Тропой василиска (джен)

На рассвете с первыми лучами солнца Минерва МакГонагалл встала перед высоким, под самый потолок, зеркалом, расправляя складки на бархатной тёмно-изумрудной мантии. Несмотря на каникулы, у заместителя директора, а по совместительству ещё декана Гриффиндора и профессора Трансфигурации был поминутно распланированный день. И главное место в нём, как ни странно, занимала трансфигурация. Именно сегодня, шестого января, в Эдинбурге начиналась Ежегодная Королевская конференция, посвящённая теории современной трансфигурации.

Альбус вчера предложил лично сопровождать профессора МакГонагалл, что немного льстило ей. Конечно, прибыть на конференцию вместе с одним из её председателей очень почётно. Так происходило уже много лет, но теперь на душе было неспокойно.

Вспоминая давнишний разговор с Альбусом, она не могла не волноваться. Покидать Хогвартс, оставляя Гарри и Северуса одних, было сложно (тем более в компании Сириуса, который старательно избегал компании бывшего декана, и Минерва знала о его присутствии в замке только со слов директора). Хорошо ещё, что теперь у мальчика появился Люпин. Минерва до сих пор нервно подёргивала плечом, представляя, что бы случилось, возьмись Сириус воспитывать Гарри. Ремус надёжный, и когда-то он был хорошим другом Северуса. Может, у него получится...

Минерва вздохнула, расправила последнюю складку и подошла к окну.

По тропинке, уходящей от замка, к границе аппарации двигались два мага. По яркому, выделяющемуся на снежном фоне красно-золотому шарфу профессор поняла, что видит Гарри Поттера: он был единственным гриффиндорцем, проводившим каникулы в стенах школы. Идущего перед ним мужчину в неизменно чёрной мантии, который никогда на её памяти не покрывал голову, не было нужды угадывать: Минерва проработала с Северусом достаточно времени, чтобы узнать его походку хотя бы по широким шагам.

* * *

― Профессор, куда мы идём? ― спросил Гарри. Зельевар кивнул на приветствие и взмахнул палочкой, расчищая под ногами снег. Они пересекали опушку перед замком.

― К антипарационной границе Хогвартса, ― последовал краткий ответ, очевидно, профессор не был настроен на беседы. Оставшийся путь они прошли молча. Гарри был рад провести немного времени с папой наедине там, где им никто не помешает, если вдруг произойдёт что-то важное, где их не перебьют, если между ними будет сказано что-то личное. Мальчик был рад даже тому, что здесь нет так горячо любимых ими обоими котлов, наполненных бурлящими зельями, ведь это было совершенно особое утро, которое нельзя потревожить.

А ещё нестерпимо хотелось полетать. Без метлы. Гарри понемногу осваивал искусство анимагии. С начала года несмотря на поиски и расследования по делу Сириуса, поимку Петтигрю, особо плотный график занятий с профессором Снейпом мальчик находил время, чтобы осторожно добраться до Тайной комнаты, где его неизменно ждал Азар. Конечно, Основатель мог лично обучить своего наследника, но на всё имеются свои причины: порой странные, непостижимые, может, невероятные, или вполне себе простые, незатейливые причинки... Так или иначе, Азар служил лишь проводником, который переносил мальчика в Ричард Холл, где его радостно встречали Риш и Арчи. И последний-то и стал Гарри тем, под чьим руководством можно было примерить клюв, перья, ну и крылья, что уж говорить.

Одновременно юный волшебник получал поддержку, которой ему порой так не хватало: весомые, мудрые слова взрослых. Со всеми заботами в Хогвартсе Гарри забывал, что, по сути, был лишь тринадцатилетним мальчишкой. Риш проводил с ним недолгие, но уютные вечера у камина. Пепельно-седой маг вытягивал ноги к огню, Гарри пробирался к нему под бок, доверчиво забираясь на диван прямо с ногами. Приобняв мальчика, Риш рассказывал интересные истории ― совсем не так, как старый призрак Биннс, ― или слушал воспитанника, ласково ероша его чёрные волосы. Это было время, когда Гарри мог попросить совета, что-то обсудить с человеком, которому был дорог, который любил его и хотел заботиться о нём не из чувства долга, а потому что Гарри стал его семьёй, самой настоящей.

Арчи пообещал мальчику, что, сохраняя такой темп занятий, он сможет завершить своё преобразование ещё до начала весны. Сейчас же Гарри просто шёл, рассматривая исполинские деревья Запретного леса, и представлял, как сможет резвиться здесь, когда спадут морозы.

Профессор Снейп резко остановился, отчего задумавшийся студент едва не налетел на него. Снейп развернулся:

― Здесь мы аппарируем в Годрикову лощину. Вы знакомы с аппарацией?

― Я читал немного, ― скомкано ответил Гарри.

― Это секундное перемещение, но необходимы концентрация и координаты пункта назначения. От вас требуется крепко держать меня за руку и не отпускать, ― лекторским тоном просветил его Снейп.

Оставалось только кивнуть и взять предложенную руку.

Невидимый крючок протащил мальчика через сотни миль пространства. Когда Гарри упал на твёрдую, промёрзшую без снега землю, вцепившись в руку профессора, он пообещал себе никогда больше не совершать аппараций, дабы не огорчать внутренности и их содержимое. Чем вот плохи камины?

Видимо, последний вопрос он задал вслух, так как профессор фыркнул в ответ:

― И где вы возьмёте камин в пустом поле, к примеру?

― Точно, ― мальчик рассеянно кивнул, поднялся на ноги и оглянулся.

Невысокая ограда, ровные ряды выступающих над снегом серых каменных надгробий, нечищеные тропинки между могил. Здесь было пусто. Снейп посмотрел на ученика долгим взглядом, и когда Гарри через силу кивнул, уверенно зашагал вперёд. Он ни разу не останавливался, чтобы рассмотреть десятки надгробий, ни разу не задумался, куда повернуть. Просто шёл, как и в прошлом году, как и многие годы до этого, когда был один, без мальчика. Лили Поттер навсегда осталась в Годриковой Лощине. А он навсегда остался с ней.

Движением палочки убран снег, расчищены выбитые на мёртвом камне буквы, числа, имя... Солнце бестактно и ослепительно сияло на зеркальной поверхности чёрного монумента. Маленькие пальцы, меньше, чем его, коснулись мраморной плиты, и Снейп вздрогнул, подняв глаза. Мальчик стоял перед... ней и полной грудью вдыхал утренний морозный воздух. Он старался, изо всех сил старался дышать ровно, но всё равно губы по-детски дрожали. Профессор стал у него за спиной и, накрыв плечи Гарри, тесно прижал к себе. Он не знал, зачем сделал это, но сейчас так было нужно.

* * *

Через некоторое время они подошли к калитке, где на входе была прибита табличка. Гарри стряхнул снег с потрескавшейся от времени и влаги дощечке. «Памяти Джеймса и Лили Поттер. Мир без вас не такой яркий», ― гласила надпись. За забором не было ничего, кроме чёрного в утренних лучах солнца пепелища, заваленного снегом, кое-где виднелись обломки досок.

Гарри обернулся, профессор стоял, опустив руки, и молча наблюдал за ним. Через силу сглотнув подступивший к горлу ком, Гарри спросил севшим голосом:

― Здесь? Это произошло здесь? Это мой дом? Всё, что осталось? ― костяшки пальцев побелели, когда мальчик схватился за ограду.

― Не совсем, мистер Поттер, это защита от магглов, ― покачал головой Снейп. Он подошёл и, взмахнув палочкой, зашептал заклинание. Когда он закончил, Гарри увидел небольшой полуразрушенный дом: входная дверь едва держалась на петлях, в оконных рамах торчали осколки стекла, в комнатах виднелись шапки наметённого ветром снега.

Гарри несколько минут просто смотрел на дом, в котором... Его прошлое, забытое и оставленное тринадцать лет назад, за последние дни который раз возвратилось и ударило с новой силой нахлынувшими чувствами, оттенками воспоминаний, отголосками ночных кошмаров...

― Сэр, мы не могли бы, ― он с сомнением обернулся. ― У нас есть время, чтобы...

― Я свободен до обеда, ― Снейп посмотрел на часы. Гарри моргнул: он не замечал, чтобы папа носил наручные часы. По-своему растолковав недоумение мальчика, профессор перевёл взгляд на дом:

― Вы можете зайти внутрь, мистер Поттер.

Гарри почувствовал, что не нужно спрашивать о том же самого профессора, и осторожно отворил калитку. Дорожка была занесена снегом так же, как и дом, и место вокруг, поэтому ему приходилось шагать по сугробам, выбирая наименее глубокие. Когда Гарри добрался до крыльца, подол мантии основательно промок.

Дверь со скрипом покачнулась в ответ на лёгкое прикосновение. Несмотря на безветренную погоду внутри гулял сквозняк. Казалось, хозяев просто давно не было дома: остывшие угли в камине, сложенный в кресле плед, початая бутылка на столике возле камина, фотографии на стенах. Наткнувшись на них взглядом, Гарри в два шага пересёк гостиную и встал у противоположной стены. Почти вся она была увешана фотографиями.

Вот Джеймс и мама танцуют под осенним листопадом: мама смеётся, а Джеймс просто счастлив. А здесь мама беременна им, Гарри. Сириус довольно подмигивает смущённому, но безмерно гордому Джеймсу, Ремус подаёт маме чашку чая. Заметив, что за ними наблюдают, друзья заулыбались и помахали мальчику.

Гарри поспешно отвернулся, подозрительно громко шмыгнув носом.

Шаг за шагом, преодолевая ступеньки, он думал о том, сможет ли когда-нибудь жить здесь с папой.

Дверь в детскую отсутствовала, но сорванные петли и щепки на полу свидетельствовали о ее наличии когда-то. В противоположном углу стояла кроватка с бортиками, над посеревшей подушкой висела гирлянда погремушек: снитчики и метлы. Гарри подошёл к кроватке, чтобы коснуться поблёкшего снитча. В ответ он слабо засветился: последний раз пиликнула тихая мелодия, последний раз трепыхнулись тонкие крылышки...

Осматриваясь по сторонам, Гарри даже на секунду не мог представить здесь профессора Снейпа. Все было таким ярким, открытым... гриффиндорским что ли.

Внимание привлекла коробочка на книжной полке: белая, размером с ладонь, перевязанная красной лентой. Гарри медленно протянул руку: мог ли он? Это ведь его дом, дом его семьи, не так ли?

«Любимой Лили в день рождения. Твой Джеймс».

― Не может быть! ― прошептал он, едва не выронив подарок Джеймса.

― Что такое, мой дорогой мальчик? Как твоё имя?

С миниатюрного портрета в медальоне на него с беспокойством смотрела молодая Лили Поттер.

― Мама?! ― Гарри хотел что-то произнести, но из горла вырвался полузадушенный невнятный сип.

Через стену в детскую скакнула голубоватая сияющая лань:

― Мистер Поттер, все в порядке? Мне стоит подняться к вам? ― животное говорило голосом Снейпа.

Хорошо, что Арчи успел научить воспитанника Патронусу. Дрожащей рукой Гарри достал палочку и прошептал:

― Expecto Patronum, ― из палочки возник серебристый ворон. ― Передай профессору, что я иду. Ворон каркнул и исчез в стене вслед за ланью.

― Поттер? ― удивилась Лили с портрета. Она внимательно посмотрела мальчику в глаза и неожиданно тепло улыбнулась:

― Гарри!

― Да... ― выдохнул он, закусывая губу. Но профессор ждал его. ― Я... Мне нужно идти. Вы... ты подождёшь меня? ― запинаясь, прошептал Гарри.

― Возьми медальон с собой, сынок, ― снова улыбнулась Лили.

Гарри быстро кивнул и, закрыв медальон, спрятал его в карман. На губах появилась улыбка, которую мальчик не смог удержать.

Протопав по лестнице так, словно проверял ее на прочность, Гарри выбежал на крыльцо. Январское солнце на мгновение ослепило его и, запнувшись о порог, Гарри охнул и свалился в сугроб.

― Wingardium Leviosa, ― Снейп повёл палочкой, с трудом удерживаясь, чтобы не возвести глаза к небу.

Гарри по дуге пролетел к дороге и приземлился у ног профессора: весь в снегу, раскрасневшийся, смущённый собственной неуклюжестью и отчего-то необъяснимо, странно счастливый. Когда он поднялся, Снейп снова взмахнул палочкой. По телу и волосам мальчика прошли две волны тёплого воздуха.

― Вы готовы вернуться в замок, мистер Поттер? ― спросил профессор, внимательно осматривая своего подопечного.

― Да, сэр, ― мальчишка сиял как сосулька на солнце.

― Давайте руку, мы аппарируем, ― Снейп протянул ладонь, но Гарри быстро преодолел расстояние между ними, пролез под бок и крепко обнял отца, утыкаясь носом в шерстяную мантию, насквозь пропахшую бергамотом. Снейп замер и предупреждающе прошипел:

― Поттер, ― но зелья от бешено колотящегося сердца не придумали. Кольцо рук за спиной сжалось ещё сильнее. Они аппарировали.

Когда профессор почувствовал под ногами снежную дорогу, Гарри отступил на пару шагов:

― Спасибо, сэр, мне было важно вернуться туда.

Они стояли у Визжащей хижины, вдалеке слышались голоса из деревни.

― Я удивлён, что вы не попросили сопровождения у вашего крёстного или Блэка, ― только и произнёс Снейп, едва удерживая показное равнодушие на лице. Гарри видел, как взволнованно блестят чёрные глаза папы.

«Может, потому что маме и мне никто кроме тебя не нужен?», ― подумал он, но вслух сказал то, что профессор не мог не знать:

― Они бы не поняли меня так, как вы, сэр.

Снейп отвёл взгляд и прошёл мимо мальчика.

― Я буду в лаборатории, мистер Поттер. А вам советую ещё побыть на улице. Такое небо здесь редкость, ― мантия взметнулась вслед за хозяином.

Гарри поднял голову: солнце ослепительно сияло на голубом небосводе, в воздухе не было и колебания, снег искрился и хрустел под ногами.

― Гарри! ― радостно закричали издалека. Остановившись, Снейп обернулся вместе с мальчиком. Из-за холма бежал Ремус, которого тащил за собой огромный чёрный пёс, прыжками и заливистым лаем разгоняя перед собой птиц. Скривившись, Снейп развернулся и направился к замку.

― Профессор, ― снова окликнул гриффиндорец. Было странно наблюдать, как Поттер выискивает в его лице что-то вроде... обиды? ― Я приду к вам после обеда, сэр, можно?

Зельевар внимательно смотрел на ученика: почему он волнуется за то, что идёт гулять с друзьями, а не в лабораторию? Поттер же не рассчитывает, что учитель хочет занять всё его время? Оставалось только фыркнуть в ответ.

― Не позже половины четвёртого, мистер Поттер, ― согласился Снейп. Он скрылся за поворотом, когда Ремус и Сириус добежали до мальчика.

С тёплой улыбкой на губах Гарри несколько секунд смотрел ему вслед, после чего решительно повернулся к Мародёрам и заявил:

― Мне надо в книжный, срочно!

Чёрный пёс опустил в сугроб пятую точку и, насколько позволяла собачья мимика, надулся.

― Нет, Сириус, сначала в книжный, ― Гарри был непреклонен. ― Если хочешь, подожди нас с Ремусом около «Трёх мётел».

С оглушительным лаем Бродяга повалил мальчика в снег и встал на грудь лапами.

― Бродяга, фу! ― Гарри увидел, как приближается довольная волосатая морда. ― Нет! Фу, Бродяга! Ремус, останови его! Не-е-ет! ― визг прервал длинный розовый шершавый язык, зализавший глаза, уши, нос и щёки Гарри Поттера.

От хохота у Ремуса на глаза выступили слёзы и заболел живот.