Тропой василиска (джен)

Гарри смотрел в окно набирающего обороты поезда. Вот к Люциусу подходит Риш под Оборотным зельем. Гордый аристократ затравленно оглядывается вокруг, стараясь придать ситуации окраску совершенной случайности. Потом крайне неохотно пожимает волосатую лапу «Вернона», по лицу которого можно было сказать, что он наслаждается моментом в высшей степени. Когда Рон и Драко вошли в купе, их недоуменному взгляду открылась картина хихикающего Поттера.

— Что мы пропустили? — приветливо кивнул Драко. Рон левитировал чемоданы на полку. Ребята наконец уселись.

Успокоившись, Гарри только махнул рукой.

— Я твоего отца видел. С магглом... — загадочно протянул гриффиндорец, не сводя хитрого взгляда со слизеринца. — Веришь?

— Люциус Малфой и маггл?! Драко, объясняй, — Рон с интересом смотрел на крайне удивленного наследника древнего и благородного рода. Они с Драко дружили, можно сказать, вне предрассудков своих семей. Если Рону родители настойчиво вбивали, что водиться с ребенком Пожирателя — не самый разумный поступок, то у Драко было несколько воспитательных бесед со стороны Нарциссы, в ходе которых мальчику дали понять, что дружба с «предателями крови и магглолюбцами» недопустима со стороны порядочного чистокровного волшебника. Однако, наперекор семейным предрассудкам, они продолжали дружить. Внутри каждого поселилось чувство уверенности, защищенности и спокойствия. Да, они были по разные стороны в отношении к магглам, возможно, к Пожирателям, и еще чему-нибудь.... Но их связывала прочная, нерушимая ниточка — Гарри Поттер, благодаря которому они смогли начать. И теперь смогли продолжить. Уже сами.

— Отец не мог говорить с магглом, я уверен! Он никогда и близко к ним не подходил, — развел руками слизеринец. — Поттер, — так он обращался к другу, только когда ситуация была достаточно серьезной, тем самым показывая, что время шуток прошло, — рассказывай, что ты видел....

— Не переживай, Драко. Кара в виде магглов не пала на твой род. Это был Риш под Оборотным зельем. Он меня провожал. Но представился дядей Верноном, чтобы не было подозрений.

Рон, уже несколько минут разглядывал Гарри и не мог понять, что же в нем не так. От неожиданности, он даже поперхнулся:

— Подожди, ты без очков? Как это возможно?

Драко удивленно воскликнул. Черноволосый гриффиндорец смущенно улыбнулся.

— Этим летом я вступил в наследие Слизерина и прошел кровный обряд. И зрение восстановилось. Здорово, правда?

— Невероятно... — выдохнул Драко. — Ты наследовал магию Салазара Слизерина! Самого Основателя Хогвартса! — мальчик поднялся на ноги: — Теперь внемли, в твоих жилах течет кровь многих поколений великого рода, твои глаза — отражение веков, ноги твои покоятся на фундаменте могущественнейшей магии самых древних веков, ибо ты — вечность!

Драко взял передышку, пока гриффиндорцы обменивались непонимающими взглядами, Рон пожал плечами:

— Это ты сейчас что устроил? — ненавязчиво осведомился рыжик.

Слизеринец, выходя из торжественной позы, фыркнул:

— Только не говорите, что ничего об этом не знаете?

Ребята покачали головами, на что их высокопарный собеседник тяжело вздохнул:

— Эх, ладно, так уж и быть, скажу вам, недалеким.... Эти слова произносились людьми, которые хотели воспеть силу медиумов и их магию. В древние времена, когда магия только-только появилась на земле, волшебники выбрали шесть Хранителей и назвали их медиумами. Хранителем могло стать любое живое существо, обладающее магией и готовое оберегать равновесие в мире даже ценой своей жизни. Орден, или как еще называют, Круг медиумов всегда был срытым от основной массы волшебников. Но в связи с частыми войнами последних нескольких веков, в частности, гоблинских войн, было решено приоткрыть завесу тайны. Насколько сейчас известно, четыре из шести Хранителей — это Слизерин, Гриффиндор, Хаффлпафф и Райвенкло.

— Пятый, возможно, Риш, — задумчиво проговорил Гарри. — Он рассказывал мне о медиумах, но я никогда не думал, что они настолько близко. И Салазар ничего не сказал.... Вот, жуки!

Гарри услышал придушенный возглас. Подняв голову на своих слушателей, он увидел, что у Драко слегка дергается глаз:

— Ты...ты разговаривал со Слизерином?! Как?!

— Да ладно, Драко. Я тоже сначала испугался, а он — очень остроумный, даже чем-то Снейпа напоминает... — здесь гриффиндорец безбожно врал. «Напоминает» было абсолютно неверным словом. Но Гарри не был готов озвучить, что его отец — черноглазая, прямоволосая копия Четвертого Основателя.

— Он жив?! — в каком-то суеверном ужасе воскликнул Рон.

— Пока да, — философски ответил Гарри.

Купе погрузилось в тишину. Ребята обдумывали каждый своё. Наконец, Драко решился спросить:

— Ты сменил фамилию? — Рон тоже поднял глаза. Школе рано знать, что у них тут всё начальство еще живо.

— Ну, вообще-то, Риш сказал, что формально она сменилась сама и гоблины Гринготтса уже знают, что произошло, — неуверенно произнес Гарри. — Но для остальных я по-прежнему Гарри Поттер.

Серые глаза Драко смотрели на него с некоторой долей понимания.

— И как теперь тебя зовут? — шоколадная лягушка щелкнула Рона по носу, за что лишилась спины и пары лапок.

— Салгарри Слизерин Поттер.

Ребята непонимающе уставились на гриффиндорца.

— Откуда взялось Сал? — поинтересовался рыжик.

До конца поездки Гарри делился с друзьями историей, которую ему поведал гамма-эльф. Ребята были благодарными слушателями, потому как открывали рты, ахали, и вообще выражали свои эмоции очень своевременно. Грех жаловаться, просто.

* * *

В искусственно затемненном классе зельеварения, между рядов с корпевшими над очередным зельем студентами ходил в меру мрачный, в меру раздраженный профессор зельеварения. Его настроение частично объяснялось отсутствием кофе во время завтрака, частично вынужденным соседством с новым преподавателем во время злополучного кофенепития. Всё могло бы кончиться очень и очень плохо, ибо любвеобильный идиот слева опрокинул свой кубок с тыквенным соком на мантию зельевара. Но вмешалась судьба в лице министерства. С утра в школу прибыла делегация во главе с Люциусом Малфоем, который по совместительству был еще и председателем Попечительского совета школы. Работа не пыльная, плюс постоянная осведомленность о происходящем в стенах Хогвартса. По приказу организации ОМОН’а (Общеобязательного магического образования населения) школе каждые пять лет выделяли партию нового учебного оборудования. В этот раз привезли котлы. Посему, Снейпу предстояло весь вечер посвятить бумажной рутине. А пока он просто следил за температурой у Лонгботтома, который после прошлогодних приключений, видимо, взялся за ум, и зелье Болтливости было почти правильного цвета. Почти.... А еще он наблюдал за Малфоем, Грейнджер и Поттером.

Белокурый слизеринец аккуратно нарезал корень боярышника. Если на мантию попадала крошка, он прекращал всякую работу и отряхивался до тех пор, пока мантия не приобретала первоначальный вид. Малфою не было противно, напротив, он работал с присущим только ему невозмутимостью и хладнокровием. Но было видно, что слизеринец просто хотел сделать задание профессора идеально, без малейшего повода придраться. В нем не было той искорки энергии, которую так бережно высматривал зельевар.

Грейнджер буквально бурлила энергией. Казалось, у нее десять рук, вместо положенных двух. Вот, она крошит растопырник, сверяется с инструкцией в учебнике, бросает нож и хватается за стручки липены, делит их на полоски, на секунду отрывается, чтобы проверить действия по рецепту, и, охнув, растирает стручки в кашу, помешивает деревянной ложкой в котле: три раза по часовой стрелке, и снова окунается в учебник...

Поттер, по мнению зельевара, не отличался ни преданностью рецептам, ни опрятностью во время работы. Невзирая на многочисленные атаки котла, яростно плевавшегося липкой субстанцией, мантия с гриффиндорским гербом оставалась по-прежнему чистой. Сам студент мял в руках растопырник, который следовало бы нарезать, а рядом аккуратной кучкой лежали уже нарубленные стручки липены и корень боярышника.... Что же он делает?

Профессор на секунду застыл на месте. Он тут вспомнил, что, просматривая летом новое издание материалов по зельеварению, заметил в учебнике ошибку. Это.

Нарезанный растопырник ни в коем случае нельзя греть! Это чревато разрывом котла... Лонгботтом! Медленно, чтобы не привлекать внимания, Снейп подошел к гриффиндорскому гербологу. На пониженных тонах он осведомился:

— Мистер Лонгботтом, как вы подготовили растопырник?

— Размял, сэр, — пробормотал Невилл и добавил, наткнувшись на подозрительный прищур: — Я наткнулся на ошибку в рецепте, когда готовился к уроку. Из лекций мадам Спраут я узнал, что растопырника нельзя касаться металлом, он теряет больше половины своих свойств. Мне захотелось уточнить у Гарри — он ведь серьезно увлекается зельями. И он сказал точно: нельзя резать, надо мять.

— Ясно Лонгботтом. Почему не предупредили остальных?

Недрогнувшим голосом гриффиндорец ответил:

— Мы разговаривали в общей гостиной. Все, кто хотел, услышали. Остальные решили, что авторы учебника лучше знают, чем мы.

Зельевар обвел взглядом класс. Около половины гриффиндорцев и чуть больше слизеринцев мяли в руках светло-зеленую травку, с сомнением глядя на творение рук своих, остальные, включая Грейнджер, стучали стальным ножом по доске. Медленно повернувшись к Лонгботтому, Снейп встретил открытый честный взгляд. Молча кивнув, профессор отошел к своему столу. Урок подходил к концу, зельевар уже знал, кто получит ноль за урок.

— Поттер, задержитесь после звонка.

* * *

«Риш, Азар, Арчи, salve!

Пишет вам всемирно известный Мальчик-Который-Выжил, а точнее, Гарри Слизерин Поттер.

Это ужас, что творится в школе! Риш, наш новый учитель по ЗОТИ невыносим! Помнишь, мы ходили на Косую аллею в середине августа? Вот ТО, что там везде висело и улыбалось — это ОНО! Мы с ребятами просто не знаем, что и делать. Хоть самим занимайся. Первый параграф: Биография Гилдероя Локхарта. Его детство и юность. Аааа!!! Драко после урока заперся в комнате и не хотел выходить оттуда. В нашей с Роном комнате! Сидел бедняга на кровати, положил голову на ноги и раскачивался как сумасшедший.... Сказал, что лучше пусть его увидят в львиной обители, чем в кабинете этого самовлюбленно-озабоченного дегенерата. Я даже слов таких не знал. Рон у нас молодец, не пропадет. За то время, пока Локхарт рассказывал о себе любимом, рыжик успел навернуть три пирожка, которые мы попросили у Касти — главного эльфа кухни. Потом разрисовал свое расписание: розовые сердечки напротив каждого урока ЗОТИ, сердечки убегали со своих мест, а, когда добегали до края пергамента, разбивались и в корчах умирали. Рон хоть душу отвел...

А я даже боюсь представить наш завтрашний тест: 1. Мечта Локхарта. 2. Любимый цвет Локхарта. 3. Вкус любимого мороженого Локхарта. 4. Идеальная длина волос в носу по шкале Локхарта.

Не мог бы ты выслать мне пару книг по Защите второго уровня? Может быть, мы с ребятами попробуем собираться после уроков и заниматься.

Арчи, вспоминаю твои уроки по истории магии и плачу. Второй год занимаемся, а еще тему войн не закончили. Ты когда-нибудь знал Биннса? Может, он не привидение, а зомби какой-нибудь? Нельзя же так долго одно и то же рассказывать.

Азар, привет. Ребята были в шоке, когда узнали, почему я без очков. Мы приехали в школу, и они сказали, что отсутствие колес на лице вызовет кучу ненужных вопросов, поэтому теперь я — привычный всему миру очкарик с обычными стеклами в оправе. Драко не мог поверить, что ты жив. У него глаз задергался, когда он понял что к чему. Если я прав в своих подозрениях, то все Основатели были медиумами, но оставшиеся двое Хранителей — кто они? Если по моим расчетам, пятым является Риш, то кто же последний?

В надежде на посильную помощь в образовании, Гарри».

— Ричард никогда не был пятым, верно Арчибальд? — криво усмехнулся высокий мужчина, сверкнув глазами.

— Да, мастер Азар, — послушно склонил голову эльф.

— Ричарду выпала честь быть вторым. Вторым после Мерлина. Наша знаменитая четверка шла следом. Только дело в том, — он изящно поднял бокал ароматного Бордо, — что Мерлин оставил нас, поменяв этот мир на лучший. И теперь,... — управляющий эльф затаив дыхание, ждал продолжения. — теперь ты, Cнейп, будешь первым.