История Мародеров (джен)

Реорганизацию Визжащей Хижины приурочили к походу в Хогсмид. К сожалению, в связи с этим пришлось сбежать от Марлин, непосвященной в их секрет, и она обиделась. Пренебрежительно фыркнув, она гордо удалилась в компании своих сокурсниц. Сириус со вздохом посмотрел ей вслед. Теперь долго будет дуться, да и вообще не хотелось ее обижать. Но взять с собой в Визжащую Хижину — значит, рассказать про Ремуса. Конечно, Марлин не станет болтать, но только сам Ремус имел право решать раскрывать или нет свою тайну. А он по доброй воле точно не согласится.

В связи с задуманной операцией Джеймс впервые с третьего курса не стал приглашать Лили, и всю неделю перед походом в Хогсмид она смотрела на него недоуменно и подозрительно, как будто пыталась понять, что еще за каверзу он замышляет.

В Хогсмиде они накупили разных тканей для декорирования хижины. Этим процессом руководила Лиззи, как единственная среди них представительница женского пола, заявив, что мальчишки ничего не понимают в дизайне. Все остальное решено было трансфигурировать из подручных средств.

Из синего бархата наколдовали портьеры на окно, довольно долго проспорив, какого цвета они должны быть. Гриффиндорцы дружно стояли за красные, Лиззи упрямо отстаивала синие и, как ни странно, переспорила четырех мальчишек. Окно расколачивать не стали, дабы не возбуждать подозрения, зато наложили на него чары иллюзии, наподобие тех, что Ремус видел в Слизеринской гостиной. По поводу пейзажа за окном тоже завязался спор. Лиззи хотела море, Ремус — горы, Джеймс с Сириусом — лес, Питер — пустыню. В итоге оставили решение за Ремусом, как главным хозяином хижины, и он вынес поистине соломоново решение — зачаровать окно так, чтобы пейзажи в нем менялись, опять же, как у слизеринцев, таким образом выполнив пожелания всех присутствующих.

— Рем, ты знаешь, что ты гений? — спросил на это Сириус.

— Ты это уже говорил, — усмехнулся Ремус.

Затем занялись мебелью, которую трансфигурировали из притащенных снизу обломков. Тут уж каждый дал волю фантазии, в результате чего появилось пять самых причудливо украшенных и самой разнообразной конфигурации кресел, небольшой круглый столик на одной ножке, выполненной в виде переплетенных растений, и даже шкаф.

— А шкаф зачем? — удивилась Лиззи.

— Пригодится, — деловито заметил Джеймс.

Из оставшейся ткани Лиззи сотворила скатерть на столик, украшенную цветами и птицами, а также декоративные драпировки на стены. Парни только присвистнули, наблюдая за ее работой. Под конец она даже повесила два знамени — Гриффиндора и Равенкло — на противоположных стенах.

— Ну, ты даешь, Лиз! — подвел Джеймс итог ее стараниям. — Тебе надо дизайнером работать.

— Я подумаю над этим, — улыбнулась девушка.

За работой, веселыми спорами и смехом день прошел незаметно, и в школу пришлось возвращаться тайным ходом через Дракучую Иву, чтобы не нарваться на отработки за опоздание.

Когда они вошли в гостиную, Марлин сидела в кресле у камина, но, заметив их, тут же вскочила, явно собираясь уйти.

— Марлин, можно с тобой поговорить? — окликнул ее Сириус.

— Нет! — отрезала девушка и бегом поднялась по лестнице в спальни.

Сириус вздохнул. Ну и как теперь выпрашивать прощение?

Марлин удавалось избегать их компанию пару недель. Она вставала раньше всех и, быстро позавтракав, убегала на уроки. На обед и ужин приходила наоборот последней, садилась как можно дальше от них и, опять же поев в считанные минуты, исчезала. В гостиной появлялась, только чтобы быстро пробежать в спальню, не задерживаясь там ни на секунду. Ни одна попытка Мародеров остановить ее, чтобы объясниться, не увенчалась успехом — она каким-то непостижимым образом ускользала от них.

— Ну, что ж она такая упертая? — в отчаянии воскликнул Джеймс.

— А вы чего хотели? — рассудительно заметила Лиззи. — Поставьте себя на ее место — ей было показано, что ей не доверяют. Конечно, она обиделась.

— Это все из-за меня, — сокрушенно произнес Ремус.

— Перестань казниться, Рем, — отмахнулся Сириус. — Ты ни в чем не виноват.

— На самом деле, все из-за меня, — покачала головой Лиззи и, когда все удивленно уставились на нее, пояснила: — Понимаете, если бы вы просто что-то скрывали от нее, это было бы не слишком приятно, конечно, но не обидно. А тут, мне сказали, а ей нет. Получается, что она — чужая.

Парни растерянно переглянулись: с этой точки зрения они на ситуацию не смотрели.

Из-за ссоры были расстроены все, но Сириус за эти несколько дней осознал, насколько дорога ему была Марлин. До сих пор он считал ее другом, но теперь задумался о том, что, возможно, испытывает к ней чувства вовсе не дружеские. И, когда она в очередной раз не появилась после занятий в гостиной, пропадая неизвестно где, он взял карту и принялся искать ее. Пора было уже положить этому конец. Марлин обнаружилась в одном из самых пустынных коридоров седьмого этажа.

Джеймс хотел было пойти с ним, но Ремус его остановил:

— Оставь, пусть идет один. Так будет лучше.

Сказал он это столь многозначительным тоном, что Сириус удивленно воззрился на друга, пытаясь понять, что он имел в виду. Но Ремус спокойно погрузился в чтение очередной книги, будто ничего не произошло. А самое интересное, что Джим тут же послушался и понимающе закивал.

Марлин сидела с ногами на подоконнике и задумчиво глядела на улицу, где сильнейший ветер носил в воздухе вихри опавших листьев и хлестал ими по стеклу. Несколько мгновений Сириус нерешительно стоял, любуясь ее хрупкой фигуркой.

— Марлин, — наконец, позвал он.

Девушка вздрогнула и, резко повернувшись, прожгла его злым взглядом. Она тут же спрыгнула с подоконника и собиралась, как всегда, убежать, ничего не сказав. Но Сириус не дал ей такой возможности, быстро схватив ее за локоть.

— Пусти, — буркнула она, пытаясь вырваться, но не тут-то было.

— Не убегай, пожалуйста, — тихо попросил он. — Тебе не кажется, что ты ведешь себя глупо?

— Глупо? — Марлин снова безуспешно дернула руку, а ее прозрачно-серые глаза сердито сощурились. — Вы наглядно продемонстрировали, что я для вас — чужая, так что какие теперь претензии?

— Марлин, ну, пойми, мы не могли тебя тогда взять...

— Да?! Лиззи, значит, могли, а меня, значит, нет?! — девушка уже практически кричала.

Сириус тяжело вздохнул. Значит, Лиззи была права. Но как же объяснить Марлин ситуацию, не сказав при этом лишнего?

— Лиз — девушка Ремуса, — сделал он попытку.

— А причем здесь это?

— При том, что это тайна Ремуса, и только он может решать, кому о ней рассказывать. Не я. Не Джеймс. Не Питер. Только Рем.

— Значит, Рем мне не доверяет?

— Дело не в доверии, — Сириус покачал головой. — Бывают тайны, о которых лучше не знать. То, что можно рассказать своей девушке, не всегда можно рассказать подруге. Собственно, он и нам-то не хотел рассказывать — мы сами догадались. Пойми, ему и так нелегко. И мы не можем предать его доверие, хоть нам и неприятно держать секреты от тебя.

Марлин долго молчала, уставившись в пол. Сириус ждал, по-прежнему держа ее за локоть и не давая уйти. Наконец, она подняла взгляд:

— Ладно. Хорошо. Я понимаю.

— Мир? — улыбнулся Сириус.

— Мир, — она вернула ему улыбку, и сразу стало как-то светлее, несмотря на по-прежнему сумрачную погоду за окном.

* * *

Однажды утром, в конце октября, Лиззи не появилась на завтраке, на уроках ее тоже не было, как и на обеде. Ремус помчался в больничное крыло, испугавшись, что с ней что-то случилось, но и там ее не было. Рванувшись было искать ее по всей школе, он вспомнил про карту Мародеров и начал судорожно ее просматривать.

Лиззи обнаружилась в своей спальне. Но что же могло случиться, что она не выходит оттуда целый день? Ремус уже хотел попросить у Джеймса сову, чтобы отправить ей письмо и спросить, что происходит, когда к нему самому прилетела сова. На клочке пергамента была написана всего одна строчка:

«Рем, приходи после уроков на Астрономическую башню. Лиззи»

Он еле высидел оставшиеся уроки и, вкратце сообщив друзьям, куда собрался, помчался на Астрономическую башню. В голове билась одна мысль — что случилось? То, что случилось что-то очень и очень плохое, казалось ему очевидным.

На место встречи он пришел первым, но Лиззи появилась всего через пару минут и тут же со слезами бросилась ему на шею.

— Лиззи, что с тобой? Что происходит? — тревожно спросил Ремус, прижав ее к себе и ласково проведя рукой по волосам.

Девушка всхлипнула и тихо ответила:

— Мама прислала мне письмо. Говорит, на папу было совершенно покушение...

Ремус вздрогнул и похолодел. Опять? Как будто мало ей было гибели брата? Лиззи, почувствовав его напряжение, поспешила объяснить:

— Нет-нет, с ним все в порядке. Авроры вовремя появились. Но теперь мама считает, что мы не можем оставаться в Англии — здесь слишком опасно. На следующей неделе она приедет, чтобы забрать меня из школы. Мы будем теперь жить в Италии, а меня отправят учиться в Шармбатон, — Лиззи подняла на него отчаянные глаза. — И мы с тобой будем так далеко друг от друга...

Ремус побледнел, но постарался призвать все свое благоразумие.

— Наверное, твоя мама права — здесь действительно становится слишком опасно.

— А мне все равно! — Лиззи решительно мотнула головой. — Я не хочу расставаться с тобой!

Ремус печально покачал головой:

— А если с твоими близкими опять случится какое-нибудь несчастье? Тебе ведь не будет все равно.

Лиззи упрямо нахмурилась:

— Так пусть они уезжают. Но почему надо забирать меня из Хогвартса? Я ведь вполне могу и дальше здесь учиться!

— Наверное, у них есть для этого причины. Не стоит ссориться с родителями. Мы ведь можем писать друг другу. Нам до совершеннолетия осталось всего два года. И тогда мы сдадим экзамен по аппарации и сможем уже видеться, сколько захотим.

— Целых два года! — с тоской протянула Лиззи.

Ремус только вздохнул. Ему тоже этот срок казался гигантским, но в первую очередь он думал о том, как успокоить любимую.

— Я буду писать тебе каждый день, — прошептал он и нежно поцеловал ее.

Весь вечер они провели на Астрономической башне, обнявшись, любуясь звездами и почти не разговаривая. И все последующие дни, оставшиеся до отъезда Лиззи, каждую свободную минуту они старались проводить вместе, словно пытаясь насытиться обществом друг друга впрок. Ремус усиленно пытался не думать о том, как он будет жить эти два года, совсем не видя Лиззи. Но с каждым прошедшим днем, приближающим ее отъезд, становилось все тоскливее.

Друзья, словно сговорившись, оставляли их вдвоем. Хотя, может, они и в самом деле договорились.

Всю ночь перед отъездом Лиззи они опять провели на Астрономической башне. Лиззи решила устроить там прощание, поскольку терпеть не могла прощаться при посторонних. Ремус был полностью с ней в этом согласен. Друзья помогли ему организовать ужин при свечах, притащив с кухни всяческих яств, обеспечив сервировку и эти самые свечи, и тактично исчезли еще до прихода девушки.

Выглядело это совершенно потрясающе — круглая площадка башни, погруженная в темноту, за исключением небольшого пятна, освещенного дрожащим пламенем свечей, и россыпь сияющих звезд над головой. Создавалось впечатление, будто они одни во всем мире. Не зря во все времена здесь проходили свидания хогвартских студентов.

Лиззи, увидев это великолепие, только восхищенно вздохнула, не в силах выразить свои чувства словами. Забыв обо всем на свете, они болтали обо всем и ни о чем, смеялись, иногда надолго замолкали. Молчание это было теплым и уютным, каким оно бывает только между людьми, которым просто хорошо быть рядом друг с другом. А потом долго и увлеченно целовались при свете звезд и растущей луны. И снова смеялись, строили планы на будущее, обещали не забывать и писать друг другу. Прощальный вечер получился совсем не грустным, как боялся поначалу Ремус. Тоска придет завтра, когда Лиззи уже не будет рядом, но сейчас ему было хорошо как никогда.

И еще один человек провел эту ночь без сна, хотя об этом никто даже не догадывался. Лежа в своей кровати, Питер всю ночь смотрел в потолок и думал о том, что теперь Лиззи потеряна для него окончательно. Конечно, она и раньше никогда не обращала на него особого внимания, но теперь она уезжает, и он не сможет даже видеть ее. Ремусу она наверняка будет писать, а вот про него скоро забудет совсем. Что бы такое сделать, чтобы не дать ей забыть? Эту ночь Питер провел, прокручивая в голове самые разнообразные планы, один безумнее другого. Только он один слышал, как под утро Ремус вернулся в спальню, и в который уже раз позавидовал его счастью.

Если раньше Мародеры отошли в сторону, давая Ремусу как можно больше времени проводить с Лиззи, то теперь, после ее отъезда, они наоборот ни на секунду не оставляли его одного и старались отвлечь и развеселить, как только могли. В результате на многострадальный Хогвартс обрушилась волна новых шалостей неугомонной четверки. То и дело что-то взрывалось, неизвестно откуда появлялись непонятные создания, которые некоторое время спустя также неизвестно куда исчезали. Особенно же доставалось слизеринцам. Те из них, что помладше, уже начали смотреть на Мародеров с откровенным опасением, а те, что постарше — с не менее откровенной ненавистью.

Лили рычала на них, особенно, как всегда, на Джеймса, но абсолютно безрезультатно. Впрочем, большинство их выходок оставалось без наказаний, поскольку, хоть всем и было ясно, чьих рук это дело, но доказать сей факт не представлялось возможным. Обладая не только мантией-невидимкой, но и картой, Мародеры стали практически неуловимы. Преподаватели сходили с ума, студенты веселились, Филч пребывал в глубочайшей депрессии.

Однажды утром, придя в Большой зал на завтрак, студенты и преподаватели обнаружили, что там идет снег. То есть не как всегда, когда на зачарованном потолке отражалась погода, которая была в тот день на улице, а самый натуральный снег, который падал прямо на головы находящимся в зале. И это при том, что на улице-то как раз снега не было и в помине, а шел холодный ноябрьский дождь. Однако на проверку это оказался не совсем снег. Во-первых, он был совершенно не холодным. Во-вторых, при соприкосновении с какой-либо поверхностью он тут же преображался: на девочках превращался в цветы, на мальчиках — в блестки, а на столах сразу исчезал.

— Знаете, — негромко поделилась профессор МакГонагалл с сидевшими рядом преподавателями, пытаясь стряхнуть с головы цветочки. — Меня терзают противоречивые желания: то ли поотрывать этим обормотам головы за учиненные безобразия, то ли начислить им баллы за великолепное волшебство.

— С чего ты взяла, Минерва, что это они? — невинно поинтересовалась профессор Спраут.

— А кто еще, Помона? На такое больше никто не способен. И с точки зрения нахальства, и с точки зрения способностей, необходимых для подобного представления.

Указанная компания сидела за своим столом и что-то увлеченно обсуждала, не обращая внимания на произведенный ими переполох.

— Я с ними скоро с ума сойду! — продолжила МакГонагалл. — В последнее время они как-то слишком активизировались.

— Оставьте, Минерва, — усмехнулся себе в бороду Дамблдор. — Мальчики просто пытаются развеселить друга и отвлечь его от неприятных переживаний.

— Так все это сумасшествие из-за отъезда мисс Нортон? — спросил непонятно чем довольный профессор Флитвик.

Дамблдор кивнул, отчего с его головы посыпались блестки. МакГонагалл возмущенно фыркнула, остальные профессора рассмеялись.

* * *

Лили решила серьезно поговорить с Ремусом, когда им выпадет совместное патрулирование коридоров. В конце концов, сколько можно уже? Мальчишки будто с цепи сорвались. Их выходки давно перешли все возможные границы.

И вот теперь она молча шла рядом с Люпином по сумрачным коридорам, никак не решаясь начать. Ремус был такой печальный, что у нее не хватало духу его отругать. Так они и шли молча, обмениваясь только редкими замечаниями. Нет, все-таки надо что-то делать. И Лили осторожно начала:

— Ремус?

— М-м?

— Ты же староста, почему ты не приструнишь своих друзей? Их выходки уже ни в какие рамки не лезут.

— А ты пробовала их приструнить? — иронично спросил Ремус, усмехнувшись.

Лили нахмурилась:

— Не притворяйся, будто ничего не можешь сделать. Они слушаются тебя, я видела. Хотя, честно говоря, не понимаю, как тебе это удается.

Ремус посмотрел на нее с улыбкой, и от его взгляда Лили стало как-то неуютно: словно он разглядел в ней что-то, чего она сама не замечала.

— Понимаешь, Лили, все это безумие последних недель было затеяно ради меня. Согласись, я не могу отвергнуть их заботу, как бы она ни выражалась.

— При чем здесь?.. — начала Лили и осеклась.

Так значит, все это ради того, чтобы развеселить Ремуса, который тосковал по своей девушке? Лили ошеломленно покачала головой. Невероятно! Они перевернули школу вверх дном, только чтобы поднять другу настроение. На что же они способны, если друг окажется в опасности? Ремус только кивнул, словно прочитав ее мысли, и успокоил ее:

— Не бойся, скоро все закончится.

— В смысле? — не поняла Лили. — Хочешь сказать, что больше не будет всевозможных идиотских проделок и стычек со слизеринцами?

— Да нет, будут, конечно. Просто не в таких количествах. Будет как прежде.

— Успокоил! — фыркнула Лили.

Ремус тихонько рассмеялся и спросил:

— Если уж зашла о них речь, скажи, Лили, что ты имеешь против Джеймса?

Лили раздраженно передернула плечами.

— То что он — хвастун, выпенрежник, самоуверенный, самовлюбленный... Продолжать?

— Не надо. Я понял. Но ты не видишь главного. Джеймс еще умный, веселый, самоотверженный, храбрый, преданный и верный друг. И он любит тебя.

— Да брось, Ремус! Это просто очередная прихоть.

Ремус сокрушенно покачал головой, но спорить не стал.

С этого дежурства Лили вернулась совершенно запутавшаяся. Она уже сама не понимала, что чувствует, и ей не очень-то хотелось в этом разбираться. Если честно.

* * *

Не успел Хогвартс отдохнуть от мародерских выходок, как неизвестно с чьей легкой руки по всей школе распространилось заклинание Левикорпус. Буквально в считанные дни им более-менее овладели все студенты с третьего курса и выше. В результате шагу нельзя было ступить, чтобы не оказаться подвешенным вверх ногами. Начались поиски и разработки контрзаклинания, что добавило в происходящее азарта.

Преподаватели сердились и снимали баллы направо и налево, но это никого не останавливало: по-прежнему то тут, то там кто-нибудь взлетал в воздух. Мародеры, как и все, принялись искать, как можно это заклинание блокировать. Для чего тренировались друг на друге — по очереди подвешивали кого-нибудь, и жертва должна была попытаться освободиться. Собственно экспериментами занимались Джеймс и Сириус. Ремус с Питером чаще выступали в роли зрителей.

Всего за пару недель они нашли-таки верное решение и теперь изумляли тех, кто решался применить к ним Левикорпус, тем, что мгновенно освобождались. Незадачливый шутник поспешно ретировался. Те, что понахальнее, отваживались спросить, как у них это получается.

В общем, наступление зимы Хогвартс встретил весело. Даже чересчур.