Вместе (гет)

Цвели неброские полевые цветы. Легкий ветер гнал из рощи сладкий березовый дух. Где-то в небесной сини потерялся жаворонок и оттуда радостно пел солнцу. Хотелось упасть в приветливо распахнутые объятья степи и смотреть, смотреть в мягкое голубое небо, спиной ощущая теплое весеннее дыхание пробудившейся от зимнего сна земли. Хотелось бегать по холмам, высматривая сурков, и пить терпкий, с древесным привкусом березовый сок. Родное мое Поволжье...

Мы тебя просрали.

Сначала был Китай. Хитрые узкоглазые торговцы, в своей истощенной стране сидящие у себя на головах, перебрались через Амур и, обалдев от Сибирских просторных равнин, развили бурную деятельность. Они занимались фермерством, строительством и т. д. и т. п., восстанавливая сельское хозяйство и одаривая страну невиданными ранее диковинами, вроде сибирских арбузов. Дальше их не пускали Уральские горы, но китайцам было хорошо и в тайге.

Народ нахмурился, но промолчал.

Потом планета неожиданно ополчилась на Японские острова, наслав на них землетрясения и цунами. Хватило пары взорванных атомных станций, чтобы японцы подхватили пожитки и ломанулись в другие страны. Итог — у нас все-таки отобрали Камчатку. Правительство тяжко вздохнуло, но махнуло рукой — мол, Бог с вами, безпризорные, живите, у нас земли и так хватает, демографический кризис в стране.

В школы пришли пенсионеры из ФСБ и МВД, взяли на себя преподавание ОБЖ и совершенно случайно увеличили количество военно-патриотических кружков и секций самообороны.

Затем у Газпрома сломался какой-то кран, и пол-Европы погрузилось в депрессию — внезапно стало не хватать газа. Пока чинили трубы, в телевизоре мелькали иностранные политики. И взоры их, направленные в сторону России, были наполнены думами.

Народ меж собой переглянулся и вспомнил, что русские, татары, мордва, чуваши, якуты и прочие, и прочие до Берлина в сороковых годах шли вместе. А рынок порадовался резко подскочившему спросу на зерно, соль, семена и свечи.

Америка закончила строить свой противоракетный комплекс от неизвестных врагов, которые, судя по расчетам математиков, располагались в центральных городах России.

На вопрос начальства: «Как идет разоружение?» какой-то прапорщик бодро заявил: «Склады разоружаем, да! Все население Березовки подключилось».

Первого мая две тысячи четырнадцатого года, в десять часов вечера по московскому времени на российские города рухнули бомбы. В страну вошло НАТО и щедро предложило образовать русские резервации.

В ответ народ вытащил из тайников старенькие советские автоматы.

Так совершенно неожиданно началась Третья мировая война.

Эх! Как же душиста весенняя степь! И жаворонок сердце так и рвет, так и рвет...

Никто не скажет, что мы сдались без боя. Мы держимся уже три года и выдержим еще. Быть может, будет у нас в истории страница с заглавием «Вторая Великая Отечественная война» или «Американско-европейское иго». Или мы просто будем. Это уж как повезет.

На мое плечо опустилась твердая мужская рука.

— Идем, Рысь.

Я встряхнулась, прогоняя мысли, и обернулась. Воробей подарил мне кривую улыбку, сверкнув выбитым зубом, и кивнул в сторону курящих у рощи четверых американцев. Те с интересом наблюдали за Счастливчиком. Тот, воспользовавшись правом последнего желания, выцыганил у них фляжку и теперь нетерпеливо прыгал вокруг березки, ожидая, когда она наполнится соком. Вот кому все нипочем: ни огонь, ни вода, ни собственная казнь.

— Все! — радостно объявил он и снял с сучка флягу.

Счастливчик и Воробей по очереди выпили березового сока и поделились со мной. Тот был чуть сладким, с характерным травянистым вкусом, напоминавшим детство. Дедушку с его любимой пасекой и бабушку с неизменным ведерком, рыщущую по этим самым холмам в поисках грибов и ягод...

— Всё? — с заметным акцентом спросил американец.

Воробей замазал сучок заранее собранной смолой и, задумчиво облизав горькие пальцы, кивнул. Мы втроем спокойно встали в ряд. Американцы передернули затворы автоматов, загоняя патроны в патронники.

Мы были последними в отряде. Шаман погиб первым, прикрывая отступление. Умника снял снайпер. Тимка, наш командир, пожертвовал собой, протащив через городское оцепление. И мы успели. Передали информацию и уничтожили передатчик прежде, чем нас взяли. Завтра натовский штаб в Самаре, куда приехал вражеский главнокомандующий, будет подорван. Американцам же мы слили дезу.

Солдаты аккуратно прицелились. Счастливчик и Воробей сжали мои руки и, поймав мой взгляд, улыбнулись. Умирать с чувством выполненного долга было не страшно.

— Равняйсь! — скомандовал Воробей.

Под изумленными взглядами врагов мы со Счастливчиком выровняли ряд и дружно повернули головы к сержанту. Восстановив самообладание, командир американцев построил своих.

— *Готовься*!

— Смирно!

Мы застыли, глядя на горизонт.

— *Целься*!

— Родине троекратное «Ура»!

— УРА! УРА! УРА!

— *Огонь*!

Перед длинным прыжком в пустоту я успела чисто по-женски подумать: «Только лицо не изуродуйте, гады!».