Тропой василиска (джен)

— Гарри, а что ты тогда сказал Дамблдору? — допытывался Малфой, когда мальчики сходили с поезда на платформу 9 3/4. Невилл и Рон затихли, ожидая услышать, что же подвигло директора на такой Подвиг. Гарри притормозил тележку и развернулся к друзьям.

— Я сказал ему... — гриффиндорец таинственно замолк, хитро улыбнувшись, — Я сказал...

— Что, Гарри? — нетерпеливо воскликнули ребята. Невилл заинтересовался больше всех, и Рону пришлось деликатно наступить ему на ногу, чтобы весь вокзал не обращал на них внимания. Обиженный герболог тихо зашипел от острых ощущений в нижней конечности.

— Я сказал ему, что если Слизерин не получит Кубок, то я спрошу у Люциуса Малфоя, как же звучит настоящее имя того щеночка, которого я назвал Малыш Три Дэ.

Драко пораженно ахнул, прикрыв рот, но спустя мгновение улыбнулся, а потом вообще расхохотался, да так, что пришлось схватиться за живот. А Невилл и Рон непонимающе взглянули на Гарри. Они уже знали историю Волдо-Квирелла, которую Драко расписал во всех эпитетах, как только Гарри окончательно выздоровел. И слышали о приключении слизеринца и Малыша.

— Почему Три Дэ? — озвучил Невилл мысль, занимавшую два светлых ума.

— Наш шрамоголовый фантазер решил дать имя каждой голове Малыша. Поэтому: Джек, Джон, Джед, — нервно дернув плечом, съязвил блондин. Он до сих пор помнил, как от страха на голове шевелились волосы, помнил смердящее дыхание цербера и его дружелюбную улыбку, которая больше походила на приветственный оскал будущему обеду.

— Ты всё-таки запомнил, как их зовут! — обрадовался Гарри, совершенно не отреагировав на подколку, — Я знал, я знал, что он тебе понравится!

Драко в бессильной досаде сжал кулаки.

— Поттер! Мы выгуливали его каждое семнадцатое число! До тех пор пока не угодили в палату с травмами, которые несовместимы с жизнью, — Рон застыл как манекен, а Невилл согласно кивнул, — Нас чудом спасли, но оставшиеся дни мы снова выгуливали это чудовище! Я уже не блондин, я — седой! И если бы я не запомнил, как ты его обозвал, мы бы не Кубок выиграли, а возможность стать мелкой закусью для трех громадных пастей!

Гриффиндорец, в сторону которого лились столь дивные речи, честно старался сохранить самое серьезное выражение лица, впрочем, его попытки не увенчались особым успехом, и Драко, глядя на ужимки друга, только махнул рукой. Рон заметил вдалеке море рыжего цвета:

— Пишите мне письма, можно без адреса, просто по имени. Птицы — они умные, найдут сами, — так простившись с ребятами, он повел тележку в сторону своей семьи.

Невилл заметив бабушку, тоже попрощался. Им надо было многое обсудить в свете последних событий. Бабушка еще не знает, что эфемерный герой из детских сказок обрел плоть, кровь, имя Гарри Поттера и стал самым настоящим лучшим другом.

— Драко, — прозвучал выразительный голос позади мальчиков, которые смотрели вслед друзьям. Они развернулись. Перед ними стоял Люциус Малфой собственной персоной. Длинные светлые волосы лежали на плечах. Он был одет в элегантно скроенную дорогую мантию, что не мешало ему выглядеть вполне по-семейному, подумал Гарри, переводя взгляд с отца на сына. Последний опирался на тележку с багажом. В клетке сидел неприступный Бинар — птица Драко. А Люциус держал в руке стильную трость, чей серебряный набалдашник украшала искусная гравировка. Волшебники были удивительно похожи: те же серые глаза, прямая осанка, надменность позы. И если Драко больше играл на публику, из-за чего слегка переигрывал, то для его отца это было так же обыкновенно как дышать.

— Отец, — склонил голову Драко, как предусматривал Кодекс его семьи, — Позволь представить моего друга Гарри Поттера. Гарри, это мой отец — Люциус Малфой.

Мужчина перевел взгляд на гриффиндорца, отдавая ему право голоса. Гарри склонил голову вслед за Драко и произнес:

— Мистер Малфой, большая честь познакомиться с вами.

— Мистер Поттер, — странным голосом отметил Люциус, нечитаемым взглядом рассматривая вихрастую макушку — Это честь для меня, и, боюсь, я задолжал вам благодарность за спасение моего сына, — Драко довольно улыбался рядом.

— О, не стоит, сэр! — горячо воскликнул зеленоглазый герой, — Я уверен, Драко сделал бы то же самое и для меня. Мистер Малфой, у вас замечательный сын. Потому что я приобрел замечательного друга, — гордо закончил Гарри, тепло улыбаясь в ответ.

— Поттер, — крикнул кто-то сзади, расталкивая прохожих. Гарри тревожно обернулся. А затем, повернувшись к Малфоям, произнес:

— Простите, мне нужно идти. Было очень приятно познакомиться с вами, мистер Малфой. Пока, Драко.

— Я напишу тебе, Гарри, пока, — махнул рукой слизеринец.

— Взаимно, мистер Поттер, — Люциус проводил удаляющегося мальчика кивком, а затем повернулся к погрустневшему сыну: — Расскажешь, как провел год. Твоя мать и я волновались за тебя, Драко.

В ответ мальчик только крепче сжал предложенную руку и вздохнул. Лето без сумасшедших выходок Гарри обещало быть длинным и невыносимо скучным.

* * *

Гарри, быстренько сбежав от Малфоев, высматривал в толпе огромную фигуру дяди. К немалому удивлению ребенка, его грозный родственник никак не желал находиться. Гарри только остановился передохнуть, как на его плечо легла тяжелая рука. За спиной раздался знакомый голос:

— Рэйви, ты приехал!

Гарри стремительно обернулся — перед ним стоял до невозможности довольный и счастливый Вернон Дурсль. Толстяк радостно обнял ошарашенного ребенка, зашептав ему на ухо:

— Ну же, малыш, не разочаровывай старика. Ты, правда, думаешь, что кто-еще назовет тебя Рэйви?

— Риш! — облегченно выдохнул мальчик в мягкое плечо. С вокзала они исчезли, как и десятки других волшебников до них: с легким хлопком аппарации.

Гарри вместе с Ришем, который успел вернуть свой прежний образ, стояли перед входом в замок. Мальчик только теперь по настоящему осознал, как же он все-таки соскучился и насколько родным стало ему это место.

— Сэр Хогвартс и мастер Гарри прибыли в Ричард Холл! — перед Гарри появился эльф в своей неизменной тунике и кольцом в ухе.

— Арчи! — мальчик бросился на шею эльфу, который, наклонившись, подхватил ребенка. Отпустив его, эльф довольно осведомился:

— Привет, Гарри. Как доехал?

— Отлично!

Они последовали за Ришем, который уже шел по одному из коридоров. Гарри увлеченно рассказывал волшебникам о том, как проходили уроки, квиддич, как он познакомился с учителями и подружился с ребятами. И пока он рассказывал, Арчи и Риш обменивались понимающими взглядами. Гарри тем временем рассматривал стены, на которых встречались живые портреты совершенно незнакомых ему волшебников. Он почти год не был в замке, и подзабыл некоторые проходы, но свою комнату Гарри, конечно же, узнал. Зайдя, он остановился перед камином и неуверенно взглянул на старших магов. Хогвартс мягко улыбнулся ему, и Гарри подбежал к зеркалу, чтобы увидеть там лохматого мальчишку, подошел к шкафу и провел пальцами по заждавшимся его любимым книгам, купленным на Косой Аллее прошлым летом, с разбегу прыгнул на кровать и умиротворенно выдохнул. Он дома. Теперь всё хорошо.

* * *

В тускло освященной лаборатории, поздно вечером, мрачный зельевар в самом ужасном расположении духа варил одно из восстанавливающих зелий для Больничного крыла. Он был зол, невероятно зол. Утром, подавая заявление на должность преподавателя по Защите от Темных Искусств, уже спустя полмесяца после начала каникул, Снейп был совершенно уверен, что снова получит вежливый отказ. Как, впрочем, и всегда. Так и случилось. Возможно, промолчи тогда директор, зельевар бы просто вернулся в подземелья с чувством выполненного долга. Но старик, похоже, совсем выжил из ума, поскольку других причин для назначения Локхарта Снейп не видел. Ему подробно, во всех красках, в течение четырех чашек отвратительно приторного чая, описывали все очевидные и неочевидные преимущества этого назначения. Причем, главным аргументом была не высокая квалификация будущего преподавателя, а его общественная популярность вкупе со многими подвигами, описанными в будущих учебниках по ЗОТИ.

*Утро после завтрака*

— Господин директор, неужели вы всерьез полагаете, что этот павлин лучше, чем я справится с... Мерлин, хоть с корнуэльскими пикси? — с непередаваемым выражением спросил Снейп, едва удерживаясь, чтобы ничего не сломать, ничего не испортить, никого не убить.

— Северус, поверь мне, это оптимальный вариант. Тем более, профессор Локхарт уже подписал магический контракт, — лукаво сверкали очки-половинки на длинном кривом носу Дамблдора.

— Даже вы, директор, называете его «это». Что же мне о нем думать? — под тяжелой рукой зельевара подозрительно скрипела спинка стула.

— Мой мальчик, каждому нужно давать шанс, — нудно вещал старый волшебник. Но был прерван негодующим:

— Так почему же вы не даёте его мне? — черные волосы хлестнули по щеке, когда резко развернувшись, мужчина вылетел из кабинета.

— Северус, твоему сыну нужен хороший зельевар, — грустно улыбнулся директор закрытой двери.

*Вечер в лаборатории*

Профессор разлил зелье по флаконам и вышел из лаборатории. Опустившись в кресло перед камином, он вытянул ноги к огню и устало прикрыл глаза. Раздражение странным образом выгорело: в конце концов, Дамблдор — это бездна недоразумения, которого простым смертным не понять. Взять хотя бы его выходку в конце года: чуть не угробил трех студентов, так потом еще и баллами награждал. Оставил бы его факультет вообще без Кубка, но вмешался Поттер, восстановил справедливость...

Северус поморщился, прозвучало слишком по-гриффиндорски. Справедливость...

Поттер... «Такой же самоуверенный, дерзкий, как и его...» Мысли потекли по привычному руслу, как в голове что-то щелкнуло и встало на место.

«Нет, не такой же — совсем не такой», внезапно подумал Снейп и удивленно распахнул глаза. Мысль была настолько неожиданная, что профессор даже поднялся и подошел к камину.

«Поттер — не Джеймс», с непонятной, смутной и не до конца осознаваемой радостью размышлял он, «Но он и не Лили»

Кем же был Гарри Поттер? Почему-то мысль о том, что мальчик мог быть самим собой, не приходила в светлую голову профессора. Слишком сильна ненависть к кровному брату, слишком сильна боль от потери любимой женщины, слишком привычной была мысль о том, что Поттер — копия отца. Еще были сильны предрассудки, для которых не находилось убедительных доказательств того, что в мире произошли изменения.

И все же. В свете последних событий поведение Поттера-младшего не поддавалось никакому анализу. Он должен быть невыносимым заносчивым нахалом с кошмарной манией величия — а был простым мальчиком, со своим кругом друзей, в меру общительный, в меру любознательный. Он должен был возненавидеть Ужас Хогвартских подземелий с первого урока — вместо этого, Поттер едва не напросился в ученики и на каждом уроке, не отрываясь, смотрел чуть ли не в рот зельевару. В конце концов, директор напророчил, что мальчишка убьет Квирелла, носящего дух Волдеморта. Поттер сломал все приготовленные для него стереотипы: заразился на отработке какой-то гадостью, провалялся в Больничном крыле два с лишним месяца, после того, как Снейп едва вытащил его с того света, и спокойно уехал себе домой. А Дамблдор спустился в свой тайник, где стояло зеркало Иеналеж, и с удивлением обнаружил все препятствия пройденными. К тому же зеркало ни в какую не хотело отдавать Философский камень.

«Если он вообще там», ухмыльнулся профессор, подавая Бинару одну из своих мышей, которые остались после опытов с зельем от «Источника». Птица Малфоя гордо клюнула палец и, схватив добычу, вылетела в окно, провожаемая скорейшими пожеланиями самой красочной авиакатастрофы.

Снейп сломал печать и достал исписанный с двух сторон пергамент. У Драко был с крестным негласный договор: о переписке не было известно ни Люциусу, ни Нарциссе. Драко надеялся сохранить от родителей свои секреты, которые Снейп всегда выслушивал и давал уместные советы, а профессор, таким образом, внимательно отслеживал ход мыслей крестника, надеясь, что однажды сможет уберечь того от особо страшной ошибки. Пока еще было рано что-то говорить, но Драко рос, а с возрастом люди очень сильно меняются.

«Крестный,

У меня не было времени поблагодарить тебя во время праздника. Я и не думал, что в честь моего поступления в Хогвартс родители устроят такой шикарный День рождения. И ты так быстро ушел. Сейчас я зачитываюсь твоей книгой, она потрясающая! Северус, я не знаю ни одного волшебника, которые бы писали сказки, кроме одного маразматика прошлых веков — Биддля. Скажи мне, кто этот Толкиен? Это просто невероятно! Надеюсь, это не маггл, иначе отец меня убьет. «Малфоям не подобает восхищаться тем, что создали не волшебники», так он говорит. Да и не может это быть маггл — здесь же все картинки двигаются...»

Здесь Снейп, вернувшийся в любимое кресло, только довольно ухмыльнулся. Он потратил три вечера, чтобы картинки стали подвижными, поэтому с удовольствием представлял лицо Драко, когда тот прочтет ответ. О да, он не станет скрывать своей увлеченности маггловской литературой и честно раскроет карты. Пусть не по-слизерински, зато ребенок будет ему доверять.

«Да, вот еще, чуть не забыл. Представляешь, что подарил мне Гарри... Я, когда увидел, какую огромную коробку притащила его скопа, так испугался. В письме он написал, что птицу зовут Мираж. А ты знаешь, ей подходит...»

Мужчина задумчиво водил пальцем по губам. Он помнил, как эта бело-бурая скопа впервые влетела в Большой зал. Она была действительно красива. Мираж... Гарри Поттеру нельзя отказать во вкусе. Тряхнув головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, Снейп вернулся к чтению.

«Я даже не дал отцу проверить коробку на заклятия, сразу убежал к себе в комнату. Ох и влетело мне от него за то, что я оставил гостей... Но я ни чуточку не пожалел: Северус, это миниатюрная модель твоего класса вместе со всем нашим курсом Слизерин-Гриффиндор и тобой! Фигурки все двигаются: ты передвигаешься по классу, от стола к столу, а когда подходишь к доске, резко разворачиваешься к классу и взмахиваешь палочкой, тогда все ученики отрываются от котлов и переписывают на пергаменты рецепт. На последней парте сидит Лонгботтом и у него регулярно взрывается котел, но на лицо этой куклы, видимо, наложены Очищающие чары, потому что он пачкается каждый раз по-новому. Я хохотал так, что мама серьезно обеспокоилась моим состоянием. Но, клянусь, ты должен это увидеть...»

Усилием воли зельевар подавил рвущийся наружу смешок, «Каждый раз имею честь это видеть, Драко...»

«Я там сижу между Креббом и Гойлом, а они все делают вместе и одинаково как близнецы. Мне кажется, Гарри заметил всё, что происходит у нас в классе и создал эту модельку по памяти. Хотя я уверен, он заказал это в какой-нибудь сувенирной лавке на Косой Аллее.

Грейнджер, эта заучка со второго ряда, каждую минуту изо всех сил подпрыгивает и тянет руку, при этом забавно попискивая. Рядом Уизли и Финниган: когда они пишут — обязательно пачкаются чернилами, а котел Уизли постоянно переворачивается на Финнигана. За мной сидят Тео и Панси. Панси почему-то глупо хихикает, когда ты проходишь мимо нее, а Тео на нее ругается.

Гарри все делает нормально, только время от времени поглядывает на тебя, я тоже спокойно работаю, только поглядываю на Гарри. Не знаю, с чего он это взял...

Вокруг парт стоят твои любимые шкафы, со всем, что там у тебя в банках. Я не сомневаюсь, что Гарри не упустил ни одной детали, о которых неизвестно даже мне. Надо же, я и не подозревал, что Гарри уделяет столько внимания твоему кабинету.

Ладно, Северус, мне пора ложится спать, скоро придет мама.

Не обижай Бинара. Я слишком долго уговаривал его отнести тебе письмо.

Драко»

В этот вечер профессор твердо решил больше не думать о Поттере и о своем отношении к этому ребенку, потому что чувствовал, что его мировоззрение начинает неотвратимо меняться. И он боялся, что Поттер... Что Поттер? Что может случиться, если.... Если что?

Мужчина глубоко вздохнул. Всё было непонятно, сложно и запутанно. Он еще сам не знал, в чем боялся себе признаться. Не желая в этом разбираться, Снейп лег спать.