Быть Северусом Снейпом (джен)

Несмотря на то что учебный год начался весьма нестандартно, довольно скоро все вернулось на круги своя. Бесконечные уроки, ученики, взрывающие котлы, собрания у Альбуса, дополнительные занятия со старшими студентами, проверка домашних работ...Квиррелл притих и теперь вел себя так же, как и раньше, ничем не привлекая к себе внимания. Даже Поттер поумерил пыл, посвящая почти все свободное время тренировкам по квиддичу.

Приближался Хэллоуин.

Утром тридцать первого октября я проснулся еще до того, как начало светать. Бросив раздраженный взгляд на часы, я поднялся на ноги, хотел было взять палочку, но тут заметил, что мои руки дрожат.

Некоторое время молча изучал их, потом несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, однако ничего не изменилось.

Я медленно направился в ванную и остановился перед зеркалом, разглядывая собственное отражение.

Бледнее, чем обычно, вот и все.

— Вот и все, — повторил я вслух. Мой голос прозвучал хрипло. — Это же просто глупо.

Да, и еще глупее говорить с самим собой...Но сейчас это казалось мне необходимым.

Я ненавижу Хэллоуин. Это объяснимо, даже простительно. Но то, что я его боюсь — нет.

— Ради Мерлина, — прошипел я. — Это же обычный день. Обычный день, такой же, как и все.

Но этими словами обмануть не удалось даже самого себя.

— Прошло десять лет, — я с отвращением смотрел на свое отражение. — Уже все по-другому, все давно изменилось!

Но не изменилось ничего, и мой вид только подтверждал это.

Еле сдерживаясь, чтобы не разбить проклятое зеркало, я, сжав кулаки, вернулся в комнату, переоделся и, присев на диван, бездумно уставился в потолок.

Так и просидел до начала завтрака.

* * *

О том, как прошел этот день, я даже не мог толком вспомнить. Просто монотонно читал лекции, следил за зельями, снимал баллы и радовался каждый раз, что ученики не замечают ничего странного в моем поведении.

Близилось время ужина, появляться на котором у меня не было ни сил, ни желания. Злясь на самого себя за такую недопустимую слабость, я пытался сконцентрироваться на проверке эссе, когда камин вдруг вспыхнул зеленым пламенем.

— Северус, если вы не заняты, зайдите ко мне, — послышался голос Альбуса.

Я тут же отбросил перо в сторону и с готовностью поднялся на ноги.

Из года в год в этот проклятый день директор вызывает меня к себе для разговора. Ничего особенного мы не обсуждаем, никаких опасных тем не затрагиваем, но я выхожу из его кабинета в гораздо более терпимом настроении, чем до этого, и огромный камень на душе словно становится легче.

Когда я вошел, Альбус сидел за столом. На его губах играла доброжелательная улыбка.

— Хорошо, что вы все же пришли, Северус. Чаю?

— Да, пожалуй, — дождавшись кивка, я опустился в одно из кресел. Передо мной появилось блюдо с лимонными дольками, но я лишь смерил его неодобрительным взглядом и снова посмотрел на Альбуса.

— Вчера со мной связался Арчибальд Уинтернтон. Помните его?

— Конечно, — кивнул я, вспомнив бывшего ученика. Одного из немногих студентов, обладавших хоть какими-то зачатками таланта. — Что он хотел?

— Ничего особенного, просто соскучился по школе, — Альбус указал мне на чашку, и я взял ее и поднес к губам, делая первый осторожный глоток. — Он добился значительных успехов в зельеварении. Насколько я понял, многие влиятельные, известные компании горят желанием заключить с ним контракт, хотя, надо признаться, пока он не отдал предпочтение ни одной из них.

На моих губах невольно появилась гордая улыбка. Приятно слышать, что не все студенты в итоге оказываются полными бездарностями и у кого-то хватает ума слушать то, что я говорю на лекциях, читать дополнительную литературу и не бояться экспериментировать.

— Может, он просто хочет работать в Хогвартсе? — предположил я.

— О, вряд ли, Северус. К тому же он прекрасно знает, что пока у Школы есть такой специалист, как вы, замена нам точно не понадобится.

До чего грубая лесть.

Я попытался придать лицу каменное выражение, но ничего не вышло: губы предательски расплылись в новой улыбке.

Сердясь на себя еще сильнее, я довольно резко сказал:

— Мы с вами знаем, Дамблдор, что моя миссия в Хогвартсе не имеет ничего общего с зельеварением. Если бы не определенные обстоятельства, едва ли я согласился бы занять это место.

— Я бы не был настолько в этом уверен, Северус, — Альбус безмятежно пожал плечами. — Вы прекрасно владеете предметом, можете многому научить, да и к тому же любите детей.

Я чуть не поперхнулся чаем и быстро отставил кружку в сторону.

— Поверить не могу, что вы это сказали. Учитывая мое отношение...

— Возможно, вы излишне строги, но ваши поступки говорят сами за себя. Не думаете же вы, что я этого не замечаю.

— Понятия не имею, о чем вы, — отрезал я, не собираясь продолжать эту глупую тему. Альбусу всегда было свойственно видеть людей лучше, чем они есть на самом деле, и мне остается только удивляться, как такая черта могла сохраниться после всего, что ему пришлось увидеть и пережить.

В ответ он лишь улыбнулся и сделал глоток из своей чашки.

Остаток нашего чаепития прошел в абсолютном молчании, и, когда минутная стрелка приблизилась к двенадцати, я поднялся на ноги.

— Сейчас начнется пир, а мне еще нужно ненадолго вернуться в подземелья.

— Конечно. В таком случае увидимся за ужином.

Я уже подошел к двери, когда услышал мягкий голос директора:

— Северус.

Остановившись, я вопросительно повернулся в его сторону.

— Не думаю, что нужно вам об этом напоминать, но я ценю то, что вы делаете.

Фыркнув, я решительно вышел из кабинета, старательно игнорируя теплое чувство, разливающееся внутри.

Дышать стало легче.

* * *

Как и всегда во время Хэллоуина, Большой зал выглядел просто отвратительно. Понятия не имею, как кому-то могут нравиться светящиеся тыквы, а летучие мыши, мешающие сосредоточиться на еде, ничего, кроме раздражения, не вызывают.

Чувствуя все нарастающую головную боль, я устало обвел взглядом стол Гриффиндора и остановился на Поттере. Мальчишка выглядел отстраненным, задумчивым, и на секунду у меня где-то в глубине души шевельнулась жалость.

Пожалуй, из всех присутствующих он единственный, для кого этот день значит так же много, как и для меня. Единственный, кто вынужден находиться на празднике, несмотря на то что не хочет.

Что ж...

Громкий шум прервал мои размышления, и, вздрогнув, я с удивлением посмотрел на несущегося к столу преподавателей Квиррелла.

Надо же, за своим мрачным настроением я даже не заметил, что его нет на месте. Тоже не любит Хэллоуин?

Презрительно искривив губы, я ждал, пока он не добежит к Дамблдору. Наконец, остановившись и отдышавшись, он выговорил:

— Тролль...в подземелье...думаю, вам стоит знать.

И, закатив глаза, рухнул прямо на каменный пол.

Ну и идиот.

Однако с меня тут же слетело оцепенение, и я вскочил на ноги.

В зале началась паника, с криками ученики старались пробраться к выходу, толкая друг друга, и только когда с палочки Альбуса сорвались несколько ярких фейерверков, все замерли. Воцарилась тишина.

— Старосты! Немедленно уведите свои факультеты в спальни!

Не дожидаясь дальнейших указаний директора, я почти бегом кинулся к столу Слизерина и рявкнул:

— Все за мной, живо!

— Но, профессор... — Гленз, нахмурившись, смотрел на меня. — Я же староста, я вполне способен...

— Мистер Гленз, если у вас плохо со слухом, то напомню: тролль, если это, конечно, не безумная выдумка вашего учителя по защите, находится в подземелье! Не исключено, что как раз на пути в Общую комнату Слизерина. Я не думаю, что вам при встрече с этим созданием удастся с легкостью с ним справиться, да еще и убедить младшие курсы сохранять спокойствие, так что никаких разговоров! Вы будете идти сзади, смотрите, чтобы никто не отстал. Ну, быстрее!

Развернувшись, я поспешил к нужной двери, надеясь, что, когда доберусь до третьего этажа, еще не будет слишком поздно.

Мы ошибались. Возможно ли, что мы ошибались? Вся эта ситуация не вызывает никаких сомнений в том, что кто-то просто старается отвлечь всеобщее внимание. От чего?

Варианта два: либо Поттер, либо камень. И я склоняюсь ко второму, хотя и мальчишку тоже не мешало бы проверить...но на это нет времени, да и он должен быть в безопасности: староста Гриффиндора, очередной Уизли, довольно серьезно относится к своим обязанностям и проследит за тем, чтобы с учениками ничего не случилось.

По крайней мере я надеюсь на это.

— Живее! — снова рявкнул я слизеринцам, еще больше ускоряя шаг.

Квиррелл, видимо, выступает лишь жалким посредником. Только он мог запустить тролля в замок, а сейчас валяется в Большом зале, изображая глубокий обморок. Кретин. В это время кто-то, возглавляющий всю эту нелепую операцию, наверняка попытается пробраться в запретный коридор и взломать охранные чары.

Ничего, даже если этому человеку удастся пройти через монстроподобную собаку Хагрида, есть еще мои зелья, разобраться в которых даже у профессионала займет как минимум пять минут. А уж заклятья, которые наверняка наложил Альбус...

Дойдя до нужной, ничем не примечательной стены, я произнес пароль и дождался, чтобы все до единого слизеринцы зашли в комнату. Потом, когда проход закрылся, наложил на него несколько сильных охранных заклятий и облегченно вздохнул.

Вот так. Одна проблема решена, теперь предстоит заняться другой.

Крепко сжав палочку в руке, я быстрым шагом двинулся в сторону лестницы.

Вне зависимости от того, кто за всем этим стоит, прошло слишком мало времени для того, чтобы суметь добраться до камня. Насколько мне известно, кроме меня и Минервы, никто больше не знает о всех мерах, которые предпринял Альбус, так что вряд ли злоумышленника можно назвать подготовленным ко всему, с чем ему предстоит встретиться.

До нужного мне коридора осталось совсем немного, поэтому, подняв палочку, я остановился и настороженно прислушался.

Полная тишина только больше меня обеспокоила.

Приблизившись к двери, я взмахнул палочкой и решительно дернул на себя ручку. Сделал несколько шагов вперед...

И едва сумел увернуться от огромной когтистой лапы, летящей прямо на меня.

От сильного удара пол задрожал, и я с трудом удержался на ногах. Только теперь мне удалось разглядеть омерзительное трехголовое чудовище, которое от ярости безостановочно рычало и уже готовилось нанести следующий удар.

На этот раз, вместо того чтобы отскочить, я выкрикнул «Протего Максима». Щит устоял, однако нельзя было не понять, что следующая атака почти наверняка его проломит и тогда мне вряд ли удастся применить еще хоть одно заклинание.

Отпрыгнув в сторону, я навел палочку на пса:

— Суфоксио тергуэ темпоралс!

Полыхнула ослепительная желтая вспышка, однако буквально через мгновение, словно отскочив от собаки, она понеслась обратно на меня.

— Протего!

Пользуясь секундным прикрытием, я быстро обвел взглядом комнату. Люк казался нетронутым, да и непохоже, что чертову псину берет хоть какое-то проклятье...Значит, камень в безопасности.

Воздух сотряс дикий рев, и одновременно три головы рванулись в мою сторону, обнажив зубы.

Бросившись на пол, мне удалось миновать одну из них, против второй я в последний момент выставил щит, но едва тот прекратил свое действие, в ногу впились острые когти, а огромная челюсть клацнула всего в нескольких дюймах от моего лица.

Вскрикнув от боли и неожиданности, я яростно рванулся назад, взмахнул палочкой, из которой повалил черный дым.

На какое-то мгновение это отвлекло пса, и мне удалось выскочить за дверь, после чего я сразу запечатал ее заклинанием.

Я прислонился к стене, тяжело и судорожно дыша. До меня до сих пор доносились глухое рычание и грохот, боль в ноге обжигала, и я поморщился, поджимая губы.

Моя затея была абсолютно бесполезной. Очевидно, философский камень — не то, что интересует Квиррелла или того, кто стоит за ним.

Но тогда...

Поттер.

Сердце заколотилось как бешеное. Не успел я сделать и шагу, как откуда-то неподалеку раздались вой, грохот и крики.

Детские крики.

Забыв о боли в ноге, я бросился к лестнице, пытаясь игнорировать захлестывающий меня ужас от осознания собственной ошибки.

В опасности был именно мальчик — мальчик, с самого начала, а я, как последний идиот, вместо того чтобы проверить гриффиндорцев, решил сперва наведаться к трехголовому монстру! И теперь из-за моей глупости может быть слишком поздно.

Однако, несмотря на панику, рассудок все-таки работал, поэтому я почти тут же осознал, что, если крики действительно принадлежат Поттеру, то он все еще жив, а значит, еще есть шанс добраться до него прежде, чем случится непоправимое.

Я ускорил шаг и чуть не столкнулся с бледной МакГонагалл, которая тоже летела вперед, на шум. Я устремился за ней, краем глаза успев заметить Квиррелла, шагающего следом.

Ничего, с этим ублюдком разберусь позже. Если только с Поттером что-то случится...

Но мы были уже близко, и всего через несколько секунд ворвались в один из женских туалетов.

Мой взгляд тут же заметался от обломков на полу до лежащего обездвиженного тролля и, наконец, остановившись на трех маленьких фигурках, выхватил из них ту, которая на данный момент имела для меня самое большое значение.

Поттер, целый и невредимый. Только волосы торчат в разные стороны, но, с другой стороны, когда у этого болвана была другая прическа?..

С трудом переведя дыхание, я оглядел младшего Уизли, стоящего рядом с мальчишкой, а потом Грейнджер, которая сидела на полу. С ними тоже все было в порядке, и облегчение, затопившее меня, оказалось таким сильным, что я едва не уподобился Квирреллу, который, держась за сердце, сидел на унитазе, пытаясь прийти в себя.

От чего, интересно?

Ярость вернулась с новой силой, но сейчас были дела и поважнее.

Я склонился над троллем, поморщившись от неприятного запаха и заново вспыхнувшей острой боли в ноге.

Оглушен. Поразительно, как же троим недоумкам удалось нечто подобное?

— О чем, позвольте вас спросить, вы думали? — гневно поинтересовалась МакГонагалл, пока я продолжал изучать огромное бесчувственное тело. — Вам просто повезло, что вы остались живы. Почему вы не в спальне?

Это, кстати, и меня интересует.

Подняв голову, я пристально посмотрел на Поттера, но тот, поежившись, уткнулся глазами в пол.

Глупый, глупый мальчишка. Кажется, он даже не понимает, чем же рисковал, отважившись на такую безумную, идиотскую выходку.

— Профессор МакГонагалл, они искали меня!

— Мисс Грейнджер!

Всезнайка поднялась с пола, виновато глядя на своего декана.

— Я пошла искать тролля, потому что я...я подумала, что сама смогу с ним справиться. Я ведь прочитала о троллях все, что только можно было найти...

Маленькая лгунья.

Я презрительно усмехнулся краешком рта. По одной реакции Поттера и Уизли видно, что слова девчонки для них неожиданность, а учитывая, что история совершенно неправдоподобна...

Гриффиндорская дружба. Как трогательно.

— Если бы они меня не нашли, я была бы уже мертва. Гарри прыгнул ему на шею и засунул в ноздрю палочку, а Рон заколдовал дубину и отправил его в нокаут. У них просто не было времени, чтобы позвать кого-нибудь из профессоров. Когда они появились, тролль уже собирался меня прикончить.

Злость переросла в бешенство, настолько сильное, что я крепко сжал кулаки, лишь бы не наброситься на Поттера и как следует не встряхнуть его.

Прыгнул троллю на шею. Засунул ему в ноздрю палочку, ради всего святого! Мальчишка вообще соображает, что делает?! И какого черта он отправился искать неприятности?

Ах да, как же я мог забыть. Вечное стремление к славе, демонстративное непослушание, пренебрежение всеми возможными правилами...Это же сын Джеймса Поттера, в конце концов.

Я выпрямился, смерив гриффиндорца уничижительным взглядом.

— Мисс Грейнджер, по вашей вине Гриффиндор теряет пять очков! Я была о вас очень высокого мнения и весьма разочарована вашим проступком. Если с вами все в порядке, вам лучше вернуться в башню Гриффиндора. Все факультеты заканчивают прерванный банкет в своих гостиных.

Понурив голову, всезнайка вышла из комнаты.

Минерва повернулась к оставшимся ученикам:

— Что ж, я все еще утверждаю, что вам просто повезло, но тем не менее далеко не каждый первокурсник способен справиться со взрослым горным троллем. Каждый из вас получает по пять призовых очков. Я проинформирую профессора Дамблдора о случившемся. Вы можете идти.

Я чуть не взвыл, услышав о том, что МакГонагалл решила наградить Поттера и Уизли за их самоубийственную глупость. Наградить! Наградить за то, что эти идиоты чуть не убили себя!

Скрежеща зубами, я дождался, чтобы двое сияющих первокурсников вышли, и только тогда повернулся к Минерве.

— Могу я поинтересоваться, за что же вы решили добавить Гриффиндору десять очков? — прошипел я.

Профессор Трансфигурации вздернула брови.

— Пять, Северус.

— Что?

— Мисс Грейнджер, наоборот, потеряла баллы. Значит, пять.

— Хотите сказать, что поверили истории, которую выдумала девчонка? — издевательски поинтересовался я.

МакГонагалл поджала губы.

— То, что девочка попыталась защитить своих друзей, заслуживает похвалы.

— А то, что ее друзья чуть не погибли, заслуживает наказания!

— Тем не менее, Северус, я являюсь деканом Гриффиндора, и именно я выбираю, что и кому назначать. А сейчас прошу прощения, я срочно должна переговорить с Альбусом.

С этими словами она вышла, гордо подняв голову, а я, все еще сжимая кулаки от бессильной злости, повернулся к Квирреллу.

— С-Северус, — выдавил он и глупо улыбнулся. — Н-напряженный вечер, п-правда?

— О да, — ядовито произнес я. — Очень напряженный.

Повисло молчание.

— Как вы считаете, Квиррелл, есть ли что-то странное в том, что преподаватель защиты от темных искусств при виде тролля, вместо того чтобы победить его, мчится к остальным учителям, а после — падает в обморок?

— Я п-п-перенервничал, С-Северус, приз-знаю, н-но...

— Но что?

— Если бы я з-знал, что т-тролль будет угрожать д-детям, я бы, к-конечно...

— Попросили его этого не делать? — предположил я.

Квиррелл испуганно покачал головой.

— Н-нет, я бы п-применил магию...

— Да что вы. Какая неожиданность.

Приоткрыв рот, он уставился на меня, явно не понимая, что еще можно сказать.

— Ладно, — я криво улыбнулся. — Несмотря ни на что, теперь у вас есть отличная возможность переместить этого тролля туда, откуда он пришел. Вам ведь известно об этом куда лучше, чем остальным, верно?

И, не дожидаясь ответа, я круто развернулся и вышел, оставляя недоумка сидеть на унитазе.

* * *

— Дамблдор, так дальше продолжаться не может, — я нервно ходил по кабинету Альбуса, игнорируя его испытывающие взгляды. — На этот раз он чуть не убил Поттера и его приятелей. Что, если в следующий раз ему повезет больше?

— У нас нет никаких доказательств, Северус, что Квиррелл выпустил тролля.

— Неужели? — я скептически приподнял бровь. Альбус чуть заметно пожал плечами.

— Все, что я могу, это уволить его за некомпетентность.

— Так сделайте это!

— Вы бы предпочли, чтобы он затаился? В Хогвартсе, по крайней мере, мы можем наблюдать за каждым его шагом. Думаю, вы согласны со мной, что у Квиррелла нет ни особых способностей, ни амбиций для такого масштабного плана. Наверняка за ним кто-то стоит, и наша задача — узнать, кто именно.

— Но это рискованно, — я раздраженно посмотрел на директора.

— Однако этот риск оправдан.

Я презрительно фыркнул, но промолчал.

— Северус, давайте лучше обсудим все завтра. Уже поздно, к тому же, ваша нога...

— Ничего с ней не случится, — отмахнувшись, я снова начал наматывать круги. — Если Квиррелл хотел выманить Поттера...

— Не думаю, что опасность угрожала Гарри.

— Что? — я замер.

— Мне кажется, ваше первое предположение было верным, Северус, — Альбус задумчиво потер виски руками. — Скорее всего, охота шла именно за камнем.

— Но я же был на третьем этаже и...

— Вероятно, злоумышленник всего лишь хотел посмотреть, какие преграды стоят на пути к камню.

Несколько мгновений я обдумывал этот вариант.

— Но тогда защиту необходимо обновить.

— Вряд ли. По крайней мере не сейчас, ведь, кроме Пушка, он все равно больше ничего не увидел.

Аргументы закончились, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.

— Вы справились блестяще, Северус, — Альбус посмотрел на меня с такой признательностью, что я ощутил неловкость.

— Ну да, блестяще, — я хмыкнул и кивнул на свою ногу.

— Гораздо лучший результат, чем можно было ожидать.

Невозможный человек!

Я едва подавил желание закатить глаза.

— Идите, Северус, — теперь голос директора звучал мягко. — Вам нужно отдохнуть.

Коротко кивнув, я направился к выходу.

Отдохнуть.

У меня есть дела поважнее.

* * *

В подземельях я еще раз осмотрел свою ногу, воспользовался необходимым зельем и кое-как ее перебинтовал. После этого глубоко вздохнул и посмотрел на часы.

Почти двенадцать.

Ужасный день подходил к концу.

Поднявшись с дивана, я призвал к себе темный плащ с глубоким капюшоном и, надев его, вышел из комнаты.

На улице было прохладно. Порывы ветра то и дело бросали в лицо охапки листьев, а судя по влажному воздуху, вот-вот должен был начаться дождь.

Добравшись до антиаппарационного барьера, я некоторое время помешкал, а потом решительно закрыл глаза и представил узкую темную дорожку невдалеке от церкви.

Резкий рывок — и я оказался в месте, где почти физически ощутил ее присутствие.

Постояв несколько минут возле знакомого высокого дерева, я медленно направился к калитке, раздумывая, хватит ли мне на этот раз сил подойти к памятнику или стоит ограничиться кладбищем.

Нет, на памятник я посмотрю потом. Может быть, в следующем году. Или еще позже. На данный момент я не могу заставить себя увидеть образ семьи, которая когда-то была счастлива — семьи, которую я разрушил, сам того не желая.

Горько улыбнувшись, я двинулся вдоль могил, безошибочно находя ту, которая мне нужна.

Белое надгробие. Такое впечатление, что светится в темноте. И слова, которые я помню наизусть:

«Джеймс Поттер, 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года

Лили Поттер, 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года

Последний же враг истребится — смерть».

По первому предложению я скользнул взглядом без интереса, а вот на втором задержался, перечитывая снова и снова, изучая каждое слово так, будто вижу впервые.

Очередной порыв ветра чуть не сдернул капюшон с головы, и я, натянув его поглубже, опустился на корточки. Протянув руку, осторожно прикоснулся к белому мрамору, но тут же одернул ее, словно обжегшись.

«Я не знаю, что тебе сказать, — проговорил я мысленно. Вокруг, казалось, не было ни души, но тем не менее я не рискнул нарушить мертвую тишину и произнести хоть слово вслух. — Этот год...он другой. Ты же знаешь, в Хогвартс приехал твой сын, но в нем нет совершенно ничего от тебя. Кроме глаз, разумеется. Единственное, что меня в нем не раздражает. Я пообещал защищать его. И я действительно буду — но уж точно не смогу его полюбить. Да и вряд ли бы ты хотела, чтобы нас с ним связывало хоть что-то — в конце концов, я являюсь одной из причин, почему у него больше нет семьи. Почему больше нет тебя.

Я помню, как на третьем курсе мы говорили о том, что могли бы простить, а что — нет. Тогда я так и не смог придумать ответ, потому что представлял тебя и знал, что принял бы все, если бы ты только захотела. А ты сказала, что не выносишь трех вещей: лжи, предательства и тьмы. Трех вещей, из которых и состоит мое прошлое. Прошлое, которого во мне слишком много.

Ты так долго отрицала темную сторону во мне, что на какой-то момент мне даже удалось в это поверить. Думаю, это случилось той весной, когда я учился вызывать Патронуса. А потом учил этому тебя. Тем сильнее было разочарование, когда все иллюзии развеялись и осталась лишь правда — отвратительная, страшная, но все же правда.

Знаю, что ты частично винила в этом себя. Если бы я мог, я бы сделал все, чтобы тебя переубедить, чтобы заверить, что без тебя не было бы и того светлого, каким-то образом уживающегося в моей душе вместе с грязью и прочей мерзостью. Но вряд ли бы ты послушала: гриффиндорское упрямство так просто не побороть.

Сейчас я просто не могу поверить. Не могу поверить, что у меня, возможно, был шанс остаться вместе с тобой, но я его упустил. Не могу поверить, что выбрал не ту сторону и не рискнул уйти, даже зная, что это дало бы мне возможность снова быть рядом, пусть даже как друг.

Не могу поверить, что не посчитал месяцы и сообщил Темному Лорду то, что ему бы не удалось выпытать у меня, если бы я только знал, что опасность нависла над тобой .

Но тогда я еще не знал, чего лишился. Зато теперь, увидев твоего сына — знаю. Даже странно смотреть на него и думать, что при определенных обстоятельствах, если бы я только в свое время сделал несколько других выборов, он мог бы быть моим. Разумеется, тогда бы у него не было проблем со зрением и дурацких очков, да и волосы лежали бы нормально, а не так, словно он только что встал с постели. Конечно, таланта к квиддичу, наверное, тоже бы не было, зато он мог бы заниматься зельями. Помню, ты была отличным помощником, и мне всегда нравилось наблюдать, как ты работаешь с ингредиентами. Это было...изящно. Тонко. Легко.

Десять лет. Я не знаю, много это или мало, но тебя нет уже очень долго. Как глупо, что я чувствую твое отсутствие каждый день, в любой ситуации. Даже просто ведя уроки и проверяя работы студентов, я ни на секунду не перестаю ощущать, что мне чего-то не хватает. Я похож на сентиментального дурака, верно?

Не знаю. Ты всегда делала меня таким.

Может быть, десять лет — это все-таки большой срок, но мне до сих пор больно. И я...вряд ли это стоит говорить. Но я скучаю, ты знаешь? Скучаю. И все еще люблю».

Моя мысленная речь закончилась, и я внезапно ощутил странную вспышку тепла и света. Растеряно оглянулся — и она ослепила меня снова, заставляя зажмуриться.

Нежность.

Забота.

Любовь.

И тепло. Много тепла.

На какой-то миг мне показалось, что она здесь, рядом, стоит только протянуть руку. Но я не решился открыть глаза и проверить — нет, мне было слишком хорошо.

Однако все исчезло прежде, чем я успел окончательно погрузиться в эту атмосферу. Прежде, чем я успел в очередной раз попросить прощения.

Я нехотя пришел в себя и увидел все то же белое надгробие с выгравированными на нем словами.

« Последний же враг истребится — смерть », — бросилось мне в глаза.

Может, и так. Тогда остается подождать еще немного.

Снова порыв ветра — и я вдруг остро ощутил неприятную влагу на лице. Поднял руку, вытер щеки, посмотрел на мокрую ладонь и презрительно усмехнулся.

Поднявшись на ноги, я еще раз провел кончиками пальцев по мрамору и только тогда, не оборачиваясь, двинулся к калитке.

Спустя минуту я аппарировал.

* * *

Когда я вернулся в подземелья, глаза просто закрывались. Но, переборов себя, я все же исполнил последнюю часть ежегодного ритуала.

Одна фотография — всего одна, да и то маггловская. Я поставил ее у кровати, рядом зажег свечу и еще несколько минут лежал, рассматривая, заново запоминая каждую деталь.

Чувствуя, что еще секунда — и меня поглотит сон, я успел выговорить:

— Лили.

Дикая смесь боли и умиротворения затопила меня, но я не почувствовал ее в полной мере.

Еще миг — и я, наконец, уснул.