш Поттеру, проговорил несколько ничего не значащих слов, и покинул больничное крыло.

На какое-то время повисла тишина, а потом Альбус прочистил горло.

— Предстоит очень много работы, — сказал он. — Молли... я не ошибаюсь, полагая, что могу рассчитывать на вас с Артуром?

— Конечно, можете, — тут же заверила Уизли. — Артур знает Фаджа. Он и в Министерстве рабо¬тает только потому, что любит магглов. Фадж считает, что ему не хватает истинной гордости волшебника.

— Тогда мне нужно отправить ему письмо, — подытожил Дамблдор. — Нужно известить всех, кого мы сможем убе¬дить в своей правоте, а Артур поговорит с теми в Мини¬стерстве, кто не так близорук, как Корнелиус.

— Я поеду к отцу, — предложил Билл Уизли. — Прямо сейчас.

— Отлично, —Дамблдор, казалось, несколько расслабился в ответ на эти слова. — Расскажите ему, что случилось. Скажите, что я скоро сам свяжусь с ним — но пусть он соблюдает осторожность. Если Фадж подумает, что я вмешиваюсь в работу Министерства...

— Предоставьте это мне, — железным голосом произнес Уизли, похлопал Поттера, который продолжал сидеть словно статуя, по плечу, поцеловал мать, и вышел.

Когда Дамблдор выпроводил Макгонагалл и Помфри, я понял, что он что-то замышляет. Я только надеялся, что он не будет говорить ничего инкриминирующего прямо перед Поттером — мальчик и так увидел куда больше, чем должен был.

В больничном крыле остались лишь я, Альбус, Поттер, оставшиеся члены семьи Уизли, и черный пес, который буравил меня взглядом, словно я был его врагом.

— А сейчас, — сказал Дамблдор, — я хочу, чтобы двое из нас сняли друг перед другом свои маски. Сириус... будьте добры, примите свой обычный вид.

Я замер, неуверенный, что услышал всё правильно, а в следующее мгновенье, черный пес превратился в человека.

В очень знакомого мне человека.

— Сириус Блэк! — закричала Уизли с ужасом, однако я не обратил на нее внимание — мой взгляд был прикован к тому, кого я ненавидел почти всю свою жизнь.

Блэк.

Шавка. Я должен был сразу догадаться.

— Он, — прорычал я. — Что он здесь делает?

— Его пригласил я, — ответил Дамблдор спокойно. — Так же, как и вас, Северус. Я доверяю вам обоим. Настало время забыть старые оби¬ды и поверить друг другу.

Я глубоко вздохнул, хотя всё внутри клокотало от ярости.

Как он смеет сравнивать нас? Блэк выбрал себе удобное прикрытие — притворяться шавкой, проводить свои дни в Хогвартсе, возле Поттера, не делая ничего полезного.

— Пока что я был бы доволен, если бы вы не выказывали друг другу открытой враждебности, — нетерпеливо заявил Дамблдор. — Пожмите руки. Сейчас вы на одной стороне. Времени очень мало, и если даже те немногие из нас, кто знает правду, сейчас не объединятся, то у нас просто не будет никаких шансов.

Я догадывался, на что он намекает, и у кого именно из нас мало времени.

Нехотя, я сделал шаг к Блэку, и он повторил мое движение. Наши руки едва соприкоснулись, и мы оба тут же их одернули.

По лицу Дамблдора можно было сказать, что он вовсе не впечатлен.

— Для начала достаточно, — сказал он после паузы. — Для каждого из вас у меня есть работа. Хоть я и ожидал от Фаджа чего-то в этом роде, подобная реакция полностью меняет дело. Сириус, вы должны сейчас же отправиться в путь. Предупредите Римуса Люпина, Арабеллу Фигг, Мандагуса Флетчера — всю старую компанию. Спрячьтесь у Люпина на время, а позже я свяжусь с вами.

— Но... — подал голос Поттер, и тут же замолчал. Не хотел отпускать от себя шавку?

Я презрительно искривил губы, и мое раздражение усилилось, когда Блэк тут же засуетился над мальчишкой.

— Мы увидимся очень скоро, Гарри, — пробормотал он. — Обещаю. Но я должен сделать все, что могу, ты же понимаешь.

— Да, — ответил Поттер безжизненно. — Да. Конечно, понимаю.

Блэк послал ему тошнотворную улыбку и тут же поспешил обернуться в шавку. Кажется, ходить в таком виде доставляло ему удовольствие — даже под личиной пса, он просто излучал самодовольство.

— Северус, — голос Дамблдора поменялся, когда он обернулся ко мне. — Вы знаете, о чём я должен вас попросить. Если вы готовы... если вы можете...

— Да, — ответил я. Альбус не должен был даже спрашивать.

Именно этого момента я ждал столько лет.

Я просто об этом забыл.

— Тогда удачи, — мягко проговорил он. Я на секунду помедлил, задержавшись взглядом на нём, потом на Поттере.

Потом я вышел за дверь.

Коридоры были пустыми. Ученики либо всё еще находились на поле, либо оставшиеся учителя разогнали их по кроватям.

Подумать только, что еще прошлый вечер был абсолютно нормальным. Диггори готовился ко сну со своими товарищами, предвкушая последнее испытание — а сейчас, спустя менее чем двадцать четыре часа, он был мертв.

Лже-Муди, Крауч, обдумывал свой смертельный план, всё еще наслаждаясь комфортом замка, в котором он когда-то учился — а сейчас он превратился в бездушную оболочку, которая больше никогда и нигде не будет существовать. Даже через тысячи лет, его душа останется заточенной в царстве теней, среди дементоров.

Я же… я сидел у себя, перед камином, не зная, что произойдет, и всё равно не представляя такого. А сейчас я иду на встречу, с которой, вероятнее всего, никогда не вернусь. Аппарировать с таким опозданием, после побега Поттера, после того, как Темный Лорд и так остался в невыгодном положении… это было самоубийством.

Но шанс всё же был, и я продолжал за него цепляться.

Когда я вышел за пределы школы, я втянул в себя теплый ночной воздух. Не верилось, что через несколько секунд я встречусь лицом к лицу с Ним. Не верилось, что всё это происходило на самом деле.

Сделав еще один, последний вздох, я вытащил палочку… и коснулся Метки.