Быть Северусом Снейпом (джен)

Когда я проснулся следующим утром, я какое-то время не был уверен в том, что из вчерашнего было правдой, а что — частью кошмара. Только когда мой взгляд упал на мою Метку, поблекшую, но не менее живую, я осознал, что правдой было всё, и тошнотворное, тревожное чувство укутало меня в уже ставший знакомым кокон.

Тяжело было представить, что всё изменилось настолько резко и за такое короткое время. Встреча с Темным Лордом произошла по-настоящему, а мне всё так полностью и не верилось в его возвращение.

Поднявшись с кровати, я предпринял попытку погрузиться в привычную рутину, но мысли — пугающие, в чём-то шокирующие, не отступали ни на минуту.

Мое давнее обещание Дамблдору всегда давало мне цель в жизни, и какая-то часть меня, где-то глубоко внутри, всегда была переполнена предвкушением возможности проявить себя, отомстить, убедиться, что я сделал всё, что мог, выполнил все свои обещания. Теперь же, понимание того, сколько всего предстояло сделать, только угнетало, и я остановился перед входной дверью, внезапно парализованный уверенностью, что если я переступлю порог, то всё, о чём я думал, окончательно приобретет контуры, и пути назад уже не будет.

Раздраженный собственной нелепостью, я с силой толкнул дверь и почти вылетел наружу — и остановился, увидев Минерву с занесенной рукой, словно она собиралась стучать.

— Ох, — сказала она, опуская руку и неловко разглаживая невидимую складку на мантии. — Северус. Вы застали меня врасплох.

— Я? — переспросил я. — Не я ведь караулю у двери вашей спальни.

Возмущенное негодование, вспыхнувшее на ее лице, стерло с него следы волнения.

— Я никого не караулю! Я только подошла! — воскликнула Минерва. — Не моя вина, что вы носитесь так, словно за вами погоня.

Я собирался ответить, однако возмущение покинуло Минерву так же быстро, как появилось, и уже в следующую секунду она вновь смотрела на меня со странной тревогой.

— Я была у Альбуса, — пробормотала она, гораздо тише. — Хотела узнать насчет похорон и… остального. Он рассказал мне, где вы были вчера, Северус, и я решила… я хотела выразить вам свою признательность. Должна сказать, я даже толком не задумывалась о том, что вам придется делать. Я всё еще думаю, что это опасная затея — Тот, Кого Нельзя Называть едва ли падок на ложь, и если правда откроется…

— Я благодарен вам за участие, — перебил я, надеясь, что звучу достаточно сдержано. Беспокойство Минервы не могло не греть, но в то же время, оно приносило с собой чувство неуклюжести и неловкости. Я никогда не знал, как вести себя с эмоциональными женщинами — особенно если их эмоции касались меня. — В данный момент, говорить о чём-либо преждевременно.

— Но ведь вы уже были на встрече с ним!

Я машинально окинул взглядом подземелье, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, но паранойя была быстро задавлена логикой.

То, что я вернулся к Темному Лорду, не было большим секретом, вне зависимости от того, кто именно мог нас услышать.

У меня было объяснение для обоих сторон.

— Пока рано о чём-либо говорить, — повторил я. — Дамблдор сказал, что с похоронами?

— Решение будут принимать родители мальчика, — Макгонагалл вновь побледнела, и я частично пожалел о том, что сменил тему в этом направлении. — Нам столько предстоит сделать, Северус. Я знаю, Альбус не станет это открыто признавать, но реакция Фаджа выбила его из колеи. Он допускал, что не получит его поддержки, однако помимо этого, Фадж явно намерен вставлять нам палки в колеса. Общественность должна знать, но вы ведь понимаете, насколько людям не хочется верить в плохое. Я боюсь, что в этой битве мы окажемся в меньшинстве.

Я помрачнел, вспомнив мои собственные разговоры с Фаджом — и Поттера в момент, когда мне не оставалось ничего другого, кроме как продемонстрировать Метку.

Я не хотел, чтобы он видел. Мне не хотелось думать о том, как он это истолковал, понял ли что-то — и если да, то как.

Минерва, видимо, вообразила, что заметила какую-то жалкую эмоцию на моем лице, потому что она внезапно ободряюще улыбнулась.

— Идемте, — решительно сказала она. — Нас ждут в Большом зале. Лучшим будет разбираться со всеми проблемами постепенно. Мы справимся, у нас еще есть время.

Что ж. Я не мог не согласиться. Хотя я сомневался, что время что-то изменит в лучшую сторону.

* * *

Несколько дней прошли в странном оцепенении. Школа шепталась, но никто не выглядел так, словно их жизни перевернулись. Все — как ученики, так и учителя, вели себя так, словно ожидали вот-вот увидеть Диггори, словно это всё было нелепым розыгрышем, частью Испытания. Темный Лорд не звал меня, как и Дамблдор — оба наверняка решали проблемы, в которые я не должен был быть посвящен.

Поттер вернулся через несколько дней, похудевший и бледный. За завтраком, его друзья пытались его разговорить, но несмотря на то, что его губы шевелились в ответе, его лицо оставалось каменным. Когда я увидел его с более близкого расстояния, мои предположения подтвердились. У Поттера был стеклянный взгляд, так, словно он до сих пор не вырвался из кошмара.

Видеть его таким было непривычно. Странно. Некомфортно. И тем не менее, он ни на шаг не отходил от своих друзей, и в какой-то момент, на секунду, я ощутил непонятное, непостижимое мне в данной ситуации чувство зависти. То, что было нелепой детской дружбой, вышло на совершенно другой уровень, и для меня странно было видеть, что три разных человека могут казаться настолько близки друг другу. Это наталкивало на воспоминания, на мысли о моих собственных друзьях, и от этого мне только становилось еще более неловко.

Мальсибер и Эйвери… В школе, я упивался нашей дружбой — или тем, что я считал дружбой. Нас связывало множество теплых и захватывающих моментов, но эти потенциально приятные воспоминания были омрачены их общей концовкой, забыть о которой было невозможно, даже на мгновенье.

Эйвери тоже должен был быть на той встрече. Привязанность, которую я к нему испытывал, давно превратилась в жалкое эхо. Мальсибер сидел в Азкабане уже много лет, и хотя наши отношения всегда были крепче, чем с Эйвери, я сомневался, что и от них осталось хоть что-то.

Я всегда испытывал неизбежное чувство ностальгии, вспоминая об этих людях, но между нами никогда не было той связи, которую мне с тех пор довелось увидеть между другими людьми. То, что эти трое гриффиндорцев входили в это число, наполняло меня лишь раздражением, поэтому я раздосадовано отвернулся, силой прерывая поток бессмысленных мыслей.

Мне было, на чём сосредоточиться. Поттера наверняка еще не один месяц будут преследовать воспоминания, но как бы то ни было, в физическом плане, его кошмар закончился.

А я должен был позаботиться о том, чтобы шансов на повторение подобного осталось как можно меньше, потому что в следующий раз, мальчишке едва ли повезет.

Рано или поздно, его удаче придет конец, и мне хотелось бы, чтобы это произошло уже после того, как с Темным Лордом будет покончено раз и навсегда.

* * *

Подготовиться ко второй встречи оказалось невозможно. Я знал, что Темный Лорд может призвать меня в любую секунду, что Метка может вспыхнуть как утром, так днем, так и ночью — и всё равно, когда предплечье обожгло огнем, несколько секунд я провел в шокированном ступоре. Потом, придя в себя, поспешил схватить всё необходимое и бросился к выходу из школы, думая, стоит ли мне предупредить Дамблдора или Макгонагалл, но приходя к выводу, что в этом не было необходимости. Не к чему было их волновать — если я вернусь, то, как я надеялся, у меня будет хоть какая-то полезная информация, а если нет, то они сами поймут, что именно произошло.

Добравшись, наконец, до кромки леса, я надел маску и, не давая себе думать, прикоснулся к Метке.

На этот раз, встреча была назначена прямо посреди какого-то леса. Я мельком огляделся в поисках ориентиров, но вокруг не было ничего, кроме бесконечных деревьев.

— Северус, — произнес Темный Лорд равнодушно, смерив меня уже знакомым красным взглядом, а потом отвернулся, рассматривая свиток, который держал в руках.

Несколько других Пожирателей уже были на месте, но они все стояли поодаль, сохраняя осторожное молчание и не смея даже взглянуть друг на друга. Только один из них кивнул мне, и я, помешкав, склонил голову в ответ, гадая, кто это. В такой тишине и с такого расстояния, распознать кого-то было невозможно — только белокурая прядь, выбивавшаяся из-под одной из масок, позволила мне установить присутствие Люциуса.

Тишина растянулось, лишь периодически прерываемая хлопками аппарации. Прибыло еще несколько Пожирателей, и только после появления последнего из них, Темный Лорд, наконец-то, свернул свиток и обвел нас всех медленным, пронзительным взглядом.

— Сегодня я созвал только часть из вас, — проговорил он, всё так же неторопливо, словно намеренно растягивая слова. — Ту часть, которую я считаю самой перспективной.

Нарушить молчание не посмел никто, но я кожей мог почувствовать удовлетворение одних и страх других. Темный Лорд, видимо, ощутивший то же самое, улыбнулся, и я едва поборол дрожь.

— Для начала, мне бы хотелось поделиться с вами новостями, — заговорил он вновь. — Как бы забавно это не было, но слова Северуса оказались верными. Министерство не планирует предпринимать никаких активных действий в связи с моим возвращением. Более того, они намереваются бросить все силы, чтобы всячески отрицать это — а это значит, что они будут прикрывать даже те случаи, в которых наш почерк будет очевидным. Это существенно играет нам на руку — это позволит нам разработать стратегию и начать следовать ей. Я уже начал налаживать контакты с нашими потенциальными союзниками, и смею предположить, вскоре у меня будут хорошие новости по этому поводу. Теперь — насчет вас… — Темный Лорд снова сделал паузу, и напряжение среди собравшихся вновь подскочило, превращая прохладный вечерний воздух в удушающий и раскаленный.

— Я собрал определенную информацию про каждого из вас, — сообщил Темный Лорд с явным удовольствием, — и, надо сказать, я разочарован еще больше, чем ожидал. Годы не украсили вас. Вы стали жалкими, зазнавшимися, бледными копиями тех, кем вы были, и если бы не ваши былые заслуги, если бы не польза, которую, как я верю, вы еще можете принести, я бы немедленно избавился от вас всех. Признаться, когда я позвал вас сюда, у меня всё еще были такие мысли, — улыбка Темного Лорда стала шире, и один из Пожирателей по правую от меня сторону сделал невольный шаг назад. Темный Лорд заметил это, и его глаза опасно сузились. Однако потом он продолжил, словно ничего не произошло.

— Поэтому я решил несколько… поменять условия нашей последней договоренности, — он обвел нас всех очередным взглядом. Затем, внезапно, сделал шаг ко мне — казалось бы, небольшой, однако Темный Лорд оказался в достаточной близости от меня, чтобы нарушить мое личное пространство, и я замер, не уверенный, почему он решил начать именно с меня, что он собирается делать, и уничтожено ли мое прикрытие.

Темный Лорд уставился мне в глаза, и я напрягся, ожидая вторжение в мое сознание. Я так и не смог понять, почему он не сделал этого в первый раз, но я был готов. Не полностью, но я знал, как себя вести, знал, какие щиты выставить, а какие убрать, как смешать воспоминания до такой степени, что они предоставят ту информацию, которая мне нужна — мне и Дамблдору.

Несмотря на мое окрепшее убеждение, что я смогу справиться, паника всё равно начала расти, особенно по мере того, как Темный Лорд продолжал стоять и вглядываться мне в глаза — и ничего не делать. Прошло всего несколько секунд, но по моим ощущением, позади осталась целая вечность. Слепой, необъяснимый ужас нарастал, наполнял тело знакомым с прошлой встречи адреналином, и инстинкт бежать набрал силу с такой скоростью, что заставлять себя оставаться на месте было практически невыносимым.

Темный Лорд отступил так же внезапно, как и подошел. Он направился к другому Пожирателю, и я осторожно и медленно втянул в себя воздух, пытаясь успокоить дико колотящееся сердце. Спустя несколько таких вздохов, липкий страх начал отступать, и я пришел в себя в достаточной мере, чтобы начать размышлять.

Он не применил легилименцию — опять. Почему? Что за нелепая игра? Темный Лорд никогда и никому не верил на слово. Он не мог не проверить и перепроверить всех, и я прекрасно понимал эту его паранойю.

Не мог же он забыть о легилименции? В этом не было никакого смысла.

Темный Лорд остановился возле того Пожирателя, который кивнул мне при встрече, и лениво навел палочку на его горло. Тот не шевельнулся, и Темный Лорд почти ласково провел палочкой вверх по его шее прежде чем двинулся дальше.

— Я смогу закрыть глаза на ваше предательство только при условии, что вы докажете мне, на что способны, — проговорил он наконец. — И я говорю не в целом, нет. Я говорю о вашей конкретной пользе. У вас есть ровно тридцать дней на то, чтобы показать мне, почему именно вы заслуживаете права называться моими слугами. По истечению этого срока, я жду прямых результатов. Если их не будет… мы поговорим по-другому.

Никто не ответил, и Темный Лорд вздохнул — то ли в раздражении, то ли в удовлетворении.

— Нотт, — вдруг резко сказал он, и один из Пожирателей вздрогнул, прежде чем вытянулся в полный рост.

— Да, мой Лорд? — отозвался он, и я содрогнулся от того, как предательски дрожал его голос.

— У тебя будет особое задание. Оно касается Каркарова и Пиритса. Помните такого?

Большинство кивнули. Кое-то пробормотал утвердительный ответ вслух.

Пиритс? Я тоже помнил его — отдаленно. Он не был в числе официальных Пожирателей Смерти, он не успел заслужить Метку, но он принимал участие в некоторых операциях, и найти более пафосного и трусливого идиота было сложно. Меня тошнило при одном воспоминании о том, как он демонстративно пачкал свои белые шелковые перчатки кровью. Темный Лорд никогда не был высокого мнения о нём, и я не был уверен, почему он решил вспомнить о нём сейчас.

— Я не планировал призывать его изначально, — сказал Темный Лорд. — Но, как выяснилось, уловив слухи о моем возвращении, он предпочел собрать все свои вещи и покинуть страну. Крайне невежливо с его стороны, на мой взгляд — и разумеется, это не может остаться безнаказанным. Вы все — ищите индивидуальные способы доказать мне свою пользу. Ты, Нотт, можешь выбрать кого угодно из тех, кто не присутствует здесь сегодня, и отправиться вместе с ними на поиски Каркарова и Пиритса. У тебя месяц на то, чтобы доставить мне либо одного из них, либо обоих. Ты всё понял?

Нотт судорожно закивал, но Темный Лорд уже даже не смотрел в его сторону. Вместо этого, его глаза устремились куда-то вверх, и какое-то время он не произносил ни слова.

— Тридцать дней, — наконец подытожил он, а затем аппарировал, растворившись в воздухе с такой скоростью, что я едва успел это заметить.

На протяжении нескольких мгновений, все по-прежнему сохраняли молчание, а затем один из Пожирателей сорвал с себя маску, и я увидел злое лицо Эйвери.

— Северус, — прорычал он. — Когда-то у нас с тобой уже был разговор на эту тему, и ты предпочел отделаться двусмысленностями. Теперь так не пойдет — и думаю, со мной все согласятся. Ты должен притащить сюда Поттера. Это единственный способ для нас всех спастись.

Такое резкое нападение застало меня врасплох, однако без Темного Лорда, весь страх, всё напряжение улетучились. Осталось лишь жгучее, бурлящее раздражение, требующее, чтобы его выплеснули наружу.

— Ты настолько не уверен в своей способности справиться с заданием Темного Лорда, что тебе нужна моя помощь? — поинтересовался я презрительно, и Эйвери издал новый яростный звук, больше напоминая животное, а не человека.

— Ты всерьез думаешь, что ему нужны результаты от нас? Ему наплевать! Он просто хочет дать нам возможность упасть лицом в грязь в очередной раз и казнить нас всех за это!

— И правда, — проговорил Люциус, тоже снимая с себя маску. Я вперился в него взглядом, и он на мгновенье отвел глаза. — Ты можешь привести к нам мальчишку, Северус, — добавил он. — Ты постоянно находишься рядом с ним. Если Темный Лорд получит Поттера, то он наверняка забудет об этом задании.

— Завтра студенты разъезжаются по домам, — холодно произнес я. — У меня не будет возможности вывести Поттера из школы. Более того, у меня нет такой возможности в принципе, в любое время года. Мальчишка никогда и никуда не пойдет со мной. Наши отношения с ним нельзя назвать доверительными. Если бы я попробовал выманить его, он бы не задумываясь отправился к директору. Он и так делает на меня доносы по всякой незначительной ерунде, надеясь выставить меня в дурном свете перед Дамблдором. Или вы думаете, будь у меня такая возможность, я бы не воспользовался ей? Я стою здесь, вместе с вами. Мне тоже дали тридцать дней. Но в отличие от вас, я не тешу себя иллюзиями и не пытаюсь переложить свою ответственность на чужие плечи.

— Как высокоморально, — процедил Эйвери, сжимая кулаки в бессильной ярости. — Тебе-то в любом случае легче говорить — ты под боком у Дамблдора. Выманишь у него лакомый кусочек какой-то информации — и твое задание выполнено. А что делать остальным?

— У меня обширные связи в Министерстве, — проговорил Люциус, и хотя он пытался звучать спокойно, я мог явно слышать, как его голос срывается. — Я попробую выведать что-то. Может быть, связаться с Отделом Тайн… у многих из нас здесь есть связи. Если каждый займется чем-то конкретным…

— И тем не менее, наш лучший шанс — Снейп! — прохрипел Макнейр. — Если ты и правда шпион Темного Лорда, если Дамблдор тебе доверяет, ты должен приносить больше всех пользы. Но что-то пока ее не видно.

— Дамблдор наверняка и сам не имеет никаких конкретных планов в настоящее время, — раздался незнакомый голос. Быстрый взгляд подтвердил, что это заговорил тот самый Пожиратель, который меня поприветствовал — что было странно, поскольку судя по голосу, я точно никогда не сталкивался с ним раньше.

К этому моменту, большая часть присутствующих сняли с себя маски, и я заметил, что не я один в недоумении. Только брови Люциуса приподнялись, и он недоверчиво поинтересовался:

— Ты? Никогда не ожидал увидеть тебя здесь. Когда ты вообще успел принять Метку?

— Темный Лорд оказал мне эту честь незадолго до своего падения, — ответил мужчина гордо. — И разумеется, я здесь. Где еще мне находится, когда у нас, наконец, появился шанс на победу?

Такая высокопарная речь звучала не особо естественно, и я уставился на него, пытаясь понять, что происходит, и почему этот человек явно оказывал мне знаки дружелюбия.

И не он ли остановил Темного Лорда в прошлый раз, когда я корчился на земле?

Люциус скривился, словно раскусил лимон, а затем повернулся к остальным.

— Забудем о Поттере на время, — сказал он. — Даже если мы бы смогли выкрутиться с его помощью, Темный Лорд не забыл бы о задании. Возможно, позже, но он бы всё равно потребовал того же.

— Согласен, — тут же поддержал его незнакомец. — Предлагаю разойтись и начать думать. У меня уже есть идеи.

— Кто ты вообще такой? — поинтересовался Эйвери, хмурясь. — Я впервые тебя вижу.

— Неудивительно, — таинственно ответил мужчина, и по его голосу было ясно, что он улыбается. Затем он аппарировал, и несколько Пожирателей последовали его примеру.

Я помешкал какое-то время, разглядывая Люциуса и думая, стоит ли мне завести с ним разговор — мне было, что спросить. Затем поймал недобрый взгляд Эйвери и понял, что разговор придется отложить.

В последний раз осмотрев лес в безнадежной попытке определить, где я находился, я аппарировал к Хогвартсу, и жадно втянул в себя родной, чистый воздух.

Вторая встреча прошла несколько лучше первой. Но теперь у меня было еще больше вопросов.

* * *

Этим вечером предстоял прощальный пир, и по возвращению, у меня не было возможности переговорить с Альбусом. Войдя в Большой зал, я тут же его заметил, но заводить беседу было явно не время.

Стены были затянуты в черные тона. Некоторые учителя и ученики уже тоже сидели на своих местах, понуро глядя вниз, и я медленно присоединился к преподавателям, занимая привычное место рядом с Минервой. Она молча кивнула мне, но не сказала ни слова, и я последовал ее примеру.

Вскоре к столу присоединился Муди — на этот раз, его настоящая версия. Я смерил его длинным взглядом, однако, как и за прошедшие пару дней, никакого впечатления он на меня не произвел. Этот Муди был тенью себя прежнего — затравленный и нервный, постоянно оборачивающийся и вскакивающий каждый раз, когда к нему кто-то обращался.

Я подозревал, что долго это не продлится, и что вскоре он вновь превратится в невыносимого, категоричного ублюдка, каким всегда был, но надеялся, что в то время мне уже не доведется с ним видеться. Муди покидал свой пост, и место преподавателя по защите от темных искусств вновь было свободно.

В зал зашел Дамблдор, и практически за ним последовали все остальные. Столы заполнялись, помещение начало потихоньку оживать, наполняться разговорами. Я посмотрел на стол слизеринцев, убеждаясь, что все они присутствовали, а затем перевел взгляд на гриффиндорцев.

Поттер уже сидел на месте, вместе со своими друзьями. В этот самый момент, он вдруг поднял глаза и посмотрел на меня, и как ни странно, в его взгляде не было привычного вызова и самодовольства. Он смотрел изучающе, словно пытаясь что-то понять, и к моему удивлению, сердце дернулось, реагируя на подобную перемену. Однако это немедленно напомнило мне о том, как мальчик стал свидетелем моей демонстрации Фаджу, и я помрачнел, отводя глаза в сторону.

Я мог себе представить, что Поттер думал теперь.

И в целом, мне не было до этого никакого дела. Абсолютно никакого.

Дамблдор поднялся со своего места, и негромкие разговоры мгновенно стихли. Минерва судорожно вздохнула, словно готовясь к чему-то болезненному, и крепко сжала кулаки под столом.

— Подошел к концу еще один год, — проговорил Дамблдор. В такой тишине, его голос звучал необычно — мрачно, но в то же время странно-торжественно. — Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером. Но прежде всего, я должен отметить потерю замечательного человека, который должен был сидеть здесь и наслаждаться пиром вместе с нами, — Дамблдор указал на стол Хаффлпаффа, и даже со своего места я мог слышать, как Спраут издала шумный выдох, напоминающий полу-всхлип.

В последние несколько дней, я предпочитал обходить ее стороной. Я чувствовал растерянность в ее присутствии — я не знал, что сказать, как реагировать на тех, кто так открыто демонстрировал подобные глубоко-личные чувства. Для меня это было непостижимо.

— Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори, — продолжил Дамблдор.

Сжав кубок, я последовал за остальными, поднимаясь со своего места, думая о Диггори, о нескольких зельях, которые он сварил так удачно, что в то время меня это поразило.

Он не был образцовым учеником, кем-то, на кого я обращал особое внимание, но представить, что его больше нет — и не потому, что он окончил Хогвартс или перешел на старшие курсы, а потому что пал жертвой Темного Лорда — мое сознание всё еще отказывалось это принять. Я не мог до конца прочувствовать эту не личную, но всё же потерю.

Альбус продолжил говорить о Диггори, и я подготовился к длительной, душещипательной речи — однако следующая фраза повергла меня в шок.

— Седрик Диггори был убит Лордом Волдемортом.

Я содрогнулся от звучания этого имени, борясь с желанием обернуться и убедиться, что Темного Лорд не стоит за моей спиной. Макгонагалл издала встревоженный звук, уставившись на Альбуса, и я последовал ее примеру, пытаясь понять, что тот собирался делать. Неужели возвращение Темного Лорда станет центральной темой этого вечера? Несмотря на такое явное неодобрение Фаджа?

С другой стороны, чего еще ожидать от Альбуса? Разумеется, он предпочтет рассказать правду, предупредить всех, несмотря на то, что большая часть присутствующих едва ли поверит ему. Как сказала Минерва, люди были слишком напуганы, чтобы признать, что их жизнь вот-вот непоправимо изменится, и если у них был хоть какой-то шанс отрицать правду, скрыться от нее, то они за него схватятся. В данном случае, такой шанс был предоставлен для них идиотом-министром, и я опасался, что никакие усилия Дамблдора здесь не помогут.

Мои подозрения окрепли по мере того, как Дамблдор говорил — а на лицах многих присутствующих читалось всё большее и большее недоверие.

Я ждал этого, но это всё равно болезненно меня укололо.

Недоумки. Если бы они видели… если бы они могли понять…

— Есть еще один человек, которого необходимо упомянуть в связи со смертью Седрика, — добавил Дамблдор, и я поморщился, прекрасно зная, о ком будет идти речь. — Я говорю, конечно, о Гарри Поттере.

Поттер. Кто бы сомневался. Как будто мальчишке было и без того мало внимания.

Как ни странно, сам Поттер, казалось, разделял мое мнение. При словах Дамблдора он заметно позеленел, а затем съежился, словно пытаясь казаться незаметным.

Надо же. Неужели ему всё же надоела слава? Или же он обладал достаточной дальновидностью, чтобы понять, что этот конкретный случай принесет ему далеко не только восторженное внимание?

Дамблдор приподнялся вновь, вместе со своим кубком, и остальные преподаватели сделали то же самое. Я присоединился к ним, хотя всё внутри меня протестовало.

Я и в страшном сне не мог представить, что мне придется прилюдно отдавать честь Поттеру. Да, мальчишка проявил храбрость — как обычно. Рискнул своей шкурой, чтобы вернуть мертвое тело на территорию школы. Не сломался под пыткой, от которой более слабые не могли даже подняться.

Было невыносимо думать об этом, но видеть, как Дамблдор поощряет такое безрассудство, было не менее тяжело. Чему, по его мнению, эта бесконечная чреда похвал за самоотверженность учила мальчишку? Что стоит, не задумываясь, рисковать жизнью ради других, будь то мертвые, живые, или вообще материальные предметы, вроде философского камня?

Я не верил, что такой бестолковый мальчишка сможет одержать победу над Темным Лордом. Всё, что я мог — это убедиться, что Пророчество никогда не сбудется. Дамблдор же, подобными речами, только мешал мне выполнять мое обещание, и обострял ситуацию еще больше.

Если бы я мог, я бы не оказывал Поттеру такой чести, но при виде того, как почти половина слизеринцев отказались встать и все, как один, устремили презрительные взгляды в стороны и Поттера, и Дамблдора, меня совершенно неожиданно охватила злоба.

Избалованные, невежественные, зазнавшиеся маленькие кретины. Я не мог знать наверняка, какой информацией их родители делятся с ними, но я точно знал, что они представить себе не могли, во что ввязываются, и в какую игру втянуты их семьи.

Они не знали, как всё закончится — а я знал. Потому что Эйвери был прав — у меня было преимущество перед ними всеми. Связи в Министерстве были полезными, но два главных врага Темного Лорда, Поттер и Дамблдор, находились рядом со мной, и только я мог предоставить о них сведения.

Это делало меня ценным в его глазах, даже если он не верил мне на данном этапе. Остальные же были расходным материалом, и какой-то части меня хотелось увидеть, в какой агонии перекосятся лица этих глупых детей, когда они узнают, что их родители были запытаны до смерти, и что Дамблдор — их единственная надежда.

В настоящий момент, шансы на это были очень велики.

Пир подошел к концу очень быстро. Впервые, даже самые изысканные кушанья не пользовались вниманием, и тарелки многих оставались полупустыми. После речи Дамблдора, беседы так и не наладились, и как мне показалось, ученики были рады возможности поскорее вернуться к себе в спальни.

Выждав момент, я отправился к Дамблдору в кабинет, гадая, найду ли его там после такого дня. Он действительно там сидел — в полутьме, с Фоуксом на коленях, ласково поглаживая перья на шеи птицы.

— Северус, — проговорил он отстраненно. — Я ждал вас.

— Вот как? — я осторожно закрыл дверь и приблизился к столу. — Есть причина?

— Вы скажите мне.

Видя мой недоуменный взгляд, он устало вздохнул.

— Я видел, как вы шли к точке аппарации, — сказал он. — Было уже слишком поздно, я не мог вас окликнуть — и я знал, что в этом нет смысла. Но я был крайне, чрезвычайно рад увидеть вас за столом. Вы даже не представляете, насколько.

Он уже второй раз говорил подобную фразу, и я всё так же ощутил смесь неловкости и странного тепла.

— Самым опасным был первый раз, — сообщил я, придавая своим словам больше уверенности, чем чувствовал на самом деле. — Смею предположить, что все последующие будут проходить более спокойно.

Мимолетная позабавленная улыбка коснулась губ Дамблдора.

— Я ценю вашу заботу, Северус, но право, не стоит меня оберегать, — заметил он. — Я прекрасно знаю, на какой именно риск вы идете с каждой встречей, и насколько непредсказуемым является каждый исход.

— Эта встреча действительно была неплохой, — возразил я. — К сожалению, я не узнал ничего важного — только то, что и так можно было ожидать. Нотт послан на поиски Каркарова и Пиритса — он когда-то служил Темному Лорду. Пешка, не представляет собой никакого интереса. Единственное — я удостоверился, что большинство Пожирателей Смерти в панике. Не все хотят служить Темному Лорду, и если бы у них была альтернатива, вполне вероятно, что как минимум часть из них ухватились бы за нее.

— В данном случае, у нас очень мало, что им предложить, — сказал Дамблдор, вновь сосредоточившись на фениксе. — Но в целом, меня это не удивляет. Невозможно построить безоговорочную преданность на страхе. Здесь должно быть что-то еще.

— Темный Лорд дал тридцать дней всем нам, чтобы доказать нашу пользу ему, — помолчав, добавил я, и Дамблдор перевел на меня взгляд.

— Вот как. Объяснимо, но не вовремя, — хмурясь, он расслабил хватку на Фоуксе, и птица гордо перелетела к окну. — Мы не готовим никаких операций, о которых вы могли бы что-то сообщить ему. Конечно, мы сможем что-то придумать…

— Я не думаю, что это понадобится, — перебил я. Дамблдор, в таком виде, волновал меня. Я привык видеть в нём воплощение силы и уверенности, а сейчас, он казался раздавленным. Проигравшим. — Мне бы хотелось доказать свою стоимость другим способом, связанным с зельями, а не с моим очевидным преимуществом перед остальными. Лучше всего было бы объединить эти две вещи, но я всё еще размышляю над деталями.

— Действуйте на свое усмотрение, — согласился Альбус, послав мне очередной беглый взгляд. — И знайте, что вы всегда можете прийти ко мне, если вам что-то нужно. Единственный способ справиться — это оставаться вместе. Всем нам.

Мне хотелось задать несколько вопросов, накопившихся между первой встречей с Темным Лордом и настоящим моментом.

Я хотел спросить, знал ли Дамблдор, что Темный Лорд дал Лили шанс выжить. Я хотел спросить, что он думал по этому поводу. В этом не было логики, но вопрос вертелся на самом кончике языка, и подавить этот импульс было нелегко.

Я хотел сказать, что Темный Лорд вновь не применил легилименцию, и что это начинало меня пугать, потому что это нарушало все рациональные правила.

Я хотел поделиться информацией о том странном Пожирателе Смерти, которого не знал почти никто из нас, и который явно пытался наладить со мной контакт.

У меня было много вопросов, и чем больше я здесь сидел, тем больше их становилось. Но Дамблдор не выглядел готовым отвечать или беседовать. Он выглядел мертвым, и я понятия не имел, как мне с этим справиться, что ему сказать.

К моему облегчению, он решил всё за меня. Смерив меня очередным потухшим взглядом, Альбус мягко произнес:

— Идите к себе, Северус. Вам надо выспаться. У вас был тяжелый день сегодня.

Я машинально кивнул, поднялся на ноги, двинулся к двери, отчаянно перебирая в голове фразы, которые мог бы сказать. Тоже предложить ему не засиживаться здесь, в темноте, в одиночестве? Добавить, что и для него тоже день был не из легких? Спросить, что было не так?

А что было так? Мир, к которому мы привыкли, рухнул за несколько часов. Не имело значения, что мы к этому готовились — жить с этим всё равно было невыносимо. По крайней мере, мне — но возможно, и Альбус чувствовал подобное.

— Спокойной ночи, — выдавил я из себя, и он кивнул, не глядя больше в мою сторону.

Не говоря больше ни слова, я закрыл дверь.

* * *

В день отъезда, в школе царило привычное столпотворение, хотя как и стоило ожидать, голоса звучали приглушеннее, а лица многих были мрачными и даже опухшими от слез.

Я был слишком погружен в свои мысли, чтобы следить за отбывавшими с полным вниманием. В какой-то момент, ко мне подошел Манцер, с уже ставшей мне привычной безэмоциональной маской, но с непривычно и панически горящими глазами.

— Профессор, — пробормотал он. — Мне нужно с вами поговорить.

— Разумеется, — согласился я. — Подождите здесь, я подойду к вам через несколько минут.

Манцер нервно кивнул, потирая предплечье, а я направился к группке Малфоя, которая уже полчаса как негромко о чём-то переговаривалась, кидая длительные взгляды в сторону гриффиндорцев.

— Какие-то проблемы? — осведомился я громко, и троица подскочила, прежде чем попытавшись напустить на себя невинный вид.

— Нет, профессор, — протянул Малфой. — Всё в полном порядке. Мы просто предвкушаем возвращение домой.

— Проследите, чтобы это возвращение прошло спокойно, и чтобы мне не пришлось слышать замечания о вас еще и от сотрудников Хогвартс-экспресса, — предупредил я.

— Всё пройдет в лучшем виде, — пообещал Малфой, и его губы растянулись в нелепой улыбке — неудачной копии его отца.

— Северус, подойдите сюда, — раздался голос Минервы. — Нужна помощь с кораблем Дурмстранга. Ученики настаивают, что справятся сами, но мне не спокойно. В конце концов, они остались без своего директора.

— Нисколько не удивлюсь, если от учеников пользы больше, чем было от Каркарова, — бросил я, однако всё же последовал за ней к озеру.

Когда я вспомнил о Манцере и поспешил вернуться, там уже никого не было.

* * *

Я собирал часть своих вещей, чтобы перенести их в дом в Тупике Прядильщиков, когда камин в моей гостиной внезапно ожил. Разъяренный голос Люциуса заполнил собой всё помещение, и я поспешил на звук, раздраженный и недоумевая, что могло произойти.

— Северус! — завопил он, как только я ступил через порог. — Что произошло с моим сыном? Как такое могло случиться?

— Говори тише, — огрызнулся я, опускаясь рядом с камином. Что за идиот. — И я не имею представления, о чём ты говоришь. Я видел Драко несколько часов назад и с ним всё было в порядке.

— Да, и это было до его встречи с… — Люциус осекся и бросил нервный взгляд куда-то через мое плечо, словно беспокоясь, что его могли услышать. — Послушай, зайди ко мне на несколько минут. Нам надо поговорить.

На мгновенье, в моей голове промелькнула мысль, что это может быть какая-то ловушка, но за все годы, мне хотелось бы верить, что я научился читать Люциуса — и сейчас он казался мне искреннее встревоженным.

Нехотя, я взял горстку порошка, и уже через несколько секунд вышел в гостиной дома Малфоев, роскошной и пафосной, как обычно.

— Что случилось? — повторил я. Во мне еще оставалась доля напряжения, заставлявшая меня держаться за палочку, но она поблекла, когда Люциус начал нервно наматывать круги вокруг своего дивана, скрестив за спиной руки.

— Драко, Винсент, и Грэгори не вышли после прибытия поезда, — произнес он. — Разумеется, мы подняли всех на ноги, и мальчиков нашли на полу в поезде, без сознания, со следами странных проклятий. Повсюду! По всему телу! Они в Святом Мунго и далеко не сразу пришли в себя! И знаешь, кого они единогласно опознали, как виновника? Поттера!

Какое-то время я переваривал эту информацию, пытаясь представить Поттера, врывающегося в купе слизеринцев и проклиная сразу троих из них одновременно. Люциус, однако, не дал мне размышлять долго — остановившись прямо передо мной, он зашипел:

— Ты понимаешь, что это значит? Этот ненормальный мальчишка знает, что я был на кладбище, что мы все там были. И он решил отомстить через наших детей! Это наверняка только начало, он не оставит их в покое. От него надо избавиться — немедленно! И чтобы ты там не говорил, только у тебя есть возможность привести его! Так мы одновременно обезопасим детей и заслужим расположение Темного Лорда.

Раздражение и презрение закипели с новой силой, и какое-то время я молчал, подбирая нужные слова и пытаясь справиться с собой.

Надо же, какое волнение. Какая драматизация. Люциус горел таким праведным гневом и возмущением, тогда как меньше месяца назад, он стал свидетелем смерти мальчика, не на много старше Драко — и ему было наплевать.

Я мог допустить, что Поттер захочет отомстить — и в этой ситуации, я бы даже не стал винить его. Но чтобы он проклял троицу так, что те оказались в Мунго? Либо он был не один, либо Люциус преувеличивал, как обычно.

Либо и то, и другое.

— Возьми себя в руки, — наконец произнес я, и Малфой пронзил меня оскорбленным взглядом.

— Ты что, не понял, что я тебе только что… — начал он снова, и я на этот раз я, не сдержавшись, презрительно фыркнул.

— Поттер — ни на что не способный волшебник, — холодно сказал я. — И за всё время его учебы, я могу почти с полной уверенностью утверждать, что нападать первым он не станет. Если затеется расследование, я не сомневаюсь, что твой сын окажется в числе как пострадавших, так и нападающих. Касательно Поттера… Ты перегибаешь палку. Мальчишка неспособен на серьезную атаку. Я видел его так называемые умения, и не один раз — ничего впечатляющего.

— Возможно, — нехотя признал Люциус. — На кладбище, против Темного Лорда, этот недоумок применил Экспеллиармус. Чему его вообще учили все эти годы?

Экспеллиармус? Я не помнил, чтобы Поттер упоминал это в своем рассказе. Или же я просто не присутствовал при этой части?

Экспеллиармус, заклятье, которому научил его я, и которое он уже успел применить против меня же.

Использовать его против Темного Лорда? Абсурд. И всё же, какая-то часть меня наполнилась странным удовлетворением при этой мысли, гордостью от осознания, что ни Люпин, ни даже лже-Муди не научили Поттера тому, что он счёл полезным в самый опасный момент своей жизни.

Учитывая идиотизм мальчишки и его необъяснимый, нелепейший способ мышления, причин для гордости не было, но я не мог отрицать ее присутствие.

— Как видишь, Поттер не представляет собой непосредственной угрозы, — снова заговорил я. — Разумеется, необходимо разобраться в том, что произошло с Драко и его друзьями, но прежде чем предпринимать какие-то действия, я советую тебе обстоятельно поговорить с ним. И забудь мысль, что я могу так просто втереться Поттеру в доверие и привести его к Темному Лорду. Я уже говорил, это невозможно. Риск слишком большой. Не говоря уж о том, что мальчишка постоянно под охраной — неглядной, но не менее пристальной. Как в школе, так и в своем маггловском углу. Так что даже если бы я попытался, риск едва ли бы себя оправдал. Не думай, что я уже не перебрал всевозможные варианты. В настоящий момент, вывести Поттера незаметно невозможно.

— И дьявол с ним, — Люциус присел на диван с тяжелым вздохом. — Возможно, ты прав. Но видеть моего сына в больнице! Это выводит меня из себя.

Я промолчал, размышляя, под каким бы предлогом мне убраться отсюда, но затем в голову пришла новая мысль.

— Кстати, — осторожно проговорил я, — ты, кажется, опознал того Пожирателя во время прошлой встречи? Не скажешь, кто он? Он вызвал немало разговоров.

Я блефовал, но Люциус, как и стоило ожидать, был слишком озабочен своими проблемами, чтобы это заметить.

— Один из авроров, — рассеяно сказал он. — Не представляет собой ничего особенного, и не пользуется популярностью среди коллег. Мне приходилось с ним сталкиваться — он всегда с удовольствием закрывает глаза на разнообразные нарушения. Странно, что его приняли в аврорат, если у него Метка. По правде говоря, я меньше всего ожидал увидеть его на встрече — он мелкая пешка. Какой от него прок Темному Лорду? Сомневаюсь, что его допускают к важным делам.

Я кивнул, сказал что-то нейтральное в ответ, но сам уже погрузился в новую пучину недоумения.

Аврор? С Меткой? Никогда не слышал о подобном. И с чего ему проявлять ко мне интерес? Возможно, мне показалось?

Нужно будет узнать его фамилию. Хотя я сомневался, что это что-то мне даст.

Скорее всего, просто стечение обстоятельств.

* * *

В Тупик Прядильщиков я вернулся ненадолго, просто занести часть нужных мне вещей — но, едва переступив порог, я замер.

Дом оставался всё таким же, нетронутым временем и пустынным. Знакомые пыльные углы. Знакомые темные стены. Словно я покинул это место только вчера.

Медленно, я приблизился к давно не работающему камину, и опустился рядом с ним, разглядывая его посеревшие стенки. Затем поднялся, бесцельно обошел комнату, вернулся на прежнее место.

Возможно, странное чувство, которое я испытывал здесь, было осознанием? Осознанием того, что прежняя жизнь закончилась, и начался новый ее этап. Что Темный Лорд явно вел со мной какую-то психологическую игру, и я сомневался, что одержу в ней победу. Что Дамблдор, несмотря на всё его могущество, оставался простым человеком, и что тяжесть происходящего угрожала сломить и его.

Я не хотел думать об этом, не верил в это ни на секунду, но из головы никак не выходил образ Дамблдора, уставшего и раздавленного, сидящего в кабинете в темноте.

Качнув головой, надеясь изгнать этот образ, я опустился в старое кресло — и тут же поморщился от того, как оно просело подо мной, и как вверх взметнулся столп пыли.

Помойка, а не дом. Но несмотря на все мои предыдущие убеждения, это место что-то значило для меня. Я не был готов расставаться с ним, отпускать его от себя.

Возможно, пришло время для перемен и в Тупике Прядильщиков?

Вытащив палочку, я развел тяжелые шторы, позволяя лучам солнца хоть как-то осветить помещение, посмотрел на чемодан… и, спрятав палочку, вернулся обратно в кресло.

Может быть, позже. Пока, я предпочитал держаться за этот небольшой кусочек прошлого, который остался неизменным, и впитывать в себя чувство комфорта, которое эта иллюзия мне приносила.

Сколько бы это не продлилось.