Тропой василиска (джен)

Во время перерыва Невилл и Гарри поднялись в гриффиндорскую комнату. Дотронувшись ладонью до двери, Гарри мысленно попросил Хогвартс никого не впускать. Дерево под рукой нагрелось, мягко кольнув кончики пальцев. В окно задувал тёплый осенний ветерок, домовики решили проветрить комнату, пока никого не было. Гарри полной грудью вдохнул мягкий, пронзительно лёгкий аромат листьев Запретного леса, безоблачное настроение открытого неба и ощущение чего-то просто хорошего.

Невилл копался в сундуке. Наконец он вытащил небольшое зеркальце и, протерев его от пыли, постучал по стеклянной поверхности палочкой.

— Грики, ты нужен мне в школе.

— Да, мастер Невилл.

В комнате раздался хлопок и перед мальчиками появился главный эльф семьи Лонгботтомов. Домовик учтиво поклонился хозяину и таким же поклоном приветствовал его друга. Невилл, едва ли замечая, как ветер колышет его короткие волосы, поднимая их гребнем над общей шапкой, присел на корточки перед эльфом:

— Грики, мне нужна жёлтая папка из кабинета. — Интонация последних слов свидетельствовала о некой особенности вышеозначенных предметов. — Пожалуйста, это очень срочно! Только не говори бабушке о том, что я тебя попросил! Гарри поможет мне, и мы не хотим беспокоить её, пока всё не получится.

Гарри неожиданно вздрогнул от уверенности, прозвучавшей в этих словах. Он и не подумал сказать «если». Если не получится. Нет, он верит. Пока всё не получится. Мерлин, помоги нам всем… Гарри прикрыл глаза. Он не видел, как Грики покачал головой.

— Мастер Невилл, госпожа Августа не далее как второго сентября попросила меня передать эту папку Мастеру Северусу Снейпу. Я не могу забрать её сейчас. Мне жаль. Я могу идти? Я чувствую, госпожа зовёт меня.

Невилл, застывший было после отказа домовика, с последней фразой встрепенулся и поспешно закивал:

— Да, конечно, иди, спасибо, Грики. И не говори, пожалуйста, бабушке, что я звал тебя!

— Да, хозяин.

Растерянный взгляд Невилла блуждал по комнате. Гарри внимательно смотрел в его лицо и пытался найти какую-то реакцию. Внезапно Невилл громко фыркнул и, едва не сложившись пополам, расхохотался. Да так, что Гарри, серьёзно настроенный утешать друга, даже не пытался сдержать улыбку облегчения и выдохнул.

— Ты что, приятель? — Вместо ответа Невилл подошёл к окну, облокотился на широкий каменный подоконник мозолистыми ладонями и всмотрелся вдаль. Он глубоко дышал, плечи его подрагивали от сдерживаемого смеха. — Да, хватит, что случилось?

Хиросима со стоном вынырнул из окна и, тяжело дыша, с прорывающимися смешками, выдал:

— Гарри! Ты мне не поверишь!

— Я попытаюсь. — Гарри почувствовал, как улыбка становится ещё шире: то ли от облегчения, уже затопившего до кончиков ушей, то ли от радости за друга; ему было непросто справляться с тем, что Невилл на самом деле боится зельевара. Наверное, это всегда неловко, когда кто-то боится твоего папы, которого ты привык видеть хоть и строгим, но заботливым и понимающим.

— Понимаешь, эта папка существует в двух экземплярах. Один у целителя Милтона. А единственный человек, кроме Лонгботтомов, который мог бы получить больничные карты моих родителей, тот, кого моя бабушка, сколько я себя помню, называла «Скользкий засранец и изворотливый змей с гадким варевом вместо крови». Я и подумать не мог, что она имеет в виду профессора Снейпа. Прости, я просто... — Он уже успокаивался, но приглушённые смешки ещё слетали с губ. — Я и подумать не мог, что всё детство бабушка говорила мне о человеке, которого я боюсь, как разъярённого стада кентавров!

Гарри растерянно поднял руку:

— Как? Подожди, почему твоя бабушка вообще дала папку профессору? Нет, в смысле, понятно, он — Мастер Зелий, но профессор же не знает, что нужно делать, иначе бы ты знал про какое-нибудь лечение! Почему?

Невилл пожал плечами.

— Насколько я что-то понял из бабушкиных причитаний, профессор дал ей клятву, что вылечит моих родителей. Но как-то ничего не предпринимал. А он и не мог, — предупредил Невилл протестующий возглас ученика зельевара. — Бабушка сама не давала ему больничные карты, а без них и Мерлин ничего не решит. Я спрашивал её, но в ответ получал странные путаные объяснения вроде, знаешь: «Ты ещё мал», «Не лезь во взрослые дела» и так далее. Интересно, почему она решилась обратиться к профессору именно сейчас?

— Да. — Гарри покачал головой и вопросительно изогнул бровь. — И что теперь делать? Не идти же с этим к профессору? — Он с сомнением посмотрел на Невилла. Тот испуганно пискнул и поднялся с кровати, на которую оба уже успели сесть.

— Нет, умоляю, Гарри, пожалуйста, только не это! Я не могу… с ним… о них… не могу.

— Ладно, тогда. — Запуская в отросшие волосы пятерню, начинающий зельевар вышагивал от одной кровати к другой. — Давай ты расскажешь мне всё, что знаешь, потом мы поищем что-нибудь в библиотеке, или — у тебя же есть личные записи? Я ни за что не поверю, что ты ничего не пытался сделать!

Невилл просиял, и Гарри заметил, что под лучами предзенитного солнца, когда они словно просачиваются через стены башни, голубые глаза Невилла такие же чистые и ясные, как небо.

Стукнувшись кулачками, ребята отправились на следующий урок, а потом в библиотеку.

Мадам Пинс со всей доступной строгостью осмотрела четверокурсников, гриффиндорцы постарались стать как можно более похожими на невинных овечек, но библиотекаршу с её полувековым опытом не так-то легко было провести. На самом деле они не взяли с собой ничего серьёзного, но…

— Мистер Поттер, я понимаю, что как Ученику вам дозволено заходить в ограниченную зону Запретной секции, но вы также должны понимать, что всё, что вы просмотрели или взяли, появится в особом списке под личным контролем директора и вашего Мастера. И я не уверена, что «Темнейшие проклятия и разум» согласуются с выбором для вас профессора Снейпа.

— Мы… мы... мы... мы… только в качестве теории, мадам Пинс, да, — благочестиво кивая, заверил Гарри. Невилл кивал рядом. — Даже обещаю, что мы вернём всё до вечера.

— А что касается вас, мистер Лонгботтом. —Библиотекарь отрывистыми движениями заполняла формуляры, а её брови поднимались всё выше и всё подозрительнее. — Раньше вы интересовались гербологией, и, насколько я могу судить, «О непростительных», «Особенности «мёртвых» ингредиентов», «Боль. Агония. Чары» не входили в список ваших интересов.

— Оу, мадам Пинс, вы и не представляете, какой у меня широкий круг! Интересов, мэм.

Под орлиным взором чёрных колючих точек, именуемых у кое-кого глазами, гриффиндорцы сгрузили книги по сумкам и быстренько удалились из святого святых мадам Зловещий Прищур.

Они шли по коридору, размышляя, куда бы пойти, чтобы укрыться от толпы студентов, которая к тому же значительно увеличилась с появлением иностранцев. Француженки, кстати, были совершенно разные: одни собирались стайками по углам, застенчиво рассматривали других студентов, хихикали, в общем, вели себя, как типичные девчонки. Другие же вышагивали по коридорам школы так, словно находились на приёме у королевы или на экзамене по этикету. На всю школу с помощью профессоров наложили чары перевода, так что проблем с взаимодействием у студентов не было, да и не все преподаватели знали иностранные языки.

Студенты Дурмстранга занятия и трапезы посещали со студентами Слизерина, но это не мешало всем желающим знакомиться друг с другом. Смешанные компании попадались в самых разных уголках школы, Гарри не был уверен, но, кажется, в библиотеке он заметил Гермиону и того парня из группы по квиддичу, от которого Рон был в восторге.

— Давай на улицу, к озеру, — предложил Гарри. — До ЗОТИ ещё два с половиной часа, а сегодня так тепло.

— Хорошо, пойдём.

По дороге они ещё раз позвали эльфа Лонгботтомов и попросили принести личные записи Невилла и некоторые книги из домашней библиотеки. Гарри также связался с Арчи и попросил прислать некоторые книги. На вопрос, кто такой Арчи, Невилл услышал в ответ короткое: эльф.

Вскоре друзья уже сидели под раскидистым деревом у берега. Они разложили книги, достали пергаменты и записные книжки и с головой погрузились в дебри тёмных проклятий и их последствий. Вокруг них лежали собранные по разным кучкам тяжёлые тома по зельям, гербологии, чарам, сборники проклятий, даже один дневник мага восемнадцатого столетия, когда Круциатус использовали особенно часто. Каждый из ребят занимался своей областью: Гарри взял чары и лечение, а Невилл сравнивал эффект и воздействие, и искал травы для зелий, которые называл ему подмастерье зельевара.

Словно очнувшись, Невилл оторвался от пергамента и посмотрел на друга: длинные чёрные пряди свисали вниз, практически закрывая обзор, но Гарри только заправлял привычным жестом волосы за ухо и продолжал писать. Невилл вздрогнул от внезапного сходства, но тут же оборвал себя…

— Гарри, слушай, а тебе не нужно готовиться к испытанию и всё такое? Мне бы не хотелось, чтобы ты проиграл или, ещё хуже, пострадал.

— Невилл...

Он замолк, перед ним расстилалась небесная гладь Озера. Его воды стелились под уровнем леса и замка, добираясь дальним берегом почти до слизеринских подземелий, почти до подземных окон тёмных коридоров. «Интересно, где сейчас папа? Он бы здорово помог. Я даже не представляю, с чего нужно начать. Мы тут почти полтора часа сидим, уже около двадцати трав, и я ничего не знаю. Папа, прости меня. Помоги мне».

— Невилл, не переживай, серьёзно. Испытание только через месяц. Я ещё даже домашнее задание не начал делать. — Гарри ободряюще улыбнулся и снова склонился над пергаментом.

Со звонком, оповестившим школьников об окончании последнего урока, профессор Люпин дал четвёртому курсу темы для эссе и отпустил. Всех, кроме одного:

— Мистер Поттер, задержись на минутку. — Люпин заметил, что Рон и Драко вопросительно смотрят на него. Гарри подошёл к столу, возвращая клетку с лунокрылом на учительский стол. — Я не задержу вашего друга надолго, — пообещал профессор, кивком головы выпроваживая ребят за дверь. Драко время зря не терял и, схватив рыжика за руку, быстро увёл по своим делам. Гарри виновато кивнул Невиллу, тот махнул рукой и вышел.

Гарри вздохнул, ослабляя галстук. Ещё один непростой разговор в череде грядущих, которые только предстоит пережить. Он смотрел на крёстного, не представляя, что сейчас услышит. С того кошмарного момента, когда его отсутствие заметили, едва ли прошло больше двух суток. А казалось, они не разговаривали целый год.

— Гарри. — Люпин скинул мантию на спинку кресла, оставшись в привычном костюме, и присел на краешек своего стола. — В последнее время столько всего произошло, что я не успеваю следить за событиями. Боюсь, — грустно усмехнулся он, — я многое упустил. Как ты считаешь?

— Ремус… — Гарри заставил себя поднять голову и взглянуть на крёстного.

— Мне трудно правильно оценивать события, которые происходят в твоей и моей жизни, в жизни Северуса, — с мягким укором добавил Люпин. — Помоги мне, Гарри, и я попытаюсь помочь тебе, понять тебя. Я хочу, чтобы ты знал: несмотря на мои хорошие отношения с Северусом, ты — единственная причина, почему я здесь. Ты — все мои причины. Я не обвиняю тебя в том, что ты что-то скрываешь, но я хочу, чтобы ты доверял мне.

От тихого голоса крёстного, от раскаяния, от огромного чувства любви, поднимающейся глубоко-глубоко изнутри, у Гарри снесло все барьеры, и сорвался голос.

— Я, я доверяю, Ремус, я… я просто не знаю, как всё... Я хотел, давно хотел, но, я не мог объяснить, понимаешь? Я не мог…

Огромный ком в груди нарастал, не находя выходя, Гарри глубоко задышал, а Ремус, мягко оттолкнувшись от стола, поднялся и крепко обнял крестника. Он уткнулся в подставленное плечо, рвано вдыхая и выдыхая.

— Я здесь, Рэйви, я с тобой. — Рука прошлась по отросшим волосам, даря уверенность и спокойствие. Мысли плавно потекли, помогая осознать услышанные слова.

Отстранившись, Гарри посмотрел на улыбающегося Ремуса и задумчиво закусил губу, а потом широко ухмыльнулся:

— Знаешь, я ведь тот ещё болван! И как я сразу не догадался! Я покажу тебе, только... — Он встревоженно замер. — Обещай, что ничего не расскажешь папе?

Ремус в недоумении поднял брови, но кивнул, хотя было видно, что идея очередных «секретов от Северуса» ему не по душе.

— Что ты хочешь показать?

— У тебя есть Омут Памяти? — Гарри достал из внутреннего кармана мантии один из небьющихся флаконов и палочку.

— Нет, а ты умеешь им пользоваться? — Ремус с растущим интересом следил за крестником.

— Ну, пару раз приходилось. Сейчас, подожди. Труфи! — с лёгким хлопком в классе появился эльф. Заметив Люпина, он смущённо поклонился. Гарри присел перед ним на корточки: — Труфи, мне нужен Омут Памяти. Ты не знаешь, откуда его можно достать?

— Хозяин Гарри, у каждого Мастера в школе есть собственный Омут Памяти. Но один, школьный, находится в кабинете директора. Есть ли другие в Ричард Холле... — Он опасливо покосился на профессора и продолжил: — я не знаю, но если вы подождёте несколько минут, Труфи узнает.

— А. — Гарри ненадолго задумался. — Если директорский Омут пустой, ты не мог бы его принести сюда?

— Лучше в кабинет, — Ремус подошёл к двери.

— Да, в кабинет. Но если занят, не бери. Я тогда, — Гарри покосился на крёстного, — у Риша сам узнаю.

— Труфи сейчас проверит, сэр!

— Я пока начну, Ремус, ты не против? — он коснулся палочкой виска и, зажмурившись, начал вытягивать серебряные нити воспоминаний, которые после аккуратно опускал во флакон.

Прежде чем Ремус что-то ответил, в соседней комнате раздался хлопок, и голос преданного домовика доложил:

— Хозяин Гарри, Омут был свободен, так что он в вашем распоряжении. Но, должен предупредить, что директор знает о том, что вы попросили меня принести Омут. Когда Труфи забирал Омут, директор находился в кабинете.

— Упс. — Гарри всё-таки стушевался. Кажется, он даже почувствовал, как покраснели уши. — А он ничего не сказал, Труфи?

— Директор обрадовался и попросил мастера Гарри быть аккуратным и осторожным. — Воодушевлённый хорошо исполненной работой, эльф покачивался с носков на пятки и был безмерно счастлив.

— Вот это дела, — протянул незадачливый грабитель, щенячьими глазами посматривая на крёстного. — Ну ладно, потом разберёмся. Спасибо, Труфи!

— Хозяин!

С восторженным писком и хлопком домовик исчез.

Гарри повернулся к крёстному. Ремус сложил руки на груди и со всей доступной его характеру строгостью смотрел на него.

— Сначала ты мне всё покажешь, а потом я поговорю с тобой о том, как нужно относиться к имуществу директора школы.

Гарри вздохнул и поковырял ботинком щербатый пол.

— Хорошо, Ремус.